Тем временем Сильвия уже вышла на сцену и подала руку Тони. Он церемонно провел молодую женщину к белому занавесу в глубине сцены, изящным жестом отдернул затканную золотом ткань и взглядам зрителей открылась арфа. Винсент немедленно ощетинился. О чем только думала абуэлита, знакомя Сильвию со всем известным донжуаном? Этот тип уже дважды был разведен и любовниц меняет как перчатки. Представить этакому хищнику женщину настолько привлекательную и настолько уязвимую, как Сильвия Морено, означает почти неминуемо разбить ей жизнь.
— Мы с Сильвией репетировали всю неделю…
Всю неделю!
А Сильвия так и сияла. На губах ее играла счастливая улыбка, синие глаза искрились, точно сапфиры под лучами солнца. Густые черные кудри в художественном беспорядке рассыпались по плечам, а роскошную фигуру ничуть не скрывало платье из переливчатой серебристой парчи. Облегающий верх с низким вырезом приоткрывал соблазнительно пышную грудь, длинная широкая юбка ниспадала до полу мягкими складками, а округлые плечи эффектно драпировал невесомый газовый шарф, словно сотканный из серебристой паутинки.
— Гмм… прямо гурия из арабских сказок, да и только, — прошептала неугомонная Клара.
Винсент подумал примерно то же самое, что и его кузина, и, ощутив мгновенно разлившийся в крови жар, виновато посмотрел на невесту. Не стоит забывать, что рядом с ним сидит Оливетт… Оливетт в облегающем алом платье, отливающем металлическим блеском, на тонких бретельках, с открытой спиной и с боковыми разрезами — живое воплощение чувственного соблазна. Во время свадебной церемонии мужчины так и пожирали ее взглядами. И эта белокурая красавица, это бесценное сокровище принадлежит ему! Так с какой стати ему пылать желанием при виде другой женщины?
И тут Винсент понял разгадку. Все дело в том, что сексапильная прелесть Оливетт — искусственная. Все ее чары заключают в себе нечто манерное, напускное… даже в чем-то фальшивое.
А Сильвия, она не такая. Она вся — женственность, вся — застенчивое, неизъяснимое очарование. И Тони Локхарт просто-таки упивается нежданно-негаданно свалившимся на него счастьем… черт бы его подрал!
— Предупреждаю заранее: таланты этой чернокудрой очаровательницы никого равнодушным не оставят, — лукаво улыбаясь, объявил он, как если бы хвастался своей законной собственностью. — Так что устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь… дуэтом Сильвы и Эдвина из знаменитой оперетты Кальмана! Эта мелодия вобрала в себя все оттенки чувств, связывающих мужчину и женщину, а в новой аранжировке знакомый мотив обретает новые краски!
И, по-хозяйски обнимая Сильвию за плечи, Тони подвел ее к арфе. Винсент почувствовал, что внутри у него все кипит. Да что этот тип себе позволяет! Как смеет вольничать и заигрывать с женщиной, по сути дела посторонней!
— Интересно, они уже переспали или еще не успели? — усмехнувшись, ядовито заметила Оливетт.
Винсент недовольно нахмурился.
Ничуть не смутившись, белокурая красавица многозначительно улыбнулась краем губ.
— Дайте Тони лишь неделю… — Тон мисс Колдуэлл не оставлял места сомнениям в возможности какого-либо иного исхода.
Примерно то же самое пришло на ум и Винсенту, хотя он от души надеялся, что у Сильвии хватило здравого смысла не поддаться на уловки опытного соблазнителя. Впрочем, чарам модного певца Тони Локхарта противиться было не так-то просто. При сравнительно невысоком росте он обладал неотразимой внешностью записного ловеласа: изящная, худощавая фигура, дерзкий взгляд голубых глаз, длинные белокурые локоны, что эффектно взлетают в воздух, когда певец берет особенно прочувствованную ноту или посылает воздушные поцелуи дамам… Если верить светским сплетням, за последние пять лет Тони еще ни одной ночи не провел в одиночестве. Всегда находилась красавица, желающая — нет, мечтающая! — составить ему компанию в постели.
Тони Локхарта окружала прямо-таки осязаемая аура сексапильного обаяния, и изрядная доза этого опасного «облучения» приходилась сейчас на долю Сильвии. Певец установил микрофон поближе к арфе, сам встал рядом и ободряюще поулыбался аккомпаниаторше. Театрально взметнулись и опали полы фрака. Показушник и пижон, раздраженно подумал Винсент, от души желая, чтобы Сильвия не купилась на его дешевые уловки. Все это неотъемлемая часть сценического ремесла, но знает ли об этом простодушная мать-одиночка?
Зазвучали первые аккорды точно тающий в воздухе перезвон далеких колоколов. Тони Локхарт наклонился к арфистке и, не сводя с нее выразительного, жадного взгляда, прочувствованно запел: «Можно часто увлекаться, но один лишь раз любить…» О, этот бархатистый, завораживающий баритон! Каждое слово знаменитого музыкального номера дышало подкупающей искренностью. Винсент стиснул зубы. Это все игра… сценическая игра, спектакль, не более! — упрямо внушал он себе. Исполненная любовной тоски мелодия звенела в воздухе. Пальцы арфистки порхали по струнам, напевные аккорды перетекали один в другой, и заключенная в мотиве колдовская сила завораживала, подчиняла себе аудиторию так, как никогда не удалось бы знакомой и привычной фортепьянной аранжировке. В бальном зале царила благоговейная тишина. Все слушали затаив дыхание, наслаждаясь кристальной чистотой звука и той сдержанной страстностью, что исполнительница вкладывала в каждую ноту. Сильвия играла запрокинув голову, и арфа, словно оживая, откликалась на партию баритона. Нет же, она вовсе не обращается к партнеру, ни о чем его не молит… Они просто вместе выступают, вот и все… Разумеется, никаких таких особенных чувств арфистка к Тони Локхарту не испытывает!
Но, невзирая на все доводы здравого смысла, Винсент так и не сумел расслабиться и просто наслаждаться выступлением как все прочие. Собственно говоря, вечер вдруг утратил для него всю прелесть, даже свет канделябров словно померк. А когда, едва отзвучал последний аккорд, Клара в порыве чувств первая захлопала в ладоши и воскликнула: «О, да это же настоящая находка!» — Винсент Бьюмонт испытал лишь досаду.
— Они с Тони так славно «спелись», ты не находишь? Просто нашли друг друга, — проворковала Оливетт, и этот комментарий настроения Винсента тоже не улучшил.
По счастью, музыкальный номер задумывался как своеобразная прелюдия к официальным речам, так что новых инсинуаций насчет Сильвии и Тони не воспоследовало, и Винсент вздохнул с облегчением. Более того, порадовался возможности отвлечься от чернокудрой арфистки, хотя сосредоточиться на смысле произносимых речей ему удавалось с большим трудом.
Первым поднялся шафер. Кто-кто, а он знал свое дело! Язык у парня был подвешен что надо, и очень скоро собравшиеся уже хохотали до колик над его забавными анекдотами из холостой жизни жениха и предположениями о том, что за чудесные перемены в его жизни произведет красавица невеста.
Винсент воспользовался моментом, чтобы, в свою очередь, поразмыслить над тем, как переменится его собственная жизнь в результате брака с Оливетт. Очевидно, ему придется куда меньше времени проводить в поместье, среди стад и лимонных рощ, и куда больше — в городе, среди банкиров и бизнесменов. А еще придется волей-неволей вникнуть в интригующие подробности рекламного бизнеса. Оливетт так дорожит своим агентством, для нее главное — успех, карьера… Ну что ж, эта сфера жизни тоже весьма любопытна… Новые знакомства, новые связи, вся эта шумиха вокруг лидирующих фирм и элитных марок. Неведомый прежде мир ослеплял его и завораживал точно так же, как ослепляла и завораживала красота Оливетт…
Наконец речи подошли к концу. Тони Локхарт объявил новый музыкальный номер: арию Цыганского барона из знаменитой оперетты Штрауса. На сей раз Винсент намеренно не смотрел в сторону сцены, а улыбался жениху и невесте и переглядывался с родственниками. Но вот мелодия стихла, и вновь возобновились разговоры.
— Еще пара-тройка месяцев, Винс, и настанет ваша с Оливетт очередь разрезать свадебный торт. То-то мы на вас полюбуемся! — заметил счастливый новобрачный.
— И торт я хочу трехъярусный, никак не меньше! — весело рассмеялась Оливетт.
«Я хочу…»
А еще она хочет подождать как минимум три года, прежде чем заводить детей. Эта досадная подробность выяснилась на прошлой неделе в ходе их последней ссоры. По правде говоря, Винсент вовсе не был уверен, что дети вообще входят в планы Оливетт Колдуэлл.
А вот в его планы входят, еще как входят! Он просто мечтает о детях. О прелестной маленькой дочурке вроде Эстреллы Морено… Или сынишке… А лучше — о двух. Или даже трех.
Ход его мыслей нарушило очередное объявление Тони Локхарта, взявшего на себя по совместительству и роль конферансье.
— А теперь еще одна мелодия, специально в честь новобрачных. — Тони картинно развел руками. — Я временно удаляюсь, я здесь лишний. Но с вами… сногсшибательная, зажигательная «Кармен»!
Знаменитую арию из оперы Бизе Винсент слышал на первом прослушивании и теперь, словно повинуясь неодолимой силе, повернулся к сцене и впился взглядом в исполнительницу. Музыка оказывала на него тот же эффект, что и неделю назад, в субботу, в день их первой встречи. Тони Локхарт недаром удалился в тень. Звуки арфы заключали в себе столько страсти, столько чувства, что вкрадчивый баритон певца лишь испортил бы впечатление.
Пальцы арфистки проворнее запорхали по струнам, мотив убыстрялся, набирал силу. Сильвия самозабвенно откинула назад голову, и черные кудри шелковистой волной упали на спину. Во всей ее фигуре ощущалась такая свобода и раскованность, такое упоение музыкой, что Винсент непроизвольно стиснул кулаки. Ему до смерти хотелось погрузить пальцы в ее пышные волосы, почувствовать их щекочущее, волнующее прикосновение, ощутить, как шелковистые пряди струятся сквозь пальцы…
А мелодия звала и манила — казалось перебирая струны, арфистка обращается к нему и только к нему… Что за безумие! Это внезапно вспыхнувшее влечение ставило под вопрос все, что Винсент когда-либо испытывал с Оливетт. Мимолетное знакомство, одно совместное чаепитие, одно появление на сцене — вот и все, на что Винсент Бьюмонт мог сослаться в отношении Сильвии Морено. Словом, сущие пустяки. Тогда отчего же эта женщина так сильно возбуждает его? Еще не хватало оспаривать решение, уже принятое раз и навсегда! Однако молодой человек чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Мелодия смолкла — и последние звуки утонули в грохоте аплодисментов. А Тони Локхарт, непринужденно переключившись на роль распорядителя, пригласил новобрачных на первый танец. Предполагалось, что к ним тут же присоединятся все желающие. Зазвучала музыка в записи — к слову сказать, один из «хитов» Локхарта. Винсент тут же вскочил и протянул руку Оливетт. Ему отчаянно хотелось заключить невесту в объятия, притянуть к себе как можно ближе, ощутить ее волнующие прикосновения, с новой силой осознать, что Оливетт целиком и полностью принадлежит ему… то есть напомнить себе, что они с Оливетт помолвлены.
Но ничего не вышло.
Белокурая красавица предпочла танцевать, почти не соприкасаясь, чуть в стороне так, чтобы не теряться в толпе и по возможности притягивать к себе восхищенные мужские взгляды. И все равно Оливетт моя законная собственность, твердил себе Винсент, так что пусть себе кокетничает. Он вовсе не возражает… С чего бы ему возражать? Другие мужчины откровенно ему завидуют, и в этом нет ничего странного. Да, Оливетт обожает быть в центре всеобщего внимания. В конце концов, Сильвия Морено только что произвела настоящий фурор на сцене, почему бы и Оливетт в свою очередь не блеснуть на танцевальной площадке?
И Винсент невольно поискал глазами Сильвию. Арфистка уже сошла со сцены, Тони Локхарт — тоже. И теперь оба стояли у стола, за которым сидела очень довольная Патриция Эсперанса. Сильвия так и сияла, глядя на свою работодательницу, а Тони, похоже, болтал без умолку, беззастенчиво выуживая комплимент-другой своим исполнительским талантам.
И тут на Винсента накатило неодолимое желание предоставить Оливетт ее многочисленным обожателям, отнять Сильвию Морено у ее лощеного спутника, заключить молодую женщину в объятия и увлечь на танцплощадку. От неожиданности мистер Бьюмонт даже сбился с ритма.
— Винс, да что с тобой? — удивленно спросила Оливетт, соблазнительно покачивая бедрами.
Он резко остановился. В нынешнем своем состоянии он не хотел даже пытаться повторять ее движения.
— Для таких танцев я сегодня не в настроении, — бросил он.
Изумрудно-зеленые глаза Оливетт сверкнули вызовом.
— Тогда я подыщу себе другого партнера!
— Ищи, — безразличным тоном отозвался Винсент, не поддаваясь на шантаж и даже тени досады не испытывая. — А я пойду побеседую с тетей.
Он сам напрашивается на неприятности, мстительно подумала Оливетт и обвела оценивающим взглядом толпу молодых холостяков. Секунда — и она уже кружится в объятиях другого. О да, Винсент Бьюмонт готов был поручиться: неприятности не за горами, да еще какие крупные неприятности! Но сейчас первостепенное значение имело совсем другое: надо было разобраться в проблеме под названием «Сильвия Морено».
5
Выступление закончилось, и Сильвия ощущала себя не в своей тарелке. Она знала, что ей полагается ликовать и радоваться собственному успеху. Тони Локхарт пришел в восторг от «находки мисс Бьюмонт» и уже предложил арфистке отрепетировать еще несколько совместных номеров. Гости просто-таки осыпали ее комплиментами. А молодой женщине почему-то отчаянно хотелось убежать куда глаза глядят и поплакать всласть наедине.
До чего глупо, что на нее так подействовала самая что ни на есть банальная сцена — Винсент Бьюмонт повел свою невесту танцевать, — а у нее, Сильвии, глаза мгновенно наполнились слезами. Эти двое первыми присоединились к новобрачным. Оливетт Колдуэлл томно покачивалась и изгибалась в такт музыке. Облегающее алое платье не скрывало ни одной соблазнительной подробности ее безупречно изящной фигуры. Неудивительно, что Винсент глаз с невесты не сводит. А почему бы, собственно, и нет? — одернула себя Сильвия. Они же помолвлены!
— Тони, принеси-ка, пожалуйста, вон тот свободный стул, — попросила Патриция Эсперанса. — Сильвия немного посидит со мной…
— Нет-нет, мне уже пора, — смущенно запротестовала молодая женщина.
— Как это пора? — нахмурилась Патриция Эсперанса. — Я рассчитывала, что вы останетесь и повеселитесь вместе с нами. За дочь вам беспокоиться нечего: за ней приглядывает Маргарет.
Мисс Бьюмонт загодя пригласила арфистку переночевать в замке, и Сильвия, не устояв перед искушением, согласилась. Она не признавалась даже себе самой, что втайне надеется, что Винсент Бьюмонт ее все-таки заметит. Но теперь, когда сокровенная надежда безжалостно развеялась, Сильвия отчаянно искала путь к отступлению.
— Девочка может проснуться и испугаться, мисс Бьюмонт. Сами понимаете, в чужой обстановке…
— Право же, вам не о чем беспокоиться. Маргарет вынянчила и старшего моего племянника, и младшенькую, Аврору…
Но последних слов арфистка словно не расслышала. Винсент Бьюмонт прокладывал себе путь сквозь толпу танцующих, явно направляясь к их столику, и такую властную решимость излучал, что гости покорно расступались перед ним, точно Красное море — перед Моисеем. А конечная цель его — она, Сильвия Морено. Молодая женщина прочла это во взгляде Винсента. Он ни на кого больше не смотрел, даже на тетю.
Ощущение было престранное: как если бы в ее тело вонзилось множество крохотных иголок. А сердце забилось так, что грозило вот-вот выскочить из груди. Сильвия застыла неподвижно, дожидаясь, когда Винсент подойдет ближе, и не веря, что все это происходит наяву, а не во сне. Неужто Винсент Бьюмонт и впрямь хочет побыть с нею, обменяться словом-другим?..
Довести до конца эту мысль Сильвия не рискнула. Все ее существо замирало от волнующего предчувствия, выходящего за рамки самой дерзкой грезы. Каждый шаг приближающего Винсента заставлял ее погружаться в водоворот эмоций, не замечая ничего из того, что происходило вокруг.
До чего же он хорош! Высокий, прекрасно сложенный, он словно воплощал собой суровую, властную мужественность. В груди Сильвии что-то беспомощно дрогнуло — рядом с Винсентом она ощущала себя полнейшей дурочкой. О, как она рискует! Этот человек затрагивает в ней самые сокровенные струны, пробуждает дремлющую женственность…