Он остановился. Она тоже сдержала шаг, понимая, что ему нужно ее полное, безраздельное внимание.
— Я никогда не понимал, что сыновьям нужно время, когда можно быть просто мальчиками, ничего не делать и просто играть. Иметь возможность играть с отцом, а не только с няней.
— А теперь вы знаете, — беззаботно сказала Пиа. Она надеялась, что он не станет слишком серьезно относиться к себе. — И будете проводить с ними время, даже когда найдете няню. — И няня будет с ними играть в прятки, учить фокусам, строить из одеял палатки, качаться на качелях… Она вздрогнула при мысли о качелях. — Мальчики этого ждут. Сегодня они так веселились, что теперь по-другому у них уже не получится.
К ее удивлению, он подошел к ней и взял ее за руку. Его пальцы излучали тепло и силу.
— Но без вас я бы этого не понял. Спасибо.
На краткий миг, когда их пальцы переплелись, ей захотелось и самой сделать для детей что-то необыкновенное. Стать матерью Паоло, обнять его и залечить все ушибы и обиды. Убедить его, что ему не надо притворяться утопленником или сочинять сказки о покойной матери, чтобы завоевать внимание.
— Знаете, Пиа, вы будете удивительной женой и матерью. Надеюсь, ваши будущие муж и дети поймут, какое счастье им досталось.
Она заставила себя с благодарностью улыбнуться. Но Федерико уже убежал вперед, чтобы подхватить под мышки своих хихикающих мальчиков. Она смотрела ему вслед, и пустота захватывала все внутри. Как она могла позволить себе строить воздушные замки?
Нет, она никогда не будет матерью. Ни для Артуро, ни для Паоло, как просил мальчик. Слова Федерико, хотя и звучали как комплимент, отметали всякую возможность романтических отношений.
Она закусила тубу. Часть ее хотела быть матерью. Испытать такую же радость, какая наполняет Федерико каждый раз, когда он держит на руках своих сыновей. Но Пиа знала, что она никогда не будет матерью собственных детей.
Он что, не умеет держать мысли при себе?
Федерико заглянул в ванную мальчиков, чтобы взять полотенце и высушить им волосы. Он потратил всю жизнь, чтобы научиться говорить, когда это уместно, и держать язык за зубами, когда молчание лучше всего послужит ему, его семье или его стране.
Так что нашло на него? Почему он счел нужным сказать Пиа, что она будет хорошей женой какому-то мужчине? Конечно, это абсолютная правда. Она излучает столько естественного дружелюбного очарования, что любой мужчина найдет чрезвычайно приятным общение с ней. Не говоря уже о ее удивительном чувстве юмора. Почему он с такой тупой уверенностью заявил, что она будет хорошей женой другому? Ведь его слова прозвучали так, будто он демонстративно отвергает ее. И это при том сексуальном напряжении, какое возникло между ними.
Он знает почему. Для самозащиты. Чтобы убедить себя, что между ними ничего нет. Но между ними что-то есть. Хотя удобнее думать, что это невозможно. Пусть невозможно. Но ему не следовало отталкивать ее так грубо.
И потом его замечание о том, что она будет матерью. И взгляд, какой он поймал перед тем, как побежал ловить мальчиков.
Что он знал? Нервное поведение за завтраком, выражение ужаса, когда Артуро прыгнул с качелей, а Паоло забрался в фонтан. Это говорит о ее неспособности переносить страх за детей, то есть, собственно, самих детей. Он отмечал такое же выражение у некоторых своих друзей, которые не обзаводились детьми. Их больше, чем самих родителей, волновали детские шишки и ссадины. Родители знали, что дети выносливы и жизнеспособны. Если не бесплодие, то что приводит ее в такое нервическое состояние, когда речь заходит о детях? Он должен разгадать этот секрет.
— Вот так Принц Совершенство, — сквозь зубы процедил он. Дважды он обидел ее. Неудивительно, что она извинилась и вернулась в апартаменты Дженнифер. Хотя он предложил ей сухую одежду и обед. Это не было желанием побыть с подругой, как она заявила. Она отводила взгляд, у нее поникли плечи. Федерико не сомневался: причина в его бестактности.
В ушах звучали ее слова перед уходом, когда она напомнила, что мальчикам по-прежнему нужна няня. И пожелала ему удачи в попытках найти ее.
— Папа?! — На уровне дверной ручки в ванную комнату просунулась голова Паоло. — Ты нашел полотенце?
Он старался не думать о Пиа, когда привлек к себе сына и стал тщательно вытирать короткие темные волосы, так похожие на его собственные. Но из-под них на него смотрели глаза Лукреции.
— Найди свою пижаму, Паоло, и принеси сюда. По-моему, сегодня тебе надо принять ванну.
— С пузырьками?
Федерико притворился, будто никак не может решить. Но Паоло просительно обнял его. Отец не выдержал и улыбнулся.
— Идет, — согласился он.
— Папа, сегодня было здорово.
— Я рад, что ты так думаешь.
— Мы можем снова пойти туда гулять?
— Конечно.
— И синьорина Ренати будет моей новой мамой?
— Почему ты спрашиваешь? — У Федерико одеревенела спина.
— Она мне понравилась, — пожал плечами Паоло. — Она симпатичная. Я сказал ей, что, по-моему, будет хорошо, если она сможет быть моей мамой.
О боже! Нет.
— Ты сказал?
Паоло кивнул.
— И что она ответила?
Мальчик поджал губы и задумался.
— Не помню. По-моему, мы пошли к фонтану, и я забыл. Можно я надену пижаму с лягушкой?
— Конечно.
Паоло вприпрыжку побежал за пижамой.
Федерико поднял с пола полотенце. Он, наверное, уронил его, когда Паоло задал свой невероятный вопрос. Хорошо, что трехлетний ребенок легко переключается на другую тему. Но ведь у Пиа должна быть нормальная память.
Переодев мальчиков, он поручил своему секретарю связаться со службой, подбирающей нянь. Как и советовала Пиа. Но в следующий раз, когда он увидит ее, надо разобраться в ее отношении к детям. И главное, извиниться за свою бестактность.
— Ты промокла!
Когда Пиа вошла в комнату, Дженнифер удивленно вытаращила на нее глаза. Пиа сняла плащ и повесила его в ванную. Хорошо, если она не накапала на дорогие восточные ковры, устилающие полы в апартаментах.
— Я и не подозревала, что ты сегодня пойдешь на пляж. — Дженнифер с недоумением разглядывала мокрые волосы и одежду подруги.
— Мы и не ходили на пляж. Мальчики хотели играть в саду, плескаться в лужах и все такое прочее.
Дженнифер закрыла крышкой коробку с фотографиями, отодвинула в сторону стопку снимков, альбом и специальные маркеры, чтобы освободить на кровати место для Пиа.
— Мне лучше сначала переодеться, — покачала головой Пиа. — Благодаря Паоло я промокла сильнее, чем собиралась.
— Видишь, — улыбнулась принцесса, — я же говорила тебе, что с мальчиками будет весело. И держу пари, что им понравилось. Федерико никогда бы не вышел с ними под дождь. — Пиа улыбнулась, и у Дженнифер буквально открылся рот от изумления. — Федерико гулял с тобой в саду? Под дождем? Ты, должно быть, шутишь! Как ты его убедила? Он не умер, когда понял, что его костюм от дизайнера промок? Или он все время ходил под зонтом?
— Он не ходил под зонтом, он не умер, и его не пришлось убеждать. Во всяком случае, мне. Мальчики сказали, чем они хотели бы сегодня заняться, и он согласился.
— Невероятно. — Дженнифер сложила фото в коробку, потом, не отрывая изучающего взгляда от Пиа, закинула руки за спину, чтобы помассировать мышцы. — Ну, полагаю, что причина — время. Ему пора расслабиться. Клянусь, с тех пор, как умерла Лукреция, я не видела на его лице улыбки. Он очень сильно изменился. Трудно поверить, что это тот же самый мужчина, которого я встретила, когда впервые приехала сюда. Я имею в виду, что на публике он всегда был образцом класса и стиля, но в частной жизни был остроумный и веселый. И добрый. Когда я приехала сюда собирать средства
для лагеря Хаффали, он даже шутил при первой встрече.
Дженнифер вопросительно посмотрела на Пиа — помнит ли она ее путешествие из лагеря в Сан-Римини. Пиа кивнула, и принцесса продолжала:
— Он высмеял одну из придворных дам. Женщину, про которую можно сказать, что она была менее чем вежлива со мной. А он хотел, чтобы я комфортно себя чувствовала. Учитывая его имидж на публике, я даже не представляла… — Дженнифер пожала плечами. — Впрочем, в этом году я мало сталкивалась с этой стороной его натуры. Может быть, то, что он вышел с тобой и детьми под дождь, означает, что он возвращается к себе прежнему,
Пиа старалась спрятать удивление. Она отмечала у Федерико вспышки юмора. Но никогда не относила его к тому типу шутников, которые могут высмеивать других аристократов. Особенно тех, кто важен для социального статуса его семьи. Пиа хотела расспросить Дженнифер о «прежнем» Федерико, но стук в дверь перебил их разговор — пришла Софи.
- Ваше высочество… — Софи почтительно поклонилась и вручила принцессе корреспонденцию. Потом повернулась к Пиа. — Звонит ваша мать. Я переключила звонок на вашу комнату, чтобы вы могли спокойно поговорить. Но можно переключить и сюда.
Пиа подавила в себе желание отказаться от разговора. Даже Дженнифер не догадывалась о глубине их с матерью отчуждения. Все не находилось времени или места, чтобы обсудить эту тему.
— В этом нет необходимости, Софи. Я собиралась пойти в свою комнату переодеться в сухое. Благодарю. — Пиа пересекла коридор и вошла в свою гостевую комнату рядом с апартаментами кронпринца.
Она неуверенно смотрела на вспыхивающий красный сигнал. Мать видела сюжет в новостях? Или кто-то, посвященный в мелкие дворцовые слухи, сообщил Сабрине Ренати, что ее дочь — гостья семьи ди Талора?
Пиа набрала в легкие побольше воздуха и подняла трубку.
— Привет, мама.
— Пиа! Я так рада, что наконец поймала тебя. Почему ты не сказала мне, что ты в Сан-Римини? Я в Берлине, заканчиваю проект. Но могу завтра утром приехать к тебе…
— В этом нет необходимости, мама. И по правде, я довольно занята.
— Так что происходит? Я видела тебя по телевидению с принцем Федерико. Оказывается, вы знакомы? Я поняла, что ты знаешь принцессу Дженнифер, но… Пиа, это правда? — Голос Сабрины едва не дрожал от надежды. Пиа вся напряглась. — Ты встречаешься с Федерико ди Талора?
Пиа смотрела на панели потолка. Предел мечтаний ее матери — быть в курсе каждого слуха в Европе. А то, что ее дочь знакома с самым знаменитым одиноким мужчиной в Сан-Римини, привело ее просто в восторг.
— Нет, мама. Я всего лишь гощу у принцессы. И скоро уезжаю в Африку. У меня есть новое назначение. Я просто решила заехать по пути к Джен, повидаться с ней, прежде чем она родит малыша.
— Ох!
— Не надо так расстраиваться, мама.
— Это не то, что ты думаешь, дорогая. — Пиа легко представила взволнованное лицо матери. — Я хочу для тебя только самого лучшего. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я счастлива. Я люблю свою работу.
— Поверь мне, работа еще не все.
— И это говорит женщина, которая любит свою работу больше всего на свете? — От удивления Пиа чуть не выронила трубку. — Подумай, сколько времени и усилий ты в нее вкладываешь. Ты бы не стала этого делать, если бы не любила ее.
— Я никогда не говорила, что моя работа мне не нравится. Но я вкладываю в нее уйму времени и усилий, потому что только так можно быть успешной на своем поле. Как ты знаешь, успех требует жертв. — Громкий вздох раздался в трубке. — Я не была хорошей родительницей. Но такой выбор не самый легкий в жизни. Впрочем, я просто надеялась, что ты найдешь свое счастье.
Пиа просто физически почувствовала, какой заряд бодрости идет от матери.
— Я вернусь в Сан-Римини послезавтра, — продолжала Сабрина. — Если хочешь, свяжись со мной. И, Пиа, я люблю тебя.
Пиа немного помолчала, прежде чем ответить.
— Спасибо, мама, за заботу. Я ценю ее. Мы скоро поговорим.
Положив трубку, она сбросила мокрую одежду, оставив ее лежать кучкой на кафеле ванной. Потом надела простую белую рубашку и черные слаксы. Она собиралась вернуться в комнату Дженнифер, но, кое-как расчесав мокрые волосы, плюхнулась на кровать и прижала к вискам кулаки.
Почему, почему, почему разговор с матерью вдруг напомнил ей о статусе Федерико? Она не испытывала симпатии к матери. Но внезапное чувство вины заставило ее задуматься, не следует ли ей быть более понимающей. Ведь она понимает и даже поддерживает Федерико в его становлении как родителя.
Может быть, мысли приняли такое направление после слов Сабрины, что она не была хорошей родительницей. И ей пришлось делать трудный выбор.
— Ты могла бы выбрать профессию, которая позволяет бывать дома, хотя бы изредка, — пробормотала вслух Пиа.
Конечно, мир карьерных дорог не был открыт для ее матери. Она осталась вдовой с маленьким ребенком. Девушка из семьи, едва дотягивающей до среднего класса. Она встретила будущего мужа, и учеба так и осталась незавершенной. Как жена аристократа, она нуждалась только в искусстве политеса, которым овладела в совершенстве, несмотря на то что выросла в другой среде.
Даже Пиа пришлось признать, что выбор карьеры — организация торжественных приемов, праздников и фестивалей — был для Сабрины вполне естествен.
Так же, как естествен и выбор Пиа — помогать обездоленным в дальних уголках земного шара. Она облегчала жизнь тем, кто не мог сам о себе позаботиться. Беженцам, голодающим, больным и детям. Работа давала ей чувство востребованности, чего она никогда не имела в детстве. И чем дальше она будет от матери, живущей интересами высшего общества, тем лучше.
Она встала с постели и развесила мокрую одежду в ванной. Надо позвонить матери, когда та вернется из Германии. Конечно, Сабрина не может изменить прошлое. Но сейчас они обе — зрелые люди и, наверное, могут быть друзьями. Или хотя бы найти почву для взаимного уважения.
Пиа взяла со стола календарь и пометила в разделе «для памяти»: «Позвонить матери и пригласить ее на ленч». Вряд ли удастся полностью изменить положение, но по крайней мере она перестанет убегать от проблемы.
Положив в карман ключ от комнаты, она направилась к двери. Не менее, чем Сабрина, ее приводил в смятение другой одинокий родитель. Сегодня она видела, как Федерико играет с детьми, и это еще больше очаровало ее.
Если не отступить, можно упасть и расшибиться. «Слишком поздно», — вслух посмеялась она над собой. Хорошо, что она напомнила ему про няню. Если провести так, как сегодня, еще один день, играя роль няни, наслаждаясь общением с детьми — и с их неотразимым папой, — ничего путного не выйдет. Она начнет мечтать о том, чтобы иметь детей от этого мужчины и жить с ним вместе.
Как Дженнифер и Антонио.
Вспомнив о Дженнифер, Пиа подумала, что сегодня принцесса вроде бы чувствует себя хуже, чем обычно. Во время разговора она массировала себе плечи. Пиа решила проверить, не нужна ли она Джен, но не успела выйти, как снова зазвонил телефон.
— Ты что-то забыла? — спросила Пиа, думая, что это Сабрина.
— Пиа?
— Привет, Эллен. — Она тотчас узнала голос директора программы «Международная помощь больным СПИДом». — Прости. Я обозналась. Что случилось?
После нескольких минут разговора Пиа пошла к Дженнифер сообщить ей новость. Вряд ли подруга ей обрадуется. Но с другой стороны, рассудила Пиа, для нее проблема Федерико будет разрешена. Она не сумеет мечтать о недосягаемом принце, оказавшись за две тысячи миль от него. Или сумеет?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Федерико, просыпайся, Федерико.
Низкий голос пробивался в сознание будто сквозь густой туман. Он повернулся на другой бок, подальше от требовательного мужского голоса.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, борясь с навязчивым сновидением. Он гулял в саду с Пиа. Дети в безопасности во дворце. Она собирается сказать, что ему нет необходимости кого-то нанимать. Что он должен позвонить секретарю и отменить собеседование с няней, которое назначено на нынешний вечер.
Но голос, острый, словно камешки гравия, вытеснил голос Пиа, что-то отвечающей ему.