Мы прятались в гостиной. Для большей внушительности я положил рядом с собой травматический пистолет, который не отличался от настоящего.
Нечувилин вошел в комнату и замер. Входную дверь мы предварительно заперли на замок. Бежать некуда.
– Маски на наших лицах, Леонид Николаевич, говорят о том, что убивать мы вас не станем. Трупы не могут описать внешность убийц. Это в кино убийца всегда ходит в маске. Оно и понятно. Личность убийцы скрывают не от жертвы, а от зрителей. Но к логике это не имеет никакого отношения. Присаживайтесь, нам есть о чем с вами поговорить. Будем вести себя цивилизованно, тогда, глядишь, и наша сделка состоится.
Мужчина оказался на удивление спокойным и не пугливым. Он прошел в комнату и сел в глубокое кресло.
– Вам, как я догадываюсь, нужны деньги? Они у меня есть. Не очень много, но есть. Вот только я снимаю со счета мелкие суммы и мое присутствие в банке обязательно. Если я возьму большие деньги, то это вызовет подозрение и служба безопасности моментально среагирует. Вас тут же схватят. А с меня глаз не спустят. Девяносто процентов вымогательств заканчиваются крахом во время передачи денег.
– Да, да. Мы все знаем. Оголять ваши карманы мы не станем. Голому человеку нечего терять. На вашем счету лежит шесть с половиной миллионов долларов. Мы возьмем миллион сто тысяч. Сто тысяч пойдут банку в качестве процентов за обналичку. Таковы их зверские правила. Ну и, разумеется, они не будут задавать вопросов.
– Мой банк будет задавать вопросы и десять процентов в свой карман не положит. Я бы хотел понять: чем вы мне угрожаете? В чем ваша фишка, что называется?
Хозяин оставался спокойным и уверенным в себе.
– Вы отравлены. Если не принять меры, то умрете в течение суток. Вскрытие покажет обширный инфаркт. Яд вы выпили вместе с томатным соком. Мы обычные исполнители. Шестерки. Если попробуете нас сдать, то умрете позже. Хотите или нет, но жидкость вам придется пить. И кто подсыплет вам яд, например, в кофе, вы никогда не узнаете. Людям, с которыми мы договариваемся, ничего не грозит. Мы о них просто забываем. Но есть и безумцы, которые сейчас лежат в могилах. Вы обычная муха в паутине. Воевать с нами бесполезно. Самое ужасное, что у следствия не будет никаких доказательств. Следов-то мы не оставляем. Никаких.
Говорил только я. Белухин словно воды в рот набрал. Он хорош был там, где делалась наука, а по жизни был ужасно скучным человеком и большим интеллектом не обладал. Я же чувствовал себя уверенно. Еще бы, имея четыре туза в рукаве.
– Ну и как вы намерены получить деньги? – спросил Леонид с усмешкой. – Поедете со мной в банк?
– Нет. В банк никто не поедет. Вы можете проделать все операции по компьютеру и подтвердить их по телефону. Процедура долгая, но надежная.
– Но вам же нужны наличные? – удивился хозяин.
– Конечно. Для этого мы открыли счет в Челябинске на вашу жену. По ее паспорту. Он нам понадобился на два часа. Она даже этого не заметила. Так вот, вы перечисляете один миллион сто тысяч на счет вашей жены. Не думаю, что это будет выглядеть подозрительно. Она хочет купить для вас подлинник Рубенса. Вы же коллекционируете старых голландцев. А они стоят дорого. Ваша жена возьмет такси, поедет в банк, снимет деньги, положит их в портфель. Потом сядет в то же такси и поедет в галерею. Выходя из машины, она возьмет другой портфель. Точную копию первого, но не с деньгами, а с газетами. Через десять минут она может поднять тревогу. Все очень просто. Ваша дочь в этот момент будет находиться под пристальным вниманием наших людей. Если операция пройдет чисто, вам нечего опасаться.
Нечувилин побледнел. То ли его взволновала история с дочерью, то ли лекарство начало действовать.
– Поднимите левую руку.
– Не могу. У меня немеет тело.
– Все правильно. Ваш организм переходит в спящий режим. Через час вы будете не способны пошевелить даже веками. Кислород в крови будет падать. На отметке двадцать ваш мозг умрет, давление скатится на ноль. Сердце будет делать не больше одного удара в минуту. Вы будете питаться внутренними ресурсами организма. Но голова будет работать и сознание тоже. Если мы вызовем врачей, они констатируют смерть. Однако вы будете еще живым. Тело не окоченеет и трупные пятна не появятся. Но могильщиков такие мелочи не интересуют. А если заплатить четвертной патологоанатому, то он и вскрытие делать не станет. У них хватает работы. Запишет в журнал то, что написано в заключении врачей «скорой помощи», и поставит на вас крест. Вас могут похоронить, пока вы еще будете живы.
Мы с Кешей переложили бедолагу на диван и подсоединили к нему приборы.
– Пока у вас голова кумекает, вы должны обдумать наше предложение. Как видите, мы народ серьезный и очень мало похожи на шутников. Однако смеемся всегда последними.
Я принялся расхаживать по комнате, поглядывая на приборы. Схема должна сработать, если ее придумал такой стратег, как Гальперин. Он двадцать лет своих же ловил, оборотней в погонах, и занимался только крупной рыбой. Гнилье насквозь видел. Конечно, он и сам гнида похлеще многих, но ведь выкрутился и, увешанный орденами, вышел в отставку. Не зря Леночка его своим замом сделала. Он еще и отличным прикрытием стал. О нас забыли, будто института вовсе не существовало.
Я посмотрел на часы.
– Давай-ка, дружок, вернем его к жизни. Кажется, он уже осознал свое положение. Но в следующий раз мы его спасать не станем.
Я достал футляр, вынул из него шприц с длинной иглой и, как убийца нож, всадил иглу Нечувилину в сердце. Укол, он и есть укол. Я отпрянул и стал ждать реакцию. Это и была моя главная работа, а миллионы меня не интересовали.
Леонид вздрогнул, глубоко, с хрипом вздохнул. Его начало трясти, при этом он обливался потом. Мы с Кешей следили за ним и за приборами. Начал прощупываться пульс, росли давление и количество кислорода в крови. На полное восстановление ушло полчаса.
Мы усадили Нечувилина в кресло. Он практически лишился сил.
– Пошевелите левой рукой.
Кисть задвигалась.
– Вот так, Леонид Николаевич. Жил себе человек, не тужил, и на тебе – бац и в гробу.
– Я все сделаю, что вы скажете.
– Отлично. Итак, банк открывается в девять. Для начала позвоните управляющему и сообщите о своем решении купить Рубенса по рекомендации жены. Он вам сам расскажет, как быстрее переправить ей деньги. Времени у вас в обрез и в банк приехать вы не можете. Достаточно того, что у них есть ваша электронная подпись, а у вас номер счета жены. Вы же не на деревню дедушке деньги отправляете, а близкому человеку.
– Схему вашу я понял. Меня беспокоит дочь.
– С ней ничего не случится. Если ваша жена не наделает глупостей. После банка позвоните ей и, не вдаваясь в подробности, дадите все инструкции. Ну а на сегодня все.
* * *
Дверь открыла женщина. Молодая, симпатичная. Взгляд ее был немного напуганным.
– Извините. Я таксист. Мне дали ваш адрес. Я должен отвезти вас в банк, а потом вернуть домой.
– Я в курсе. Подождите внизу, я сейчас спущусь.
– Как прикажете.
Совершенно обычный мужик, на бандита не похож. Анна взяла сумочку с паспортом и вышла на улицу. У подъезда стояла обычная «Волга» – такси желтого цвета, разрисованное в шашечку.
Анна села в машину, на сиденье лежал кейс. Инструкции мужа показались ей более чем странными. Но она не привыкла с ним спорить. Надо сделать все, как он велел. Нет сомнений, что ему грозит опасность. Ничего похожего в их жизни не случалось. Машина быстро доехала до банка. Анна взяла кейс и направилась в банк. Похоже, ее там ждали и провели в отдельный кабинет, где находились трое мужчин.
– Деньги для вас готовы, Анна Алексеевна. Они в этом чемоданчике. Из общей суммы вычтено десять процентов. Вы с нашими правилами знакомы. А теперь, если не секрет, для чего вам нужна такая крупная сумма наличными?
Вопрос задал солидный мужчина, очень похожий на банкира, какими она себе их представляла.
– Эти деньги идут на покупку полотна известного художника. Продавец пожелал остаться неизвестным. Потому и потребовал наличные.
– Но это же очень рискованно. Вам могут подсунуть фальшак.
– Не думаю. Этого продавца мы хорошо знаем. Не первый раз имеем с ним дело.
– Хорошо. Тогда выполните нашу просьбу. Оставьте свой кейс здесь и возьмите наш. Тем более что он уже упакован.
– Я надеюсь, здесь нет подвоха и деньги в нем настоящие. В конце концов, они принадлежат нашей семье.
– Мы несем за них ответственность, пока они находятся в банке. Как только вы вынесете их за порог, мы за них не отвечаем. Если желаете, то можем предоставить вам вооруженную охрану.
– В этом нет необходимости. Меня ждет такси.
Анна открыла кейс и пролистала несколько пачек. Подвоха она не заметила, но поняла, что кейс оборудован маячком. Они будут следить за ней через спутник. Этот вопрос ее не беспокоил.
Она закрыла кейс, вышла из банка и села в такси.
– Поехали домой.
– Вам поменяли кейс? – спросил шофер.
– Да, причем настойчиво.
– На полу под вашим сиденьем лежит черный рюкзак. Переложите деньги в него.
«Значит, и шофер в их банде, – поняла Анна. – А по виду не скажешь». Деньги она переложила, как ей и сказали.
На одной из улиц такси свернуло на подземную стоянку. Это был длинный коридор, заставленный машинами.
– Выкиньте рюкзак в окно. Быстро.
Анна открыла окно и выкинула рюкзак. Людей она здесь не видела, кроме уборщицы с ведром, перед которой они слегка притормозили. Машина доехала до конца и выехала на другую улицу. Кейс все еще лежал у нее на коленях. Таксист довез ее до дома. С ним пришлось расплатиться. Она вернулась с пустым кейсом. Больше ее никто не беспокоил. Очевидно, они караулили продавца картин. Кто-то должен прийти за деньгами.
Анна позвонила мужу. Разговор был коротким: «Деньги получила».
Уборщица на подземной парковке подняла рюкзак и быстро бросила его в багажник стоящего рядом БМВ. Она еще около часа мыла полы. Машины заезжали и уезжали. Потом она оставила ведро, швабру, скинула косынку и халат и бросила их в ведро, превратившись в элегантную даму, очень похожую на кинодиву пятидесятых Лану Тернер. Такие дамы не ездят на «Жигулях». Она села в тот же БМВ и спокойно выехала с подземной парковки.
* * *
В квартире Нечувилина раздался телефонный звонок. Леонид снял трубку.
– Кажется, это кого-то из вас.
Я взял трубку.
– Это я, милый. Отъехала от города на сотню километров. Мне никто не мешает. Везу тебе посылку с вкусненьким от любимой тетушки. Возвращайся домой и жди меня. Я страсть как соскучилась.
– Будет сделано, мое солнце.
Я вынул батарейку из мобильника хозяина и сломал розетку городского телефона.
– Спасибо, Леонид Николаевич. Вы должны остаться довольны. Мы не раздели вас догола. О случившемся никому не рассказывайте. Вам все равно не поверят. А если поверят, то прекратят доверять. Вы успешный человек. Вам надо держать марку. И дело не в миллионе. Вы не должны выглядеть неудачником или проигравшим. Дважды в одну реку мы не входим. Так что нас вы никогда больше не увидите. Удачи в делах.
На всякий случай я его запер в его же квартире. Жена приедет и откроет, а ему надо поднабраться сил после такого стресса. Этот парень мне понравился. Ни трус, ни паникер, хорошо воспитан и умеет трезво мыслить.
Но сейчас мы с Кешей ни о чем не могли думать, как только о нашем эксперименте. Нас не волновали деньги и гениальный план Гальперина. Самым важным была удача.
– Есть один недостаток, Кеша, – задумчиво бормотал я, садясь в машину. – Парень выглядел настоящим трупом. Тут сомнений быть не может. «Скорая помощь» не будет сидеть возле покойника три часа, ожидая, когда на нем появятся трупные пятна и наступит окоченение. К тому же у него остекленели глаза, но не помутнели. Боюсь, на свет они могут среагировать. Тогда врач «скорой» вызовет реанимацию.
Белухин отрицательно покачал головой.
– Пока ты трепался с этой мумией, я думал. У «скорой» нет таких приборов, как у нас. Они не смогут определить состав кислорода в крови. Ты должен понимать, что фельдшер «скорой» ждать не будет. Человек мог умереть пять минут назад. Они констатируют смерть. Даже если ты воткнешь в него иглу, клиент не среагирует. Мышцы атрофированы. А по поводу глаз, надо достать хорошие замутненные линзы. Лучше карие. Врачи не знают, какого цвета у покойного глаза. Главное, чтобы зрачков не было видно. Человек умер, и точка. Я говорю о тех случаях, когда клиент не пошел на наши условия.
– Предназолин останется в крови. Его обнаружат. Отравление налицо.
– И тут, Андрюша, ты не прав. Мы оживим клиента, предназолин растворится и выйдет с мочой. Мы якобы идем на попятную и заключаем мировую. Ради этого и коньячку можно выпить. А вот в коньяк мы ему добавляем восемьсот пятый препарат. Впрочем, эту идею надо обсосать. В любом случае безвыходных ситуаций не бывает.
– Он не станет с нами пить, – разозлился я.
– Хорошо. Дадим ему восемьсот пятый как лекарство для спасения. Выпьет. Ну и на самый крайний случай оставим у трупа пузырек с предназолином.
– Проще купить цианистый калий или яд кураре. Предназолин достать невозможно. О его существовании не все химики и фармацевты знают.
– Патологоанатомы знают. А где взял – пусть спросят у покойничка. Ты должен понимать главное. К тебе могут обратиться за консультацией как к ученому, но только не как к подозреваемому. Ты даже не слышал имени покойного. Тебя с ним ничего не связывает. С какой радости молодой талантливый ученый с именем пойдет работать киллером? Смешно. Тем более что сегодня у каждого богатого человека врагов полные закрома, а друзей днем с огнем не сыщешь. Если будет доказано убийство, то его свяжут с профессиональной деятельностью покойника. Других версий не выдвигается. Это же шаблон. Вся жизнь плывет по течению. А мы с тобой бунтари. В самом прекрасном смысле этого слова. Ты представляешь, мы можем жонглировать жизнью и смертью, как циркачи под куполом.
Да, конечно, Белухин говорил правду. Если смотреть ей в лоб. Если глянуть на нее со спины, то станет страшно. Я не любил скептиков и не заглядывал в черные углы.
* * *
В особняке мы устроили вечеринку в честь удавшегося опыта. Какого? Об этом вслух не говорили, а многие просто не знали, о чем идет речь. Моя лаборатория радовала институт открытиями. Но все они носили гриф «секретно», оттого и тосты поднимали за успех. Тогда я впервые заметил этого типа. Достаточно зауряден, лет сорока пяти. Просто он чаще других разговаривал с моей женой в сторонке, и оба искоса бросали на меня взгляды. Ревновать Лену было глупо. Я знал, что значу для нее, она меня обожала, «носила» на руках, выполняла все мои капризы и была лучшей любовницей из всех женщин, которых я знал. Мы по-настоящему были счастливы. И все же этот тип меня раздражал. Я понимал, что они говорят обо мне. Подходить к ним я не стал. Слишком много чести. Но я заметил, что незнакомец общался и с правой рукой моей жены Ильей Гальпериным. Тут я своего шанса не упустил и спросил Илью:
– Что это за тип? Приводят людей в мой дом и даже не знакомят со мной.
– А это Герман Садовский. Адвокат, или поверенный, твоей жены. Очень опытный ходок по делам. Какие он выполняет поручения, я не знаю. Это не мое дело. Тем более что из него лишнего слова не вытянешь.
– И давно он на нее работает?
– Очень. Еще при жизни первого мужа вел ее дела. Так что у тебя, Андрюша, разрешение спрашивать поздно. Но я знаю, что он оберегал ваш покой от любопытствующих, когда вы жили в рыбачьей хижине.
– Любопытный фрукт.
Гости разъехались поздно. Наконец-то мы добрались до своей спальни.
– Я рада за тебя и твой успех, милый. Никогда в тебе не сомневалась. Таким и должен быть истинный мужчина. Сегодня я открыла счет в банке на твое имя и положила на него двести пятьдесят тысяч долларов. Если наши успехи будут продолжаться, то скоро ты станешь богатым человеком.