Селена не понимала, какое отношение эта сделка имеет к его заявлению о том, что их эксперимент полностью провалился.
— Твои братья просто взбесились. Они приступили к исполнению своих угроз и в открытую поддерживают Ди Джорданоса в качестве строителя. И теперь каждый, кто боится потерять хотя бы цент, если я вдруг останусь не у дел, преследует меня, как будто это вопрос жизни или смерти.
Селена тряхнула головой, чтобы перевести свои мысли из сферы личных отношений в сферу деловых:
— Я почти закончила со списком основных условий заключений сделок наших компаний. Если ты предложишь его моим братьям, они изменят свою позицию.
Он уже говорил ей о том, что не хочет рисковать и вовлекать ее в войну, которую вел с ее братьями, чтобы они не заподозрили об их отношениях. И пообещал найти другой путь решения проблемы. Но если дела пошли так плохо, может, он пересмотрит свое решение.
Арис прикрыл глаза, посидел так минуту и посмотрел ей прямо в лицо. В его взгляде она прочитала свой приговор.
— Нет. Этим маневром я больше потеряю, чем выиграю. На этот момент они ничего не смогут сделать без моего ведома. Поэтому я оставлю все в подвешенном состоянии, пока не решу, что мне делать дальше. Сейчас, впервые за всю свою жизнь, я не вижу приемлемого выхода из ситуации. И у меня такое состояние, что, если меня начать подталкивать, не поздоровится никому.
То, что он провел с ней и с Алексом эти две недели, превратило его жизнь в такой хаос? Их нужно занести в Книгу рекордов Гиннесса за то, что они стали причиной таяния ледника под названием Аристидес Сарантос. Видимо, он решил как можно быстрее вернуться к своей обычной жизни, чтобы восстановить свою репутацию.
Селена отвернулась и перевела дух:
— В таком случае поступай так, как ты считаешь нужным. Что до нас, все это было всего лишь экспериментом. Никто ведь не исключал провала.
Повисла звенящая тишина. Потом она услышала потрясенный голос Аристидеса:
— О чем ты говоришь?
Она сделала вид, что занята разливанием чая.
— Если это не работает, значит, не работает. Лучшее, что можно сделать в этой ситуации, это двигаться дальше. Хорошо, что нам открылось это не слишком поздно.
Арис подошел и встал у нее за спиной. Она не поворачивалась, всем естеством ощущая исходящую от него силу.
— Ты подумала, что я говорю о наших отношениях? Что это они не работают? — возмущенно спросил он.
— А разве нет?
— Я имел в виду это! — Он махнул рукой в сторону снова зазвонившего телефона. — Он звонит не переставая. И я не могу отключить его. Потому что, если я это сделаю, они везде найдут меня, а я не хочу, чтобы они последовали за мной сюда. Бог мой, Селена… ты подумала… — Арис остановился, его глаза метали молнии. Потом он схватил ее за плечи. — Как ты могла? Я зашел в тупик только потому, что вот это мешает мне проводить больше времени с тобой и с Алексом. Это… вторжение в мою жизнь, которому я хочу положить конец.
Селена облегченна вздохнула, но потом снова заволновалась и кивнула в сторону телефона:
— Арис, но это не может закончиться. Это — твоя жизнь.
— Нет, — возразил он. — Пока это моя самая большая битва, а я не могу воевать должным образом, потому что тут замешана твоя семья, потому что я не хочу вмешивать сюда наши с тобой отношения, и из-за всего этого я не могу быть тем, кем мне хотелось бы быть для тебя и для нашего сына.
— Но в дальнейшем тебя ждут еще более серьезные сражения и всегда найдется что-то, что будет препятствием для полноценных отношений между нами.
— Нет. Так не будет. Наши отношения еще до конца не утвердились. Я многого еще не знаю, только учусь тому, что значит жить семьей. Мы проводим эксперимент, но в таких условиях я не могу получить справедливую оценку. Это грозит мне провалом, а я не могу себе позволить провалиться. Вот почему мне нужно исчезнуть куда-нибудь.
Селена в замешательстве попятилась. Арис остановил ее и прижал к себе:
— Я не имел в виду, что я хочу побыть один. Селена, поедем со мной. Только мы втроем. Ты, я и Алекс.
Арис заглянул в ее глаза. Ему казалось, его сердце колотится так неистово, что сотрясает все его тело, и за этими ударами Селена не может расслышать, что он ей говорит.
Казалось, она действительно не услышала его. Или вдруг перестала понимать.
Может, она подумала, что он сошел с ума, предложив ей уехать с ним?
Но с недавних пор его жизнь, которая раньше контролировалась холодным рассудком и железной логикой, превратилась в настоящий хаос. Теперь, принимая решения, он руководствовался одними лишь чувствами. Единственное, что волновало его в этой жизни, это быть с Селеной и с Алексом.
Аристидес стремился к этому с целеустремленностью, намного превосходившей ту, которая помогла ему оказаться на вершине делового мира. И он осознал, что они с Селеной заблуждались. Он не был бесчувственным, особенно когда дело касалось их двоих.
Раньше он верил, что в бизнесе нужно держать людей на расстоянии и для собственного же спокойствия и большей эффективности не переводить чисто деловые отношения на более личный уровень. Он никогда не подпускал к себе членов своей семьи, никогда не стремился общаться с ними и принимать сердечное участие в их жизни. Они жили своей жизнью, и ему казалось, что они ничего не теряют от того, что он держится от них на расстоянии.
Но с Селеной и Алексом все было совершенно по-другому.
Они принадлежали ему.
Этот собственнический инстинкт по отношению к ним, преобладавший над остальными чувствами, оказался для него чем-то новым, всепоглощающим.
Аристидес страшился, что мир может вмешаться, погубить их еще не успевшие окрепнуть отношения и разлучить его с Селеной и Алексом. Реакция Селены на его признание только подстегнула его страхи. Она с такой готовностью истолковала его слова неправильно и так легко согласилась разорвать то, что их связывало.
Значило ли это, что она не верила в него, думала, что рано или поздно он бросит их с Алексом, может быть, даже ждала этого?
Аристидес почувствовал горькую обиду. Но он не винил Селену. Он не собирался отказываться от своей прошлой жизни из-за двух пусть таких чудесных дней и встреч урывками на протяжении этих двух недель.
Сейчас ему необходимо получить еще один шанс, чтобы доказать Селене и себе, что он достаточно вынослив, что может быть тем, кем хочет быть он сам и кем его хотят видеть Селена и Алекс.
Нужно уехать отсюда как можно скорее. Вместе. И оставаться вдалеке от этой суеты как можно дольше.
Когда Аристидес повторил свое предложение, от волнения у него бешено заколотилось сердце.
— Селена, поедем со мной на Крит. Несколько недель на солнце. Никто не будет влезать в наши отношения, и мы сможем все свое время и внимание дарить друг другу и нашему сыну. Больше двадцати лет у меня не было отпуска. А у тебя, наверняка, последние десять. И разве есть для этого лучшее место, чем золотые берега Греции?
Ее глаза цвета полуночного неба расширились от изумления, в них с калейдоскопической скоростью отразился вихрь эмоций, которые тут же передались Аристидесу.
— Пожалуйста, kala mou. Скажи «да», — с мольбой в голосе сказал он.
* * *
Да.
Это единственное, что она смогла ему ответить.
Селена договорилась обо всем с Кассандрой и сказала своим братьям, что нуждается в отдыхе, поэтому решила присоединиться к подруге, которая отправляется путешествовать по Европе. Она пообещала звонить им время от времени, чтобы они знали, что с ней и с Алексом все в порядке.
И вот она здесь, на полпути к другому концу земного шара, где их встречает частный самолет Аристидеса.
Несмотря на то что Арис заверил ее, что семья его тетушки по материнской линии, которая живет в его особняке, имеет огромное количество опытных нянечек, которые, когда понадобится, охотно присмотрят за Алексом, Селена решила привезти с собой Элен. Арис предложил ей пригласить всю семью Элен, если та вдруг засомневается. Хотя сомневалась скорее сама Селена, которой не хотелось окружать себя толпой народа, чтобы они втроем смогли по-настоящему уединиться. Но он убедил ее, что его дом спроектирован таким образом, что их уединенность никто не сможет нарушить, даже если вокруг будет находиться сотня людей. Дело кончилось тем, что с Селеной и Алексом поехали Элен со своим мужем, их дочь, зять и внуки. Представители старшего поколения предвкушали свидание с «отчизной», а остальные просто наслаждались неожиданно выпавшим счастьем провести шикарные каникулы на Средиземном море.
По прибытии в аэропорт города Ираклиона, административного центра Крита, их встретил Аристидес и, заняв место пилота собственного суперсовременного вертолета, повез их домой. Они приземлились в двух километрах от особняка на небольшой взлетной полосе, где их уже ждали два лимузина.
Особняк представлял собой комплекс из нескольких зданий, расположенных в оливковой рощице, куда направился второй лимузин. Их с Арисом машина направилась к главному зданию, которое было полностью отгорожено от остальных, что, как и обещал Аристидес, обеспечивало им полное уединение.
Они остановились перед огромным трехэтажным домом, который возвышался на холме, плавно переходящем в морское побережье. Дом прятался в густых зарослях пальмовых деревьев, сосен и кипарисов. В объятиях этой сочной, пышной зелени отштукатуренный каменный дом отливал матовым золотом подобно пляжам, которые простирались до вод Средиземного моря, такого насыщенного изумрудно-зеленого и лазурного цвета, которого Селена никогда не видела за всю свою жизнь.
Селена задрожала от острого чувства наслаждения, которое наполнило все ее естество. Ей кружила голову близость Ариса, захватывающая красота и ароматный целительный воздух этого райского местечка. После промозглой погоды, которая стояла в Нью-Йорке, местный климат дарил им настоящую весну, напоенную ароматами цветов и насыщенную чистым, свежим воздухом.
Арис повел ее по широким каменным ступеням, ведущим к портику, украшенному величественными коринфскими колоннами. Селена посмотрела но сторонам и увидела, что само здание и прилегающая к нему территория занимают огромную площадь. Но не это потрясло ее больше всего.
Большую часть своей жизни Селена прожила в большом роскошном особняке приблизительно таких же размеров, сделанном в колониальном стиле. Подобные дома населяли и люди, в кругу которых она вращалась. Но дом Аристидеса превосходил их всех.
Повсюду ее окружали великолепные мозаики на темы Древней Греции, уносившие прочь напряжение лихорадочной современной жизни, от которой они с Арисом сбежали всего лишь несколько часов назад. Селене казалось, как будто дом манит их погрузиться в размеренный ритм жизни древних греков. Он был новым, но в то же время отражал архитектурный стиль, насчитывающий несколько столетий, и возвращал ее во времена ее предков, чья кровь заговорила в ней сейчас. Селена почувствовала свою принадлежность этой стране на уровне инстинкта, тогда как раньше она являлась для нее фактом, признанным только лишь на интеллектуальном уровне.
Когда они с Алексом в объятиях Ариса вошли внутрь, Селена впервые в жизни почувствовала, что значит вернуться домой.
Селена восторженно ахнула, окинув взглядом великолепный дизайн и убранство внутренних помещений. Здесь не наблюдалось ни грамма претенциозности, никаких замысловатых узоров и нагромождения мебели, которая часто служит для того, чтобы подчеркнуть богатство ее владельца и его сомнительный вкус. Селена ни чуточки не сомневалась, что окружающее ее великолепие — заслуга Ариса, его потрясающего вкуса и тонкого чутья.
Гостиная была оформлена в уютных и спокойных песочных тонах. В ее центре находился громадный каменный камин. Селена подняла голову. Высоченный потолок в два этажа дарил ей ощущение полета, сквозь широкие окна высотой от пола до потолка потоками лился солнечный свет, заставляя ее почувствовать себя как никогда свободной. Прозрачные стекла окон открывали вид на потрясающий внутренний сад и плавательный бассейн.
Тут за ними на пороге появилась пожилая пара загорелые и пышущие здоровьем мужчина и женщина лет шестидесяти с небольшим. Селена догадалась, что это, скорее всего, тетя Аристидеса Олимпия и ее муж Кристос. Они пришли в замешательство, увидев Аристидеса, сжимающего в своих объятиях ее и Алекса, как будто он боялся, что они исчезнут, стоит ему хоть чуточку эти объятия ослабить.
— Аристидес, наконец-то ты приехал! — на греческом обратилась к нему женщина, бросив на Алекс и Селену взгляд, полный любопытства и, как показалось Селене, скрытой надежды, что они приходятся Аристидесу именно теми, кем показались на первый взгляд.
— Могу поспорить, вы чувствовали, что мой приезд будет… не таким, как всегда, — ответил Арис тоже на греческом.
Селена удивленно посмотрела на него. Она постоянно забывала, что, в отличие от нее, Аристидес грек в полном смысле этого слова. Он не получил американского гражданства. И его великолепный английский, один из многих языков, на которых он разговаривал достаточно свободно, имел какой-то акцент, который только усиливался, когда Арис чувствовал себя особенно уставшим. Но от этого каждое слово, слетавшее с его уст, становилось еще более волнующим.
Аристидес подвел Селену с Алексом к своим родственникам, которых, наклонившись, поочередно расцеловал в щеки.
Потом он повернулся к Селене:
— Kala mou, знакомься, пожалуйста, это моя Thai Олимпия, а это This Кристос. — Затем Арис обратился к своим тете и дяде: — Встречайте, это Селена Лувардис, а это наш сын Александрос. Надеюсь, вы поможете мне сделать так, чтобы их пребывание здесь осталось незабываемым.
У Селены все внутри сжалось. Они были его тетей и дядей. Алекс был его сыном.
И только она была сама по себе.
Хотя как иначе мог он представить ее? Бывшей любовницей, с которой у него была небольшая интрижка? Случайной матерью его сына? Участницей эксперимента?
При упоминании своего имени Алекс радостно пискнул в знак подтверждения. Он теребил сорочку своего отца, требуя его внимания. Арис в ответ нежно поцеловал сына. В такие минуты проявления чувств Селена могла видеть, насколько все естество Аристидеса пропитано любовью к их малышу. Потом Арис что-то зашептал Алексу на ушко и наклонил его вперед, ближе к своей тете.
Руки Олимпии дрожали от переполнявших ее чувств. Она бережно взяла Алекса и прижала к себе. Малыш, казалось, теперь был согласен пойти на руки к кому угодно, потому что ему доставляло удовольствие слушаться своего отца.
В объятиях тети Ариса Алекс довольно заулыбался, отчего на ее глазах заблестели слезы.
— Ох, Аристидес, мой дорогой, наконец. Твой сын!
Алекс посмотрел на Ариса, требуя похвалы за послушание. Тот нежно потрепал его за щеку.
Селена чуть не заплакала от того счастья, которое светилось в его глазах.
— Да, наконец, — волнуясь, подтвердил Аристидес.
Следующие несколько дней они обживались.
Арис выделил ей и Алексу одно из восьми помещений, почти такое же огромное, как ее многокомнатная квартира в Нью-Йорке, а сам поселился напротив них, по другую сторону огромного холла. В помещение Селены вели также отдельные ступеньки с нижнего этажа, которыми пользовалась Элен, когда приходила посмотреть за малышом.
Теперь, когда Арис не пропускал ни одной минуты, чтобы побыть с Алексом, Элен заступала на смену, только когда малыш спал. А спал он теперь дольше обычного, потому что тратил очень много энергии, восторгаясь, что его папа проводит с ним целый день и что он находится в таком чудесном и волшебном месте.
Когда он спал, Селена оставалась наедине с Арисом.
Сейчас как раз выпало такое время.
Рука об руку они шли по уединенной части морского побережья. Оба сосредоточенно молчали. Под ногами переливался золотой песок, рядом плавно покачивались искрящиеся на солнце волны, задавая ритм их сердцам.
Селена время от времени украдкой бросала страстные взгляды на Ариса. Каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, ее тело пробирала дрожь. Иногда она неуверенно улыбалась ему. Иногда смеялась. Или, выпустив его руку из своей, бежала по направлению к мерно плещущимся волнам, покрытым шелковистой пеной.
Разве ее можно было винить за это? Она оставила суматошный город и перенеслась сюда, в это райское место, где ей угождал и прислуживал бог удовольствий и искушений.
Последний раз она так резвилась, когда ей было лет десять. Устав, Селена рухнула на теплый песок и, раскинув руки, как будто желая обнять ярко-голубой купол неба, вздохнула: