Кэм наклонился и поднял с пола свою футболку. Натянув ее, он пригладил пальцами волосы. Его сердце забилось быстрее, когда он снова посмотрел на Криса.
Криса я не ненавидел, зато как пить дать ненавидел Дьюрека и Луткаса, а Крис был с ними. И мне вдруг очень захотелось снова обнять Кэма и посмотреть, как это понравится Крису. Но он этого не заслужил, как и Кэм, поэтому я просто уставился себе в колени, теребя вылезшую из подола футболки нитку.
— Прости, Кэм, — сказал Крис. Он говорил с искренним беспокойством. — Просто… Просто это же Безликие, ты понимаешь?
— Гаррет не имеет к этому никакого отношения. — Кэм покачал головой.
«Крис».
У меня перехватило горло от слез, потому что Кэм вспоминал хорошие времена, как и я сам. Крис был хорошим парнем. Кэм всегда так считал. Прежде.
— Я же извинился, — нахмурился тот.
— Да, — выдавил Кэм. — Но едва ли мы можем вместе выпить и, вспоминая былое, наверстать упущенное.
— Да. — Крис вздохнул. — Едва ли.
— Так что можешь проваливать, — закончил Кэм.
От его тона даже я вздрогнул.
«ЭлТи?»
— Хорошо, — кивнул Крис, неловко улыбнувшись Кэму. Его взгляд упал на меня, и темно-синие глаза прищурились. — Оставлю тебя в покое. В столь приятной компании. Тебе стоит поблагодарить Леонски за то, что приставил к тебе трахаля.
Кэм накрыл ладонью мое плечо, чтобы успокоить меня. Чтобы успокоить нас обоих.
— Все не так.
— Не вешай мне лапшу, Кэм. Я слишком хорошо тебя знаю.
— Больше нет, — возразил тот.
— И давно тебя потянуло на детей? — поинтересовался Крис.
— Мне девятнадцать, — прорычал я и запоздало добавил: — Сэр.
«Он всегда был таким козлом?»
Кэм стиснул мое плечо.
«Я сам справлюсь, Брэйди».
— Приятно было повидаться, Крис, — сказал он. — Может, в следующий раз ты вспомнишь, что у тебя есть яйца, и подашь голос, прежде чем твои коллеги начнут пытать невинных новобранцев.
Крис открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, Кэм попал в точку, потому что он так и не издал ни звука. Покачав головой, он беспомощно посмотрел на Кэма, а потом крутанулся на пятках и вышел из комнаты.
Двери сомкнулись за его спиной.
Кэм спрятал лицо в ладонях.
Я придвинулся ближе.
— Кэм? Ты в порядке?
— Со мной все нормально, — откровенно соврал он, вздохнул и выпрямился. — То есть будет нормально.
— Тебе не нужно было говорить ему все это, — настороженно начал я.
Кэм хмуро взглянул на меня:
— Конечно, нужно.
Я сплел свои пальцы с его.
— Но он же хороший парень. И, ты ведь…
— Что? — спросил Кэм и, прищурившись, внимательно на меня уставился. — Что?
Я пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие.
— Ты ведь любишь его.
На мгновение Кэм явно растерялся, а потом его брови взлетели вверх и исчезли под растрепанной челкой.
— Люблю его?
Я залился краской.
— Ты не можешь лгать мне, ЭлТи. Не пытайся, пожалуйста.
Кэм поймал мою вторую руку.
— Нет, Брэйди. Я любил его четыре года назад. Четыре года назад он был хорошим парнем. Но это были долгие четыре года.
У меня загорелись щеки.
— Но ты же постоянно видишь его во сне.
Кэм криво улыбнулся:
— Брэйди, секс у нас был классный! Конечно, он мне снится! И я действительно любил его, но мы расстались еще до того, как меня схватили. За несколько месяцев.
— Правда? — Мое сердце пропустило удар. Я наморщил нос. «Правда?»
— Да. Он перевелся на Защитник-1, чтобы получить место в разведке. А я хотел остаться на Восьмом и продолжить летать. Несколько воспоминаний и снов не дают полной картины.
Мне понадобилось время, чтобы сообразить.
— Так ты не хочешь Криса?
Сердце застучало быстрее. У нас оставалось несколько дней, но Крис выпал из уравнения. И этого достаточно. Мне хватило. Я бы согласился на все, что бы Кэм мне ни предложил.
— Может, ты не такой и умный, — заметил он, наклонился и мазнул губами по моим губам. — По-моему, очевидно, что я хочу кое-кого другого.
— И кого же?
— Ты его не знаешь, — ответил Кэм, трогая губами мое горло. — Так, один языкастый медик, любитель сквернословить и показывать характер.
— Вот как? — Я отодвинулся и заглянул ему в глаза.
— Ага, — тихо отозвался он. — Ты ничего им не сказал, Брэйди. Спасибо.
«За то, что я предатель?»
— Ты поступил правильно. Если они решат, что мы можем бороться, если попытаются, нам всем конец. Понимаешь?
«Да. Нет. Не знаю, мать твою».
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб, — сказал Кэм. — Не хочу, чтобы все это оказалось напрасно.
— Они считают тебя предателем. — Я закусил губу. — И Крис тоже.
— Это не имеет значения, — отмахнулся Кэм, хотя мы оба почувствовали его горечь. — Не имеет значения, что думают другие, главное, чтобы коммандер Леонски подписал мирный договор.
— А что я думаю, имеет значение?
— Да. — Улыбка Кэма померкла. — Имеет. Ты имеешь значение.
Я сжал его пальцы:
— Да, конечно.
Кэм поднял свободную руку и провел кончиками пальцев по моему подбородку. От его пристального взгляда внутри у меня все оборвалось.
«Ты мое сердце, Брэйди».
Глава четырнадцать
В некотором роде я был счастлив, наверное, ну, или по крайней мере как можно ближе к этому чувству, чем за все время в космосе. Странное ощущение. Вряд ли оно со мной надолго, конечно — ведь скоро здесь будет Кай-Рен, — но знать это было почти облегчением. Не нужно ждать подвоха, потому что тебе и так известно, что все произойдет со дня на день. У нас с Кэмом не было будущего, ни у кого его не было, зато у нас было здесь и сейчас. И не нужно обмирать, затаив дыхание. Я мог провести остаток жизни, питаясь офицерской едой, валяясь в настоящей постели и дожидаясь конца света.
Мы с Кэмом лежали лицом к лицу. Он протянул руку и коснулся моей щеки.
— Долгое время мне было страшно, а потом одиноко.
Несколько дней назад я бы мысленно завопил, чтобы он заткнулся. Но не теперь. Если Кэм хотел мне рассказать, то я хотел его выслушать.
— Было так тяжело. — Его голос опустился до шепота. — Я бы сделал что угодно, просто чтобы поговорить с другим человеком. Чтобы дотронуться до него.
Тогда он и научился запирать свои воспоминания. Сейчас они выскальзывали за сооруженные им стены крохотными цветными вспышками: родители, дом с задним двором и дорожкой, спускавшейся к каналу, весь в гирляндах и полный людей. Кузены, кузины, дяди, тети. Друзья и соседи.
«Тебе так идет форма, Камерон! Когда вы вылетаете?»
«На следующей неделе».
Женщина — тетя Ди — оставила на его щеке отпечаток губной помады и пошла взять еще бокал. А Кэм запрокинул голову и посмотрел в ночное небо.
Он собирался гнаться за звездным светом, пока не поймает.
Или пока тот не поймает его.
«Я просто хочу домой».
Мы подумали это одновременно.
Когда все закончится — если Безликие нас не убьют, если Кэм — не предатель, будет ли ему больно расставаться со мной? Кэм ведь не единственный, кому было одиноко. Не единственный, жаждавший прикосновений.
Когда наша связь порвется, мне станет его не хватать? Или все дело в биохимии?
Я его сердце. Его гребаная вселенная.
Сейчас да, но скоро это закончится.
Мне будет этого не хватать, ощущения, что я для кого-то важен.
Будет не хватать ощущения, что я не один.
— Мне тоже, — прошептал Кэм.
Я потянулся за поцелуем.
Была середина дня. Свет горел, но мне было плевать. Хотя стук в дверь определенно привлек мое внимание.
— Черт. — Кэм откатился в сторону, и мы оба принялись спешно одеваться.
Я возился с пуговицами куртки, когда эти уроды из разведки вошли в комнату.
— Гаррет, на выход, — бросил майор Дьюрек, окинув меня взглядом с ног до головы. — У вас больше нет разрешения присутствовать при допросе лейтенанта Раштона.
Я упрямо не двинулся с места, решив немного сбить с него спесь.
— Я здесь по приказу коммандера Леонски, сэр, — сообщил я Дьюреку, выставив подбородок.
Глаза капитана Луткаса расширились от моей наглости. Он, наверное, счел это личным оскорблением — ну как же, значит, он в прошлый раз со мной плохо старался. А я знал только, что мне не хочется оставлять Кэма с этими скотами.
Но сейчас они пришли не одни. На этот раз с ними был Док.
— Остынь, Гаррет, — сказал он мне. Я знал, что хмурое выражение на его лице вызвано не мной. Происходящее нравилось ему ничуть не больше. — И захвати рацию.
На пороге я посмотрел на Криса Варро. «Сделаешь ему больно, — надеюсь, говорил мой взгляд, — и тебе конец».
Темно-синие глаза прищурились, но он не стал смеяться. Черт, кого я обманываю? Как ни посмотри, а я при всем желании не сойду за сторожевого пса. Скорее за что-нибудь между чихуахуа и шпицем. Но по крайней мере он не не стал смеяться.
Я взял у Дока рацию и вышел. Двери за мной сомкнулись.
Снова оказаться одному было странно, и мне это чувство не понравилось. Какое-то время я стоял в коридоре, прямо за углом, чтобы не видела охрана, прислонившись к стене. Мне было одиноко.
Задумавшись, удастся ли до него дотянуться, я сконцентрировался:
«ЭлТи?»
«Да, Брэйди». — Я даже слышал улыбку в его голосе.
Проведя пальцами по висевшей на поясе рации, я тоже улыбнулся. Похоже, она мне не понадобится.
«Ты в порядке, ЭлТи?»
«В полном. И все еще с тобой».
У меня загорелось лицо. Я волновался о том, что остался один, не меньше, чем волновался за Кэма, и он об этом знал. Но это заставило нас обоих улыбаться, так что все о'кей. Надеюсь, что так. Что я вообще понимаю в отношениях?
Или что там у нас. Больше похоже на биохимию, но я не знал наверняка. Мне было не с чем сравнивать. Я в этом деле новичок.
Я пошел к лифтам, подумав спуститься в казармы и посмотреть, там ли Брански. Он работал в здешнем магазине и заправлял черным рынком. У него всегда имелось немало журналов и сигарет по разумным ценам, а у меня до сих пор был кредит за прошлую горсть оксикодона, что я ему притащил.
Еда была не единственным плюсом работы в медотсеке. Суетливые смены, снующие туда-сюда парни, иногда лекарства «терялись». Брански всегда подначивал меня принести побольше, но я не хотел оказаться на гауптвахте. И не хотел разочаровывать Дока.
Первым, что я заметил, когда двери лифта разъехались внизу, был запах. Неделя наверху меня избаловала. Здесь, внизу, в отсеке призывников воняло. Даже в коридорах пахло старыми носками, потом и мочой. Неудивительно, что офицеры смотрели на нас как на грязных животных.
На этом уровене почти никого не наблюдалось. Я посмотрел на часы. Чуть за девять утра, и, кажется, сегодня понедельник. В коридоре я прошел мимо нескольких парней, но остальные сейчас скорее всего на дежурствах. У меня вот должна была быть физподготовка, где капитан Лопез орал бы на меня за то, что не выкладываюсь на сто десять процентов. А потом задержал бы после занятий, чтобы поиздеваться подольше, и мне пришлось бы нестись сломя голову, чтобы вовремя успеть на уроки.
В перерывах между дерьмовыми обязанностями армия давала нам образование. В теории, само собой. По сути у нас тут были парни вроде меня, которые бросили школу в двенадцать, парни, которые собирались получать высшее, и такие, которые даже не могли написать собственное имя. Так что занятия превращались в цирк.
В моей казарме было пусто. Картер все еще храпел во все дырки. Нога в гипсе свисала с края койки. Работу ему давали легкую, и он вовсю этим пользовался. Кто-то мылся в душе. Я услышал звук воды и слегка улыбнулся. Едва теплый душ, и то если повезет. Боже, еще немного, и я могу передумать насчет офицерского места. Или решить разжиться еще каким пациентом из офицерского состава.
Пара сачков сидели на койке, играя в карты. Я кивнул им, проходя мимо. Одного из них звали Харрис — нормальный парень. А второго — Притца — я ненавидел, потому что он водил дружбу с Уэйдом. Брански не видно — хреново.
Ощущение от возвращения было странным. Прошла всего неделя, но я смотрел на это место словно глазами гостя. Я стал другим человеком, и нет, секс тут ни при чем. А вот Кэм вполне. Если бы у меня появился кто-то вроде него с самого начала, может, мне бы не было так плохо на Третьем.
Я развернулся к двери, но в этот момент из душевой в полотенце на бедрах показался Чезари.
— Эй, Гаррет, — позвал он, несмотря на зубную щетку во рту. — Я слышал, ты обзавелся непыльной работенкой — нянчишься с Камероном Раштоном.
Слова звучали как шутка, а вот тон говорил о другом.
— Ага. Что-то вроде того.
Кроме полотенца, на Чезари ничего не было, влажная кожа блестела в свете ламп. На шее висел серебряный крестик. Мне вдруг стало интересно, действительно ли он верит во все это.
Он уставился на меня, пошевелил губами, но ничего не сказал.
Он хотел знать, но не хотел. Что-то в моем взгляде подсказывало ему, что на самом деле он не хочет этого знать.
«Да, Чезари, все мы скоро сдохнем».
Тот закатил глаза, и тут взвыла сирена.
— Твою мать!
«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».
Харрис с Притцем потащились к выходу. Картер проснулся и накрыл голову подушкой.
Чезари, с трудом натягивая штаны, попрыгал к эвакуационному пункту, махнув рукой в сторону моей койки.
— Тебе письмо, Гаррет. Доставили на прошлом говнолете.
— Спасибо, — кивнул я.
Чезари вышел в коридор с ботинками в руках. Намокшая футболка прилипла к спине.
Письмо лежало на покрывале. Конверт весь помялся и испачкался, но на Защитник-3 ничто не добиралось в первозданном виде. Между Землей и станцией много миль. Наклоняясь за письмом, я уже знал, что в нем. Знал, потому что сюда мне писал только один человек, и почерк на конверте был не его.
Моя рука не дрожала — вообще-то, странно. Может, у меня действительно руки хирурга? Док всегда говорил, что это ему во мне нравится. Мои спокойные прикосновения и то, что я не теряю хладнокровия в решительные моменты.
«Какой смысл паниковать?» — сказал я ему тогда. То же самое я сказал себе сейчас.
Перевернув конверт, я посмотрел на обратный адрес: Дэниз Кларк, ПО г. Копа, ?-14.
Я вскрыл конверт и вытащил письмо. Ему было пять недель. Дорогой Брэйди, с прискорбием сообщаю, что твой отец скончался прошлой ночью… Я сложил его и сунул в передний карман куртки.
В силу вступила биология.
Меня захлестнуло волной эпинефрина. Сердечный ритм участился. Кровеносные сосуды сузились. Мышцы напряглись. В ушах зазвенело. Я опустился на койку. Я ничего не слышал, кроме этого звона, словно мозг отключился. Я вспомнил, что это симптомы острой стрессовой реакции из учебника Дока. Смысла паниковать нет, но с психикой не договоришься.
Мы были на внешней орбите. В неделях лета от Земли. Безликие скоро будут здесь. И если они не убьют нас всех, то мне придется проторчать на Защитнике-3 еще семь лет. Застряв в консервной банке посреди космоса, я ни хрена не мог сделать. Я всегда знал, что этот день настанет. Всегда знал, что не смогу прийти на помощь отцу или Люси. Всегда знал, что буду чувствовать себя беспомощным.
И это не имело значения. Не имело значения, даже если бы я повалился на пол и разревелся как ребенок. Нет смысла паниковать. Нет смысла съезжать с катушек. Ни в чем нет смысла.
Такова жизнь, да? Всегда имеет тебя во все места.
Я закрыл глаза и подумал о своей Люси. Дэниз не могла присматривать за ней вечно, а моего жалованья надолго не хватит. В городе жили и хорошие люди, вроде Дэниз и Кайли, но уродов тоже хватало. И хорошенькая маленькая девочка незаметно проскользнет между пальцев, если о ней некому позаботиться. Может, было бы лучше, если бы Безликие смели с лица космоса все станции и отравили Землю. Может, тогда Люси не пришлось бы страдать, потому что я ничего не мог сделать отсюда, чтобы помочь ей.