Тем временем, приняв ванну, София одевалась к обеду.
Она выбрала платье розового шелка. При свете свечей оно, казалось, в точности повторяет тон ее кожи. Его единственным украшением стала широкая бледно-голубая лента под грудью. Еще она нашла пару расшитых туфелек под цвет ленты.
Если у нее и были сомнения по поводу платья, то их рассеяла Мэри. Увидев хозяйку, женщина застыла, широко разинув рот. Наконец, всплеснув руками, Мэри благоговейным тоном сообщила, что София ни дать ни взять ангел. Правда, сама девушка рассчитывала на несколько иной эффект.
Мэри зачесала волосы Софии наверх и набок, и локоны беспорядочной волной падали ей на плечо. Отойдя на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой, служанка только ахнула:
— Просто картинка!
— Спасибо, — сказала София. — Надеть мне жемчуга? Фальшивые бриллианты сюда не подходят — слишком блестят.
— Не стала бы я ничего надевать. Достаточно того, что дал вам Господь Бог. Поверьте, мисс, вы само совершенство.
— Спасибо тебе, Мэри. Признаюсь, немного нервничаю.
— И неудивительно. Думаю, что его светлости сейчас тоже не до смеха. Рискует проиграть дом, а вы… — Она вдруг нахмурилась. — А вы-то что поставите, мисс? Мне раньше не приходило в голову, что…
София поспешно отвернулась к зеркалу.
— Рыжий сказал, чтобы я выдавала расписки. Правда, Дугал отказался от долговых расписок, но кого это касается?
— Ну, раз он согласился. Но вам придется пообещать его светлости приличную сумму.
— Знаю.
Мэри покачала головой:
— Кому-то из вас придется кусать локти.
София улыбнулась:
— Не мне.
— Маклейн наверняка думает так же, — заметила Мэри. — Вы пойдете проведать батюшку перед обедом?
— Да. Наверное, он еще не спит.
— Скоро уснет. Доктор хорошо накачал его лекарством. — Мэри разгладила на себе фартук. — Пока вы будете у мистера Макфарлина, я подам обед. Хороший обед.
София вздохнула с облегчением. Не хотелось ей сегодня пить херес на пустой желудок.
— Спасибо, Мэри.
Служанка фыркнула:
— Я так рада, что можно наконец приготовить все как надо. Я подам первое через четверть часа.
Накинув на плечи легкую шелковую шаль, София отправилась к отцу.
— Вот и ты, — сказал он сонно. — Вижу, уже нарядилась. Дай-ка, я на тебя посмотрю.
София послушно подошла к его постели. Рыжий напряженно щурил глаза, но тяжелые веки закрывались сами собой. Слабой рукой он потрепал дочь по руке.
— Прости, девочка. Глаза не глядят после этого чертова лауданума.
— Тогда поспи.
У Софии тряслись поджилки, но она храбрилась. Она добьется своего, непременно добьется!
— Я одолею Маклейна.
— Ты вся в меня. Обожаю риск.
София сжала руку отца.
— Я отыграю дом — ради мамы. Обещаю.
— Молодец, девочка. — Его глаза закрывались. — Приходи сюда, прежде чем ложиться спать. Хочу знать, чем кончилось дело.
— Хорошо. — Она коснулась ладонью его лба. — Спи, Рыжий. Я сохраню мамин дом.
Рыжий сонно улыбнулся. Дыхание его сделалось ровным и глубоким — он засыпал. София тихо закрыла за собой дверь и остановилась, привалившись к ней спиной. Она выиграет — обязана выиграть. У нее нет выбора.
Повторяй эти слова как заклинание, она спустилась вниз, где ее дожидался Маклейн.
Дугал поставил пустой бокал возле графина. Сегодня вечером вместо хереса и стаканов он обнаружил на подносе бренди и бокалы. Нужно расспросить Софию относительно здешнего винного погреба. Если этот бренди оттуда, возможно, ему стоит забрать себе весь запас.
Он посмотрел на каминные часы. София явно запаздывает. Дугал выглянул в окно. Оконное стекло отражало огоньки свечей, его силуэт и комнату за его спиной. Встав боком, Дугал разглядывал свой щегольской наряд: фрак, завязанный затейливым узлом белоснежный шейный платок. Напряженное лицо. Влажные после ванны волосы. Потирая подбородок, Дугал вспомнил ощущение нежной кожи щек Софии. Тело отозвалось немедленно. Дугал, чертыхаясь, бросился к графину, чтобы сделать глоток.
Бесполезно. Нисколько не помогло. Напрасно надеяться, что спиртное хоть немного охладит его пыл. Желание, которое он пытался подавить все эти дни, грозило довести его до исступления, Сегодня оно найдет выход… или он погиб.
Звук шагов в холле — приближалась София. Дугал улыбнулся. Сейчас они пообедают, а потом… Он вышел ей навстречу.
Сначала сверкнуло в свете свечей ее платье цвета обнаженной кожи, потом он увидел ее ноги, потом — бедpa. София шла вниз по лестнице, грациозная, словно фея. Она и выглядела как волшебное создание, окруженная нежным сиянием, розовым, как теплая кожа, как вечернее небо.
К несчастью, даже этот безыскусный вид невинного ангела ничуть не облегчил его вожделения. Напротив, раззадорил еще больше.
Черт возьми, похоже, он так устал бороться с собой, что одного ее присутствия достаточно, чтобы начать сходить с ума.
— Наконец-то! Как мило с вашей стороны продемонстрировать свою ставку во всей красе. Впечатляет.
Насмешка резанула, как нож. София больше не улыбалась, а холодно произнесла:
— Прошу прощения?
Да, ей следовало бы просить прощения. Следовало бы броситься на колени и умолять о прощении своей грешной души. Стоило, однако, представить Софию; кающейся перед ним на коленях, как его окатила новая волна страстного желания.
Чтобы сохранить рассудок, он должен ее получить. Узнать ее на вкус. Овладеть ею.
Вот она перед ним, разодетая словно королева, прекрасная и обольстительная словно куртизанка! Дугал принял решение. Так или иначе сегодня он ее получит. Только тогда закончатся эти адовы муки, и они оба получат свободу жить так, как раньше.
София смотрела ему в глаза, спокойная и сосредоточенная.
— Вам будет приятно узнать, что Мэри приготовила к обеду нечто особое.
— Надеюсь, это съедобно.
— Несомненно.
— Тогда мне будет вдвойне жаль сообщить вам, что я раздумал обедать. — Его терзал голод, но совсем иного порядка.
— Не будете обедать? Но Мэри…
— Вы голодны?
— Я не смогла бы проглотить ни кусочка даже под страхом смерти.
Ее признание немного успокоило его нервы. Значит, она тоже сама не своя. Что ж, так и должно быть.
Он поднес к губам прядь ее волос. Шелковистый локон едва уловимо благоухал, и Дугал, не выдержав, воскликнул:
— София, я не могу больше ждать! Давайте сыграем в нашу игру, и да решится наша судьба.
Она взглянула на него с сомнением, а потом ее глаза сузились.
— Дугал, вы пили?
Он пожал плечами. София принюхалась:
— Бренди!
— Кто-то поставил сюда графин. Но я выпил всего пару бокалов. Я вовсе не пьян.
Она задумалась. Ясно о чем: если он пьян, ей будет легче выиграть. Откуда ей знать, что Маклейны умеют пить не пьянея?
Улыбнувшись, София взяла его руку:
— Нужно дать знать Мэри, что мы не будем обедать. Она расстроится, но что поделаешь.
— Итак, в библиотеку! — Скрывая волнение, Дугал наслаждался теплым касанием ее груди, слабым ароматом жасмина, который источали ее волосы. Лакомый кусочек эта девица! Он бросил на нее косой взгляд, задержавшись в вырезе платья, проследив линии стройных плеч.
Едва очутившись в библиотеке, Дугал схватил ее руку и впился в пальцы жарким поцелуем. Губы Софии раскрылись, а глаза сделались испуганными. Она отступила, вырвав у него руку.
Удивительно! Иногда София Макфарлин производила впечатление сдержанной и невозмутимой светской дамы. А в иные моменты он недоумевал: да целовалась ли она хоть раз по-настоящему?
Он улыбнулся. Разумеется, целовалась — по крайней мере однажды.
— Позвольте, я принесу вам что-нибудь освежающее. Впрочем, здесь только бренди.
— Сойдет и бренди. Рыжий научил меня ценить его вкус.
Разумеется. Дугал взял графин.
— Тут еще осталось.
Наполнив бокалы, он подошел к Софии. Она взяла свой бокал.
— Теперь, когда мы вот так пообедали, не пора ли сесть за карты?
— Конечно, — согласился он и придвинул ей стул.
София улыбнулась. Загадочная улыбка взволновала ему кровь. Ей бы следовало соблюдать осторожность. Иначе он возьмет ее тут же, на карточном столе. Действительно, что мешает? Как только выиграет…
Дугал провел рукой по гладкой поверхности, гадая, прочные ли у стола ножки. Он так и видел ее лежащей на этом столе, и шелковая юбка лоднята к самой талии, а бедра…
— Дугал? — Хрипловатый голос Софии заставил его очнуться.
Отогнав видение прочь, он помог ей сесть за стол и, обняв за плечи, прошептал в самое ухо:
— Пусть победит сильнейший.
Она обернулась, ее губы оказались в опасной близости:
— Или сильнейшая.
Улыбнувшись, Дугал уселся напротив.
— Может, сыграем в вист — для разнообразия? София кивнула, и он добавил:
— Сыграем несколько партий, для разогрева. Но если вы хотите поскорее сдаться…
Она мило покраснела.
— Нет. Пусть будет несколько пробных партий. Скажем, три.
Значит, у него будет время рассмотреть Софию в этом откровенном платье. Заодно и представить ее без платья.
— Договорились.
— Прекрасно, — сказала она, глядя на него из-под ресниц. — Держитесь — задам я вам жару.
Она его дразнит! Он должен выиграть, чего бы это ни стоило.
Первая партия досталась Дугалу, но с незначительным перевесом. Он внимательно наблюдал за соперницей. Она казалась совершенно спокойной. Она отчаянно хотела победить, однако время от времени бросала на Дугала жадный взгляд. Это распалило его еще больше.
Вторая партия осталась за Софией, и Дугал отметил, что ее игра стала значительно увереннее, чем раньше. Ах, лиса! Значит, все это время она дурачила его, притворяясь, что плохо играет. Конечно, он давно догадался. Тем не менее гордость Дугала была уязвлена.
Последняя пробная партия проходила напряженно. С каждой выброшенной на стол картой напряжение росло. Дугал следил за каждым взмахом ее ресниц, каждым подъемом ее груди.
Медленно, но уверенно Дугал выиграл. Наконец София со вздохом положила на стол последнюю карту:
— Я проиграла.
Дугал уловил нотку неуверенности в ее голосе.
— Вы, кажется, удивлены?
— Да. Сколько бы я ни играла, не могу смириться с проигрышем.
Как и он. Дугал сунул руку в карман и достал купчую на дом.
— Хватит играть понарошку. Займемся делом.
И бросил бумагу на стол.
Долгую минуту София смотрела на документ. Затем взяла колоду, перетасовала и протянула Дугалу. Он снял, она сдала карты. Дугал внимательно следил за ее руками, но не заметил ничего подозрительного.
Увидев, какие карты ему достались, он возликовал. Верный выигрыш, тут не оставалось никаких сомнений. Бросил украдкой взгляд на Софию и отметил, что она побледнела. Не иначе, к ней пришли не те карты, на которые она рассчитывала. Или… это блеф?
Она спросила, не будет ли он сбрасывать, и он отрицательно махнул рукой. София уставилась на него с подозрением. Потом сбросила две свои карты и взяла две из прикупа.
Игра шла к концу. Дугал выложил свои карты на стол.
— Кажется, мой фокус удался.
Некоторое время она рассматривала его карты, а потом молча показала свои. Дугал смотрел во все глаза.
Три дамы. София выиграла.
Какое жестокое разочарование! Кровь застыла в жилах. Какая пощечина его гордости! Он потерял все — и дом, и Софию. Проклятие! Шелтон прав. Нужно было уезжать утром.
София тоже не верила собственным глазам. Она выиграла, и Макфарлин-Хаус вернулся к своим хозяевам. Ее затопил восторг. Потом она поймала взгляд Дугала и сникла.
Она вдруг поняла: больше его ничего здесь не держит. Ужасно. Ей бы праздновать победу, а у нее было такое чувство, будто она проиграла.
Погруженная в печальные мысли, София рассеянно вертела в руках купчую. Никакой радости не было. Дугал уедет, ее жизнь вернется в привычное русло. Она будет вставать на рассвете, готовить отцу завтрак. Потом он, как всегда, поедет с визитами к друзьям, а она останется работать в саду. Затем наступит время ленча. Днем она будет читать книгу или убирать дом. После обеда, дождавшись отца, можно заняться вышивкой или забраться с книгой в постель. Отец будет греметь чем-то в амбаре, пока не наступит ночь.
Когда-то именно это было пределом ее желаний. Теперь этого было мало. Что дом? Оказалось, есть в жизни вещи более желанные.
За эти годы тоска по матери превратилась в чувство глухого одиночества. Она поняла это, лишь когда к ним приехал Дугал. Ей вдруг захотелось иметь рядом еще кого-то, кроме отца. Нового собеседника. Интересного и очаровательного — мужчину, который покинет ее рано утром.
София взглянула на купчую. Мама хотела, чтобы у них был настоящий дом. Но разве хотела она, чтобы они замкнулись здесь, отгородившись от жизни? Сама она сделала головокружительный выбор — это ее завещание дочери.
Теплая рука легла ей на запястье. София встретилась взглядом с Дугалом. Медленно, неумолимо, он тянул ее к себе.
Лицо его помрачнело, он не сводил с нее глаз. Ей следовало возмутиться подобной бесцеремонностью, но вместо этого София сама потянулась к нему губами, перегнувшись через стол. Купчая была забыта.
Его бездонные зеленые глаза смотрели холодно и сейчас казались черными.
— Один поцелуй. Или вы боитесь?
— Я ничего не боюсь. — София вырвала руку и встала. — Даже вас.
Прекрасная, она стояла и смотрела на него с презрением. Ее грудь вздымалась и опускалась, обуреваемая желанием, которое снедало их обоих. Ее глаза сверкали — как и он, София жаждала большего. Дом — это еще не все.
Дугал остался сидеть. Собрал карты и бросил колоду на середину стола.
— Докажите.
София сжала руки в кулаки. Он видел ее сомнения. Она и хочет его, и боится собственного желания. Это чувство ему знакомо.
Она улыбнулась — чертовски обольстительно — и взяла карты.
— Выигрывает тот, кто вытащит старшую карту.
Он сжал кулаки.
— Что выигрывает?
София поежилась — какой хриплый у него голос!
— Поцелуй или что-нибудь еще. И победитель решает, когда надо остановиться.
— София, вы уверены?
Она опустила взгляд на лежащий на столе документ.
— Вполне.
— Тогда вы первая.
— Нужно перемешать карты.
Ее руки мелькали, а мозг работал не менее напряженно. Если сейчас она проиграет, Дугал получит свой поцелуй, а потом… уедет.
В горле встал тугой комок — даже глотать стало больно. Нужно выиграть эту партию. Она просто обязана выиграть.
София взглянула на Дугала. За руками он не следил. Отлично. Рыжий преподал ей несколько уроков, как можно выиграть, не блистая особым талантом игрока. Ради дома она не стала бы жульничать. Но греха не будет, когда ставка — поцелуй… или «что-нибудь еще».
Улыбаясь про себя, София быстро перетасовала карты, перебрасывая их одну за другой.
— Готово. — Она бросила колоду на стол, накрыв ладонью верхнюю карту. — Кто первый?
Некоторое время он молча рассматривал Софию. Она заерзала на стуле и спросила, скрывая волнение:
— Дугал?
— Простите, я отвлекся. Прошу вас, начинайте.
Она потянулась к колоде, чтобы незаметно положить свою карту сверху, когда Дугал внезапно схватил ее запястье.
— Нет.
София застыла. Его губы побелели от злости, а глаза сверкали холодным зеленым огнем.
Снаружи поднялся ветер, вихрем закрутив занавеси на окнах. Дохнул свечным жаром, подхватил карты со стола. Дугал рванул Софию к себе через стол.