Дома я включил ленту боев.
— О, это же ты! — сказал я, открывая бой Гемеллы с последним противником. Сбоку было видно, как набегали просмотры: уже больше десяти миллионов. И они продолжали набегать.
— Ты теперь звезда, Гем. Просто бомба, — сказал я улыбаясь.
Она подошла ко мне и сунула морду мне под руку. Я сел в кресло, обнял её и погладил.
— Ты лучшая, Гем! Ты невероятная и лучшая. Просто бесподобная!
Спали мы в одной комнате. Так нам было легче.
Закрыв глаза, я вновь оказался у болота. Осмотревшись, увидел те самые примятые камыши, которые уже видел более тысячи чертовых раз, подсохшую кровь на листве и плавающую возле камышей каску. Попробовал подцепить её сухим деревцем, как обычно, но когда начал тащить, макушка переломилась, каска упала в воду и утонула. С правой руки я перецепил когти на левую, для более тонких действий, но только я это сделал, как из воды вновь выскочила водная химера. Я отпрыгнул, раскинув руки, но она успела вцепиться мне в правую кисть. В шоке я начал бить выключенными когтями по пасти химеры, но та лишь мотала меня, как тряпку, из стороны в сторону. Затем я очутился под ней. Когда она начала отходить, чтобы я оказался на уровне её пасти, я запаниковал и позвал Гем. Меня прижало к земле. Лицо промокло, я увидел огромную пасть, резко вдохнул, поднимаясь… но увидел уже другую пасть и дернулся на постели назад. После я понял, дрожа, что это не водная химера, которая во сне постоянно нападает на меня возле болота, а моя Гемелла. Пришла меня успокоить. Видимо, я кричал не только во сне. Выдохнув, я постарался расслабиться, но у меня не вышло. Тогда я отправился на кухню попить чай, а про себя прокручивал произошедшее. Теперь во сне я не справлялся сам, как раньше, а позвал Гемеллу. Неужели теперь я не могу сам за себя постоять, задался я вопросом. Но внутри отозвалась тишина.
События на арене вызвали очередные флэшбэки. Меня начало беспокоить, что я могу так всю жизнь промаяться, и я решил наконец-то обратиться за помощью к психотерапевту. Срубив кучу денег за последние пару боев, я мог себе такое позволить. Я хотел просто нормально спать, как обычный человек, который не видит никаких кошмаров, а просто спит и смотрит обычные сны, в которых не нужно бояться за свою жизнь. Это ужасно, когда ночь становится испытанием. Закрываешь глаза и знаешь, что окажешься у проклятого болота и, как всегда, начнешь доставать чертову каску, будь она проклята, и она, чтоб её, как всегда, утонет. А потом выскочит эта водная дрянь, которая, наверное, уже тоже устала пытаться убить меня каждую ночь...
Потеряв желание спать, я уселся на кухне с кружкой горячего мятного чая. Открыл дневник и продолжил узнавать жизнь, которую мне дано было разве что только прочитать.
Запись 68. «Сегодня в лабораторию ворвались люди. Их было двое. Меня они не ожидали увидеть. Впрочем, они и так были перепуганы до смерти. Повезло, что я был в костюме: он спас мне жизнь, когда один из них в меня выстрелил. Добра они мне не желали, поэтому я запер их в стеклянных комнатах для химер. Стал расспрашивать. С их слов, наверху на них напало моё детище и переубивало десяток хорошо вооруженных человек. Двум удалось выжить, и то, только благодаря тому, что химера отвлеклась на других. Долго открывающиеся двери сыграли с ними злую шутку. Я бы такие не ставил в регионе. Это глупо».
Запись 69. «Подумал. Моё творение, видимо, не собирается уходить, а если останется, то привлечет внимание, которое мне не нужно. Нужно от него избавиться».
Запись 70. «Попытался убить, но не смог. Запер в свободной комнате для химер. Не знаю, что с ней делать. Убить — рука не поднимается, наверху она — ненужный маяк, а здесь она представляет огромную опасность».
Запись 71. «Напуганные люди много болтают. Раздражают. Нужно от них избавиться».
Запись 72. «Решил изменить препарат так, чтобы он из человека делал химеру. Изменение, вроде, незначительное, но результат обратный. Это решает сразу две проблемы. Опробую, а там посмотрим, что это даст».
Запись 73. «Сегодня ввел препарат одному из прибывших. Подкидываю еду периодически. Даю воды».
Запись 74. «Второй начал молиться, потом вздумал орать на меня, запугивать, затем снова умолял отпустить. Я не выдержал. Отрезал ему язык. Он наконец-то замолчал... Мне просто нужна тишина, чтобы я мог работать. Он сам виноват. Будет уроком».
Запись 75. «Спустя неделю изменения завершились. Основа осталась человеческой, но произошли явные трансформации. Вместо руки появилось что-то вроде змеи или чего-то такого. Двухметровый уродец. Решил отпустить на волю, посмотреть, как он будет справляться с химерами. Жизнеспособен ли он вообще...».
Запись 76. «Замотался совсем и забыл про пленника. Умер. Кажется, с голоду. Или от потери крови после того, как перестал кричать. Даже не знаю точно... В общем, надо выкинуть тело наверх. Всё равно он был не более чем корм в этом мире. Слишком труслив».
Я не узнавал автора. Ромеро будто потерял себя как человека и совсем озверел в лаборатории. Даже для региона его поведение было слишком жестоким. Он терпимо относился к своему детищу, но нисколько не церемонился с другими. Может, костюм так влиял? В этом я, конечно, сомневался, поскольку, будь так, я бы тоже озверел, ведь я тоже его ношу, но со мной-то такого не произошло. Значит, он сам так изменился. И изменился ли — ведь мы можем разве что раскрыться, не более. Если человек чувствителен, он может быть порядочным семьянином, любящим мужем, до жути заботливым, но если он в этом не реализует себя или не сумеет компенсировать свою чувствительность, то это может вылиться в обратное: он станет очень жестоким, злым и холодным. И худшее дополнение к этому всему — когда человек этот еще и зацикливается на какой-то сумасшедшей идее. Это может породить монстра, который изуродует всё, до чего сможет дотянуться. Такие люди редко рождаются, но они всегда заметны, потому что их личность выделяется глубиной и целеустремленностью. Мне кажется, Ромеро был таким человеком. Он любил свою семью, достиг успехов на работе и, когда всё это потерял, загорелся какой-то сумасшедшей идеей, которая сделала из него жестокого убийцу. Страшно подумать, что будет, если он захочет изменить мир. Теперь слухи об армии человекоподобных химер не казались такими уж фантастичными и смешными. Напротив...
Запись 77. «Образец оказался довольно успешен. Справился с двумя химерами и, насколько я могу судить, особо даже не пострадал. Это наталкивает на мысли...».
Запись 88. «Решил ввести препарат моей... моему Образцу, который пытался меня убить, чтобы проверить, какой будет реакция теперь».
Гемелла пришла, села рядом и начала сверлить меня взглядом. Читать стало сложно.
— Хочешь кушать? — спросил я. Она помотала головой.
— Включить бои? — Она вновь отрицательно помотала головой. Затем подошла и положила голову мне на ногу. Я её погладил. Сел рядом с ней на пол, уперся спиной в шкаф. Гем разлеглась на полу и придавила мне ногу своей головой.
— Вы посмотрите на неё! На арене она — убийца, а дома — сама милота! Парадокс! — прокомментировал я, поглаживая ей шею. После продолжил читать, но уже вслух.
Запись 79. «Сегодня моего мертвого пленника съел его товарищ по несчастью. Это даже как-то поэтично. Действительно, странно наблюдать, как один человек поедает другого, хотя недавно они вместе тряслись за свою жизнь. Сколько ни изучаю зверей, еще ни разу не видел, чтобы кто-то так же низко пал, как человек. И зачем таким людям их жалкое существование?».
Запись 80. «Трансформация закончилась. Образец потерял в размерах, но выглядит лучше прежнего. Теперь это маленькая химера, покрытая мелкой черной чешуей. Визуально напоминает бескрылого дракона. На шее — что-то вроде капюшона, как у королевской кобры. На кончике хвоста — небольшой шип. Очень резвая. Сегодня заметил, что она сидит на стене. Попытался спугнуть, чтобы посмотреть, как она держится, а она раздула капюшон. Затем побежала дальше по стене. Гены геккона проявились сильнее, чем планировалось изначально. Назвал Гусёнышем...»
Не дочитав, я начал понимать, что речь идет о моей Гем, и, когда дочитал до слова «Гусёныш» и произнес его, Гемелла подпрыгнула и уставилась на меня. А я — на неё. Мы смотрели друг на друга безотрывно. Передо мной была не Гемелла, а самая настоящая кровожадная убийца, которая уже убивала людей. Сердце у меня заколотилось в разы быстрее, а руки вспотели. Гемелла меня понюхала, покрутилась и вновь легла рядом. А я в шоке сидел и не двигался, не зная, что делать. На какой-то момент мне показалось, что она меня собирается убить. Успокоившись, я аккуратно встал, попил воды и дочитал запись Ромеро, но уже про себя.
«...назвал Гусёнышем за забавную шею. Агрессивность снизилась. Видимо, при перестройке мозг начал работать иначе. Это к лучшему. Не придется убивать... Живучая».
От безысходности я вышел на улицу. Ночь дышала прохладой. Никого, кроме меня, не было. Я глубоко вдохнул, задержал воздух на несколько секунд, а затем выдохнул. Может, свежий воздух прочистил мне мозги, а может, что-то перещелкнуло и норадреналин ударил в голову, но я решил, что Гусёныш для меня — Гемелла, и, раз уж мы вместе, то нужно играть на полную. Она — исключительна! И она моя. Грех не воспользоваться ситуацией.
Я вернулся в дом. Продолжил читать дневник и просто ждал времени, когда мы выйдем на арену. При этом решил взять баталию, которую никогда прежде не брал. Суть была в том, что на арену выходили химеры и их владельцы, плечом к плечу. Участники сражались до тех пор, пока на арене не оставалось два существа или меньше. Ставки были очень высокими. Но я шел туда не из-за денег, я хотел доказать себе и Гем, что она не зря меня выбрала и может гордиться своим выбором.
ГЛАВА XIV
Толпа ревела. Требовала крови и сумасшедшего сражения, просто чтобы насытиться впечатлениями, которые не могла получить в обычной жизни. А я сидел дома, и Гем была со мной. Мы не пошли в тот день на арену, потому что я передумал. Эмоции остыли, мои слова остались произнесенные для меня самого, но выполнять намерение, пусть и не высказанное, я не хотел. Зачем? Порой задаешь себе простой вопрос и не можешь найти на него ответ. Может, я поступил неправильно, но я не заложник слова, которое не хочу выполнять. Расскажи я об этом кому-нибудь, меня бы осудили, но, сразись я на арене, разве поступил бы я правильно, если не хотел это делать? Лишь дураки не могут передумать, а я себя таковым не считал.
— Что-то я устал, — сказал я Гемелле.
Она повернула голову, глядя на меня под другим углом и, видимо, не понимая, о чем я. Мне же было паршиво. Наверное, сказалась бессонная ночь.
В ленте мелькнула новость, что на восемьдесят пятом году жизни умер писатель Александр Косачев. Я прибавил звук. В память о нём включили песню из его книги «Нулевая борьба» под названием «Слово мэра», которую написал Oxxxymiron (Мирон Федоров). Неудивительно, что в Горгороде часто крутили именно эту песню.
Горный воздух, спорт и здоровье, курорт, игорный дом, двор торговый, фудкорт...
Добро пожаловать в Горгород!
Эталон комфортного отдыха, гольф, аквадром и керлинг...
Добро пожаловать в Горгород!
Мировой гандбольный рекорд, ипподром и соборы, боулинг...
Добро пожаловать в Горгород!
Мой народ не хочет реформ, когда культурно накормлен...
Добро пожаловать в Горгород!
Я включил другую песню Мирона «Полигон». Она мне нравилась больше, чем та, которую раскручивали в Горгороде чуть ли не как гимн. Поразительно, как культура в прошлом смешивалась: в книгах писали о песнях, песни с книгами входили в историю, но с какой целью это делалось — непонятно. Жаль, что автор так и не признался, зачем это делал. Хочется верить, что это было осмысленно.
Придя немного в себя, я отправился с Гем на арену. В баталии участвовала смесь носорога с гориллой и львом. Морда носорога с пастью льва, передние обезьяньи лапы с когтями, задние — смесь львиных и носорожьих. С другой стороны — смесь паука с многоножкой, скорпионом и чем-то еще. Было даже сложно разобрать, что это вообще. Такую химеру я видел впервые. С виду — гигантский паук с хвостом и клешнями скорпиона, вытянутый, как многоножка, и с большим количеством лап. Мне было сложно представить исход битвы.
— Начнем! — как всегда бодро прокричал ведущий.
Львиный носорог ринулся вперед. Скорпионье чудовище выжидало, и, когда химера подбежала слишком близко, начиная совершать прыжок, скорпионья клешня вцепилась в заднюю лапу носорога. По инерции химера начала падать и в падении ударила лапами, как это делает горилла, по голове схватившей её скорпионьей твари. Та немного осела, но ко второму замаху противника ударила хвостом ему в голову — правда, попала в область рога и лишь повредила жало. Носорог продолжил ударами гориллы вбивать скорпионьего паука в землю. Клешня начала разжиматься. Народ взвыл. А удары всё продолжались и продолжались, сыплясь градом на умирающего скорпиона. Как только клешня расцепилась, химера перебралась выше и начала разрывать позвоночник на части, вскрывая скорпиона, как консервную банку. Народ ликовал под летящие в воздух внутренности. Победа была одержана справедливо: противник был невнятно собран и потому проиграл. Это была полностью вина мастера, который собрал такую химеру. Насобирать черти чего, чтобы было страшно, — отнюдь не гарантия победы, поскольку важно учитывать, как части этой комбинации будут взаимодействовать. Пауки и скорпионы между собой плохо вязались, поскольку хвост скорпиона почти не участвовал в схватках, использовались обычно только передние лапы или клешни.
Новички в баталиях, конечно, приветствовались, поскольку они были пушечным мясом, на котором опытные мастера зарабатывали. Также это добавляло зрелищности, так как их химер убивали относительно быстро и зрелищно. Крайне редко случалось, что новичок дебютировал в звериных баталиях с триумфом. Да и то, головокружение от первого успеха заставляло совершать глупые ошибки, как например, выпускать на арену повторно раненую химеру или не отдохнувшую от предыдущего боя. Также глупо было сражаться с химерой, которая своей комбинацией являлась противоположной по типу «хищник-жертва», например, муравьед и муравей. Причина крылась во врожденном страхе, даже несмотря на равные габариты. Химера проигрывала в самом начале боя, так как выбирала оборонительную стратегию и практически дожидалась смертельного удара.
По традиции после боя пригласили желающего.
— Предлагаю двойную баталию! — прозвучал крик из толпы.
— Двойную? — уточнил ведущий. — У нас сейчас только одиночные. Двойные после.
— А почему бы не сейчас?! — спросил претендент, обращаясь к толпе. Толпа взвыла и начала скандировать: «Бой! Бой! Бой!». Ведущий замешкался.
— Что скажешь? — спросил он у победителя. Тот посмотрел на толпу. Затем — на химеру, которая после боя зализывала рану на ноге.
—Я не знаю. У меня химера ранена, — ответил он.
— Ты просто боишься! Признай это! — произнес претендент. — Он ведь боится? — спросил он у толпы. Толпа скандировала: «Боится! У-у-у!!!». Победитель поддался крику толпы и согласился на двойную баталию.
Из толпы вышел известный чемпион по двойным баталиям и направился к арене. Победитель побледнел. По нему было видно, что он уже проиграл, причем, всухую. Мне стало жаль его. Гемелла посмотрела на меня. Дебютант хотел было отказаться, но включился защитный экран и открылся склад костюмов для тех, у кого не было своих, и он поспешил за снаряжением, понимая, что выбора у него уже нет. Чемпион вышел в своем костюме и с усмешкой дожидался дебютанта. Рядом ждала команды его химера. Она была бледного цвета, с толстой шкурой и тремя парами лап, как у гориллы, но смешанных с чем-то еще, что давало лапам острые когти. Пасть была огромной и имела два ряда зубов. Маленькие глаза располагались сбоку. В высоту она превышала противницу в полтора раза. Даже неопытный человек поставил бы на неё.