Вновь подойдя к камню, я стал его обкапывать, стараясь добраться до трубы, чтобы понять, в какой стороне искать и к чему она ведет. Через пару часов камень был обкопан и висел в воздухе на трубе. Он был предназначен для того, чтобы скрывать то, что находится под землей, а раз так, значит, там было что-то стоящее, и это вполне могло дать мне шанс выжить. За это стоило побороться и этому следовало уделить время. Как, собственно, я и поступил. Чтобы сэкономить силы, походил кругами, посмотрел, подумал. Дошел до сухого дерева, находившегося метрах в шестидесяти от камня, походил вокруг него. Хм. Это было обычное сухое дерево. Я попинал его. Действительно, просто чертово сухое дерево. Я уже было отошел на несколько метров, но вернулся, включил когти и ткнул в него. Древесина должна была задымиться, когти должны были войти в нее, но вместо этого уперлись в дерево. Я поводил рукой из стороны в сторону, стараясь оставить царапины, но они не появлялись. С этим деревом было явно что-то не так, и это было более чем очевидно. Возможно, оно и есть вход.
Задумавшись, я начал осматривать дерево снова, касаться его и пытаться нажать какую-нибудь кнопку, но ничего не происходило. Через пятнадцать минут танцев у дерева я отчаялся. Оперся на него рукой и посмотрел вниз, думая: «Нет, я все-таки сдохну здесь!». Так я простоял, наверное, пару минут. Затем повернулся и пошел прочь. Через несколько метров оглянулся на дерево и увидел надпись, которая заставила меня вернуться. Она гласила: «Открыто». В голове у меня всплыло, что когда-то давно в новостях был скандал, связанный с дверями, которые открывались человеческим прикосновением: чтобы они открылись, нужно было продержать руку на распознающем экране не менее минуты. Такие двери было очень сложно найти. Из-за этого на них не ставили другие примочки вроде паролей, считывателя отпечатков пальцев или сетчатки глаза и тому подобного. Да кому в регионе придет в голову стоять у дерева и держать на нем руку не менее минуты, чтобы открылась какая-то дверь, если ты даже не знаешь, где она находится и куда нужно приложить руку?!
Но это было не все. Дверь-то я открыл, но вот где она находится, это был уже другой вопрос! Я начал рассуждать логически: где дверь открывается, там она и должна быть, следовательно, вход — это дерево, и в него нужно как-то войти. Раз дверь открыта, значит, нужно что-то теперь нажать. Или потянуть? Что, собственно, я и сделал, оттанцевав у дерева еще один танец. Когда устал, сел напротив него. Осмотрелся. Откинулся на землю и начал рассматривать облака, чтобы отвлечься и взглянуть на ситуацию по-новому, ведь я чего-то явно не замечал, потому что взгляд был уже замыленный.
В голову пришло забрать тепловизор и взглянуть на ситуацию через него. Если дверь открылась, возможно, где-то появился тепловой след, по которому я мог бы найти вход. На этой мысли я и остановился. Потихоньку направился к болоту, оглядываясь по сторонам. Оставленные зарубки в этом очень помогали. Главным вопросом было: как достать шлем из воды, ведь там — жутчайшая химера, которой ничего не стоит меня убить. Да и вдруг шлем уже утонул? Что тогда?
По дороге к болоту я твердо решил, что сегодня точно не умру, что бы там ни случилось. Не важно, насколько трудно придется. Главное — выжить. Любой ценой. Мне важно узнать, что находится под землей.
До болота я добрался быстро и, к счастью, по дороге никого не встретил. У болота осмотрелся, увидел примятые камыши, подсохшую кровь на листве и плавающую в заводи каску, которая не утонула только потому, что была легкой и центр тяжести приходился на макушку. До неё было метра три от берега. Ветром её прибило к камышам. Все, в общем-то, просто: нужно взять большую палку, подцепить каску и вынести её на берег — удачно, что сухое деревце лежало неподалеку. Судьба, казалось, благоволила мне. Так я и сделал на позитивной волне, особо не задумываясь над действиями. Но радость лишь навредила и не позволила вытащить каску из болота. Не проверив прочность деревца, я начал пробовать её забрать и уже подцепил, но, когда начал тащить к себе, верхушка переломилась, каска упала в воду и, набрав воды, утонула.
— Твою ж мать! — сдержанно выразил я свои эмоции.
Злость была огромной. Пришлось решать: лезть в воду или возвращаться ни с чем. Но я уже так устал от этого всего! Схватился за голову, походил кругами, набрал воздуха и подумал про себя: «Сколько можно терять, отдавать, сдаваться?! Почему я должен постоянно проигрывать? Почему должен терпеть это все? Ведь моя победа зависит только от меня! У храброго сердца должны быть каменные руки, которыми вырывается труднейшая в жизни победа, победа над рабом в себе! Вот я потерял что-то — могу ли я уважать себя после этого; вот я проиграл кому-то — могу ли я гордиться собой, как прежде? Каждый шаг, отданный кому-то или чему-то, — это ужасное поражение, которое разъедает сердце и делает его трусливым, покорным, подчиненным, но никогда не делает его храбрым и сильным. Поражение — это поражение. И чем их больше в жизни, тем более зависимым и несчастным становится человек, потому что живет жизнь не для себя, а живет, служа кому-то, потакая чьим-то победам, и делает другого человека счастливым, но только не себя. От поражения до победы не так уж и много, собственно, лишь усилие воли. Воли, которая настойчиво требует своего». И я решил требовать от жизни своего. Хватит сдаваться обстоятельствам! Удача — удел слабых, сильные же строят свои мосты и дороги.
Пока я настраивался на победу, не заметил в воде шевелений. И только перецепил когти на левую руку, чтобы освободить правую для более тонких действий, из воды выскочила водная химера. Та самая, которая убила серую. Я отпрыгнул, раскинув руки, но она успела вцепиться мне в правую кисть. Ноцицептивная боль пронеслась по руке до мозга. В шоке я начал бить выключенными когтями по пасти химеры, но та лишь мотала меня, как тряпку, из стороны в сторону. В пасти была только кисть, поэтому я мог изворачиваться. В панике включив когти, я начал бить, прожигая прочную шкуру и попадая ей прямо внутрь пасти, но зубов она не разжимала и продолжала мотать меня, уже мечась по берегу от боли. Я начал отрезать ей верхнюю часть пасти возле руки, но, когда она дернулась в очередной раз, прожег запястье и потерял кисть, оставив её в пасти химеры. Увидев это, я перепугался и отвлекся, и в этот момент она сбила меня с ног. Я оказался под ней, и когда она начала отходить, чтобы я оказался на уровне её пасти, я воткнул когти ей в шею, прожигая максимально высоко. Правая рука попала на излом в нескольких местах, и я боялся остаться еще и без неё. Когда химера в последние секунды сползала с меня, она вывихнула мне плечо, а затем, уже мертвая, придавила собственным весом. Я оказался под химерой, с отрезанной кистью и вывихнутым плечом этой же руки. Хуже того, я начал терять сознание. Понимая, что у меня осталось совсем немного времени, я постарался вылезть из-под нее, крича от боли и плача в панике. Победа оказалась не такой красивой, как я её представлял. Через неимоверные усилия я сумел вырваться из-под водной химеры. В слезах, соплях и слюнях дополз до воды, большей частью тела залез в нее, но это не привело меня в чувство. Спустя несколько секунд, обессилев, я окончательно потерял сознание...
Сколько времени прошло, я не знал. Очнулся, лежа на спине. По закатному небу плыли облака, шутливо поглядывая на меня. Руку обжигал жуткий порез. Мне очень повезло, что когти прижгли рану, иначе я бы умер от потери крови или инфекции. Тело болело от многочисленных ссадин, а в ушах стоял громкий звон. Меня мотало из стороны в сторону при каждом шаге. Еле выбравшись из воды, я осмотрел руку, насколько это было возможно. К счастью, у меня был подвывих, насколько я мог судить. Мне это было знакомо, поскольку у Молли он пару раз случался после боев. Ощупав плечо, я сунул руку между двумя крепкими ветками так, чтобы при повороте сустав попадал на место. Сам себе я никогда не вправлял суставы, но вопрос был крайне серьезным, особенно в регионе. Простояв у дерева пару минут с палкой во рту и подготавливая себя морально, я набрал воздуха в грудь, попытался повернуться, но попытка оказалась неудачной. Боль напрягла мышцы и помешала вправить сустав. Встав поудобнее, насколько это было возможно, я расслабил руку, отвлекся на мысли и начал падать. Волна боли прошла по телу, сустав глухо щелкнул и встал на место. Лицом я ударился о землю и вновь потерял сознание.
Придя в себя, я ощутил всю ту же боль, но звон был уже сильнее. Шатаясь, вырезал когтями в химере кусок мяса и принялся жевать. Нужно было набираться сил. Жарить мясо не было возможности, и прошлый печальный опыт был веским поводом отказаться от этой затеи. Сырое мясо имело слабый солоноватый привкус крови. Немного жестковатое.
Боясь, что, возвращаясь в следующий раз, могу напороться на новую химеру, я попил воды из болота. Вкус был все таким же мерзким, болотным. Потом я полез в болото за шлемом. Нащупав его ногами на глубине метра, подцепил ногой и подал руке, поскольку боялся утонуть, отшатнувшись. Уставший, побрел искать вход в неизвестно куда. Обратная дорога, по ощущениям, казалась длиннее. Чувствительность правой руки была чуть-чуть снижена, но это было даже плюсом, поскольку снижало острое жжение от отрезанной кисти. Чувствовалась пульсация в лучевой части. Сильно болела голова. От меня жутко воняло болотом. Знобило. Тошнило. Хотелось реветь и немного спать. В животе творилось черти что. Вдобавок ко всему, когда я надел шлем, оказалось, что тепловизор не работает. Это меня окончательно добило. Получалось, я мало того что напрасно сходил за ним, так еще и сильно покалечился. И вот, уже дойдя до дерева, я встал на колени, заревел, опершись об него, затем упал, обессиленный, и уснул прямо на земле.
Проснулся я поздней ночью от холода. Захотелось отлить. Я встал, не отходя от места, где спал, уперся рукой в дерево и принялся за дело. Когда закончил, не спешил натягивать штаны, потому что все тело болело, чувствовалась усталость и ощущался тянущий голод. Я не знал, что делать, и, в принципе, не понимал, что происходит, а еще и руки просто опускались, не желая слушаться. Только я хотел убрать руку, как часть дерева размером с дверь открылась, и я увидел лифт, ведущий вниз. Сердце заколотилось. Чувство боли, тошноты и всего негативного на секунду исчезло. Я сделал шаг...
ГЛАВА VII
Лифт опускался медленно и очень тихо. Я волновался, в голове еще стоял гул и немного поташнивало. Было немного страшно от того, что там внизу может быть или отсутствовать. Я уже так много раз разочаровался в своих надеждах, что уже даже настроился на очередной провал, и заранее огорчился, что столько сил, столько здоровья и столько времени было потрачено впустую. Перед тем, как лифт остановился, у меня помутнело в глазах, и на пару секунд появилась серая пелена, после чего она растворилась. Передо мной было болото, к которому я прежде уже ходил. Осмотревшись, я увидел примятые камыши, подсохшую кровь на листве и плавающую в заводи каску, которая не утонула только потому, что была легкой и центр тяжести приходился на макушку. До неё было метра три от берега. Ветром её прибило к камышам. Я попробовал подцепить её сухим деревцем, у меня даже получилось, но, когда начал тащить её к себе, верхушка переломилась, каска упала в воду и, набрав воды, утонула.
— Твою ж мать! — сдержанно выразил я свои эмоции.
С правой руки я перецепил когти на левую, для более тонких действий, но, едва я это сделал, из воды выскочила водная химера. Та самая, которая убила серую и укусила меня. Я отпрыгнул, раскинув руки, но она успела вцепиться мне в правую кисть. В шоке я начал бить выключенными когтями по пасти химеры, но та лишь мотала меня, как тряпку, из стороны в сторону. Затем произошла вспышка, и я оказался под химерой. Когда она начала отходить, чтобы я оказался на уровне её пасти, я воткнул когти ей в шею, прожигая максимально высоко. Правая рука попала на излом в нескольких местах, и я боялся остаться еще и без нее...
Очнувшись, я попытался разглядеть своё местонахождение. Все вокруг было белым. На меня светили длинные лампы с потолка, которые шли вдоль коридора, в котором я лежал. Стеклянные комнаты имели защитные экраны, которые можно было опустить, чтобы скрыть то, что в них находится. С трудом встав на ноги, я начал осматриваться. Кажется, я попал в какую-то подземную лабораторию, где пытались что-то вырастить или создать. Это я определил по тому, что в одних камерах лежали кости маленьких химер, в других стояли огромные прозрачные резервуары с какой-то жидкостью, в третьих находились маленькие резервуары с растениями, ящерицами, змеями, пауками, гекконами. Была комната с трехмерной голограммой лесов и полей. В ней также были компьютеры и экраны для трехмерных визуализаций. Разные записи, зарисовки с химерами, пустая кружка из-под кофе. А еще была комната для препарирования, комната отдыха и спальный отдел. Но больше всего меня обрадовали кухня и прохладный склад, где находилась еда, которую можно было хранить годами. Разумеется, не успев все обследовать, я принялся уничтожать запасы еды. И, когда более-менее наелся, пошел обследовать территорию дальше, держа в руках сушеное мясо, галеты и какой-то молочный коктейль.
— Есть кто? — громко спросил я, когда немного освоился, чтобы удостовериться в том, что в лаборатории никого, кроме меня, нет.
Мне ответила лишь тишина, и я был этому рад. Наевшись, дошел до душевой кабины, снял всю одежду и расслабился под тонкими струями теплой воды. После и вовсе сел, растекаясь от удовольствия. Через полчаса, закончив мыться, я подошел к зеркалу и начал рассматривать себя. За время пребывания в регионе я достаточно изменился и себя прошлого напоминал лишь отдаленно. На лице появились шрамы, которые я даже не заметил, когда успел получить. Появились борода и усы, худоба обтянула кожей мышцы и кости по всему телу. Я увидел, что нет кисти на руке, и уродующую лицо подпись. «Каким же сволочным зверем нужно быть, чтобы отрезать от человека части ради забавы?!», — думал я, разглядывая своё обезображенное лицо.
После еды и душа меня разморило и потянуло в сон. Да и на поверхности была ночь, так что я, не задумываясь, отправился в спальный отдел. Нашел шесть комнат, в каждой было по две одноместных кровати. Я выбрал дальнюю от входа и прихватил с собой когти, чтобы, в случае чего, была возможность обороняться. Кровать, по сравнению с землей, была очень мягкая, и я в неё буквально провалился. Сон настиг сразу же.
Проснувшись, я увидел светло-голубые стены в мягких тонах и белый потолок. Я был безумно рад тому, что опасности региона остались позади, но при этом помнил то, что теперь у меня нет кисти на правой руке и что я обезображен подписью на лице. Я стал неполноценным, не могу все делать так же, как раньше, и это начало на меня жутко давить. Если в регионе не было времени на страдания, самобичевание и прочие вещи, то сейчас все это начало подступать к горлу, потому что уже не было нужды бороться за жизнь. Сдавило легкие. Подступил ком. В руках почувствовалась слабость. Точнее, в руке, чтоб ее... Было больно все осознавать. И если с таким лицом можно было как-то жить, то с такой рукой терялась прежняя функциональность, которая постоянно напоминала о себе. Да и как выжить в регионе, если вдруг я решу вернуться назад, в полис, ведь здесь в одиночку можно сойти с ума. Так говорили в новостных лентах и блогах. Это должно случиться.
Чувство голода пропало. Желание жить пропало. Я ходил, поникший, по коридорам лаборатории и пытался вновь обрести себя. В одной из комнат нашел белую резиновую перчатку и надел её на руку, сходил на кухню за соломинкой, после чего надул перчатку, чтобы создавалась иллюзия того, что у меня есть кисть, просто она находится в перчатке. Это, конечно, не решало моей проблемы, но как-то занимало беспокойный ум и утешало. Затем возник страх, что кто-нибудь может прийти, ведь это чья-то лаборатория, или вдруг сюда заберется какая-нибудь химера и откусит мне вторую кисть. Из комнаты для препарирований я забрал медицинскую каталку и поставил её в лифт. Часть каталки как раз не входила, что мне и было нужно, поскольку, если бы лифт начал подниматься наверх, он бы застрял и заблокировал проникновение чужого в лабораторию.
Попив, я решил унести кружку на кухню, чтобы помыть, но, когда подошел к столу и попытался поднять руку, заболело плечо. От этого я дернулся и задел перчаткой стоящий передо мной стол. Перчатка смялась. К горлу вновь подступил ком, сдавило легкие, появилось какое-то напряжение в голове. Я громко задышал, перевел взгляд, стараясь отвлечься, но это было уже сложно сделать, поскольку, куда бы я ни смотрел, перед глазами стояла всё та же картина. В панике я развернулся и хотел уже было уйти, но вернулся и взял кружку другой рукой. Для себя посчитал, что если не заберу, то проиграю своим страхам и боли, чего я не желал больше делать. Но все еще жалел о том, что пошел за этим чертовым шлемом. Ведь если бы не он, кисть была бы на месте. Дверь я бы открыл и так. Наверное. Может, даже раньше. Не стоил тот чертов поход моей кисти. Он сделал меня уродом.