Ребуль отставил свой бокал и подался вперед.
– Послушай, – заговорил он, – Вронский хочет Фаро – видит бог, он ясно дал это понять. И если то, что мы узнали, правда, он пойдет на все, чтобы его заполучить. Но как именно, как он собирается это сделать? Я прошу прощения, но он вряд ли расскажет об этом журналисту.
Сэм вскинул руку:
– Никогда не угадаешь, о чем он может проговориться. Когда он почувствует себя в обществе Филиппа совсем свободно – а дело, судя по всему, к этому идет, – он ослабит контроль. Он начнет говорить, чтобы показать, какой он умный. Так всегда бывает. Кроме того, на данный момент Филипп – единственная ниточка, связывающая нас с Вронским. Я понимаю, это кажется бесполезным, но думаю, что сейчас лучше всего запастись терпением и ждать, пока он сделает ход. А пока ждем, проявлять осторожность. Огромную осторожность.
За обедом они, по предложению Сэма, начали составлять список тем и вопросов для Филиппа, которые тот задаст Вронскому в следующую их встречу. Запас терпения, однако, шел на убыль.
14
Стоял чудесный, теплый корсиканский вечер, и братья Фигателли ждали, как и было условлено, на террасе перед своим баром в Кальви, неподалеку от места, где когда-то стоял дом, в котором родился Христофор Колумб. За несколько дней до того им удалось договориться о встрече с человеком, которого они и ждали сейчас, и удалось только потому, что в прошлом году им посчастливилось оказать ему услугу. Они предлагали встретиться в задней комнате бара. Однако их знакомый, человек осторожный, предпочел не рисковать, показываясь с ними на публике. Он пришлет машину, сказал он, которая отвезет братьев в более укромное место.
С редкостной для Корсики пунктуальностью большой серый «рено» подъехал точно в назначенный час. За рулем сидел мужчина, у которого на первый взгляд не было шеи: только массивная голова, лежавшая на еще более массивных плечах. Он кивком предложил братьям Фигателли садиться, не обращая внимания на их попытки завязать разговор. Спустя несколько минут здоровяк подвез их к древнему, немало повидавшему на своем веку дому в старом городском квартале. Переднюю дверцу открыл еще один великан, габариты которого подчеркивала тесная футболка. Он повел братьев Фигателли по тускло освещенному коридору в темную, похожую на пещеру комнату с высокими сводчатыми потолками. Единственным признаком жизни было приглушенное свечение от экрана телевизора, звук которого был сильно убавлен.
Здесь находилась штаб-квартира Нино Зонза, человека, на протяжении пятидесяти лет являвшегося влиятельной, пусть и малоизвестной фигурой криминального мира Корсики. Те, кто был с ним знаком, высоко ценили его разветвленную сеть осведомителей, добывавших развернутую и точную информацию. У местных бытовала присказка, что если кто-то в Аяччо почешет задницу, то Зонза в Кальви узнает об этом через час.
– Входите. Садитесь.
Голос, донесшийся из глубины комнаты, был тонкий и сиплый. Хозяин, крошечный человечек, за долгие годы жизни лишившийся волос, сидел на краешке кресла, в несколько раз больше его самого. Он внимательно смотрел на братьев Фигателли сквозь очки с толстыми черными стеклами.
– Я помню вас, мальчики, – сказал он. – Вы были толковыми. Что вам понадобилось от старика?
– Какое счастье снова увидеться с вами, месье Зонза, – начал Джо. – Нам бы весьма кстати пришлась ваша помощь. – Зонза наклонил голову, и в его очках отразился свет телеэкрана. Джо продолжил: – До нас дошли слухи. Похоже, некие русские с Ривьеры ищут того, кто сделает для них определенного рода работу. Исчезновение человека.
– Ах да, – отозвался старик. – В наши дни подобные слухи распространяются все чаще и чаще. – Он улыбнулся и покачал головой. – Опасный древний мир.
– Совершенно справедливо, – улыбнулся в ответ Джо. – Так вот, поговаривают о некоем марсельском бизнесмене, который имеет какое-то отношение к делу. И, поскольку у нас множество друзей в Марселе, нам хотелось бы знать, кто это может быть. – Джо развел руками и пожал плечами. – На случай, если мы сможем помочь.
– Разумеется, мне понятен ваш интерес. Однако сведения подобного рода – такие деликатные, такие секретные – никогда не достаются легко. Вполне естественно, что об этом никогда не говорят просто так.
– Конечно. Но мы были бы счастливы…
Зонза вскинул испещренную старческими пятнами руку:
– У нас будет достаточно времени договориться об оплате, если нужная информация просочится. Дайте мне подумать. Если я что-нибудь услышу, я оставлю у вас в баре записку.
– Вы знаете адрес? – спросил Джо.
Зонза улыбнулся, продемонстрировав ряд золотых зубов:
– В Кальви я знаю все.
Когда братьев Фигателли проводили к выходу, Зонза налил себе стаканчик myrte и обдумал сложившуюся ситуацию. Неделей раньше его попросили рассмотреть заманчивое предложение от Обломовых. Теперь же оказалось, что к делу каким-то образом причастны Фигателли, и, будучи корсиканцем, Зонза, конечно, предпочел бы иметь дело с корсиканцами. Разумеется, это означает, что предложенная ими сумма должна соответствовать предложению русских. Однако, сказал он себе, с решением спешить не стоит. На самом деле запросто можно тянуть с ответом, водя за нос обе стороны, чтобы получить денежки и от тех и от других. Любопытно. Он налил себе еще стаканчик myrte, прибавил звук телевизора и устроился поудобнее, чтобы посмотреть повтор очередного эпизода «Далласа».
Фигателли, сидя за кофе в задней комнате собственного бара, делились впечатлениями от визита.
– Н-да, – сказал Фло, – интересно, это я становлюсь по-стариковски подозрительным или он знает больше, чем хочет сказать?
– Должно быть, он знает об этом все. Если даже Морис, протрезвев на минуту, успел уловить слух, то уж Зонза с его агентурой слышал наверняка. Сколько у него человек болтается на улицах, держа ушки на макушке? Дюжина? Пятьдесят? Он не может не знать.
Братья несколько минут посидели молча, пытаясь придумать, как убедить Зонза поделиться с ними своей информацией. Однако пришлось признать, что он не из тех людей, которые легко сдаются под нажимом. Ни о каких угрозах и речи быть не может. Деньги помогли бы, но сколько потребуется?
– Если б нам только узнать, кто эти русские, то и способ нашелся бы, – помечтал Джо. Он достал телефон. – Давай-ка вызвоним Мориса. Может, он вспомнит, от кого у него информация.
Морис, по своему обыкновению, вошел украдкой, как будто в любой момент ожидал нападения. Маленький, чернявый, с короткой нечесаной бородкой, он гордился своей неброской внешностью. «В толпе затеряться легко, – любил повторять он, – а ты попробуй исчезнуть в пустой комнате». И это была правда. Подобно хамелеону, он обладал способностью сливаться с любым окружением. Замечательное качество для шпиона.
Морис принял предложенный стаканчик корсиканского виски и выжидающе уставился на братьев Фигателли, поскольку мысль о возможной работе никогда не покидала его.
– Помнишь те слухи, что до тебя дошли? – начал Джо. – О паре русских.
Морис вскинул руки, сдаваясь:
– Не торопите меня. Слухи до меня дошли, но о подобных делах не трубят в вечерних новостях. Узнать имя жертвы? На это требуется время.
– Может быть, дело упростится, если мы узнаем имена этих русских.
– О. – Морис поскреб бородку. – А ты прав. Из одного вытекает другое. Так вы хотите, чтобы я…
– Обещанная тебе премия растет с каждой минутой, – усмехнулся Фло.
Морис допил виски и встал:
– Всегда рад встрече с вами, господа. Я еще вернусь.
15
Первое интервью с Вронским, которое Филипп приправил раболепной лестью, обычно приберегаемой им для опасных политиков, прошло прекрасно. К моменту его завершения Вронский чувствовал себя вольготно, спокойно, потому Филипп надеялся, что тот нечаянно выдаст какой-нибудь секрет. Для следующей встречи Вронский даже согласился покинуть плавучую утробу «Королевы Каспия» и встретиться с Филиппом за ланчем в «Пероне», настояв лишь на отдельном столике на одного для Никки, своего телохранителя, который всегда был рядом.
За ланчем Вронский, предвкушая удачное интервью, заговорил первым. До сих пор ему не доводилось бывать в «Пероне», и его привел в восторг роскошный вид на море и заодно на «Королеву Каспия», стоявшую на якоре в пяти сотнях ярдов от берега.
– Видите? – кивнул он на яхту. – Она следует за мной, словно верный пес.
Филипп улыбнулся и налил вина.
– Я тут подумал, – начал он, – у вас такая удивительная жизнь, объехали весь мир, заработали миллионы – прошу прощения, миллиарды, – будет просто обидно, если придется ужать все ваши достижения до размеров одной статьи. Такому человеку требуется особый подход.
Брови Вронского удивленно поползли вверх.
– У вас есть идея?
– Есть. Хочу предложить вам написать вашу биографию.
Филипп ожидал реакции: приступа ложной скромности, возможно, или легкого прилива гордости, однако Вронский ничего не ответил, прокручивая идею в голове. Как и многих богатых и успешных людей, его частенько посещало мучительное чувство, что того, чего он достиг, как-то недостаточно. Чего-то не хватает: признания, славы, известности. Если же достижения будут записаны, это станет безоговорочным доказательством для всех, что он, Олег Вронский, исключительная личность. И льстивая биография – один из способов добиться этого. Ничего удивительного, что Вронский немедленно признал идею привлекательной.
– Я провел небольшое исследование, – сказал Филипп, – у нас есть отличные составляющие истории богача: скромное начало, рискованные приключения в Африке и Бразилии, невероятный успех, – людям такое нравится. – Он покачал головой. – Простите. Я знаю, мы встретились для того, чтобы работать над интервью. Но меня по-настоящему захватила идея биографии. Может, вы подумаете?
Посеяв семена, Филипп снова сосредоточился на своих заметках, и пошли вопросы. Они начали с вполне безобидного. Нравится ли Вронскому во Франции? Куда он направится после Марселя? Играет ли он в гольф? Где он останавливается, когда бывает в Лондоне и Париже? Бывает ли он на Ривьере?
Из всего этого логически вытекал следующий вопрос Филиппа:
– Я слышал, что на юге Франции русские селятся дюжинами. Среди них есть ваши знакомые?
– Есть несколько человек, – подтвердил Вронский, – но не здесь, здесь для них слишком тихо, вечеринок маловато. Они предпочитают Ривьеру. Например, мыс Антиб. Я был там недавно – все больше смахивает на пригород Москвы.
Пока продолжался ланч и лилось вино, Вронский признался, что с соотечественниками встречается нечасто: «Все они по большей части деревенщины, деревенщины, которым здорово повезло, шумные, вульгарные, некультурные». Однако Филипп, почувствовав в этом заявлении некоторую поспешность, не поверил до конца. Он мысленно сделал заметку присмотреться к русской колонии на побережье.
Когда ланч плавно подошел к завершению, Филипп объявил Вронскому, что у него достаточно материала, чтобы приступить к работе, и пообещал договориться с фотографом, который приедет и отснимет великого человека на борту его яхты и, может быть, на фоне его «бентли». Они распрощались в самых теплых словах, и каждый ощущал, что встреча прошла более чем удовлетворительно.
Нино Зонза переживал необычный для него приступ нерешительности. Будучи человеком, обычно принимающим решения мгновенно, он вдруг поймал себя на том, что разрывается между желанием недурно нажиться на сделке с Обломовыми и природным инстинктом принять сторону Фигателли, которые, как и он сам, были корсиканцы.
В довершение его проблем возникал вопрос, что делать с проигравшей стороной. Если он решит в пользу Фигателли, Обломовы, без сомнения, постараются отомстить. А что, если он выберет Обломовых? Что ж, Кальви – город маленький, здесь мало что можно утаить. Фигателли обязательно узнают, что он принял сторону противника. Они будут недовольны, а недовольный корсиканец у тебя на пороге – человек в высшей степени опасный.
В конце концов именно это соображение помогло Зонза прийти к решению, показавшемуся вполне приемлемым: сообщить о проблеме победителю, и пусть уж он сам разбирается с проигравшим. Да. Вот так будет лучше всего. Он вызвал шофера и дал ему записку, приказав отвезти в бар братьев Фигателли на рю Какая-то-там.
Встречу назначили на следующий вечер. Как и в прошлый раз, братьев Фигателли забрал неподалеку от крепости и доставил в дом Зонза безмолвный шофер. Однако на этот раз старик проявил гостеприимство: на низком столике перед его креслом стоял поднос с тремя стаканчиками и бутылкой myrte. Хозяин жестом предложил братьям сесть напротив него.
– Как говорилось в моей записке, – начал он, – до меня дошла кое-какая информация, которая может быть вам интересна. Я выскажусь яснее, но сначала, – старик улыбнулся своей золотозубой улыбкой, – надеюсь, вы отдадите должное напитку.
Зонза наполнил три стакана, держа бутылку обеими руками, чтобы скрыть старческий тремор.
Он поднял стакан:
– За вас, мои земляки-корсиканцы.
Они пригубили терпкий, сладкий напиток. Зонза промокнул рот шелковым платком, откинулся на спинку кресла и заговорил.
Звонок раздался поздно вечером, когда Ребуль выходил из душа. Пока он разговаривал, успел высохнуть без полотенца. Он быстро оделся, спустился на первый этаж, где Сэм с Еленой сидели за бокалом вина перед ужином. Не обращая на них внимания, Ребуль подошел прямо к столу с напитками и налил себе щедрую порцию бренди.
– Франсис, у тебя такое лицо, будто ты увидел привидение. – Сэм подошел и похлопал друга по плечу. – Что случилось?
Ребуль, прежде чем ответить, сделал хороший глоток бренди, и Сэм заметил, что рука, сжимающая бокал, дрожит.
– Мне только что позвонил из Кальви Джо Фигателли. – Еще один глоток бренди. – Меня заказали.
– Что?!
– Джо говорит, заказ сделали два voyous[49] – оба русские, – и это не может быть совпадением. Должно быть, эта скотина, Вронский. Это он стоит за ними, я не сомневаюсь.
Элена с Сэмом наблюдали, как Ребуль осушает бокал и идет за новым.
– Но это правда? – спросил Сэм. – Не простой треп в баре?
– Джо не такой дурак. – Ребуль помотал головой. – Кроме того, он узнал об этом от одного старого хрыча по фамилии Зонза, который держит в руках почти весь криминальный мир Кальви. К нему приходили двое русских, Обломовы, они искали кого-нибудь из местных спецов, чтобы те выполнили заказ. Они пообещали Зонза кучу денег, если он найдет пару надежных людей – очевидно, корсиканцев, – с которыми можно иметь дело. Найти людей не проблема, но возникло одно осложнение: в условия контракта входит, что работа должна быть сделана на Корсике, а не во Франции.
– Почему? – спросила Элена, а в следующий миг до нее дошло. – О, я поняла. Если это Вронский, он в это время будет держаться подальше от Корсики. Чтобы, как обычно, обеспечить себе алиби, да? Он будет далеко отсюда, и у него будет куча свидетелей. Чистые руки, никаких проблем.
Ребуль теперь выглядел немного лучше. Потрясение сменилось злостью, он просто клокотал от ярости.
– Что сделать, чтобы избавиться от этого психа?
– Знаешь, – заговорил Сэм, – в полицию, не имея железобетонных доказательств, идти не стоит, к тому же до сих пор он прекрасно заметал следы. Избавиться от него не так-то просто, не взорвав его яхту или не подкупив телохранителя, чтобы тот спихнул его за борт. Но мы найдем способ. Всегда есть способ.
И пока тянулся вечер, Сэм выдвинул одно предложение, которое всем показалось осуществимым.
– Это рискованно, – заявил он. – Но, поймай мы этих Обломовых на горячем, мы смогли бы хорошенько на них надавить. Если они окажутся перед выбором: пуля в голову, пожизненный срок или сотрудничество, – вероятно, они дадут показания против Вронского, сболтнут лишнее, и тогда ему будет предъявлено обвинение в заговоре с целью убийства. Этого будет достаточно, чтобы надолго упрятать его в марсельскую тюрьму. Конечно, самая большая проблема в том, чтобы поймать их на горячем, а для этого придется заманить их в ловушку.