Она понятия не имела, как это сделать. У них наверняка нет ничего общего. Как она сможет удержать ее у себя в доме? Разговаривать с ней о садоводстве? Пожалуй, подобная беседа займет Люсинду секунды на три, не больше.
Чувствуя себя, как воин перед битвой, Джессика решительным шагом направилась обратно на кухню. Она высоко подняла подбородок.
— Кто-нибудь хочет чаю?
Люсинда фыркнула.
Хорошенькое начало, подумала Джессика.
— Может быть, ты хочешь что-нибудь другое?
— А у тебя нет ничего покрепче чая?
И тут Джессику осенило. Она поняла, как удержать в доме Люсинду.
— Вообще-то, да, есть, — невинным тоном сказала она, вспомнив о персиковом бренди, тайком приготовленным ее тетей Хетти. Напиток этот по виду и вкусу напоминал легкое фруктовое вино, но валил с ног как удар копытом мула.
Джессика смахнула пыль с бутылки, принесенной из погреба. Мишель лихорадочно размахивала руками за спиной у Люсинды, очевидно желая предостеречь Джессику, но та, не обращая на нее внимания, налила Люсинде стакан напитка. Обычно одного стакана было достаточно, чтобы свалить с ног лесоруба или портового грузчика. Так что теперь Люсинда наверняка не поедет в город и не включит радио в машине.
С отвращением взглянув на стакан, Люсинда осторожно сделала маленький глоток и широко раскрыла глаза.
— Подумать только, как вкусно! — сказала она, чмокая губами. — Удивительно. Ты сама его приготовила?
Впервые в жизни Джессика почувствовала симпатию к Люсинде.
— Это старый семейный рецепт.
— Восхитительно. — Люсинда сделала еще один глоток.
Мишель сердито посмотрела на Джессику.
— Когда ты вошла в дверь, вы с дядей Брайаном держались за руки? — спросила она, очевидно, в отместку за то, что Джессика пренебрегла ее предупреждением и дала крестной спиртное.
— Держались за руки? — спросила Люсинда, еще шире раскрывая глаза, и снова глотнула бренди. Когда Джессика с Брайаном вошли, она сидела спиной к двери и ничего не заметила.
— Да нет, — сказала Джессика. Она не привыкла лгать и чувствовала, что у нее начинает гореть лицо. Она не позволит этой женщине заметить, что у нее разбито сердце. — Я поскользнулась, поднимаясь по лестнице. Брайан протянул руку и поддержал меня.
Мишель явно не поверила.
— Но ты смеялась. Хохотала. И лицо у тебя раскраснелось… может, от чего-то другого.
— От чего-то другого? — с подозрением спросила Люсинда. Она впилась глазами в Джессику, а потом отвела взгляд. — Честно говоря, ты совсем не во вкусе Брайана. Ему нравятся более яркие женщины.
Джессика сознавала, что вряд ли могла стать серьезной соперницей Люсинде много лет назад, а сейчас ситуация и подавно изменилась к худшему. Они как будто принадлежали к разным мирам. Люсинда выглядела ухоженной, искушенной в любовных делах и чарующе красивой. Вероятно, у нее никогда не было ни грязи под ногтями, ни пауков на наволочке. Но к какому миру принадлежит Брайан? К моему, подумала Джессика. Впрочем, это не означало, что он выберет ее мир. В прошлый раз он поступил иначе.
— Как ты познакомилась с Брайаном? И моей крестницей? Когда Брайан представил нас друг другу, он, кажется, спросил, помнишь ли ты меня?
— Дядя Брайан учился в одной школе с Джессикой.
Джессика почувствовала себя жуком, которого рассматривают под микроскопом. Люсинда сузила глаза, с задумчивым видом сделала большой глоток и внимательно посмотрела на Джессику.
— В одной школе? — наконец произнесла она. — Нет, вряд ли. Я не помню никакой Джессики.
— Мы не были знакомы друг с другом, — твердо сказала Джессика.
— Джессика была изгоем, — вставила Мишель, стараясь помочь.
— О, — сказала Люсинда. — Тогда все понятно. — Она как-то странно хихикнула, и Джессика поняла, что выпитый бренди подействовал. — Мишель, я тебе когда-нибудь рассказывала, как мы с твоей матерью пошли в туалет для мальчиков? Сделали вид, что проводим осмотр. Было очень смешно.
Продолжать она не стала, видимо, посчитав, что все и так понятно. Сделав большой глоток бренди, Люсинда переключилась на очередное школьное воспоминание.
— Аманда была лучше всех, верно, Мишель? — закончила она свой рассказ.
— Самой лучшей, — подтвердила Мишель, но таким тоном, что Джессика встревожилась.
— Мы с Брайаном встречались, когда учились в школе, — продолжала Люсинда. — Ты об этом знала?
— Да, знала, — мрачно ответила Джессика.
— А я не знала, — сказала Мишель, оживившись.
— Однажды мы едва не поженились. — Люсинда вздохнула. — Ты об этом знала?
— Нет, не знала.
— Я тоже не знала, — сказала Мишель, подняв брови. — Почему он мне об этом не рассказывал?
— Дорогая, не делай такое лицо, а то раньше времени появятся морщины. Да, я совершила ошибку, не выйдя за Брайана, — сказала Люсинда. Она посмотрела на стакан с бренди и сделала глоток, потом еще один. — Я хотела, чтобы он стал юристом, как Кевин. Но не смогла его уговорить, поэтому уехала в Торонто, следом за Кевином и Амандой. В конце концов, встретила юриста и вышла за него замуж, как и мечтала.
Она снова неторопливо глотнула бренди.
— Еще одна моя ошибка, — сказала она. И начала икать.
Мишель мрачно и с упреком взглянула на Джессику.
Надеясь перебить Люсинду, пока та не рассказала еще что-нибудь личное, Джессика быстро спросила:
— А как твои букеты, Мишель? Тебе присылают заказы?
Составлявшая букеты Мишель отодвинула их в сторону, сложила руки и угрюмо посмотрела на Джессику.
— Мы с тетей Люси собирались пойти за покупками, — сказала она. — А теперь уж вряд ли пойдем.
— Чепуха, глупышка. Я только допью, и мы можем идти.
Джессика знала: никто не сможет, допив стакан тетушкиного напитка, куда-то пойти, но откуда это было знать Мишель?
— Ты научила Мишель составлять очень милые букеты, — сказала Люсинда. — А вообще место здесь потрясающее.
Хотя Люсинда говорила с улыбкой, Джессика поняла, что для нее «мило» и «потрясающе» означают почти то же, что «скучно» и «однообразно».
— Спасибо.
— Извини. Ты мне рассказывала, как снова встретилась с Брайаном? — не унималась Люсинда.
— Нет, не рассказывала, — ответила Джессика. И не собиралась рассказывать. Ее отношения с Брайаном касались только их двоих. И она не позволит Люсинде рассматривать их под микроскопом.
— Пойду кормить О'Генри, — внезапно сказала Мишель, вставая из-за стола. Несколько цветков упало на пол. Она не обратила на это внимания. — Может, пойдешь со мной, Джессика?
Еду для О'Генри держали в коттедже, тем не менее Джессика вышла следом за Мишель.
— Я не знала о ней и дяде Брайане, — сказала Мишель. Она была встревожена, но все еще сердилась. — Думаешь, поэтому она и приехала? Думаешь, она хочет его вернуть?
В голосе девочки звучали почти панические нотки.
— Не знаю, — ответила Джессика, пытаясь говорить спокойно, хотя Мишель завела речь о том, что сильнее всего пугало ее.
— Зачем ты это сделала? — спросила Мишель пронзительным и раздраженным голосом.
— Что?
— Напоила ее!
— Она сама попросила налить ей стаканчик, — напомнила девочке Джессика.
— Она никогда не ограничивается одним стаканчиком. Точно как моя мать! — в бешенстве произнесла Мишель. Наступила пауза. Казалось, осознав смысл своих слов, Мишель пришла в ужас. — Я вовсе не то хотела сказать…
— Ничего, дорогая. Наверное, у мамы, как и у всех нас, были какие-то недостатки.
— Нет! Моя мама была лучше всех. Лучше всех!
Девочка вонзила зубы в собственный кулак, как будто пытаясь заглушить сердечную боль болью физической.
Джессика потянулась к ней, но Мишель увернулась, позвала собаку и побежала к цветочным клумбам.
Джессика посмотрела ей вслед. Девочка села на скамейку и обняла щенка. Ясно было, что она плачет, уткнувшись в его шерсть. Джессике очень хотелось подойти к девочке, но она знала, что иногда лучше не вмешиваться. С неохотой войдя в дом, она вернулась на кухню.
Второй стакан уже почти опустел. Глаза Люсинды немного косили, губная помада размазалась. Она взяла цветок со стола и заткнула его за ухо.
Джессика в душе ругала себя.
— Она забавная крошка, верно? — доверительно спросила Люсинда. — Мой долг как матери, то есть, крестной матери, ей помочь.
И она принялась долго и бессвязно рассказывать, как собирается помочь «бедной малютке» одеваться по моде.
Постепенно опустел и второй стакан бренди.
Она потянулась к бутылке, Джессика хотела было опередить ее, но Люсинда оказалась быстрее.
— Только один глоточек, — сказала она, еле ворочая языком, и налила еще один стакан до краев.
— По-моему, это не очень хорошая идея.
— Послушай, мышка… — Люсинда пьяно захихикала. — Только не надо мне говорить, что хорошо, а что — нет.
— Ладно, — уступила Джессика и сложила руки на груди.
Мышка. Она с удовольствием преподнесла бы Люсинде очередную бутылку, поскольку одну та уже допила. До сих пор никому еще не удавалось добраться до второй бутылки «Персиковой амброзии» Хетти.
Интересно, что думает о ней Брайан? Тоже считает ее мышкой? Нет, не похоже.
Впрочем, она мало разбирается в мужчинах и в их побуждениях. А Брайана и вовсе склонна идеализировать.
— Я тебе скажу, что такое хорошая идея, — громко выпалила Люсинда, — Хорошая идея — это если мы с Брайаном попытаемся начать все сначала. Этому ребенку нужна мать. Кто подходит больше меня? Я и так ее крестная. Была лучшей подругой ее матери. Мы с Брайаном всегда нравились друг другу. Всегда! — Она очень старательно произносила каждое слово. — Ведь ты не думаешь, что у тебя есть с ним шанс, верно? — спросила она напрямик, скривив губы.
— Я об этом не думала, — солгала Джессика.
— Это хорошо. — На глазах у Люсинды внезапно выступили слезы. Они потекли по щекам и смыли тушь с ресниц.
— Я позволила ему уйти! — взвыла она. — Не могу поверить, что позволила ему ускользнуть!
Люсинда закрыла глаза. Ее тело внезапно обмякло, голова упала на стол. Рука все еще крепко сжимала стакан с бренди Хетти. Джессика попыталась отобрать у нее стакан, но Люсинда сжала его еще крепче и пробормотала:
— На этот раз я не позволю ему уйти. О, нет…
Тут она запнулась и захрапела. Джессика ухитрилась не дать ей свалиться на пол, а потом каким-то образом уложила обмякшее тело на диван, стащила с Люсинды туфли и прикрыла ее покрывалом.
Джессика подошла к окну. Мишель с собакой лежали на траве и смотрели на звезды, которые появлялись на бархатном небе.
Не сводя глаз с девочки, Джессика включила радио. Передавали свежие новости. Насосы с бензином отключили, детей из церкви эвакуировали. Был ли кто-нибудь ранен, пока не сообщалось.
Джессика увидела, что Мишель поднялась на ноги и не спеша направилась к дому. Она с неохотой выключила радио.
— Где тетя Люси? — входя, спросила девочка, с отвращением глядя на стакан со следами губной помады.
— Она… э-э… решила немного поспать.
— Я пыталась тебя предупредить, — печально произнесла Мишель, взглянув на тетку, развалившуюся на диване.
— Да, это верно, — подтвердила Джессика. — Мне очень жаль.
Что, если Мишель включит телевизор?
Судя по всему, девочка была в полном отчаянии. Джессика потянулась к Мишель и взъерошила ей волосы.
— Хочешь поговорить?
— Нет.
— Хорошо, тогда как насчет игры в «скрэббл»?
Мишель холодно посмотрела на нее, но потом сдалась.
— Ну ладно, — проворчала она.
Они играли в «скрэббл» почти до полуночи. Люсинда не шевелилась.
— Мне пора спать, — наконец сказала Мишель. — Как ты думаешь, с дядей Брайаном ничего не случилось?
— У него все хорошо, дорогая.
— Ты говоришь наугад, или у тебя интуиция?
— Я бы знала, если бы с ним что-то случилось.
— И я тоже, — решила Мишель. Она взяла на руки собаку и пошла в спальню.
Джессика подождала немного, на цыпочках вошла в комнату, проверила, спит ли девочка, и прямиком направилась к телевизору.
Она отодвинула с дороги ноги Люсинды и села на диван.
Включив его, она успела захватить только конец специального репортажа. Одного из полицейских серьезно ранили во время перестрелки.
У нее перехватило дыхание. Какую чушь она сказала Мишель. Что знала бы, если бы с ним что-нибудь случилось. С чего она взяла?
Пожалуй, она только и делала, что ошибалась на его счет. Все, что она, как ей казалось, знала о нем, потом становилось сомнительным. Одно лишь не вызывало сомнения: то, что она любит его.
Резко зазвонил телефон. Джессика вскочила, бросилась на кухню и схватила трубку со стены.
— Да?
— Это был не я, Джессика. У меня все в порядке.
Его голос звучал глухо и резко. Джессика закрыла глаза. Ее охватило чувство горячей благодарности.
Он знал, что она будет сидеть у телевизора и смотреть новости. Он понимал, что она сейчас должна чувствовать.
— Мишель в порядке? — спросил он.
— Она спит. Я сумела удержать их здесь. Она даже не знает, что случилось.
— Спасибо, Джессика.
Скажи ему, что женщина, на которой он чуть не женился, валяется пьяная на диване!
Но Джессика не позволила себе сделать это.
— Спокойной ночи, Брайан, — прошептала она и, не дожидаясь его ответа, повесила трубку.
Она повесила трубку. Это плохой признак. Брайан чувствовал себя виноватым. Мало того, что он не рассказал ей о Люсинде. Он еще оставил Люси у Джессики.
Его усталый мозг пытался найти какой-то выход.
Он потерпел сокрушительную неудачу. Ему следовало объяснить Джессике, что Люсинда ничего для него не значит. Он должен был сказать ей правду. Именно это она посоветовала ему в самом начале. Говорить правду.
Правда заключалась в том, что он ее любит.
Может быть, перезвонить? А если она снова повесит трубку? Если сейчас пытается заснуть?
По правде говоря: сегодня вечером, в тот ужасный момент, когда раздались выстрелы и Ланс упал рядом с ним, Брайан приготовился умереть. Он жалел только об одном. Что много лет назад не вручил свою жизнь такой женщине как Джессика. Что потратил попусту столько времени: жил там, где преобладали серые и черные краски, а цветных не было, там, где был звук, но не было музыки.
Может быть, хорошо, что судьба вмешалась и заставила его понять, какая жизнь ему нужна на самом деле, если он выживет. А когда выжил, то понял: может быть, еще не поздно. Он попросит у нее прощения. Сделает все, что в его силах, чтобы исправить отношения с Джессикой.
Но думая, что ей сказать, он так и не смог найти нужных слов.
И тут его осенило! Он все равно не сможет выразить свои чувства словами.
Что, если встать перед ней на колени и объясниться в любви? Попросив ее, Джессику Моран, прожить остаток жизни с ним, Брайаном Кемпом?
Брайан представил себе, как он открывает футляр и вручает ей кольцо. Представил ее удивление, счастье, слезы радости на глазах.
Кольцо, устало понял он. Ему просто нужно кольцо.
И, думая об этом, Брайан наконец снял форму, забрался в постель и заснул так мирно, как не спал уже несколько недель.
Глава девятая
Проснувшись, Брайан тут же понял: что-то изменилось. Он заметил, что в окно струятся лучи солнца, а снаружи громко поют птицы.
Он понял, что счастлив.
У него появился план, цель, миссия. К тому же, он влюблен. Брайан подумал о Джессике и улыбнулся. Он вспомнил, как она выглядела в купальнике, вкус ее поцелуя, выражение глаз. Ему придется постараться, чтобы исправить положение, но он не сомневался, что задуманный сюрприз окажется верным выходом.
Насвистывая, Брайан вскочил с кровати. Возможно, сегодня — самый важный день его жизни. Такой день нельзя испортить.
Брайан принял душ и стал решать, как ему одеться. Джессике он нравился в своем обычном виде. Брайан натянул футболку и джинсы и услышал, что кто-то открывает парадную дверь.