Дарья посмотрела на Шмаля, ища поддержки. Сейчас ей было страшно самой принимать решения.
- Сухая почва цивилизации оказалась плодородной для скептицизма! – со скорбью воскликнул кудрявый рыжеволосый Гейст, но миниатюрная Ви остановила его ласковым прикосновением.
- Смотри, Дарья здесь, - улыбнулась она, - это значит, что у нас всё получится.
- Я многого не знаю и не умею, - честно призналась Дарья.
- Мы научим тебя, - выступил вперёд высокий статный Ноубл, - но только если ты готова ждать, а не рассчитывать на немедленный результат.
- Я готова! – пылко воскликнула Дарья. – Я готова начать прямо сейчас!
- Нет, - мягко остановил её Амор, - для этого нам потребуется следующая ночь. Эту мы посвятим нашему знакомству, ведь мы должны узнать друг друга лучше? – испытующе посмотрел он на неё.
- Профессор останется с нами? – вспомнила про Шмаля Дарья. – Мне нужна его помощь.
- Тебе нужна помощь каждого жителя этого города, - твёрдо сказал Ноубл, - но мы хотим, чтобы ты знала, Дарья, - ты победишь.
- Я тебе это обещаю, - вскинув голову, торжественно подтвердил Гейст.
Ви обречённо развела руками и с улыбкой добавила:
- В этом наш Гейст.
В дальнем тёмном углу горницы послышался шорох, и Тенереза торопливо кинулась к чему-то, или кому-то, прятавшемуся там под ворохом тканей.
- Что это? – тревожно поинтересовалась Дарья. Хранившая до этого молчание строгая Онэ с изогнутыми смоляными бровями ответила ей без тени жалости в голосе:
- Это бедное несчастное существо, обречённое на гибель. Тебе не стоит думать о нём.
- Но, может быть, я смогу помочь? – робко возразила Дарья.
Шмаль предостерегающе вскинул ладонь.
- Не спорь, ты можешь всё испортить.
- Я лишь хотела помочь…
- Ты не сможешь помочь, пока не научишься доверять нам, - ответила из угла Тенереза, гладя кого-то в темноте.
- Все кругом говорят загадками, - пробормотала Дарья, покорно садясь за стол, - похоже, сновидческие инспирации состоят не только из динамики.
Маленькая Ви уже вовсю хлопотала у стола, согревая воду для чая, а Онэ помогала ей разложить по вазочкам сладости и фрукты.
Несколько часов они говорили о Добре и Зле, о Неравенстве и Справедливости, о Благородстве и Пороках, об Искусстве и Тлении, о Любви и Ненависти. Когда пришло время расставаться, Дарья сделала это легко: никогда ещё ей не приходилось участвовать в такой изматывающей и такой вдохновляющей Беседе. Когда вместе с профессором они покинули город и оказались на берегу океана, в голове девушки стелился туман. От избытка мыслей ей стало тесно дышать, и она попросила Зигмунда Шмаля устроить короткий отдых на побережье.
Свежий воздух, пропитанный влагой, насытил Дарью кислородом, но не вдохнул новые силы.
- Профессор! – умоляюще воскликнула она. – Я вижу, что Вы понимаете гораздо больше, чем я. Многое, услышанное сегодня в домике на окраине, не стало для Вас откровением, как это случилось со мной. Заклинаю Вас, скажите мне, кто были эти чудесные юноши и девушки?!
Зигмунд Шмаль вздохнул и загородился ладонью от ветра, но потоки сырого воздуха обтекли его со спины, распахнув полы старомодного чёрного пиджака и метнув в ноги горсть песчинок.
- Сегодня знаменательный день, - посмотрев на Дарью долгим взглядом, наконец, сказал он, - даже день твоей встречи с богом Царства Сна меркнет перед обитателями домика на окраине.
- Профессор! – бледнея и вся дрожа, кинулась к нему Дарья – Страх мешает мне слушать Вас. Этот страх во сто крат сильнее того чувства, которое я испытала, когда горящий ненавистью к соседям Николай приставил нож к моему горлу!
- Сегодня, - посылая девушке взгляд сочувствия и ободрения, сказал профессор и на мгновенье смешался, представив, как отзовутся его слова, - ты посетила сегодня обитель своих чувств. Когда-нибудь ты должна была встретиться с ними лицом к лицу. Подобной встречи удостаиваются немногие. Помни об этом. Тебе предстоит провести в их обществе немало ночей, но цени каждую минуту, находясь рядом с ними. Дарья, что с тобой?
Лоб девушки покрылся испариной.
- Мне нехорошо, - невнятно произнесла она, опускаясь на влажный песок, - профессор, отвезите меня домой.
Этюд 6. Сон Эдуарда Сэмсона
Часть 1.
29 августа 1883 года корреспондент бостонской газеты «Глоб» Эдуард Сэмсон работал в редакции над статьёй. Было уже поздно, его ждали дома, но он не торопился, понимая, как важно репортёру быть объективным в изложении фактов.
Написав несколько строк, Эдуард остановился и критически перечитал их. Слова, с помощью которых он хотел выразить свою мысль, ему не нравились. Он попытался отыскать интересное синонимическое решение, но уставший, наработавшийся за целый день мозг отказался снабдить его чем-то свежим и неординарным. Эдуард с трудом фиксировал взгляд на ускользающих строчках, потом голова его упала на руки и сквозь мутные сплетения букв он увидел тропический остров, солнечный и безмятежный. Но усталый репортёр не успел насладиться его покоем – тяжёлое небо внезапно разорвали огненные столбы. Море вскипело от огненной лавы, хлынувшей из его глубин. С ядовитым шипением уходили в волны вздыбленного океана раскалённые осколки скал, берег крошился под натиском титанических валов, и тысячи обезумевших от страха и ужаса людей гибли на глазах потрясённого Эдуарда: старики, женщины, младенцы, сильные мужчины и юные девушки. Чудовищная катастрофа в считанные минуты уничтожила огромный остров с экзотическим названием Праломе, и журналист проснулся в холодном поту. Оттерев капли со лба, Эдуард схватил перо и торопливо записал своё фантастическое видение на бумагу. Это несколько привело его в чувство, но он не стал перечитывать ужасные свидетельства пережитой трагедии, лишь пометил их словами «Весьма важно» и, оставив на рабочем столе, ушёл домой.
Утром он не вышел на работу, оставшись лежать в постели с лихорадочным жаром, вызванным ночным сновидением.
Но когда через несколько дней он пришёл в редакцию, его ждал ещё один удар. Записи, найденные на рабочем столе, приняли за корреспонденцию, полученную ночью по телеграфу, и опубликовали. На следующий день жуткую сенсацию перепечатали все газеты Америки, и редакции наводнились тысячами шокированных горожан, жаждущих узнать подробности и продолжение событий.
Эдуард кинулся к главному редактору и рассказал ему обо всём.
- Это был всего лишь сон! – воскликнул под конец расстроенный журналист. – Яркий, фантастический, но, слава Богу, не имеющий отношения к реальности. Сколько раз я просил не брать бумаги с моего стола без разрешения!
- Всего лишь сон? – мрачно посмотрел на него главный редактор. – Сэмсон, Вы понимаете, что натворили? За последние дни тираж нашей газеты необыкновенно вырос, и теперь Вы хотите, чтобы «Глоб» потерял свою репутацию?!
- Напечатайте опровержение, - настойчиво сказал Эдуард, - объясните людям, что произошла ошибка.
- Да, мы вынуждены теперь напечатать опровержение, - всё тем же недружелюбным тоном согласился главный редактор и метнул на Эдуарда злобный взгляд, - но пусть лучше наш штат потеряет одного сотрудника с больным воображением, чем репутацию и читателей. Вы уволены, Сэмсон.
Глава 13. «СОН. Государство Чувств»
Утром родители вызвали врача. Они не делали этого с тех пор, как Даше исполнилось шестнадцать лет. Сегодня девушка не смогла встать с постели. Весь день температура держалась на отметке тридцать девять и девять, не помогали таблетки и горячее питьё и, просидев у кровати дочери с полудня, мама в отчаянии просила её немного поспать.
- После сна тебе станет легче, - уговаривала она её, - организму нужен отдых.
Дарья слушала её и молча смотрела в потолок, стараясь не замечать страданий своего тела. Внутри неё бушевало пламя, сжигая суставы и мышцы, а по коже струился липкий пот. «Если я не умру до наступления ночи, - думала она, - значит, Гипнос намного милосерднее, чем я полагала».
Ночью явился профессор Шмаль.
- Дарья, ты должна сама увидеть это! – в волнении жестикулируя, без приветствия начал он. – Зови Грёзу – мы немедленно отправляемся в твой город.
- Профессор, - прошептала девушка, - я не могу. Я обречена несколько дней оставаться в постели и не видеть снов.
Он замер возле неё.
- Не видеть снов? Но мы же с тобой встретились, значит, ты уже спишь! Ты должна увидеть то, что видел я! Преодолей боль, оставь своё бренное тело и отправимся в путь. Что толку лежать?
Бедный профессор! Дарья вспомнила, что утаила от него факт своего физического пребывания там, где могло присутствовать лишь его сознание.
Она приказала себе подняться и спустя несколько секунд они уже рассекали безмолвное пространство Сна на быстроногой Грёзе. Скоро внизу показалась тонкая полоска пляжа, ведущая к городу.
- Смотрите! – возбуждённо закричал Зигмунд Шмаль, простирая перед собой руку.
Дарья едва сдержала возглас изумления. Её город изменялся на глазах: широко раскинулись ровные проспекты, всюду расцвели пёстрые клумбы, исчезли маски с лиц горожан, и воздух стал чистым и влажным.
- Это… мой город? Моя страна? – радостно недоумевала Дарья. – Как чудесно она выглядит! Скорей, профессор, нам нужно заглянуть в домик на окраине!
Их уже ждали. Дарья вошла в тот дом, как в родной, и отныне это чувство больше не покидало её. Забыв про боль, она восторженно рассказывала обитателям жилища о преображении городского лика.
- Это ВЫ работали, - проникновенно говорила она, - благодаря ВАМ город расцветает на глазах, и я чувствую, что боль понемногу отступает. Мне стыдно, что я сама не принимала никакого участия.
- Нет, Дарья, - прервал её Гейст, - если бы не ты, город мог бы погибнуть.
- Он и сейчас находится на волосок от гибели, - добавил Амор, - нам удалось поймать и заточить в подземелье человека, который имеет огромную власть над многими жителями города, и делает всё, чтобы разрушить его изнутри. Ты должна решить судьбу этого человека – сегодня на городской площади. Будут присутствовать все жители, и если ты предстанешь перед ними справедливой судьёй, в нашем городе начнётся эпоха Возрождения.
- Ух ты! – невольно вырвалось у Даши и она посмотрела на профессора в поисках поддержки. Понимает ли он, что происходит? Зигмунд Шмаль ободряюще улыбнулся ей, и она спросила уже без осознания нависшей над ней ответственности:
- Кто этот человек?
- Это девушка. Не будем откладывать судебного процесса, - предложила Ви, - пройдём на площадь, где ты сама познакомишься с ней. Мы будем рядом, но все решения должна принять только ты, - неумолимо добавила она.
Они засобирались, как Дарья вдруг остановила их вопросом:
- То существо, которому, как вы говорили, я не могу помочь, - оно живое? Может быть, что-то изменилось со вчерашней ночи и теперь в моих силах спасти его от гибели?
Тенереза и Онэ подхватили её под руки и, весело переговариваясь, вывели Дарью на улицу. Её вопрос словно остался неуслышанным.
- Оно ещё живо, - успел шепнуть ей Амор, - но больше никогда не спрашивай о нём.
Загадочное несчастное существо, изредка шевелящееся в дальнем углу горницы, увлекало девушку всё больше, и она дала себе слово, что займётся им, как только уладит вопрос с заключённой.
Её воображение мгновенно нарисовало образ девушки, хрупкой и, возможно, некрасивой, но уже осознавшей свои преступления, и раскаявшейся. Что она сделает с ней, если та признает свою вину? В худшем случае попросит покинуть её город. Или отправит на исправительные работы. Город уже расцвёл, и теперь вряд ли чьи-то козни смогут помешать его окончательному возрождению.
Центральная площадь ыла украшена словно к празднику. В небе плавали разноцветные воздушные шары с портретом Дарьи, сама площадь на время превратилась в подобие Колизея: спешно, но аккуратно воздвигнутые трибуны занимала городская публика, пришедшая поучаствовать в процессе. Дарья задумчиво рассматривала их места на возвышении, узнавая в жителях свои страхи, мечты, надежды, обиды, стремления, желания, разочарования, победы и поражения. Некоторые трибуны галдели, оживлённо обмениваясь репликами, другие чинно рассаживались вдоль рядов, третьи уже успокоились и с нетерпением ожидали начала процесса. Целое Государство Чувств!
Следуя подсказкам профессора, Дарья добилась окончательной тишины и попросила привести заключённую, обвинявшуюся – Дарья успела пробежать глазами по нескольким пунктам – в подстрекательстве к мятежу, возбуждении смуты среди горожан, актах вандализма, организации несанкционированных митингов и нарушении Устава Города. Список выглядел внушительным.
«Как за это наказывать? – растерянно уставилась на него Дарья. – Конечно, мне поможет опыт Зигмунда Шмаля и моих преданных друзей, но в первую очередь я должна быть гуманной к этой преступнице и проявить милосердие. Тот великий правитель, который умеет быть великодушным».
За приготовлениями она забыла о температуре и болезни, но они вновь напомнили о себе в самый неподходящий момент. На площадь выводили заключённую, а Дарья вместо того, чтобы устремить на неё всё своё внимание, боролась с приступом слабости. Сквозь затуманенный взор она увидела встревоженные лица юношей и девушек, склонившихся над ней, и сделала усилие обрести ясное сознание.
- В чём меня обвиняют? – услышала Даша удивительно знакомый голос. Взглянув на подсудимую прояснившимися глазами, она тут же испуганно закрыла их.
Лёгкие толчки профессорской руки призывали её к действию, и Дарья, устыдившись своего страха, решительно распахнула глаза и твёрдо посмотрела на подсудимую. С минуту она изучающим взглядом скользила по её лицу, фигуре, одежде, пытаясь отыскать хоть какие-то различия, но нет - ничего такого не смог зафиксировать её внимательный взгляд.
В центре площади, вызывающе отставив ногу и высоко подняв голову, стояла точная копия Дарьи. В отличие от самой Дарьи, она не была ошарашена внезапно обнаружившимся сходством. Наоборот, кажется, оно представлялось ей забавным. Пока её близнец приходила в себя, она с мрачным удовлетворением взирала на трибуны, и в её цепком взгляде не было снисхождения.
- Как Ваше имя? – наконец, приступила к процессу Дарья. Больше её взгляд ни на секунду не покидал лица преступницы.
- Здесь каждому известно моё имя. Спросите их! – прозвучал пренебрежительный ответ.
Дарья спокойно повторила вопрос.
- Меня зовут Дарья Алексеевна, - начиная сердиться, ответила девушка, - я преподаю русский язык и литературу в школе и заявляю, что не совершала никакого криминала. Моё нахождение под арестом незаконно.
Дарья-судья справилась со смущением и попросила Гейста зачитать список обвинений. Дарья-подсудимая хладнокровно выслушала их и равнодушно пожала плечами.
- А что я могу сделать? – сказала она с напускным смирением. – Я всего лишь боролась за ту жизнь, которую считаю правильной и естественной. Ведь и Вы судите меня сейчас по законам той жизни, которая естественна и правильна для Вас. Разве является преступлением инакомыслие?
- Нет, но оно разрушительно действует на жителей города, - нашлась после короткой заминки Дарья-судья, - почему Вы противитесь процветанию моей страны?
- Это не так. Я тоже стремлюсь к её процветанию, но мы вкладываем разный смысл в это слово: для меня разрушение означает процветание! – зло сказала Дарья-подсудимая. – И Вы не имеете права судить меня за то, что я живу и творю исходя из своего мировоззрения. Вы вообще не имеете права указывать мне и запрещать делать то, что я хочу! На кой чёрт Вам разукрашенный город?!
Дарья-судья поднялась, царственно глядя на подсудимую.
- Мне известно будущее этого города, - с достоинством ответила она, - будущее, которое Вы хотите предотвратить!
- Я могу сказать Вам то же самое! – воскликнула подсудимая, делая шаг вперёд. – Своим судом Вы предотвращаете будущее в моём понимании.