- И что же происходило?
- Мы собрались в этом зале, чтобы решить вопросы мирного урегулирования конфликтов, но не каждый в своей стране поодиночке, а открыто сотрудничая за одним столом.
- Может быть, стоит взять несколько выходных? – с едва заметным сочувствием осторожно предложила жена. – Ты очень много работаешь.
- Сейчас не время для отдыха, - вставая с кровати и продолжая вести разговор с отображением жены в зеркале, решительно ответил Виталий Александрович, - страна нуждается в активных действиях… А к чему ты сказала про выходные? По твоим словам, я выгляжу выспавшимся и посвежевшим.
- Тебе снятся сны слишком глобального масштаба: твой мозг переутомлён, поэтому выдаёт фантастические видения. Отдых бы тебе не помешал.
- Он не помешал бы и моим врагам, - усмехнулся Виталий, больше не замечая лица жены в зеркале. Он вглядывался в глубину своих глаз, и видел в них лишь серьёзный взгляд взрослого человека, у которого уже прошли детство и юность, но вера в чудо не исчезла, а лишь приобрела вселенский размах и, не выдержавшая конкуренции с напряжённой повседневностью, затаилась где-то в глубине сознания. – Не говори мне об отдыхе. Я превосходно себя чувствую.
Напевая какую-то старую студенческую песню, он направился в ванную, оставив изумлённую жену гадать, что привело её супруга в настроение, возраст которого уходил в пору их юности.
Глава 3. «СОН. Странный визит»
1. «Разговор с директором»
Дарья с удовлетворением отметила, что сегодня Стас Алкин явился на первый урок, и это придало ей уверенности. Она с вдохновением начала рассказ о творческом пути Тургенева, как вдруг дробный стук каблучков за дверью возвестил о приближении секретарши. Вслед за этим в дверях возникла её стройная ультрамодная фигура.
- Дарья Алексеевна, - подчёркнуто вежливо сказала она, - Михаил Юрьевич срочно вызывает Вас к себе.
Дарья терпеть не могла, когда кто-нибудь врывался в кабинет в разгар урока и создавал беспорядок в настрое учеников. Атмосфера сопричастности разрушалась, литературные герои безжалостно покидали виртуальное пространство. В такие моменты Дарья всегда хотелось смерить нарушителя холодным взглядом и указать на дверь. Никто не заслуживал исключения, но каждый раз она не находила в себе мужества совершить этот поступок. Вот и сейчас ей не оставалось ничего другого, как строго посмотреть на ребят и сказать, чтобы в её отсутствие они вели себя достойно. С независимым видом она вышла вслед за секретаршей, но стоило ей оказаться один на один с разрисованными в авангардном стиле стенами, как она почувствовала слабость в ногах и уже не совсем уверенной походкой побрела к приёмной. По мере приближения к грозящей неприятностями двери ею овладевало отчаяние, но как только она перешагнула порог и осталась наедине с начальством, спокойствие вернулось к ней, давая возможность снова почувствовать себя сильной.
Михаил Юрьевич сухо поздоровался и тут же перешёл к делу.
- Дарья Алексеевна, Вы отдаёте себе отчёт в том, что произошло вчера?
- Совершенно. Вчера, наконец, мысли девяноста пяти процентов учителей, работающих в этой школе, облачились в звуки.
- Надо полагать, оставшиеся пять процентов составляют завучи и – непосредственно я?
Дарья промолчала, с безразличным спокойствием выдержав сверлящий директорский взгляд.
- Так-так, - он забарабанил пальцами по столу и вдруг с силой хлопнул по нему ладонью, - и Вы думаете, что Ваши три года педагогического стажа позволяют упрекать нас в том, что в школе царит бумажный порядок? Что Вам вообще известно о работе директора? Вы думаете, это я изобретаю все эти отчёты и графики? Мне лично нужны эти списки?! Или Вы полагаете, что подобное существует только в нашей школе?! – его речь возрастала по спирали, но Дарья не дала ему разразиться гневом.
Сейчас она ощущала себя Стасом Алкиным, и если раньше догадывалась, то теперь поняла, что испытывал мальчишка, когда взрослые врывались в его мир с эмоциями, подобно которым рвал и метал в эти минуты Михаил Юрьевич.
- Если Вы не согласны с обездушиванием учебного процесса, то почему не скажете об этом тем, кто требует с Вас эти бумажки? – стараясь не отвечать в том же тоне, сказала Дарья. – Но ведь так удобно, правда? Пусть там, наверху, решают проблемы, с которыми они знакомы через отчёты. А мы живём ими изо дня в день! И почему сейчас Вы вызвали меня в самом начале урока и прервали этот самый учебный процесс? Вы ведь знаете, как трудно овладеть вниманием десятиклассников и увлечь их содержанием урока! Дело здесь не только в бумажном порядке, но и в тех тысячах мелочей, которые ежедневно препятствуют успешному учительскому труду – и всё это составляет гниющую основу нынешней системы образования. Неужели Вы не понимаете, что я выступаю не против лично Вас, а против системы? Но мой недостаток состоит в том, что я не министр образования, а всего лишь рядовая учительница литературы, - сделала она горький вывод и замолчала.
Директор приблизил к ней своё багровое лицо и вкрадчивым голосом произнёс:
- А Вы никогда и не будете кем-то, кроме учительницы литературы. Даже завучем. И уж тем более Вам никогда не занять место директора. И знаете, почему? Я могу ответить на вопрос, не затрудняя Вас сделать это. Вы не приспособлены для работы в коллективе. Вы не умеете отделять зёрна от плевел. У Вас нет гибкости. Вы - никудышный педагог. Вы не можете работать в современной системе образования. Я не уволю Вас сейчас, потому что не могу оставить бесхозным класс и тридцать часов литературы в конце учебного года, но с сентября ищите себе другое место.
Не выразив презрение вслух, Дарья вложила его в свой взгляд, справедливо полагая, что он окажется красноречивее любых слов, и вышла. В приёмной секретарша с высоко взбитыми волосами «колечками» скользнула по ней глазами и продолжила щёлкать мышкой компьютера.
«Интересно, - на секунду задержав на ней взгляд, подумала Дарья, - если бы я была такой же красивой, как эта действительно милая Оленька, позволил бы он себе уволить меня?»
В следующую минуту эти мысли вылетели у неё из головы. У дверей приёмной она увидела Алкина.
- Стас, ты почему не на уроке? – стараясь быть умеренно строгой, сказала Дарья.
- Я всё знаю о том, что случилось вчера на педсовете, - игнорируя её строгость, сочувственно произнёс мальчишка, - Михаил Юрьевич вызывал Вас из-за этого?
Дарья равнодушно махнула рукой и направилась к своему кабинету.
- Он уволит вас? Уволит? – не отставал от неё Стас, и в его голосе звучали тревожные нотки.
- Он оставил меня доработать последний год, - ровным голосом ответила Дарья, - значит, у меня есть ещё три месяца, чтобы помочь тебе выровнять оценки.
Стас преградил ей путь.
- Когда я стану президентом, я возьму Вас на работу! – в его отчаянно блестевших глазах она увидела мольбу не отвергать его обещания, и невольно замедлила шаг.
- Да? И кем же?
- Министром образования.
Дарья слабо улыбнулась и чуть коснулась его плеча. Стас покорно отошёл в сторону.
- Дарья Алексеевна!
- А они ещё называли тебя бессердечным человеком, - сказала она самой себе и представила вдруг, что она и в самом деле министр образования, а Стас Алкин, её ученик, президент «нашей с Вами страны».
- У нашей с тобой страны и сейчас неплохой президент, и чтобы дорасти до его уровня, тебе нужно много учиться, - весело сказала Дарья, позабавленная возникшими образами, - марш в класс, Виталий Александрович!
Несмотря ни на что, оставшаяся часть урок прошла легко. Но впереди было ещё пять таких же, и к концу последнего Дарья почувствовала усталость. Она не осталась обедать, а поспешила домой, с трудом перетаскивая через сугробы три сумки с тетрадками.
Можно было, конечно, проверить их в школе, но сегодня ей тяжело было сносить многозначительные взгляды своих коллег. Неважно, хвалили её или осуждали за поступок на педсовете, ей просто не хотелось слышать своё имя в перерывах между уроками.
Дома она наскоро пообедала и сразу же села за проверку тетрадей. Ровный свет мягко лился из-под зелёного абажура на неровный детский почерк; за окном в сгущающихся сумерках медленно падал снег; было тихо и тепло; лениво подперев голову рукой, Дарья другой переворачивала страницы с прыгающими буквами, и вскоре заметила, что буквы совсем перестали осторожничать и смело соскакивали со строчек и убегали за поля. Она рассеянно пыталась поймать их, но они были такие прыткие и так ловко увёртывались, что она оставила эту затею, сложила руки на раскрытой тетрадке и уронила голову. После конфликтов с начальством человеку необходим сон.
Дарье казалось, что она проспала не более двух минут. Её разбудила музыка. Нет, это не были включенные на полную мощность стереоколонки соседей, и даже не от телевизора исходили эти звуки. Живая музыка, чарующая и прекрасная, лилась как будто с улицы, но слышалась совсем рядом. Щурясь от электрического света лампы, Дарья повернула голову в направлении мелодии, неохотно разлепила веки – и в то же мгновение последний сон слетел с них.
- Здравствуй, Дашенька!
Окно было распахнуто настежь. Белые морозные клубы пара стремились проникнуть в помещение, весьма преуспевая в своём желании заполнить собой всё пространство, но в комнате по-прежнему оставалось тепло. Если бы не чётко услышанное приветствие, Дарья могла бы решить, что это мороз, клубясь, нарисовал силуэт юноши, восседающего на подоконнике. Но когда пар растаял, она увидела, что фигура была реальной.
В руках молодой человек держал маленькую скрипку – это она издавала изумительные по чистоте звуки, когда он прикасался к ней подбородком и проводил хрупким смычком по дрожащим струнам. Заметив, что Дарья шевельнулась, незнакомец позволил смолкнуть последнему звуку и повторил своё приветствие.
- Кто Вы? – спросила она.
На большее смелости не хватило. Юноша не был похож на бандита, и всё же, как он проник в квартиру? Дарья только сейчас обратила внимание, что он был без одежды, одна лишь набедренная повязка едва прикрывала сильные загорелые бёдра. Юноша казался только что сошедшим с корабля, приплывшего из далёких экзотических стран. Наверное, многих девушек пленил он своей красотой и грацией, подумала Дарья, невольно любуясь им. Он не внушал ей страха, как не может внушать его совершенная красота, но Дарья нашла естественным потребовать объяснений. В конце концов, если сейчас заглянут родители, она должна будет как-то обосновать им присутствие необычного молодого человека.
- Меня зовут Гипнос, я бог Царства Сна, - он легко соскочил с подоконника и приблизился к ней, - наконец-то мы с тобой встретились, Даша!
- Какие глупости! – пробормотала она, невольно пятясь назад. Вблизи незнакомец производил ещё более ошеломляющее впечатление. От него словно исходили токи, можно даже, наверное, было почувствовать на ощупь их тепло и вибрацию. Он был невообразимо привлекателен.
- Я сплю! – вдруг радостно воскликнула Дарья, решив, что это её сознание собрало воедино все представления о мужской неотразимости и выдало ей эталон. – Конечно же, это сон!
- Это не сон, Дарья, - чуть отступив, сказал юноша, - хотя, признаюсь, мысль явиться к тебе во сне не раз посещала меня. Но я отказался от неё, потому что хотел, чтобы ты поверила в моё существование – а это могло произойти только наяву.
- Ты… Вы хотите убедить меня в том, что Вы тот самый Гипнос, которого Зевс прогнал с Олимпа за то, что он не вовремя усыпил громовержца? – поразмыслив несколько секунд, спросила Дарья, и в голосе её было столько сомнений, что незнакомцу сразу стало ясно, что она и сама не верит тому, о чём говорит.
- Это миф, который придумали люди! Ты же не язычница, Даша? Нет, ты образованная девушка, шагающая в ногу со своим временем и даже, судя по последним событиям, в чём-то опережающая его. Зевс, Олимп – всё это аллегории, и тебе они должны быть понятны, - убеждённо закончил он.
- Но я как раз ничего не понимаю, - Дарья рассеянно опустилась на кровать, испугавшись, что из-за сильного стресса, порождённого конфликтом с Михаилом Юрьевичем, её психика претерпевает изменения. Двигаясь медленно, как во сне, она легла и отвернулась к стене. Потом крепко зажмурила глаза и несколько раз повторила. – Я сплю! Я сплю. Я сплю…
Клубы морозного пара под потолком превращались в лёгкие полупрозрачные облака. Совершая свой незамысловатый танец вокруг люстры, они медленно таяли. От воздушной стаи отделилось одно облачко и поплыло к Дарье. Превратившись в белое пуховое одеяло, оно незаметно обволокло плечи девушки, и она действительно заснула.
2. «Соната Дьявола»
Когда она проснулась, незнакомец всё ещё был здесь. Он снова играл ту чудесную мелодию, и Дарья умиротворённо произнесла сквозь полузакрытые веки:
- Что это за музыка? Я как будто уже слышала её…
- Это «Соната Дьявола» Джузеппе Тартини. Итальянец услышал её во сне. Ему пришлось продать душу дьяволу, чтобы тот сыграл ему сонату, изысканно красивую и превосходящую самые смелые взлёты фантазии композитора. Проснувшись, Джузеппе схватил скрипку и постарался вернуть звуки, которые только что слышал, но, увы, они исчезли. Тартини потом сочинил свою мелодию и назвал её «Сонатой Дьявола», и это была его лучшая вещь, но как далеко ей было до того, что слышал он во сне! – юноша выдержал паузу, затем сказал. – Только что, Дарья, ты слышала первоначально сыгранную мелодию. Тартини она была доступна лишь во сне, и он не смог удержать её – ты же наслаждаешься ею наяву, а я могу повторить сонату столько раз, сколько ты пожелаешь.
- Наяву?! – вскочила с кровати Дарья. Облачное пуховое одеяло тут же испарилось, так и не завладев вниманием девушки. – Этого не может быть!
- Может, - отозвался незнакомец, - ты будешь засыпать и просыпаться, и снова засыпать, и каждый раз, открывая глаза, ты будешь видеть меня, пока твоё сознание не примет мысли, что это быть может!
- Но кто же тогда Вы, если Зевс тут ни при чём, и почему Вы встретились именно со мной?
Юноша с надеждой посмотрел на неё.
- Сначала ты услышишь ответы на свои вопросы, а потом твои глаза убедят тебя в том, что все мои слова заключают в себе одну правду. Я постараюсь быть краток и понятен. Итак, слушай…
Глава 4. «СОН. Мастера Сновидений»
1. «Загадочный психотерапевт»
После журналистов к изрядно уставшему профессору Шмалю подошёл солидного вида человек с папкой в одной руке и книгой Зигмунда Шмаля в другой.
- Профессор, позвольте выразить Вам свою признательность. Ваша книга многое прояснила для меня в теории сновидений, - гладя серебристый корешок, произнёс вежливый господин, но в тоне его не было благоговейного трепета, который обычно испытывал каждый, кто приближался к профессору. Он говорил с ним на равных, а между тем, лицо это человека казалось Шмалю незнакомым. Заметив вопросительный взгляд профессора, незнакомец поспешил представиться.
- Рональд Риперт, психотерапевт, - он выдержал паузу и добавил, отвечая на рукопожатие сильным уверенным движением, - председатель Европейской Ассоциации Мастеров Сновидений. Я давно стремился к нашему знакомству. Видите ли, из всех существующих теорий сна Ваша наиболее привлекает меня – она хорошо ложится в основу моей практики. Я думаю, Вам было бы интересно познакомиться с моими достижениями.
- Рональд Риперт? – напряг память профессор Шмаль. – Никогда не слышал этого имени. Как, впрочем, и о Вашей ассоциации.
- Европейская Ассоциация Мастеров Сновидений не подпадает ни под одно научное направление, и потому не признаётся серьёзной, хотя существует уже несколько лет и насчитывает в своих рядах сотни человек. - Размеренно объяснял Риперт. – Порой обидно, что научные круги отвергают нас. А ведь сейчас снами пристально интересуются во всём мире. Зачем они человеку? Почему они снятся всем? Можно ли во сне, помня себя, заняться как наяву, изучением происходящего вокруг? Наконец, можно ли вообще не терять бодрствующего сознания, погружаясь в сон и выходя из него? Надо сказать, человечество толком не ответило ни на один из этих вопросов и поэтому было бы более справедливо рассматривать все существующие течения мысли. Кто знает, где прорастёт зерно истины?