Глава 6
КУСОК ГОЛУБОГО ПЕРА
Человек на свидетельском месте зала номер 1 Центрального уголовного суда обладал зычным, уверенным голосом. Прокравшись потихоньку в зал, я опоздал на начало очередной фразы.
— …поэтому я, конечно, подумал о штемпельной подушечке. Как говорится, «прими меры предосторожности до прихода врача». Только на сей раз это был полицейский.
Мистер Рэндолф Флеминг был крупным, крепким мужчиной с жесткими рыжими усами, которые лет сорок назад могли бы удивить даже в гвардии. Осанка у него была соответствующая, и держался он весьма уверенно. С наступлением сумерек скрытые под дубовыми карнизами лампы отбрасывали театральный свет на происходящее под белым куполом. Но, войдя спустя несколько минут после начала заседания, я думал не столько о театре, сколько о церкви. Эвелин сердито посмотрела на меня и возбужденно прошептала:
— Ш-ш! Он только что подтвердил показания Дайера о находке тела вплоть до того момента, когда Ансуэлл заявил, что принял наркотик в виски, а они не обнаружили никаких признаков того, что графином или сифоном вообще пользовались. Как выглядела блондинка?
Я шикнул на нее в ответ, так как головы начали поворачиваться к нам, и меня заинтриговало упоминание о штемпельной подушечке.
Мистер Рэндолф Флеминг сделал глубокий вдох, выпятив грудь, и с интересом окинул взглядом зал суда. Его колоссальная энергия, казалось, ободряла присутствующих. Жесткие усы доминировали над массивным двойным подбородком; проницательные глаза поблескивали под сморщенными веками. Невольно приходила в голову мысль, что в одном из них должен быть монокль, а на жестких каштановых волосах — нечто вроде шлема. В промежутках между вопросами, когда движение в зале прерывалось, словно на застрявшей кинопленке, он изучал судью, барристеров и людей на галерее, а когда говорил, подбородок выпячивался и втягивался, как огромная лягушка. Допрос вел Хантли Лотон.
— Объясните, мистер Флеминг, что вы подразумеваете под штемпельной подушечкой.
— Ну, дело было так, — ответил свидетель, втянув подбородок, словно пытался понюхать цветок в петлице своего крапчатого шерстяного пиджака. — Когда мы посмотрели на буфет и увидели, что графин и сифон полны доверху, я сказал обвиняемому: «Почему бы вам по-мужски не признать, что вы это сделали? Взгляните на эту стрелу. На ней отпечатки пальцев, и они наверняка окажутся вашими».
— Что он на это ответил?
— Ни-че-го! Поэтому я подумал о том, чтобы взять у него отпечатки пальцев, так как всегда был практичным человеком. Я сказал Дайеру, что, если бы у нас была штемпельная подушечка — одна из тех, к которой прижимают резиновые печати, — мы могли бы получить хороший комплект отпечатков. Он ответил, что доктор Хьюм недавно купил несколько печатей и подушечку и что они наверху в одном из его костюмов. Дайер вспомнил об этом, так как собирался забрать печати, чтобы они не испачкали карман, поэтому предложил подняться наверх и принести…
— Мы поняли, мистер Флеминг. Вы принесли штемпельную подушечку и взяли у обвиняемого отпечатки пальцев?
Свидетель казался недовольным тем, что его прервали.
— Нет, сэр, эту подушечку мы не обнаружили. Дайер не смог найти нужный костюм, или его там не оказалось, но он достал из ящика стола старую подушечку с фиолетовыми чернилами, и мы получили серию отпечатков пальцев подсудимого на листе бумаги.
— На этом листе? Пожалуйста, покажите его свидетелю.
— Да, это тот самый.
— Обвиняемый возражал против этого?
— Да, немного.
— Что он делал?
— Ничего особенного.
— Повторяю, мистер Флеминг, что он делал?
— Сбил меня с ног, — проворчал свидетель. — Толкнул с такой силой, что я потерял равновесие, ударился о стену и упал.
— Понятно. Он был сердит?
— Да, неожиданно пришел в ярость. Нам пришлось держать его за руки, чтобы взять отпечатки.
— Значит, он внезапно нанес вам сильный удар?
— Да, иначе я бы не потерял равновесие.
— Отлично. Мистер Флеминг, вы обследовали место на стене комнаты, изображенное на фотографии номер 8, откуда была снята стрела?
— Да.
— Маленькие костыли, на которых стрела держалась, выглядели так, будто их резко выдернули?
— Да, они валялись на полу.
Обвинитель заглянул в свое досье. Флеминг расправил плечи и опустил кулак на перила, глядя на суд, как будто призывал всех попытаться подвергнуть сомнению его ответы, но его лоб избороздили мелкие морщинки. Один раз он случайно встретился со мной взглядом, и я, как бывает в таких случаях, задал себе вопрос: о чем в действительности думает этот тип?
Впрочем, не меньший интерес вызывало то, о чем в действительности думает подсудимый. Сейчас он выглядел куда более обеспокоенным, чем утром. Об этом свидетельствовали нервные движения его рук. Он часто бросал взгляд на стол солиситоров в направлении Реджиналда Ансуэлла. Его широкие плечи поникли, а в глазах светилась тревога. Лоллипоп, секретарша Г. М., теперь сидела за солиситорским столом в бумажных нарукавниках, корпя над листом с отпечатанным текстом.
Обвинитель прочистил горло.
— Вы говорили нам, мистер Флеминг, что являетесь членом нескольких обществ лучников и занимались этим спортом много лет.
— Совершенно верно.
— Значит, вы могли бы охарактеризовать себя как авторитет в этой области?
— Думаю, да, — ответил свидетель, кивнув с серьезным видом.
— Я хочу, чтобы вы посмотрели на эту стрелу и описали ее.
Флеминг казался озадаченным.
— Не знаю, что именно вы хотите от меня услышать. Это стандартный тип мужской стрелы из красной сосны, длиной двадцать восемь дюймов, толщиной четверть дюйма, с железным острием и роговым клином в конце, куда вставляется тетива. Вот так.
Он продемонстрировал это жестом, оттянув руку назад и ударившись локтем о подпорку крыши свидетельского места к своему явному удивлению и раздражению.
— Этой стрелой могли выстрелить?
— Безусловно, нет.
— По-вашему, это абсолютно невозможно?
— Конечно, невозможно. Кроме того, на ней были только отпечатки этого парня…
— Должен просить вас не забегать вперед, мистер Флеминг. Почему это невозможно?
— Взгляните на роговой клин! Он так изогнут, что его не приспособить к тетиве.
— Клин был в таком же состоянии, когда вы впервые увидели стрелу в теле покойного?
— Да.
— Пожалуйста, передайте стрелу присяжным для обследования. Благодарю вас. В слое пыли, который, по вашим словам, покрывал стрелу, вы заметили где-нибудь — повторяю, где-нибудь — какие-нибудь следы, кроме отпечатков пальцев?
— Нет.
— Это все.
Обвинитель сел. Покуда стрелу изучали члены жюри, раздалось воинственное рычание, которым Г. М. прочищал горло, прежде чем подняться. Лоллипоп начала делать предупреждающие знаки, по какой-то причине подняв лист с отпечатанным текстом, над которым она корпела. В зале запахло грозой, но Г. М. начал перекрестный допрос достаточно мягко.
— Вы говорили нам, что тем субботним вечером собирались идти в дом покойного, чтобы играть с ним в шахматы.
— Да. — Враждебный тон Флеминга предполагал вопрос: «Ну и что из этого?»
— Когда покойный договорился с вами о встрече?
— Около трех часов дня.
— Угу. На какое время?
— Он сказал, чтобы я пришел примерно без четверти семь, и мы съедим холодный ужин, так как в доме больше никого не будет.
— Но вы упоминали, что, когда мисс Джордан прибежала за вами, вы уже направлялись в соседний дом?
— Да. Я вышел немного раньше. Лучше рано, чем поздно.
— Угу. Теперь посмотрите еще раз на эту стрелу. Взгляните на три пера. Думаю, я прав, утверждая, что они расположены примерно в дюйме от края рогового клина и имеют в длину около двух с половиной дюймов?
— Да. Размеры перьев варьируются, но Хьюм предпочитал самые большие.
— Обратите внимание, что верхняя половина среднего пера оторвана. Оно выглядело так же, когда вы обнаружили тело?
Флеминг с подозрением посмотрел на Г. М. поверх рыжих усов:
— Да, так же.
— Вы слышали, как свидетель Дайер заявил, что все перья были целыми и невредимыми, когда обвиняемый вошел в кабинет в десять минут седьмого?
— Слышал.
— Как и все мы. Следовательно, перо было сломано между этим временем и обнаружением тела?
— Да.
— Если обвиняемый сорвал стрелу со стены и ударил ею Хьюма, держа стрелу в середине стержня, каким образом, по-вашему, оторвалось перо?
— Не знаю. Вероятно, во время борьбы Хьюм схватил стрелу…
— За конец, противоположный угрожавшему ему острию?
— Возможно. Или перо могло быть повреждено, когда стрелу срывали с маленьких костылей в стене.
— Это еще одна теория. Значит, кусок пера отломался либо в борьбе, либо когда стрелу срывали со стены. Угу. Но в обоих случаях — где этот кусок? Вы нашли его, когда обыскивали комнату?
— Нет, но такой маленький кусочек…
— Напоминаю, что этот «маленький кусочек» имел дюйм с четвертью в длину и дюйм в ширину. Он был гораздо больше полукроны. Вы бы заметили на полу полукрону, не так ли?
— Да, но это была не полукрона.
— Я сказал, что кусок пера был куда больше ее. И окрашен в ярко-голубой цвет, верно?
— Да, по-видимому.
— Какого цвета был ковер на полу?
— Не помню.
— Тогда я вам напомню: светло-коричневого. Согласны? И вы согласны, что в комнате было очень мало мебели? Угу. Тем не менее вы тщательно обыскали комнату и не нашли пропавший кусок пера?
До сих пор свидетель казался довольным собой, подкручивая усы в интервалах между вопросами. Теперь же он проявлял признаки раздражения.
— Может быть, он отлетел куда-нибудь и все еще там. Откуда мне знать? Почему бы вам не спросить об этом полицейского инспектора?
— Я собираюсь это сделать. А теперь давайте снова воспользуемся фондом вашей информации о стрельбе из лука. Перья на конце стрелы имеют какую-либо практическую цель или же они сугубо декоративны?
Флеминг выглядел удивленным.
— Конечно, имеют. Как видите, они установлены с равными промежутками параллельно линии полета. Естественный изгиб перьев позволяет стреле делать в воздухе вращательное движение — как пуля винтовки.
— Одно перо всегда отличается от других по цвету, как это?
— Да. Это направляющее перо — оно указывает, где приспосабливать стрелу к тетиве.
— При покупке стрел, — продолжал Г. М. тем же тоном, — перья уже прикреплены или их прикрепляют позже?
— Как правило, уже прикреплены. Но некоторые предпочитают прикреплять собственные перья.
— Я прав, предполагая, что к такому сорту людей относился и покойный?
— Да. Понятия не имею, как вы об этом узнали, но он использовал перья особого типа. Большинство стрел имеет перья индейки, но Хьюм предпочитал серые гусиные и прикреплял их после покупки. Полагаю, ему нравилась старинная традиция британских лучников. Эти перья — гусиные. Обычно их прикреплял старый Шенкс — он выполнял для Хьюма разную работу.
— И мои сведения верны в том отношении, что он использовал особую краску собственного изобретения для направляющего пера?
— Да. В своей мастерской…
— В своей мастерской! — встрепенулся Г. М. — Где находится эта мастерская? Возьмите план дома и покажите нам.
Присяжные зашелестели бумагами, разворачивая планы. Зрители заерзали, интересуясь, что старик мог прятать в рукаве своей потрепанной мантии.
Рэндолф Флеминг ткнул в план красным волосатым пальцем и нахмурился:
— Вот здесь. Это маленькое строение в заднем саду ярдах в двадцати от дома. Думаю, его сначала предназначали для оранжереи, но Хьюм не интересовался такими вещами. Оно частично застеклено.
Г. М. кивнул.
— Что хранил там покойный?
— Свое спортивное снаряжение. Луки, тетивы, стрелы, перчатки и тому подобное. А Шенкс красил там перья.
— Что еще там находилось?
— Если хотите весь каталог, пожалуйста, — отозвался свидетель. — Нарукавники, поясные ремни для стрел, камвольные кисти, которыми чистят острия, одна-две банки с жиром для перчаточных пальцев и, конечно, инструменты. Хьюм умел работать руками.
— И больше ничего?
— Нет, насколько я помню.
— Вы уверены?
Свидетель фыркнул.
— Так. Вы заявляете, что стрелой не могли выстрелить. Очевидно, вы имели в виду выстрел из лука. Но вы согласны, что ее могли использовать как снаряд?
— Не понимаю, что вы имеете в виду. В чем разница?
— В чем разница? Видите эту чернильницу? Если я брошу ее в вас, это не будет означать, что я выстрелил ею из лука, не так ли?
— Да.
— И вы могли бы взять эту стрелу и бросить в меня?
— Мог бы! — Тон свидетеля предполагал, что он бы охотно это сделал.
Зычные голоса обоих звучали все громче. В этот момент генеральный прокурор сэр Уолтер Сторм поднялся и откашлялся.
— Милорд, — начал он голосом, спокойствие которого могло бы посрамить епископа, — я с сожалением прерываю моего ученого друга. Но я хотел бы знать, считает ли он, что эту стрелу, чей вес, вероятно, равен трем унциям, могли бросить с такой силой, чтобы она проникла в человеческое тело на восемь дюймов? Могу лишь предположить, что мой ученый друг путает стрелу с ассегаем,[11] не говоря уж о гарпуне.
Затылок парика Г. М. начал ощетиниваться. Лоллипоп сделала угрожающий жест.
— Милорд, — отозвался Г. М. сдавленным голосом, — то, что я имею в виду, станет ясно из моего следующего вопроса свидетелю.
— Продолжайте, сэр Генри.
Г. М. повернулся к Флемингу:
— Могли ли этой стрелой выстрелить из арбалета?
Наступило молчание. Судья Рэнкин отложил ручку. На его круглом лице отразилось любопытство.
— Я все еще не понимаю, сэр Генри. Что именно означает арбалет?
— Образец у меня при себе.
Г. М. вытащил из-под стола большую картонную коробку, вроде тех, в какие упаковывают костюмы. Из коробки он достал массивный, смертоносного вида механизм из полированных дерева и стали. Рукоятка, похожая на миниатюрный ружейный приклад, имела в длину не более шестнадцати дюймов. Но перед ней находился широкий полукруг из гибкой стали, к обоим концам которого была прикреплена веревка, оттянутая назад к лебедке с выемками и ручкой из слоновой кости. Спусковой крючок был присоединен к этой лебедке. В середине плоского ствола тянулся паз. Арбалет с инкрустированным перламутром прикладом, казалось, должен был бы выглядеть неуместно в руках Г. М. Но, как ни странно, он скорее походил на оружие будущего, а не прошлого.
— Это, — продолжал Г. М. без всякого смущения — как ребенок, демонстрирующий новую игрушку, — короткий арбалет, какими пользовалась французская кавалерия в XVI веке. Вот как он действует. — Г. М. начал поворачивать ручку, и под аккомпанемент неприятного щелканья веревка стала оттягивать углы стального полукруга. — В этот паз вкладывается стальной стержень. При нажатии на спуск он вылетает, как из катапульты. Стержень короче стрелы, но из арбалета можно выпустить и стрелу.
Сэр Уолтер Сторм снова поднялся.
— Все это очень интересно, милорд, — заговорил он, — независимо от того, является ли это доказательством. Намерен ли мой ученый друг выдвинуть альтернативную теорию, заключающуюся в том, что преступление совершено этим причудливым аппаратом? — В его голосе звучала легкая усмешка.
Но судья добавил вполне серьезно:
— Да, сэр Генри, я собирался спросить о том же.
Г. М. положил арбалет на стол.
— Нет, милорд. Этот арбалет взят из лондонского Тауэра. Я использовал его для иллюстрации. — Он вновь обратился к свидетелю: — У Эйвори Хьюма когда-нибудь имелся арбалет?
— Вообще-то да, — ответил Флеминг. С мест для прессы поднялись двое мужчин, которые представляли ранние послеполуденные издания, и на цыпочках вышли из зала. Свидетель выглядел раздраженным, но заинтригованным.
— Это было давно, — добавил он. — «Лесники Кента» один год экспериментировали с арбалетами, но без особого успеха. Оружие оказалось громоздким и не обеспечивало дальность полета в сравнении со стрелами.