Милиционер, глубоко задумался, глядя на мою распухшую и до отвращения честную физиономию.
Потом перевел взгляд на искривленную застывшей гримасой, долженствующей означать радостную улыбку, физиономию Тарана и решил, видимо, что парочка мы на редкость противная и склочная.
— Выйдите из машины, — со вздохом предложил он и полез в салон.
Моя бедная душа ухнула куда-то, если не в пятки, то уж в колени точно, потому что они немедленно противно задрожали. На Тарана тоже невозможно было смотреть без слез — он весь скуксился и поблек еще больше. Глядя на торчащий из машины кругленький милицейский зад в новых серых штанах, я призвала на помощь какие-то всемогущие силы, не вдаваясь особо в их сущность и происхождение.
Уж не знаю, — помогли ли эти самые силы или просто сержанту было противно рыться в сумке с грязной картошкой, но вскоре серый зад медленно выдвинулся из машины и на лице его разогнувшегося обладателя я прочла полнейшее равнодушие. Он даже багажник не стал проверять. Казенно выругав нас еще раз за шумное поведение, он вернул документы и махнул рукой напарнику, результаты деятельности которого тоже явно были равны нулю, и отправился восвояси, рассудив, очевидно, что глупо составлять протокол на лиц, нарушивших покой граждан утром, когда и так пора вставать. Мы перевели дух и отерли пот со лба. Мне пришел на ум смешной детский стишок:
Стоит собака у столба
И вытирает пот со лба.
А на столбе соседский кот
Себе со лба стирает пот.
Вот так и мы очухивались после всего. Таран больше не пытался больше никуда свинтить, покорно уселся в машину и пробормотал:
— Ну ладно, поехали!
***
Через двадцать минут я, следуя немногословным указаниям деморализованного мною маньяка, затормозила около здоровенного особняка в пригороде. Дом выглядел, словно картинка — весь нежного кремового цвета, с яркой черепичной крышей, украшенной башенками и каминными трубами.
Таран мрачно вздохнул и ткнул пальцем в особняк:
— Илья Петрович живет здесь, но дальше ты уж сама действуй — мне не по чину сюда без приглашения захаживать.
— Нетушки! — разозлилась я. — Немедленно выходи, пойдешь со мной! Вдруг ты меня привез не туда, а пока я буду это выяснять, сбежишь. — С этими словами я полезла в его сумку, выудила изрядно испачканную «беретту» и сунула ее в карман.
— Ну ты и зараза! — возмутился маньяк. — Ведешь себя, словно с цепи сорвалась. Хоть бы объяснила, кто ты такая и откуда свалилась на мою бедную голову?
— Я ищу Егора, понятно? А зовут меня Алиса Бушуева! Так что веди меня к моему свекру, или кем он там мне приходится! Иначе я все ваше осиное гнездо на уши поставлю!
Сказать, что Таран удивился, значит, ничего не сказать. Глазки у него просто полезли на лоб, что было видно даже под темными стеклами очков.
— Но ведь Алису… того… Это самое… — проблеял он.
— Жива, как видишь! Так что вылезай сейчас же, у меня и так нервы на пределе, я две ночи не спала толком, так что лучше делай, что сказано! заорала я не своим голосом.
Мои крики не остались неуслышанными, — за щеголеватой оградой особняка послышался вопросительный лай. И вслед за этим — шорох шагов по гравийной дорожке.
Таран все еще никак не соглашался служить мне провожатым. Его явно пугала возможность вызвать гнев патрона. Мне пришлось буквально выпнуть его из машины на тротуар, но и тут он продолжал сопротивляться и тоже перешел на повышенный тон. Лай усилился, а в проеме калитки появился крепко сбитый парень в свободном спортивном костюме. Под курткой перекатывались бугры мышц. Парень с интересом понаблюдал за нами, потом вежливо поинтересовался:
— Вы к нам, господа?
Таран нервно вздрогнул и обернулся, втянув голову в плечи. Я ухватила его за рукав и подволокла к калитке.
— Мы к Илье Петровичу, — проворковала я как можно любезнее. — Он уже встал?
— Конечно, встал. Кажется, он сейчас плавает в бассейне, — невозмутимо ответствовал охранник. — Мне о вас доложить?
— Не стоит, — продолжала я елейно, — Я бы хотела сделать ему сюрприз.
Если это и был охранник, то какой-то странный, потому что он немедленно посторонился, пропуская меня за ограду. Даже не поинтересовался, кто я такая! И только войдя во двор, я поняла, что охрана началась именно здесь, потом что ко мне немедленно подошли два крупных добермана. Они тщательно обнюхали меня и тут же дружно зарычали на карман, в котором лежал пистолет. Я пожала плечами и протянула «беретту» охраннику. Он с улыбкой забрал оружие. Но собаки не унимались. Пришлось доставать баллончик и фонарик.
Только после того, как я избавилась от всех металлических предметов, собаки утихли, но следовали за мной, как приклеенные, ни на секунду не отводя от моей персоны настороженных взглядов. Да, вот это выучка!
Наши псы по сравнению с этой парочкой — полные обалдуи!
Шагая по посыпанной цветной каменной крошкой дорожке, обрамленной веселенькими маргаритками и анютиными глазками, я искала глазами бассейн. Мне пришлось обойти вокруг дома, причем сопровождали меня только собаки. Охранник остался у ворот беседовать с Тараном. Похоже, они были знакомы.
Наконец я увидела пространство, не занятое пышными кустами и деревьями, которыми изобиловал участок. Бассейн овальной формы сиял ярко-голубой водой. И в этой воде кто-то с визгом резвился. Вопили два голоса, причем один из них был явно детским, но разглядеть в фонтанах брызг его обладателя я смогла только подойдя вплотную к кромке бассейна. Конечно же, это был Федька. Он барахтался, пытаясь плыть с ластами на спине, шлепая ими и окатывая и себя и плывущего рядом человека. Оба при этом громко хохотали.
Ну и что прикажете делать? Я сходила с ума, представляя всяческие ужасы, носилась по городу как напуганная ослица, служила банкетным столом для перовских голодных комаров, гонялась за маньяком Тараном и врала милиции, а этот поросенок резвиться тут в свое удовольствие! Выловлю из бассейна — убью!
В этот момент мужчина подхватил Федьку и легко поставил на свои плечи. Мальчишка оттолкнулся и, широко расставив руки и ноги, полетел в воду. Вынырнув, он вдруг увидел меня, застывшую у противоположного бортика, словно изваяние. С визгом:
— Тетя Ира, тетя Ира! — Федор ринулся из бассейна, на ходу сбрасывая ласты.
Пока он обегал изящный периметр водоема, я успела рассмотреть лицо купавшегося с ним человека. И рассвирепеть до последней стадии. Так что когда тот ловко подтянулся на руках и вылез наверх, у меня было одно только желание — схватить самый здоровенный камень и запустить им в его дурацкую башку. И это был мой свекор!
— Ну, здравствуй! — радостно приветствовал он меня, так, словно давно ждал в гости.
Даже не подумав ответить на приветствие, я испепелила его взглядом и прижала к себе, наконец, мокрого Федьку.
— Ты позавтракаешь с нами? — как ни в чем ни бывало, продолжал мой новоявленный родственник и указал на накрытый под деревьями круглый стол.
Я машинально встрепала слипшиеся от воды Федькины волосы и тихонько пробормотала ему:
— Давай, одевайся, поедем домой, там и позавтракаем.
Мальчишка шмыгнул носом и побежал к дому. Илья Петрович Бушуев, прищурившись, рассматривал мою искусанную и злую физиономию. Я демонстративно не обращала на него внимания.
Тогда он обошел вокруг меня и, схватив обеими руками мою ладонь, встряхнул ее и заискивающе предложил:
— Давай помиримся, а? Можешь обозвать меня, как хочешь, можешь даже по морде двинуть.
Я вырвала у него свою руку, произнесла одно только слово:
— Идиот! — и повернулась к дому, высматривая Федьку.
— Точно, идиот! Законченный идиот! — с готовностью подхватил свекор. Но у меня есть оправдание.
— Нет тебе никаких оправданий! — отрезала я, и вдруг почувствовала, как земля медленно и постепенно начинает уходить у меня из-под ног. А дом, деревья и пестрые зонтики, установленные вокруг бассейна, плавно двигаются вокруг моей, ставшей вдруг удивительно невесомой фигуры.
Я не успела удивиться странному хороводу окружающего пейзажа, как на него внезапно опустилась полная темнота, в которой слышался чей-то гулкий топот: «Бух! Бух! Бух!»
Открыв глаза, я первым делом увидела элегантную люстру в виде полупрозрачных разноцветных лилий. Отметив про себя, что такие светильники в знакомых мне местах не водятся, я снова смежила веки и попыталась укрыться в уютной спокойной темноте. Но не тут-то было, — вокруг моей руки повыше локтя что-то мягко обвилось и стало не спеша сдавливать ее все сильнее и сильнее. Я раздраженно встрепенулась и попыталась сбросить постороннюю штуку.
— Спокойно, спокойно, милочка! — послышался хрипловатый баритон. Ничего страшного, только давление проверим. Ну вот и ладушки, вот и умница!
Пришлось вновь открыть глаза. На этот раз кроме люстры я обнаружила седенького бородатого дядечку в пенсне. Вернее, в пижонских очочках с золоченой оправой, иначе сходство с великим драматургом Чеховым было бы полным. Дядечка ласково улыбался мне и подмигивал. И чему радуется?
— Что со мной? — громко спросила я и удивилась тому, что мой голос едва расслышала я сама.
— Ничего страшного, любезнейшая. Обморок, обычный обморок. У вас резко упало давление, такое бывает.
— Но со мной раньше ничего подобного не случалось! — прокричала, вернее, тихо пробормотала я.
— Наверняка переутомились, перенервничали. Или долго не ели? Вы когда в последний раз кушали? — участливо спросил двойник Чехова.
Я напрягла память и припомнила, что в последний раз ела позапрошлой ночью — жареную картошку во время празднования Ивана Купала. И после этого почти не спала и страшно психовала.
— Вот видите, — почему-то снова обрадовался дядечка. — Вам нужен только покой и хорошее питание.
Организм у вас крепкий, но его ресурсы не безграничны. Полежите немного и можно встать позавтракать. А я вам таблеточку оставлю общеукрепляющую…
— Не нужно таблеточку. — раздался знакомый насмешливый голос, и я раздраженно дернулась.
В помещении, а это была, похоже, спальня, потому что лежала я на широченной кровати, вошел Илья Петрович Бушуев. В руках он нес керамическую чашку. От чашки немедленно распространился странный, резкий, но приятный запах.
— Выпей вот это, — поднес он мне неизвестный напиток. — Это бодрит лучше всяких таблеток. Да не бойся — лимонник и женьшень, больше ничего.
— А кто тебе сказал, что я боюсь? — моментально впала я в прежнюю ярость и тут же выпила бы весь тепловатый отвар, если бы ненавистный родственник не отобрал у меня половину со словами:
— Хватит, хватит, ты же не собираешься третью ночь не спать?
Наверняка под дверью подслушивал, подлец!
То ли от злости, то ли от укола (на столике около кровати я заметила пустые ампулы и использованный пластиковый шприц), то ли от травяного отвара, но я чувствовала себя намного лучше и попыталась сесть. Свекор кинулся мне помогать, но я вполне справилась сама. А руки он мгновенно отдернул, обжегшись о мой испепеляющий взгляд.
— Ну что ж, молодые люди, вижу, что моя помощь больше не требуется. Разрешите откланяться! — провозгласил дядечка с удовлетворением.
— Спасибо вам, Роланд Францевич, — кинулся родственник провожать его до двери.
— Всегда к вашим услугам, Илья Петрович. Если понадоблюсь, звоните. С этими словами современное воплощение автора «Чайки» и «Вишневого сада» удалилось восвояси.
Бушуев (господи, как странно называть этой фамилией еще кого-то!) вернулся к кровати, на которой я сидела, по-турецки поджав ноги. Вид у него был покаянный и какой-то подлизывающийся. Но верить в это покаяние я не собиралась.
— Где Федор? — проскрежетала я.
— Какой Федор? — неподдельно изумился он, замерев. Возможно, прикидывал, не повредилась ли я в рассудке.
— Мальчик, с которым вы с утра пораньше плавали в бассейне! — злорадно уточнила я. — Рыжий такой.
— А… а Егор? — с видом полного дебила завопил родственник.
— Ах, так вы думали, что это Егор? — продолжала я экзекуцию. — Нет, милейший Илья Петрович или как вас там, мальчугана зовут Федором. Так что похитили вы ребенка, да не того! Возвращайте немедленно Федьку, он вам без надобности!
Ну вот, отлились ему мои слезы. Все шутовство и показушничество разом сползли. Опустившись в кресло, он растерянно, с каким-то мистическим ужасом смотрел на меня. Потом потер виски и осторожно спросил:
— Но ты-то, надеюсь все-таки Алиса, а не какая-нибудь Гликерья Тихоновна?
— Именно Гликерья Тихоновна! Я теперь кто угодно, только не Алиса! злорадно отрезала я. — Алису отпели и похоронили в одной могиле с мужем. И с его неродившимся ребенком! И непосредственное участие в их печальной судьбе принимала его любимая сестрица Сима. Ваша, Илья Петрович, родная дочь, между прочим! Так почему бы вам, вместо того, чтобы похищать чужих детей, не носить дочурке передачи в тюрьму или психушку, уж извините, не знаю, где именно она сейчас пребывает?!
Я чувствовала, что у меня начинается самая настоящая истерика. И свекор, видимо, тоже это понял, потому что внезапно оказался рядом со мной, ухватил за плечи и весьма ощутимо встряхнул. Едва не откусив язык от неожиданности, я замолчала, с удивлением прислушиваясь к самой себе. Потом тряхнула головой и вполне спокойно констатировала:
— Доктор сказал, что это — нервное. Так что не обессудь. И прошу, оставь в покое меня и Егора. А уж Федора — тем более. Нам сейчас меньше всего нужно чье-то вмешательство.
С некоторым даже сочувствием взглянув на его понурившуюся фигуру, застывшую на краю кровати, я встала и направилась к двери.
— Погоди, — раздался за спиной глухой вздох.
Я остановилась, скорее от удивления, так не похож был этот голос на тот, который я уже знала. Илья Петрович Бушуев или, если хотите, Тайгер, сильно изменился буквально за последние несколько минут.
Сейчас стало заметно, что возраст его никак не меньше сорока пяти лет, и выглядит он опустошенным и усталым. А ведь когда я нашла его избитого в овраге, он показался мне молодым мужиком, не моим ровесником, конечно, но не намного старше.
— Погоди, — повторил он. — Конечно, я не произвожу впечатление серьезного человека, и уговоры остаться позавтракать со мной и спокойно поговорить, получаются у меня не очень-то хорошо. Но ты сделай поправку на мой дурацкий характер…
— Хорошо, — подумав, согласилась я, — делаю. И даже могу, если хочешь, на время забыть про дурацкое похищение Федора. Но забыть про то, как я подобрала тебя на дурацкой помойке и притащила в свой дом… Наверняка ты околачивался там по ночам, чтобы следить за мной! — от злости я треснула кулаком по косяку.
— Ладно, ругайся… Это даже хорошо. Но пойми, тогда я еще не был уверен, что ты — Алиса. Я же раньше никогда тебя не видел, — хмыкнул он. Только на фотографии. Да что там говорить, я в этой истории выступил полным болваном. Ну что, пойдем завтракать?
И мы вышли в сад и сели за круглый стол. Илья Петрович… нет уж, лучше я его все-таки буду называть Тайгером… Тайгер принялся слишком уж усердно кормить меня завтраком и неуклюже лебезить. При этом он то и дело сбивался на привычный шутовской тон, но тут же спохватывался и впадал в дипломатический официоз. В общем, не завтрак, а театр абсурда. Терпение мое лопнуло.
— Ты, кажется, собирался спокойно поговорить, — напомнила я, отвергая его попытку скормить мне третий тост с паштетом и свежей зеленью. — Ну, так я тебя внимательно слушаю. И перестань подсовывать мне яйца всмятку, — я их ненавижу!
Тайгер сгреб в сторону тосты и яйца, кокетливо торчащие из фарфоровых подставочек, и нервно заменил их вазочкой с клубникой, обильно сдобренной взбитыми сливками. Меня перекосило. Я столько клубники слопала за последнее время, что хватит на всю оставшуюся жизнь! Родственник, заметив мою реакцию, пожал плечами, и сам принялся поедать крупные ягоды.
— Странное дело, но я никак не могу представить тебя в роли отца. Тем более Севкиного, — заметила я. Нужно же кому-то начать этот разговор. А я была почти уверена, что именно в истории семьи моего мужа кроется разгадка того, что произошло.