Алиса не узнавала в затравленном, издерганном, измученном человеке своего обычно уверенного в себе, успешного мужа. Сама она не принадлежала к числу женщин, способных останавливать коней, входить в горящие строения и выносить на своих плечах все проблемы, в том числе и мужнино пьянство. Наоборот, это Алисе требовалась опора в жизни — и он ей эту опору дал. С Денисом она привыкла к безбедной и красивой жизни. Он все знал, решал, улаживал, позволяя ей делать то, что нравится. Некстати обнаружившаяся слабость мужа поставила Алису в тупик. Помочь ему она не могла, терпеть не желала, и поэтому злилась.
Смерть институтского друга отрезвила Дениса. Привела в чувство. Он взял себя в руки, бросил пить. Слетал на недельку в Испанию — очень уж любил там бывать. Алису с собой не взял, хотя она и просилась. Он вообще сильно разочаровался в своем браке.
Ведь брак — это что? Это союз. В идеале — союз любящих, уважающих друг друга людей. В этом слиянии человек должен черпать силы, обретать помощь в трудные минуты. Алиса же, как выяснилось, заключала однобокий брак: она готовилась быть вместе только в радости, здравии и богатстве. С ее стороны ни разу не прозвучало простого и естественного вопроса: милый, что случилось? Что с тобой происходит? И этой черствости, нежелания не то, что помочь, но хотя бы понять, Денис жене простить не мог.
Вернулся он из Испании почти прежним: собранным, сильным, уверенным. И, главное, полным решимости выяснить, что происходит. Но почему-то все внезапно прекратилось. Больше жизнь не преподносила никаких сюрпризов. Постепенно Денис привык к незнакомцам в типографии, вошел в курс всех проектов и проблем, разобрался с договорами и партнерами. Прошли новогодние праздники, потянулись январские будни — все было нормально.
О том, что же с ним происходило раньше, Денис пытался не вспоминать. И даже вопросов себе не задавал. С женой старался общаться, как раньше. Ради дочери. Прошло около месяца тишины и покоя. А вчера Денис вернулся с работы домой и не узнал свою квартиру. В прямом смысле слова.
Все было другое, даже входная дверь. Стены, полы, потолки, мебель, люстры, сантехника — ни единой знакомой детали! К тому же многое из того, что он, по словам жены, выбрал сам, вообще не соответствовало его вкусам. Денис даже не находил это красивым или удобным.
Он никогда не поставил бы в свой кабинет этот громоздкий старинный письменный стол, потому что твердо считал: место антиквариата — в музее. Фиолетовый цвет плитки в ванной нагонял на него тоску. Денис терпеть не мог горизонтальные жалюзи — неуместный, по его мнению, офисный штрих в общей картине домашнего уюта. И никогда не повесил бы их в спальне.
Куда-то делись его любимые книги и портрет мамы с папой, написанный давным-давно двоюродной сестрой-художницей. Пропал привезенный из Франции светильник с зеленоватым абажуром. Зато откуда-то взялись крошечные чашечки вместо объемных солидных кружек, столовый сервиз в японском стиле и наливные полы.
Против полов он, собственно, ничего не имел, но ведь чтобы их сделать, потребовалась бы уйма времени. Для того чтобы превратить привычную квартиру в эту игрушечную табакерку, понадобились бы недели и даже месяцы! А он только утром видел свой дом совсем другим.
На этот раз он не стал демонстрировать Алисе своего, мягко говоря, удивления переменами. Плавали, знаем! Денис даже сделал мужественную попытку поужинать, но есть не хотелось категорически. Испугавшись, что его вырвет, Дэн оставил надувшуюся Алису убирать со стола почти нетронутые тарелки и сказал, что хочет принять душ. Повернул краны, разделся, щедро плеснул пену для ванны из красивой бутылочки, лег в ароматную горячую воду. Вглядываясь невидящими глазами в свирепое буйство сиреневых оттенков, Денис решил, что ему пора показаться врачам. Дальше так продолжаться не может: скорее всего, что-то с мозгом.
— Так что, подруга, я сегодня тоже собирался пройти обследование,— подвел итог Денис.
— Вот было бы дивно, если бы попал все к тому же Борису Аркадьевичу,— хихикнула Кира. — Сразу два шизика с одинаковыми симптомами. Он бы, наверное, еще одну диссертацию на нас защитил! Обрадовался, что открыл новую болезнь.
— Или решил, что сам с глузду съехал! — ухмыльнулся Денис.
Они посмотрели друг на друга и одновременно расхохотались. Смеялись до слез и икоты, никак не могли остановиться. «А ведь это истерика», — подумала Кира, и от этой мысли почему-то стало еще смешнее.
— Слушай, это все, конечно, тихий ужас, но я теперь хотя бы знаю, что не со мной одной такое творится,— призналась Кира, когда они немного успокоились. — А то у меня состояние было — хоть в петлю лезь, честное слово.
Сказала — и ее как молнией ударило. Она резко обернулась к Денису и поняла, что он думает о том же самом.
— Ленька! – хором воскликнули они.
— Если и с ним тоже все это творилось, значит, между нами всеми есть какая-то связь. Я имею в виду, кроме учебы. Учились мы давно, а началось все в сентябре, так ведь? — Кира лихорадочно размышляла, боясь потерять какую-то призрачную нить.
— Так,— подтвердил Денис.
— Получается, это случилось после нашей августовской поездки. До нее мы не встречались лет сто! Значит, та же самая ересь творится и с девчонками! Надо срочно найти их и спросить! — воскликнула Кира.
— Погоди, не пори горячку. Давай для начала узнаем у Елены, когда она заметила, что с Ленькой происходит что-то неладное. Вдруг дело совсем не в этом.— Денис включил зажигание, и машина медленно выползла обратно на дорогу.
— И все-таки я чувствую, что это все связано!
Несмотря на запутанность и необъяснимость ситуации, Кира была почти счастлива. Конечно, они ни на шаг не приблизились к разгадке своей тайны, однако то, что она не одинока и нормальна, радовало несказанно.
До дома Леньки домчались быстро. Кире не терпелось поговорить с Еленой Тимофеевной, и она выскочила из машины чуть ли не на ходу.
— Сумасшедшая! — притворно сердито крикнул Денис, выбираясь из джипа. Он тоже заметно воспрянул духом.
— От сумасшедшего слышу!— Кира уже влетела в подъезд.
В два счета оказалась перед Ленькиной дверью, нетерпеливо нажала на кнопку звонка. Однако ей никто не открыл.
— Надо бросать курить и жрать на ночь.— Денис тоже подошел к двери и встал за спиной Киры, стараясь отдышаться от подъема по лестнице. Еще раз нажал на коричневую кнопочку.
— Может, она спать легла? А мы трезвоним,— с запоздалым раскаянием сказала Кира.
— Ну, что ж теперь, все равно уже разбудили.
К двери никто не подходил. Кира прислушалась — в квартире было тихо.
— Неужели и вправду так крепко спит?— недоуменно проговорила она.
— Может, вышла куда-то? В магазин? — предположил Денис.
— Да нет, что ей там делать? — возразила Кира. — Полон дом еды — поминки были. Давай-ка к соседке позвоним. Вдруг туда зашла?
Они позвонили в соседнюю, обитую по давнишней моде реечками дверь. Оттуда почти сразу выглянула немолодая женщина, в которой Кира узнала Раю, бабушку первоклассника Ринатика. Она тоже была сегодня на поминках.
— Добрый день,— еще раз поздоровалась Кира.
— Да вроде как виделись уже!— Рая поправила цветастую косынку.
— Мы вернулись поговорить с Еленой Тимофеевной, а она дверь не открывает. Она не у вас, случайно?
— Нет,— протянула Рая.
В прихожую шустро выскочил темноволосый мальчик и с любопытством уставился на гостей.
— Здрасьте! — тонким голоском пропищал он.
— Иди, Ринатик, иди. Холодно, дверь нараспашку,— шуганула его бабка. — Мы последние уходили, с сестрой ейной. Убрать все помогли, посуду помыть, и пошли. Она, Лена-то, говорит, я теперь отдыхать буду. Устала мол, сильно. А я говорю, ясное дело, иди, ложись — чё те делать-то? И ушла.
Денис постучал в дверь кулаком. Еще раз длинно позвонил.
— Если и спит, уже проснулась бы,— заключил он. — Надо ломать дверь.
— Ой, батюшки! Ломать! — ахнула соседка. — А чинить потом как же?
— Об этом после думать будем,— отрубил Денис.
— А вдруг у нее с сердцем плохо? — поддержала его Кира. Ей было страшно. Хорошее настроение разом улетучилось.
— Ну, да, вообще-то. Сердце-то у Ленки… Да, могло,— бормотала Рая, но ее уже никто не слышал.
Дверь была старая и хлипкая. К тому же открывалась внутрь. После недолгих попыток Денису удалось выбить ее и ворваться в дом. На шум никто не вышел.
— Елена Тимофеевна! — громко стали звать Кира и Денис, проходя вглубь квартиры.
— Лен! Лена, ты где? — вторила соседка Рая.
Елена Тимофеевна обнаружилась быстро. Не в Букингемском дворце жила. Пара комнатушек и кухня с ванной — не спрячешься. Да она и не думала прятаться. Лежала, вытянувшись, на кровати в своей спальне. Полностью одетая, даже в обуви. На столике — листок бумаги.
Кира разом будто обняла взглядом все сразу — безжизненное лицо, тщательно наведенный в крошечной комнате порядок, нарядная учительская блузка, строгая юбка, туфли без каблуков, из тех, что обычно готовят себе «на смерть», пузырек с таблетками, зажатый в худой руке.
А дальше был полный сумбур — голоса и звуки слились в единый бестолковый хор.
— А-а-а-а-а-а, Леннна-а-а-а, что же это! — голосила Рая.
— Ой, мамочки! Елена Тимофеевна, — причитала Кира, прижав ладони ко рту.
— «Скорую», быстро! — заорал Денис.— Она еще жива! Не стой столбом!
Он рывком открыл форточку, чтобы дать доступ свежему воздуху и опять бросился к Елене Тимофеевне.
Кира, спотыкаясь, выбежала в прихожую, схватила непослушными руками трубку. Набрала 03.
— Женщине плохо! Умирает! Самоубийство! — бессвязно закричала она, глотая слова. Потом кое-как взяла себя в руки и продиктовала адрес.
Наверное, оператора напугали ее вопли, а может, «скорая» всегда быстро приезжает в таких случаях, но только меньше чем через десять минут в комнату уже заходили врачи.
Глава 12.
— Ну, иди, отдыхай, — негромко проговорил Денис и слабо улыбнулся, останавливая машину возле Кириного дома.
— Ты тоже. До завтра, — откликнулась она.
— Как договорились, в восемь тридцать я у тебя. Если что, на связи.
— На связи, — эхом повторила Кира, — пока.
Она направилась к своему подъезду, махнув Денису рукой на прощание. Денек сегодня выдался тот еще. Цепь событий, одно из которых влекло за собой другое. А результатом стала спасенная человеческая жизнь.
Елена Тимофеевна будет жить. Это врачи обещали твердо. Вопрос — как?..
Желудок промыли, капельницы поставили. Еще бы час, максимум два, и не спасли бы. На то Елена Тимофеевна и рассчитывала. Никуда не торопилась: приняла ванну, навела порядок, оделась, причесалась. Записку написала.
«Пожалуйста, не вините никого в моей смерти и не делайте вскрытия. Пожалейте. Я сама так решила. Жить больше не могу и не хочу. Ленечка ушел сам, и я иду к нему. Теперь мы встретимся и будем вместе».
Она и подумать не могла, что кто-то вернется и спасет ее. Получается, они с Денисом не дали женщине совершить самый страшный грех. Хотя, судя по всему, как раз это ее не пугало.
Врачи предупредили, что Елена Тимофеевна, как многие несостоявшиеся самоубийцы, может повторить попытку. Сейчас она была в больнице, спала. С ней осталась сестра, которую Рая вызвала по телефону.
— Вы теперь за нее в ответе, — серьезно сказал пожилой врач с красными от недосыпа грустными глазами, — раз помогли остаться в этом мире. Придется позаботиться, чтобы ей здесь опять стало хорошо. Я это всем спасателям говорю.
Правильно говорит, конечно. Кира с Денисом решили, что не бросят Елену Тимофеевну. Будут навещать, поддерживать, заботиться. Но сначала докопаются, почему с ними всеми, и с Леней в том числе, все это случилось.
А в том, что и Леня столкнулся с тем же самым, у них сомнений уже не было. Когда «скорая» увезла несчастную Елену Тимофеевну в больницу, они вынуждены были остаться в ее квартире.
Денис тут же занялся дверью: нельзя оставлять дом нараспашку. «Вот что значит настоящий мужчина», — уважительно подумала Кира. Куда-то позвонил, с кем-то коротко поговорил — и вуаля! В скором времени приехали какие-то мужички, привезли с собой дверь и тут же принялись ее устанавливать. Дверь была шикарная: благородного вишневого цвета, с крепкими на вид замками и элегантной ручкой. Дорогая, наверное, предположила Кира. Денис отмахнулся и все оплатил.
Хорошо, что раньше у Елены Тимофеевны такой красоты не было. Получилось, что прежняя картонная, несерьезная дверца спасла ей жизнь именно своей хлипкостью. А новая теперь будет эту жизнь охранять.
Кира затеяла уборку. Требовалось ликвидировать следы недавнего кошмара: ватные шарики, ампулы, шприцы, следы от грязной обуви и последствия процесса установки двери.
Денис, к слову сказать, присоединился. Молодец!
— Повезло твоей жене! — заметила Кира.
— Если есть деньги — почему не помочь? Не оставлять же ее без двери! И при чем тут моя жена?
— Я не про дверь, — пояснила Кира и кивнула на щетку в Денискиных руках, — а про полы.
— А-а-а, ты об этом. Моя мать всегда говорила: в доме не бывает мужской и женской работы. Каждый делает то, что в данный момент может и считает нужным.
— Мудрая женщина твоя мама.
К вечеру они все закончили и решили поискать что-нибудь, что могло бы пролить свет на Ленину смерть.
— Неудобно рыться в чужих вещах, но нам для дела, — извиняющимся тоном, неизвестно к кому обращаясь, сказала Кира.
— Ленька поймет. Он знает, мы не из пустого любопытства.
Поиск занял часа полтора, и результат подтвердил их версию: судя по всему, они с Леней оказались в одной упряжке. Во-первых, выяснилось, что в конце октября Ленька прошел точно такое же обследование, что и Кира. Медицинское заключение однозначно подтверждало его физическое здоровье. Во-вторых, они нашли направление к психиатру. Сходил ли Леня на прием, осталось неизвестным.
Вроде бы косвенные доказательства, но Кире и Денису этого было достаточно. Они уже собрались уходить, когда Кира обнаружила в глубине ящика Ленькину записную книжку. Денис быстро листал странички в мелкую голубую клеточку. Телефонов было много, почти все незнакомые. На букву «И» Ленька написал «Институт. Наша пятерка!» — и их контакты. У Киры сжалось сердце, на глаза набежали слезы. Эх, Ленька! Что же ты ни слова никому из нас не сказал! С другой стороны, и она никому не собиралась говорить. Все вышло случайно.
Денис продолжал изучать записи.
— Смотри, на «Л», — ткнул он указательным пальцем,— «Любимая Юляша».
— Его мама говорила, он собирался на ней жениться. И внезапно они расстались. Может, она что-то знает?
— Чего гадать? Позвоним и спросим, — решительно сказал Денис, доставая телефон. — Говори ты. Как женщина с женщиной.
Он передал Кире трубку. Она пожала плечами и набрала номер Юли.
— Алло! — ответил высокий звонкий голос.
— Добрый вечер. Извините, это Юля? — неуверенно произнесла Кира.
— Добрый! Она самая, — весело отозвалась девушка.
— Вам удобно сейчас говорить?
— Вполне. Говорите.
— Юля, мы с вами незнакомы. Меня зовут Кира Кузнецова. Я подруга Леонида Казакова, вы, наверное, его помните. И я хотела…
— Стоп-стоп, уважаемая! — в голосе Юли не осталось и следа былого радушия. Он зазвучал резко и неприятно. — Это уже просто ни в какие ворота не лезет! Еще один звонок подобного рода, и я обращусь в полицию!
— Что? Почему в полицию? — оторопела Кира. — Что вы имеете в виду?
— То самое! — грубо рявкнула Юля. — Сначала ваш Леонид мне названивал чуть ли не каждый час, подкарауливал меня, домой таскался. Только думала, что все успокоилось, так теперь вы! Так и знайте: если он еще раз появится…
— Он больше не появится, — тусклым голосом осадила разошедшуюся собеседницу Кира, — Леня умер. Сегодня сорок дней со дня его смерти.
— Ах, вот как! — Юлия сбавила обороты.
— Ответьте мне только на один вопрос, пожалуйста! — умоляюще произнесла Кира. — Даю слово, больше вы ни обо мне, ни о Лене не услышите!