— Да, дела. Ты как, ничего?
—Я-то ничего. А вот Миля… Получается, она умерла младенцем,— потрясенно выговорила Кира.
— То-то ее Ленькина мать вспомнить никак не могла! А иначе как бы она забыла, если мы везде все вместе тогда ходили?! И у Леньки дома тыщу раз были?
— Точно,— Кира прикрыла глаза и потерла виски, — и потом, Елена же учительница, а Миля из учительской семьи. Она на этой почве постоянно с Милей общалась. Выделяла ее. Слушай, я только что вспомнила: Елена даже их с Ленькой поженить одно время мечтала!
— А ведь правда,— улыбнулся было воспоминаниям Денис, но улыбка его быстро увяла. — И все-таки именно Милю-то она и не помнит.
— Понятно теперь, почему. Она меньше года прожила.
— Но мы-то помним!
— Мы — да. Для нас Миля абсолютно реальный человек,— задумчиво протянула Кира и замолчала.
Уже вечером, когда они втроем сидели на кухне у Киры, отогревая тело и душу крепким чаем, Денис сказал:
— Получается, нас осталось трое. Миля сгинула, Ленька повесился. Мы пока живы.
— Именно что пока, — сжала зубы Эля.
Отмытая от больничного запаха, укутанная в Кирин синий махровый халат, она сидела на кухонном диванчике. Тихо гудела стиральная машина, переворачивая в барабане Эльвирины вещи. Заезжать домой Элка не стала, прямиком из больницы направилась к Кире.
Если честно, Элка боялась новых стрессов. Мало ли, что ее ждет дома. От прежних-то потрясений не вполне отошла. У Киры ей понравилось — чисто, красиво, продумана каждая мелочь, и человеку в этом доме легко, приятно, комфортно.
— Короче, обо всем договорились. Завтра с утра приеду и решим, что нам делать. Сегодня все равно ни до чего не додумаемся. А мне домой надо съездить,— Денис поднялся со стула,— хотя и не хочется.
— Боишься? — сочувственно улыбнулась Эльвира.
— Есть маленько.
— Может, поужинаешь?
— Да нет, я же все-таки домой еду. Жена не даст с голоду помереть.
Денис одевался в прихожей, Кира и Элка стояли рядом.
— Все, девчонки, я пошел.
— Пока, Денька,— ответила Кира. — До завтра.
— Пока,— тихим эхом откликнулась Элка.
«Раньше хохмила бы, шуточки отпускала, тормошила нас, — подумал Денис, — а теперь стоит, как тень бесплотная. Станем ли мы прежними? Вообще — останемся? Или исчезнем, как Ленька с Милей?»
Он тихонько вздохнул и прикрыл за собой дверь.
Глава 16.
Подруги остались вдвоем.
— Что ж, давай ужин готовить? — Кира старалась говорить непринужденно. Делать вид, что все у них в порядке: просто забежала подружка погостить. А не выписалась из психиатрической больницы. И не погиб один из их друзей. И не пропала бесследно подруга. И у самой Киры ничего особенного в жизни не происходит.
— Давай, — вздохнула бледная копия шумливой Элки. — Что делать будем?
— Так, посмотрим, что тут у нас. — Кира принялась осматривать запасы. — Есть говяжий фарш, курица, печень. Что хочешь?
— Может, печенку пожарим? С макаронами?
— Отлично. И соус еще приготовим. Меня Сашка научил: ум отъешь!
— Любишь его? — прошелестела Элка.
— Соус?
— Сашку.
— Люблю. Больше всех на свете, — призналась Кира.
— Счастливая ты, — без тени зависти заметила Элка, — лишь бы все у вас было хорошо.
— Я так переживаю, что не смогу родить ему ребенка, — неожиданно для себя проговорила Кира. — Просто с ума от этого схожу.
— Ничего, ты главное верь, Кирюха. И все сбудется.
— Хотя теперь, конечно, не до того. Хоть бы живыми остаться, — печально сказала Кира.
Она вымыла и нарезала печенку, принялась за соус. Элка нашинковала лук и принялась обжаривать его на сковородке. По кухне поплыл аппетитный запах. Забулькали в кастрюле макароны. Когда печенка с луком, майонезом и сыром отправилась запекаться в духовку, Элка пошла в комнату. В кухне было душновато, у нее закружилась голова.
— Там на полочке фотоальбомы, — крикнула ей вдогонку Кира, — я сейчас тоже приду, только приберусь тут немного. Не люблю, когда в мойке посуда копится.
Элка послушно взяла альбомы, уселась на диван, поджав под себя ноги. Самый большой альбом, белый и нарядный, с золотыми кольцами на обложке, был, разумеется, свадебным. Элка с улыбкой листала плотные страницы: Кира и Сашка, красивые, упоенные своим безграничным счастьем, смотрели на нее и улыбались. Где только не запечатлел их фотограф: дома у родителей, в ЗАГСе, у всевозможных памятников, в Кремле, в Березовой роще, в автомобиле, в ресторане. На всех фотографиях молодожены были так поглощены друг другом, что смотреть на них было почти неприлично. Словно подглядываешь. Элка закрыла альбом и взяла следующий. Наскоро пролистала: он оказался Сашкин, тут она никого не знала.
Подошла Кира, присела рядом. Стала комментировать фотографии в следующем альбоме. Это ребята с работы. Это сестра с детьми. Это Сашины родители.
— Нигде нет Гельки, — грустно сказала она.
— Гельки? Это твоя подруга, которая теперь тебя не помнит?
Кира вздохнула и кивнула.
— Слушай, а давай наши старые фотографии посмотрим. Есть у тебя?
— Есть. Где-то они… Вот, нашла!
Они открыли синий глянцевый альбом, принялись перелистывать и сразу же увидели, что Мили на снимках нет. А без нее все казалось ополовиненным, куцым. Навевало тоскливый ужас. Напоминало о мрачных перспективах, которые маячили и перед ними. Да и на Леню смотреть было невыносимо: вон он, улыбается и не подозревает, что ему уготовано. А им? Что ждет их?
— Зря мы это, — выдавила Эля.
Кира захлопнула глянцевый кошмар и засунула подальше на полку. Придавила остальными альбомами.
— Пойдем ужинать. Печенка, наверное, готова, — заторопилась она.
— Пошли, а то перестоит, жесткая будет, — с готовностью подхватила Эля.
Звонок в дверь застал их возле кухни.
— Интересно, кто это? — спросила Кира и отправилась открывать.
— Спроси, кто, — проговорила Эля испуганным голосом.
— Кто там? — покорно спросила Кира.
— Это я. Денис.
Кира загремела замками и распахнула дверь.
Денис стоял на пороге в расстегнутом пальто. Растрепанный и потерянный.
— Что с тобой? Деня, что стряслось? — Кира чуть не волоком втащила его внутрь.
Он вошел, прислонился к стене. Посмотрел минуту-другую остекленевшим взглядом на замерших рядом подруг.
— Кир, у тебя выпить есть?
— Есть, — ответила Кира.
«Элке, наверное, лучше бы не пить».
— Наливай. И пожрать чего-нибудь.
— Ты проходи, раздевайся. Мы печенку пожарили, макароны сварили, с соусом, будешь? — суетливо говорила Эля.
— Буду.
— Мы еще и сами не ели. Не успели, — Кира ринулась на кухню.
Они с Элкой заметались, выставляя на стол свои кулинарные шедевры. Кира вытащила бутылку коньяка. Нарезала лимон. Денис вымыл руки, уселся за стол.
— Садитесь уже, девчонки.
Кира и Эля тоже сели. Налили. Выпили.
— Кажется, отпустило немного. — Денис потер лоб рукой, надолго замолчал. Подруги ждали, что он скажет, не лезли с вопросами.
— Короче, нет у меня больше дома.
— Как? – в унисон ахнули Кира и Эля.
— Очень просто. Пришел, пытаюсь дверь открыть, ключ не подходит. Звоню. Открывает Ленка. Новая, утренняя. Не моя. Мам, кричит, там дядя. Выходит Алиса. За ней мужик какой-то идет. Вам кого, спрашивают. Вежливо так. Я сразу все понял, конечно. Только и думаю, как бы уйти оттуда. С другой стороны, и проверить хотелось. Сказал, что ищу Грачева Дениса. Они переглянулись удивленно: не знаем такого. Здесь таких нет...
Он налил себе еще коньяка и выпил залпом, как водку. Кира и Элка потрясенно молчали.
— Мне вот интересно, — продолжил Денис, — для других я еще существую, или помер в младенчестве? Как Миля?
Кира, ни слова не говоря, вскочила со стула и выбежала из комнаты. Через мгновение вернулась обратно. В руках у нее снова был синий альбом с институтскими фотографиями.
— По-моему, существуешь. Ты есть на снимках, а Мили нет, — пояснила она, прочтя непонимание во взгляде Дениса.
— А Леня есть? — спросил Денис.
— Леня есть. Он же умер в наше время.
— Как это радует! Значит, умру как Ленька. В наши дни. Хоть помнить кто-то будет после смерти.
— Прекрати, Денис! — жестко бросила Кира. — Никто больше не умрет. Мы что-нибудь придумаем, мы же теперь хоть что-то знаем. И вешаться не собираемся. Нельзя отчаиваться.
—Извини, — проворчал Денис после короткой паузы.
— Если хочешь, можем позвонить твоим родителям. Посмотрим, что они скажут. Или кому-нибудь с работы, — дрожащим голосом предложила Эля.
— А что? Это идея. Давайте попробуем, — согласился Денис. Вытащил свой сотовый, набрал номер и протянул телефон Элке. — Подойдут мать или отец, попроси меня к телефону. Если что, скажешь, ошиблась номером.
— Але, — густым басом ответила трубка.
— Добрый вечер! — Элкин голос звучал спокойно и вполне естественно. – Можно попросить к телефону Дениса?
— Дениса? А кто его спрашивает?
— Эльвира Яруллина. Мы с ним учились вместе, — не стала врать Эля.
— Вы знаете, уважаемая Эльвира, — размеренно начал отец, — а он ведь не подошел еще. На работе. Вы номер оставьте, и я передам, чтобы он вам перезвонил.
— Значит, он на работе? Тогда передайте ему, что я звонила, хорошо? Всего доброго.
— По крайней мере, мы знаем, что у тебя есть работа, — заметила Кира.
— А он и не удивился, что ты туда позвонила, — задумчиво проговорил Денис, — получается, я живу с родителями.
— Выходит, так.
За невеселыми разговорами они быстро доели ужин. Получилось вкусно, но никто этого не заметил. Выпитая бутылка тоже пропала даром: в головах не зашумело, желанного забытья, пусть и кратковременного, не наступило.
Встав из-за стола, инстинктивно разделились: каждому хотелось побыть наедине с собой, осмыслить происходящее. Кира занялась уборкой кухни, отказавшись от помощи Эльвиры. Денис отправился принимать душ. Эля притихла в комнате.
Наспех зализав душевные раны, все трое опять собрались вместе, за пустым кухонным столом.
— Что теперь станем делать? Какие будут предложения?
— Я тут подумал, — Денис сцепил руки в замок, — и вы, наверное, со мной согласны, раз уж все началось после нашей поездки за город, логично считать ее отправной точкой всего этого…кошмара. Так?
Девушки кивнули.
— Так вот, если все дело в месте, где мы были, тогда давайте узнаем о нем побольше. Все равно надо с чего-то начинать. Кира, у тебя есть доступ в Интернет?
— Конечно. Сейчас принесу ноутбук.
— Кто-нибудь помнит, как оно называлось? Я, например, нет, — огорченно сказала Эля.
— Я тоже. — Кира установила ноутбук на столе.
— Не волнуйтесь, я помню. Кара Чокыр.
— Татарское название. Вот, все готово, сейчас загрузится. Эль, ты не знаешь, как это переводится?
Эльвира отрицательно покачала головой.
— Без понятия. Я же не знаю татарского, ты что, забыла?
Эльвира Амировна Яруллина была наполовину русской, по матери. Отец, хотя и был татарином, родной язык знал плоховато. Мог с грехом пополам объясниться на бытовом уровне, но не более того. Поэтому Элка, воспитывающаяся в семье, где говорили исключительно по-русски, татарского языка не знала вовсе.
Как и любой человек, родившийся и живущий в Татарстане, она понимала, что «икмэк» означает «хлеб», «хазер» — «сейчас», а «эни» — «мама». То есть знала десятка два наиболее употребляемых слов, которые слышишь с детства и начинаешь понимать вне зависимости от национальности и желания выучить язык.
Эльвира, если честно, считала себя больше русской, чем татаркой, несмотря на фамилию-имя-отчество. Она не знала ни языка, ни обычаев, ни культуры татарского народа.
Когда Эле было лет десять, родители едва не переехали из Казани в Нижний Новгород: мама была оттуда родом. В Нижнем жили бабушка, дедушка и тетя Инга, родная мамина сестра.
В Татарстане в те годы было неспокойно: просыпалось национальное самосознание, задавленное в годы Советской власти, причем не обходилось и без перекосов. Яруллиных до полусмерти напугали яростные призывы некоей весьма популярной тогда поборницы чистоты крови. Ополоумевшая тетка и ее соратники ратовали за уничтожение «полукровок» — так они именовали детей от смешанных браков. В Татарстане таких людей — пруд пруди. В точном соответствии с известной поговоркой: «Поскреби любого русского, найдешь в нем татарина». А вот поди ты — находились и сторонники! Бесновались, митинговали, выступали с призывами в каких-то скверных газетенках. Слава Аллаху, здравый смысл возобладал. С годами все это улеглось, сгладилось. Народы, веками привыкшие существовать рядом, постепенно врастая друг в друга, не начали самоистребление.
— Может, сейчас что-то проясним, — бормотал себе под нос Денис, набирая в поисковике «Кара Чокыр».
По его запросу нашлось всего пять упоминаний. Первые три — обычные географические ссылки. Местечко под названием Кара Чокыр расположено неподалеку от федеральной трассы. Денис помнил, как туда добираться: съезжаешь на проселочную дорогу, едешь по ней примерно километров десять, и ты почти на месте. Увидел озеро удивительно правильной, округлой формы — свернул к нему. Дорога продолжает убегать дальше: Ленька говорил, где-то там есть деревня. А больше в тех местах никаких поселений нет.
Это было, вообще-то, странно. Живописные луга с цветущими травами, березовые рощицы и перелески, где в сезон наверняка полно грибов и ягод. И посреди всей этой благодати, словно блюдце, наполненное водой, сверкает прозрачное озеро. И ни тебе баз отдыха, ни лагерей, ни дачных поселков, ни туристических стоянок. Неосвоенный, дикий край, восхищался Ленька. Чувствуешь себя Робинзоном.
Две последних ссылки были интереснее. Один из двух открывшихся сайтов был посвящен аномальным зонам России. Здесь приводился их перечень. В числе прочего значился и Кара Чокыр. Больше никакой информации не было.
— Что-то вроде Бермудского треугольника, — не особенно удивившись, проговорил Денис. — Собственно, чего-то в этом роде я и ожидал.
— Ага. Отдохнули, называется, — откашлялась Эля.
Денис кликнул мышкой по последней ссылке. Это был личный сайт некоего Владимира Суханова.
— «Кандидат физико-математических наук, преподаватель, специалист в области паранормальных явлений», — вслух прочитала Кира из-за Денискиного плеча.
— Ну и ну, — протянула Элка.
Денис молча открывал странички сайта. Их было не так уж много. Одна из них называлась «Аномальные зона Татарстана». Местечку Кара Чокыр был отведен небольшой абзац.
— Так, посмотрим, — Денис внимательно вчитывался в текст.
— Что там? Говорите уже! Мне отсюда не видно! — нетерпеливо воскликнула Элка.
— Ничего такого и нет. Только местоположение подробно описывается. И еще перевод. Да будет вам известно, дамы, словосочетание «Кара Чокыр» переводится с татарского как «Черная Яма».
— Миленько, — Элка прислонилась затылком к стене и зажмурилась. — Другого места не нашли. Чего нас туда понесло?
— Это все Ленькина затея, — напомнил Денис. — Его какая-то баба с работы сагитировала.
— Ладно вам! Что вы как дети? Разве в названии дело? Есть же вон Клыки. Или я знаю одну деревню, Корчи называется. Ничего, живут люди, — пожала плечами Кира.
— Но в сочетании с тем, что это аномальная зона…— заметила Элка и замолчала на полуслове.
— Думаю, нам надо поговорить с этим Владимиром Сухановым. Может, он что-то знает. Подскажет, в каком направлении дальше копать, — Денис вернулся на главную страницу сайта.
— Вон, смотри, — ткнула пальцем в монитор Кира, — «Контакты для обратной связи». Жми. Электронка есть и сотовый.
— Ручку несите!
— Ты диктуй, я в телефон забью, — Элка вытащила мобильник.
Денис продиктовал номер.
— Почти девять вечера. Думаешь, удобно звонить? — с сомнением спросил Денис.
— Время детское, — ответила Элка.
— Звони! У нас срочное дело. Некогда миндальничать, — поддержала ее Кира.
Элка протянула Денису мобильник.