— То есть, ты не хочешь подойти, чтобы нежиться в моих объятиях, до тех пор пока я не уйду? — говорит он с пониманием в голосе. Я действительно этого хочу. Хочу этого больше, чем что-либо другое, но иногда мы не получаем желаемого.
Я хотела его всю свою жизнь, но он всегда был с кем-то другим.
— Что поменялось с утра? — спрашивает он, принимая сидячее положение.
— У меня было время, чтобы все обдумать. — Заставляю себя говорить резким, сердитым тоном. Выпрямляюсь в его кресле и смотрю через всю комнату. — Где ты был той ночью?
— Что?
— Той ночью, когда ты пришел домой пьяным. Кто такая Эмбер?
Не знаю, почему я об этом вообще спрашиваю. Ведь его признание о том, что он оставил меня ради секса с кем-то другим, причинит мне еще большую боль. Но, возможно, именно это мне и надо услышать.
Его глаза расширяются.
— Блять.
— Просто скажи мне.
— Лейтон, — говорит он мягко, трепетно, вкладывая в это слово столько чувств. Устало потирает лицо, выглядя расстроенным. Бормочет что-то шепотом, а затем встает и целенаправленно идет ко мне.
Склоняется надо мной настолько близко, как только может, избегая физического контакта.
— Ничего не было, — говорит он, изучающе глядя мне в лицо. Берет мою ладонь. — Ничего не было.
Отвожу взгляд. Я ему не верю.
Он опускает голову, и я, дрожа, закрываю глаза, когда он прикасается губами к моей коже. Задерживается на щеке, и я буквально чувствую, как он не хочет отстранятся, но делает это.
— Ты хочешь, чтобы я остался? — спрашивает он, внимательно глядя. Он уже знает ответ. И я почти хочу доказать ему, что он ошибается.
Но я качаю головой. Кивнув один раз, он покидает комнату, не оглядываясь.
Смотрю на дверь еще несколько минут, желая, чтобы он возвратился и, одновременно, чтобы он этого не делал.
Я сжимаюсь в кресле, его кресле, и позволяю слезам усыпить меня.
Глава 10
ДЕВОН
Снова попытался поговорить с Лейтон, когда принес ей завтрак, но она меня проигнорировала. Ничего не меняется и несколько часов спустя, когда я приношу ланч. Она вообще мне ничего не говорит, даже не смотрит в мою сторону. Но, по крайней мере, не отказывается от еды.
Сколько раз я оставлял ее, собираясь посетить другую женщину? Даже если бы я так и сделал, если бы забылся с Эмбер, то все равно не получил бы того, что ощущаю с Лейтон.
Она очень много рисует. Первый блокнот уже заполнен полностью. Когда я украдкой взглянул на ее рисунки, они застали меня врасплох. Не могу понять, почему я стал главным объектом ее творчества. Она не должна тратить свой талант впустую, на меня.
Я — монстр, из-за которого она здесь оказалась. Я — чудовище, которое собирается убить всех ее родных, и ее тоже.
Зачем, черт возьми, она пошла на ту автостоянку за Джорджем? Ведь далеко не глупа, и должна была сто раз все обдумать.
Из размышлений меня выводит телефон в кармане, сигнализирующий о входящем СМС. Я ерзаю на стуле, вытаскивая аппарат, и читаю сообщение от Хэйли о том, что она приедет сегодня вечером. Дядя откашливается, недовольный, что его прервали.
Я что, в чертовой школе? Я сыт по горло этим дерьмом, когда он молча показывает неодобрение в ответ на любые мои действия, не говоря напрямую, какой на самом деле я неудачник в его глазах.
Сижу в его кабинете, обсуждая убийство всей семьи, чтобы доказать, что действительно чего-то стою. Иногда я по-прежнему чувствую себя тринадцатилетним мальчишкой, которого забрали из школы-интерната.
Я никогда не видел дядю до того дня. Мой папа ни разу о нем не упоминал, как будто тот даже не существовал, а мне было чем заняться вместо того, чтобы об этом расспрашивать. Мама много путешествовала, всегда беря меня с собой, поэтому тогда мне совсем не нужен был дядя. Но когда все случилось, он выскочил как черт из табакерки, готовый занять место «босса».
Почему мне никогда не приходило в голову, что, возможно, это он приложил руку к убийству моей семьи? Когда я на него смотрю, то не вижу в нем своего дядю. Не вижу брата своего отца. Я вижу человека, наделенного властью, который хочет получить ее еще больше. Ему всегда мало.
— Девон, — говорит он, глядя на меня с намеком, и когда убеждается, что владеет моим вниманием, продолжает: — Ты будешь работать с Джорджем?
— Да, — отвечаю я, хотя не хотел бы с ним разговаривать когда-либо еще. Просто он действительно меня бесит.
— Убеди его в важности предоставления нам достоверной информации. Мы не можем позволить себе совершать какие-либо ошибки на данном этапе.
Я киваю, хотя не могу не отметить его выгоды. Как только с Мурами будет покончено, мы, или скорее он, получит все. Есть за что бороться. Не надо беспокоиться, что мы затронем их сферу влияния. Никто не будет против, когда он заявит свои права.
Но доказательства не лгут. Именно Кит попытался скрыть личности моих родителей. И неужели дядя действительно так жаждал власти, что убил своего родного брата? Тогда почему я все еще жив? Ведь, теоретически, я прямой законный наследник.
В тот же день, немного позже я, выкинув из головы все подозрения, иду за товаром. И, по дороге туда, прохожу мимо одного из ресторанов Муров. Я вижу, как Кит выходит из своего автомобиля в окружении шестерок. Возле него стоит Доминик Мур, его заместитель. Шесть футов роста, шикарная одежда, гладко зачесанные назад темные волосы. Я ненавижу этого парня. Он всегда крутился вокруг Лейтон, следя за нею как ястреб.
Кит что-то говорит, хлопая Доминика по спине, и тот смеется, качая головой. Потом Кит оглядывается назад и хмурит густые брови, замечая меня, но все же кивает. Он удостаивает меня чертовым кивком.
Доминик, к его счастью, не замечает меня, в отличие от Кита.
Я киваю в ответ, хотя и не испытываю к этому человеку ни капли уважения.
***
Когда я наконец прихожу домой, Хэйли уже ждет меня в библиотеке. Можно подумать, что я опасаюсь этого разговора, но на самом деле это не так. Я почти уверен в том, что именно она виновата в странном поведении Лейтон.
Конечно, это не должно меня волновать; ведь чем прохладнее будут наши отношения, тем лучше. Поэтому я пытаюсь убедить себя, что просто хочу во всем разобраться. Знаю, что имею обязательства перед своими родителями и Джоуи, но меня не покидает мысль, что, возможно, не стоит этого делать. И вообще, они бы этого хотели?
А еще, честно говоря, мне претит мысль, что Лейтон меня ненавидит.
Поэтому, когда Хэйли, улыбаясь, привстает на носочки, чтобы поцеловать меня в щеку, я отстраняюсь и спрашиваю:
— Что случилось вчера после того, как я уехал?
— А что случилось? — она широко распахивает глаза, демонстрируя свою неосведомленность. Я хорошо знаю этот взгляд.
— Это ты мне скажи. Когда я уехал, она меня не ненавидела. А когда вернулся, она словно не могла рядом со мной находиться. В этом промежутке явно что-то произошло, а в это время рядом с ней была только ты.
— Девон, я просто объяснила ей некоторые вещи, — говорит она слегка высокомерно, этому она научилась у своего отца. Мне никогда не нравилась эта ее черта характера. Она любит совать нос в чужие дела, потому что считает, будто все знает лучше всех. — Например, что если бы она о тебе заботилась, то не подвергла бы опасности, как вчера утром. Вы оба должны быть умнее.
Я начинаю раздраженно шагать по комнате, а затем останавливаюсь перед ней, опустив голову.
— Ты и понятия не имеешь, что между нами происходит.
— Что же, интересно? Я думала, мы уже выяснили, что она с тобой просто играла, желая отсюда выбраться, но, вероятно, была не права. И потом, ты сто лет со мной нормально не общался, — произносит она, раздраженно махая руками. — Как я могу о чем-то знать, если ты мне не говоришь?
Я поворачиваюсь к ней спиной и смотрю прямо в глаза отцу на портрете над камином.
— Тебе не понять, — говорю я им обоим.
— Потом она начала задавать все эти вопросы, а я не знала, что ей ответить, вернее, что должна говорить. Девон, даже не знаю, что обо всем этом думать.
Я поворачиваюсь к ней:
— Что за вопросы? — Хэйли смотрит вниз на свои руки, теребя кольца на пальцах. — О чем она спрашивала, Хэйлз?
— О наших отношениях. О нас.
Я не могу держать себя в руках, теряя контроль.
— Черт возьми, Хэйлз! — возмущенно начинаю я, направляясь к ней. — Что ты ей наговорила?
Она начинает плакать. Конечно, черт возьми, она начинает плакать.
Я дружу с Хэйли очень, очень долгое время. Поэтому знаю, что сейчас она плачет не потому, что расстроена или напугана. Я видел подобные слезы каждый раз, когда она понимала, что сделала что-то не так. Например, когда взяла мой аудиоплеер и потеряла его. Или когда рассталась со мной. Это виноватые слезы. Она точно знала, что делает.
— Хэйлз, — говорю я, медленно приближаясь и приседая перед ней. — Это важно. О чем она спрашивала?
— О нас. Когда, как долго — нет, не как долго, а когда мы расстались, — она наконец поднимает голову, но не смотрит на меня. — В общих чертах.
Ее слова наполняют меня ледяным страхом.
— И что ты ответила?
Она рыдает еще сильнее, закрывая лицо ладонями. Я закидываю руки за голову, обхватывая шею пальцами, чтобы не сорваться и не заставить ее смотреть на меня насильно.
— Хэйли, что, черт возьми, ты ей ответила?
— Я сказала ей правду, — вопит она, наконец-то глядя прямо мне в глаза. — Она все испортила, я просто хотела ее…
Блять.
Голос Хэйли начинает звучать просто как фоновый шум.
«Она все знает», — это все, о чем я думаю.
И впервые понимаю, что не хочу, чтобы она это знала. В данный момент это не имеет значения, но я все равно не хочу, чтобы она знала, как я все испортил.
Не хочу, чтобы она меня ненавидела.
— Почему, черт возьми, ты это сделала? Я думал, что между нами все кончено. Ты, — кричу я, сжимая ее плечи, — именно ты разорвала наши отношения.
Я не верю и секунды, будто она не знала, что делает.
— Ты делаешь мне больно, Девон, — шепчет она. Я ослабляю хватку и отпускаю ее. Она падает на диван. — Наши отношения здесь не при чем. Я просто хотела, чтобы она отступила, — говорит она сквозь слезы. — Ты собираешься лишиться ради нее всего. Я просто хотела, чтобы она отступила, потому что прекрасно тебя знаю. Ты уже все для себя решил.
Я разочарованно качаю головой. Во-первых, потому что она полагает, будто может читать мои мысли. Во-вторых, не могу поверить, что она действительно решила, будто имеет право делать что-либо подобное вообще.
— Это она, я права? — слышу я ее вопрос, но уже выхожу за дверь, сжимая в руках ключи от комнаты Лейтон.
ЛЕЙТОН
Дверь открывается, но я не реагирую, продолжая рисовать. Девон нерешительно приближается, медленно идя ко мне через комнату. Неподвижно смотрит на то, как я рисую. Делаю вид, будто не замечаю его присутствия.
Он откашливается:
— Мы можем поговорить?
Я поднимаю голову:
— Мне действительно нечего тебе сказать.
— Я говорил с Хэйли, — спокойно выдает он. Когда я не отвечаю и вообще никак не реагирую, продолжает. — Она не должна была говорить ничего из того, что сказала.
Пожимаю плечами, как будто мне все равно. Я не собираюсь показывать, как мне на самом деле больно.
— Лейтон, — говорит он с мольбой в голосе.
— Что ты от меня хочешь, Девон? — спрашиваю я, откладывая карандаш. Потом кладу набросок портрета мамы на кровать и уделяю ему все свое внимание.
Девон садится рядом со мной:
— Можно мне сказать?
— Говори, — отвечаю, безразлично окидывая его взглядом.
— Она понятия не имеет, о чем говорит. И она не имела никакого права на это.
Я вздыхаю:
— По-моему, ты должен обсудить это с ней, а не со мной.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — он расстроенно проводит пальцами по волосам.
— Нет, не знаю. Если у тебя с Хэйли проблемы в общении, то разбирайтесь в этом сами. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо закончить рисунок, — бросаю взгляд на дверь.
— Я никогда не хотел ее так, как тебя, — говорит он, придвигаясь ближе, чтобы сидеть рядом со мной. — Клянусь.
Я встаю, чтобы оказаться от него подальше. Поднимаю руки.
— Снова, Девон...
— Нет, просто послушай, пожалуйста, — просит он мягко, поднимаясь следом. — Я хочу тебя больше, чем кого-либо в своей жизни. Я всегда тебя хотел, — шепчет он.
У меня в голове что-то щелкает.
— Ты хочешь меня? — переспрашиваю со сталью в голосе. — Мне кажется, или несколько месяцев назад ты хотел больше, чем кого-либо другого ее. Как она там говорила? О, верно, — я закатываю глаза. — «Он хотел, чтобы мы занимались всякими грязными вещами», — делаю пальцами воздушные кавычки и преувеличенно протягиваю последние два слова, чтобы как можно более убедительно донести до него свою точку зрения. Да, я знаю, что ревную и от этого чувствую себя немного виноватой, но сейчас мне на это плевать.
— Это не то… — начинает он, но я продолжаю свою напыщенную речь.
— Но, наслушавшись, как ты занимался «диким, страстным сексом»… — на последнем слове мой голос срывается. Он зажмуривается. Произнося это вслух, признавая этот факт и ничего не отрицая, я почти чувствую, как рвется мое сердце на куски. — …С женщиной, которую ты так ужасно хотел, но не смог обладать, потому что она тебя покинула, я просто хочу, чтобы ты поскорее оставил меня в покое.
Отворачиваюсь от него, скрывая выражение своего лица. Но он подходит ко мне сзади и обнимает, прижимая к теплой груди. Спиной я чувствую его учащенное сердцебиение. Вырываюсь из его объятий, разворачиваюсь к нему лицом и заношу руку для удара прежде, чем понимаю, что делаю. Он останавливает мою ладонь на пол-пути, но я вырываюсь из его хватки и бью по щеке.
— Не смей прикасаться ко мне снова! Ты меня хотел? Ты мог меня получить, ты, ублюдок! Ты приходил и уходил в любое время, мог трахать меня, когда только хотел, но вместо этого ты меня игнорировал, делая чертовски больно. И я все это позволяла, зная, что у тебя на то свои причины, но ты со мной даже не разговаривал и не рассказывал, в чем дело. Ты понимаешь, насколько это неправильно? Ты использовал меня, и я все это принимала, потому что думала, будто между нами существует какая-то грандиозная любовь, способная прогнать всех твоих демонов. Но, черт возьми, ты бросил меня, чтобы переключиться на девушку, которая тебя даже не хочет.
Я уже кричу, не скрывая эмоций. Ненавижу каждую слезинку, которую пролила из-за этого человека. Чертовски презираю его за то, что он так долго меня обманывал, только затем, чтобы разрушить. Где-то в глубине души я думала, что у него были ко мне какие-то чувства. Но это была лишь игра, его личная вендетта только из-за моего происхождения.
— Я отдала тебе все, — заканчиваю я. — А ты просто отыгрывался на мне из-за мести.
Он опускает голову, и хотя мне не нравится видеть его побежденным, но я поглощена своей болью, потребностью защититься от этого человека, который, как я думала, был выше всего этого.
— О, Боже, как ты, должно быть, смеялся, когда добрался до влюбленной глупышки Мур, безнадежно тоскующей по Девону Андрэ. Я была чертовски глупой, раз думала…
— Заткнись, — прерывает он меня ледяным тоном и быстро прислоняет спиной к стене. Опускает руку на талию и прижимает мои бедра, чтобы удержать на месте, потому что я усиленно стараюсь вырваться. — Ты не глупышка Мур. Ты умная, красивая и сильная, а еще самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. И потому я чертовски тебя ненавижу, ведь все это никак не отменяет твоего происхождения. Я знал, кто ты такая еще когда увидел тебя впервые, — буквально выдавливает он слова. — И хотел тебя независимо от этого. Хотел тебя с тех пор, как узнал, что значит хотеть женщину. Ты — худшее, что когда-либо со мной случалось.