— Ты же знаешь, что так и есть.
— Все дело в нем? Или в тебе говорит ревность? — спрашиваю я прямо, наблюдая за ее реакцией.
Она вообще никак не реагирует.
— Я забочусь о нем, потому что мы — лучшие друзья, — говорит она спокойно. — Люблю ли я его? Конечно. Но не так, как ты думаешь, в первую очередь потому что понимаю, он — не для меня, — признает она, откидывая голову назад, закрывает глаза и глубоко вздыхает. — Все очень не просто.
Да, похоже, у нее сейчас черная полоса.
— Куда он ушел?
— Ему надо кое о чем позаботиться, — говорит она поспешно, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня. Затем хрустит позвонками. Ненавижу этот звук.
— Девону на шею бросается много красавиц. Ты, должно быть, притягиваешь его как магнитом, — бормочет она себе под нос.
Игнорирую ее высказывание, позволяя думать, что угодно, потому что она все равно ничего не знает. А я чертовски точно не буду перед ней раскрывать душу.
Я посылаю ей ослепительную искусственную улыбку и поворачиваюсь к телевизору.
— Так когда, говоришь, вы разошлись с Девоном? — спрашиваю небрежно. И поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы поймать ее удивленный взгляд. Где-то с секунду я думаю, что между ними ничего не было.
— Четыре месяца назад, — признает она с большой неохотой.
Я напрягаю память и, нахмурившись, обдумываю эту информацию. Почему я никогда не видела их вместе? С другой стороны, я старалась не слишком часто с ним пересекаться, потому что избегала его так же, как, насколько я знаю, он избегал меня.
— Мы были лучшими друзьями навек, поэтому наше сближение было похоже на «Эй, а почему бы не попробовать?» Это казалось логичным, — смотрит она на меня и пожимает плечами. После вздыхает. — Он хотел, чтобы мы занимались всякими грязными вещами, но, Боже, знаю, все это кажется мелочным, однако, когда мы... — она посылает мне застенчивую улыбку, — когда мы занялись любовью...
Сглатываю ком в горле, чувствуя, что зря подняла этот вопрос. Я словно получила удар прямо в сердце, когда поняла, что он хотел так кого-то еще. И что он занимался с ней любовью.
Всю жизнь я сама себя обманывала этой запрещенной любовной фантазией. Я была уверена, что он хочет меня так же сильно, как и я его.
— То есть, это, конечно, было дико и страстно, так, как я и ожидала, — продолжает она, взглядом как бы говоря: «ты же понимаешь».
Мне кажется, что меня стошнит прямо здесь перед ней.
— Так что произошло? Он тебя обманывал? — вырывается у меня прежде, чем успеваю подумать и прежде чем она успеет сказать что-то, способное заставить меня чувствовать себя еще более больной, чем я уже себя чувствую.
Она снисходительно качает головой, как будто сочувственно.
— Нет, и если бы ты знала Девона, то поняла бы, как смешон твой вопрос. Я рассталась с ним, и мы по-прежнему друзья. На этом игра в двадцать вопросов закончена.
— Ничего не имею против, — подхватываю я.
Итак, я застряла в одной комнате с его бывшей, с которой он занимался любовью. И это после того, как прошлой ночью он оставил меня, чтобы пойти кого-то оттрахать. Да уж, все лучше и лучше. Такое дерьмо могло произойти только со мной.
Я заплетаю волосы и пытаюсь делать вид, будто смотрю телевизор, какое бы глупое шоу там не шло, но удается мне это с трудом.
После часа мучительной тишины я готова кричать. Должно быть, Хэйли сказала все это нарочно, только чтобы утереть мне нос. Она ведь думает, что между нами что-то происходит?
К тому же, я чертовски проголодалась, и от этого еще больше злюсь. Самое жалкое то, что я скучаю по Девону, несмотря на то, что только что услышала.
Как такое возможно?
— Он — самый преданный человек из всех, кого я знаю, — разрывает тишину Хэйли. — Ты должна прекратить то, что между вами происходит, Лейтон. Я не ревную, наша связь изначально была обречена на провал. Я ничего не имею против тебя, но я забочусь о своем друге. Он увлечен тобой, а ты даже не понимаешь, какой шквал неприятностей это вызовет. Просто подумай, Лейтон, подумай, кто ты и кто он. Вы никогда не будете вместе, даже без всего этого дерьма.
Я наклоняюсь вперед и опускаю лицо в ладони.
— Ты уже достаточно ему навредила, — наносит она окончательный удар, заставляя меня плакать. Я рада, что она этого не видит.
Все сводится к одному. В глобальном понимании мое одностороннее... увлечение, в любом случае, ничто по сравнению с тем, что моя семья отняла у него. Я знала, что он приложил все усилия, чтобы избегать меня, но никогда не думала, что такое поведение не результат конкуренции между нашими семьями.
Всю жизнь, даже когда мы были детьми, я делала все возможное, чтобы привлечь внимание Девона.
Конечно, очень больно узнать, что он никогда не питал ко мне интерес. Я сама себе напридумывала, будто между нами существует какая-то мифическая связь, но не хочу, чтобы он пострадал.
— Ты права, — говорю я, глубоко выдыхая и откидываясь назад.
Хэйли кивает, тут же снова погружаясь в вымышленную телевизионную жизнь.
А я желаю только одного, чтобы она не была так права.
Глава 9
ДЕВОН
В убийстве человека нет ничего особенного.
Я сделал это в первый раз, когда мне было шестнадцать. Мальчишка, по сути. Дядя послал меня со Стиви, чтобы мы разобрались с одним делом. По дороге туда Стиви был серьезным; слишком серьезным, по моему мнению. Он припарковал автомобиль и посмотрел на меня, вынимая один ствол. За ним — второй. Я помню свой страх, когда он направил оружие на меня, и как он рассмеялся над моим выражением лица. Я тоже засмеялся, притворяясь, будто понял шутку.
Хотя почти обделался.
Он протянул оружие мне, рукояткой вперед. Когда я ничего не сделал, Стиви подтолкнул его ко мне, и я нерешительно взял его в руку. Он был тяжелее, чем я ожидал. Пальцы дрогнули, прикоснувшись к холодному металлу, но я справился с собой и держался за рукоятку, как будто от этого зависела моя жизнь. С секунду раздумывал над тем, чтобы так же подшутить над Стиви, но быстро отказался от этой идеи.
Он объяснил мне, как им пользоваться: «Прицеливаешься, фиксируешь положение, глубоко вздыхаешь и выдыхаешь, а потом жмешь на курок».
Мне казалось, что я приобщился к тайному обществу.
Стиви повел меня в склад, к припаркованному внутри черному седану. Когда он открыл багажник, на меня уставились две пары широко открытых глаз. Эти мужчины не были здоровяками, но крупнее меня. Стиви вытащил одного. Он хныкал, как девчонка и сопротивлялся изо всех сил, но все было напрасно. Стиви обошел автомобиль и бросил мужчину на пол. После снял оружие с предохранителя и сделал три выстрела прямо в его голову.
Я никак не мог помешать, даже если бы не застыл на месте, ошеломленный происходящим.
— Твоя очередь, — сказал Стиви, послав мне усмешку.
Он снова обошел машину и вытащил другого мужчину, практически бросив его мне под ноги.
Оружие в руке вдруг стало ужасно тяжелым, настолько, что я бы наверняка его упустил, если бы не держал так крепко.
— Сделай это, Девон. Как я тебя учил.
И я сделал. Поднял ствол, изо всех сил держа его потными руками. Снял с предохранителя и зафиксировал положение. Вдохнул. Выдохнул.
Время не замедлилось, Земля не прекратила вращаться. Через секунду все было кончено.
Стиви сделал еще один выстрел в голову. Видимо, чтобы наверняка.
Подошел, хлопнул меня по спине и оставил смотреть на два тела на полу.
Я ожидал, что почувствую ужасную тошноту. Или удовлетворение. Ведь я просто убил человека для пользы чертового дела. Но ничего из этого так и не ощутил. Это меня разочаровало. Наверняка, это означало, что я — плохой человек. Это взволновало меня, потому что, да, я — настоящий Андрэ. И доказательством тому лежащие передо мной два трупа с разможженными головами.
— Я тут немного намусорил, — сказал Стиви по телефону.
***
Пытаюсь отмахнуться от этих давнишних воспоминаний, прохаживаясь между рядами художественного магазина в Кембридже. Я никогда не чувствую себя плохо после того, как кого-то убью. Обычно просто кончаю его и иду дальше, не ощущая ничего особенного.
Я игнорирую охватившее меня чувство удовлетворения, пока беру все подряд принадлежности для рисования: карандаши, краски, графитные стержни для набросков, угольки.
Девушка на кассе посылает мне кокетливую улыбку.
— О, вы — художник? — спрашивает она, хлопая ресницами.
— Нет, моя подруга, — отвечаю автоматически, возвращая ей вежливую улыбку.
— Счастливица.
— Да.
Мое внимание привлекает стенд с терками и точилками, напоминая мне, что их я не взял. Хватаю несколько штук и добавляю к остальному. Озираюсь, чтобы проверить, ничего ли не забыл, но решаю, что этого достаточно.
Я набрал даже больше, чем следовало. Держу пари, Хэйли будет в восторге.
По дороге домой я останавливаюсь, чтобы купить пончики. Нахмурившись, пытаюсь вспомнить, какие она любит. В итоге просто беру две коробки со всем предоставленным ассортиментом.
***
Открываю дверь и вижу Хэйли, которая смотрит на меня с улыбкой. Но, заметив пакет в моей руке, кривит губы и качает головой. Лейтон сидит на кровати, не отрывая пристального взгляда от телевизора, и полностью меня игнорирует. Я роняю пакет на пол, кладу коробки с пончиками на кровать и подхожу к Хэйли. Она поднимается и целует меня в щеку, в ответ на мое дружеское объятие.
Я вижу, как Лейтон закатывает глаза.
— Лейтон, — зову я. Она не реагирует.
— Это заняло больше времени, чем ты обещал, — говорит Хэйли, тыкая меня пальцем в грудь. — Мне надо идти, но завтра я вернусь, чтобы поговорить, — она смотрит на Лейтон и затем снова на меня. — Не рассчитывай увильнуть от разговора.
— Я буду здесь.
— Увидимся завтра, Лейтон. — Та хмыкает, но ничего не говорит.
Хэйли пожимает плечами, посылая мне еще одну улыбку, затем поворачивается и покидает комнату.
Я запираю дверь, после чего беру пакет с художественными принадлежностями и пересекаю комнату. Переворачиваю, и из него со стуком вываливаются карандаши, ломая тишину комнаты. Лейтон смотрит на образовавшуюся горку, хмуря лоб, но на мгновение смягчается, когда переводит взгляд на меня, и я почти прорываюсь сквозь ее отстраненность. По ее глазам невозможно понять, о чем она думает.
Я тянусь к ней, но затем передумываю и вместо этого сажусь в кресло.
— Я могу тебе доверять? — спрашиваю ее, указывая на карандаши.
— И что, по-твоему, я могу сделать? Заколоть тебя карандашом?
Встаю и подхожу к кровати, усаживаясь рядом с ней. Она пытается смотреть куда угодно, только не на меня, поэтому я беру ее за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.
— Как бы я хотел, чтобы все было по-другому, Лейтон.
— Но это невозможно. Девон, ты обязан делать то, что должен, а я должна защитить себя, как могу, — говорит она, скрещивая руки на груди в защитном жесте.
Ловлю ее взгляд, пытаясь понять насколько она серьезна. Лейтон задерживает дыхание, когда я провожу подушечкой большого пальца по ее поджатой нижней губе. Ее губы слегка приоткрыты, будто приглашают. Я надавливаю и немного просовываю палец, желая ее почувствовать. Мы соприкасаемся лбами, и я держу ее лицо в ладонях, как в чаше.
Целую ее, ожидая, что она поцелует меня в ответ или запустит пальцы в мои волосы и будет тянуть их, пока я не почувствую боль, но ничего из этого она не делает.
— Поцелуй меня, черт возьми, — шепчу я в ее губы.
— Пожалуйста, не трогай меня, — отвечает она. Я отпускаю ее так резко, как будто обжигаюсь. — Ты ко мне очень несправедлив, Девон.
Я встаю и пересекаю комнату, прежде чем сорвусь.
— Мне очень жаль, — говорю я, стоя к ней спиной, и открываю дверь.
Не думаю, что хоть раз в жизни извинялся перед кем-либо. Я оглядываюсь назад на ее угрюмое выражение еще раз и покидаю комнату.
ЛЕЙТОН
Он сожалеет.
Знаю, что ему действительно жаль, но это ничего не меняет. Если я все равно умру, то, по крайней мере, пусть с Девоном все будет хорошо. Если кто-либо узнает о нас двоих... почему подобное не приходило мне в голову раньше?
Я думаю о том, как он потерял всю свою семью. Ему не придется страдать еще больше. Нет, конечно, я не хочу умирать, и не собираюсь прекращать бороться, смирившись со своей участью. Если получу шанс убежать, я, безусловно, им воспользуюсь. Если бы только был способ спастись нам двоим, но я его просто не вижу.
О, Боже, я даже не могу вообразить на что это, каково это — когда весь твой мир разрушен в мгновение ока.
Я разглядываю новенькие художественные принадлежности, разбросанные на кровати, потирая затылок. Хэйли права. Хоть она и сука, но права. Девон очень преданный, почти не совершает ошибок, и если он решит поставить все на кон ради меня, то я даже не могу вообразить результат.
Мне ничего не остается, кроме как признать поражение, но у него есть шанс. Я не могу так с ним поступить.
Что же произошло много лет назад? Почему отец это сделал? Силюсь что-либо вспомнить, но тогда я была ребенком. И не помню ничего значительного.
Возможно, мне лучше остаться в блаженном неведении. Я почти хочу умолять Девона сохранить им жизни, хотя и понимаю, почему он должен это сделать. Но это — мой мир.
Не то, чтобы это что-то значило. Ведь я тоже уйду.
Я вожу пальцами по уголькам. Знаю, что должна предупредить обо всем отца и других. Они — мои кровные родственники. Не смотря на то, что не зарабатывают на жизнь садоводством.
Я решаю подкрепиться, зная, что как только начну рисовать, то, вероятно, не буду прерываться.
Почему-то чувствую себя более одиноко, чем обычно. Наверное, потому, что прямо сейчас рядом со мной мог бы быть Девон. Но ведь я от него отстранилась. Как просто было бы поменять свое решение.
Очень просто. И эгоистично.
И, честно говоря, мне больно. Я пытаюсь не подпускать его к себе, но как же больно, когда это удается.
Беру карандаши, открываю блокнот, по-удобнее расположившись на кровати. И рисую.
***
— Лейтон, — слышу я голос Девона. Поднимаю голову и вижу, что он стоит прямо передо мной.
Я кладу карандаш.
— Привет.
— Ты даже не слышала, как я вошел, — говорит он, хмурясь.
— Извини, видимо, я слишком ушла в себя.
— Вижу. Я дважды тебя звал, пока ты не услышала.
— Спасибо за художественные принадлежности, — говорю спокойно.
Его глаза смягчаются.
— Пожалуйста. Ты почти не ела, — говорит он неодобрительно, глядя на пончики. Я съела только один, да и тот через силу.
Пожав плечами, отвечаю:
— Я не слишком голодна.
Девон наклоняется ближе, и я вздрагиваю, когда его палец касается моей щеки. Он сразу же замирает, хмурясь.
— Ты серьезно не позволишь мне до тебя дотронуться? — спрашивает Девон, садясь рядом со мной на кровать.
— Лучше, если ты не будешь этого делать, — отвечаю глухо.
— Ты ведь не думаешь так на самом деле, — впивается в меня изучающим взглядом, от которого меня передергивает.
— Нет, это именно то, что я думаю, — я встаю с кровати и иду к креслу, где он обычно сидит, внезапно чувствуя себя в ловушке его пристального взгляда.
— Ты так чертовски упряма, — говорит он шепотом.
— Никто не заставляет тебя здесь находиться, — говорю равнодушно. Вот только я совсем не хочу, чтобы он уходил.
Девон не отвечает. Вместо этого он валится на кровать с недовольным рычанием.
— Лейтон, иди сюда, — говорит он, уставившись на потолок.
— Нет.
Он поворачивается и поднимает голову, чтобы видеть меня.
— Иди сюда, — повторяет он.
Я игнорирую его.