Стефан? И не смей меня попрекать тем, что я сплю с ним!
— Плевать. Умер и умер, — равнодушно продолжала Ирина. Она не покажет слабость.
— Зачем ты приехала сюда? Добить их?
— А ты зачем тут? Хочешь утешить одного из братьев после мероприятия? — рассмеялась
девушка. Она сама не знала, что на неё нашло, но яд так и лился изо рта.
— Я бы ударила тебя, но я не базарная баба. В отличие от некоторых, — сказала Марина и, развернувшись, пошла прочь, к Стефану.
Он стоял спиной к ней, смотря, как рабочие копают могилу. Для его отца… Она не
решилась положить ему руки на спину и обнять, Вадим ждал в машине.
— Кхм… Стефан.
— Марина... Вот и замкнулся круг. Джек столько мне дал, сделал из меня человека, вытащил из полного дерьма…
— Я соч…
— Он стал мне отцом, хотя я своего никогда не знал. Он дал мне брата. Да, ужасного, несносного, но, тем не менее, самого дорого и близкого на свете человека. Он дал двум
одиноким душам приют… А теперь его нет, — монотонно говорил мужчина, чтобы не
дать чувствам проскользнуть в голосе. Попытался взять её за руку, ведь ему так нужна
была поддержка любимой женщины, но она убрала руки.
— Я не могу, прости. Вадик ждёт меня в машине. Мне уже пора. Я… не знаю, что сказать.
Соболезнования, сочувствие, да. Я хочу тебя поцеловать, обнять, держать в своих
объятиях, пока боль не перестанет душить, но я не могу.
— Я помню. Ты чужая невеста, — горько усмехнулся он. — Иди, тебя ждёт жених.
— Мы обязательно встретимся. Всё будет хорошо, — произнесла Марина и, развернувшись, ушла.
— Конечно…
Отец умер, любимая женщина уходила сейчас. Всё будет хорошо, как же иначе?
Ирина вернулась домой. Напряжение-таки замкнулось на ней. Казалось, будто сердце
болело. Боль была фантомной, но она её ощущала. Чертов дождь барабанил по лобовому
стеклу, отдаваясь барабанной дробью в голове. Когда это всё прекратится? Когда
прекратится этот дождь? Это дерьмо? Эта жизнь… Она вышла из автомобиля и
направилась в дом. Ноги ломило, они не хотели её слушаться. Мозг посылал сигнал
нервам — нужно идти, но не было сил. Хоть ползи. Подставив лицо под капли дождя, девушка закрыла глаза. Вода потекла по лицу, смывая маску. Глина сейчас стекала вниз, отваливалась комьями. Она чувствовала это. Плакать не хотелось. Не было на это сил.
Банально, не было сил…
Дома стояла мертвая тишина, которая начала её раздражать. Опять Леши не было дома? Да
где он был?! Кинув сумку в прихожей, сбросила сапоги и пальто, нервно сдернула платок с
головы и затолкала его в шкаф. Прошла на кухню. Никого. На столе стояла чашка с
теплым кофе. Он не выпил его. Значит, был дома. Ирина обошла все комнаты первого
этажа, но мужа нигде не было. Она нашла его на втором этаже, как всегда, в кабинете.
— Привет. — Вошла в кабинет, он опять забыл закрыть дверь.
В ответ — молчание.
— Ты даже не поздороваешься со мной?
— Как мне с тобой здороваться? Я теперь даже не знаю, — ответил Алексей сухим тоном, почти игнорируя её.
— В смысле?
— В смысле, мне обращаться к тебе, как к убийце, твари, конченной суке? Как? — Поднял
на неё стальной взгляд.
— Не смей меня оскорблять!
— Я не смею. Ты сама себя оскорбила всеми возможными способами. Опустила — ниже
некуда, изваляла в грязи. Кровь с рук не смыть, просто знай это.
— Я ничего не делала…
— Хватит! — громогласно сказал Алексей и стукнул по столу кулаком. — Не хочу
слышать твои лживые речи! Убийца! Моя жена — убийца. Бог, явно, что-то перепутал. Он
наказал не того человека. Что я сделал, за что он послал мне тебя?
— Не говори так…
— Замолчи! Сейчас я скажу всё, а ты слушай. Убив старика, ты отдала долг мести? Теперь
ты можешь быть счастлива? Иди, строй с ним отношения, любовь, вы оба по шею в
дерьме. Купайтесь в нём, наслаждайтесь запахом гниения, что исходит от обоих.
Чувствуешь этот смрад? Это твоя душа! Посмотри на свои руки, они все в крови. Как, как
ты могла сидеть и смотреть, когда его отец умирал?! Я бы понял, если бы умер Макс. Но
его отец! — Мужчина закрыл на секунду лицо руками, восстанавливая контроль. — Ты
УБИЛА человека. Никакого осознания, да? Тебя ждет ад, — покачал головой.
— Да ср*ть я хотела на твои ад и рай! Слышишь? И на твоего Бога тоже! Где он был, где
прохлаждался, когда те убийцы душили моего ребёнка?! Где он был, мать твою? В каких
райских кущах он сидел?
Алексей подошёл к ней вплотную и заглянул в глаза. В них стояли слёзы.
— Ты должна была похоронить своего малыша один раз и отпустить. Но ты выбрала путь
смерти. Думаешь, твоя дочь сейчас на небе гордится своей матерью-убийцей? Бог давно
отвернулся от тебя, значит, ты была того достойна.
Слезинка скатилась по её щеке. Она дрожала, но не отводила от него глаз.
— Мой отец умер от сердечного приступа. Меня не было рядом, меня вообще не было в
стране. Но если бы я имел всего один крохотный шанс спасти его — я бы отдал свою
жизнь. Не задумываясь, я бы отдал ангелам всё, что бы они не попросили за его жизнь.
Моя мать умерла от рака уже около десяти лет назад, а я каждый день говорю Богу, что он
мог забрать у меня всё, деньги, здоровье, всё, но только не мать. Только не моих
родителей. Ну, да, что ты можешь знать о родителях? О любви в семье? Есть ли в тебе хоть
что-то человечное?
Девушка не могла говорить, только слёзы текли по щекам.
— Да, он монстр. Он забрал у тебя самое дорогое, что может быть у женщины. Но Макс
болен, у него явные проблемы с головой. Этого не видит только слепой. Его болезнь
совсем не означает непременное прощение, но можно его понять. А ты убила Джека
осознанно. Считай, взяла нож и перерезала ему горло.
— Нет, — замотала головой. — Нет.
— Да! — Алексей взял её за руки и поднял их к лицу. — Видишь на них кровь? Этими
ухоженными руками ты свернула старику шею!
— Я не делала этого, — заплакала Ирина.
— Хватит, прошу тебя! Я знаю, что сказали врачи. Время сыграло против него. Если бы
помощь была оказана вовремя, всё могло обойтись. Но помощь сидела рядом и скалилась, говоря про себя с дочкой, да? Говорила ей, что теперь она отомщена? Скажи, меня ты тоже
можешь убить? Мне бояться спать рядом? Бояться поворачиваться к тебе спиной?
— Что ты говоришь такое… Нет!
— Уйди. Не хочу видеть тебя.
— Лёш…
— Вон! — проорал он, отталкивая её от себя.
Ирина выбежала из кабинета и закрылась в своей комнате. Села в угол и заплакала. Как же
больно. Господи, как больно!
Так она и просидела до позднего вечера. В окно уже смотрела луна, отбрасывая зловещую
тень. Лёша больше не показывался, а боль душила всё сильней. Накапав себе двойную
дозу успокоительного, она сняла одежду, да так и уснула. Сон пришёл быстро, благодаря
лекарству, но спокойствия в нём не было.
Чёрные тучи густой ватой заполонили небо, закрывая собой солнце. На мир опустилась
тьма. Тёмные духи сновали из стороны в сторону, смеясь уродливыми ртами. Их лица
прорезали резкие линии, а глаза светились белым светом. Руки с ужасными когтями
тянулись к ней, но не доставали. Они издавали такие жуткие, пронзительные крики, что
хотелось закрыть уши. Неожиданно в центре этого безумия показался Джек. Бледный, похожий на духов. Его рот растянулся в мерзкой улыбке, а губы прошептали: — Убийца!
Раздался детский плач, и девушка подскочила на кровати. Голова сейчас отправлялась в
космос и не выдерживала нагрузки. Уши разрывало от воспоминания об этих криках. Она
закрыла их руками и начала раскачиваться. Плач ребенка преследовал её часто во снах, но
Лёша тогда был рядом. Он успокаивал. Сейчас не было никого. Только кровь и она, месть
и её мертвая душа.
— Почему ты плачешь? — закричала она. — Я отомстила за тебя! — Слёзы прорвали
плотину и затопили подушку, в которую она уткнулась лицом. — Я же из-за тебя запачкала
руки кровью, — прошептала девушка. — Из-за тебя… — Её сотрясали безудержные
рыдания.
Она убила человека. Живого человека. Отомстила за мёртвую дочь, которая никогда и не
жила. Мир рушился, придавливая её колоннами. Время текло сейчас назад, возвращая её в
день смерти Джека. Во всем был виноват этот ублюдок! Он наплел своему отцу, что это
она убила малышку. Всхлипы стали громче, а удушье — сильнее, дыхание постоянно
прерывалось, чтобы дать ей секунду-другую для успокоения. Лёша бил её сегодня в самое
больное — в её одиночество. Да, не было у неё никогда семьи, и не будет! Так ещё этот
гнусный подонок отобрал и дочь. Ирина дрожащими руками дотянулась до бутылька с
успокоительным и вылила половину в стакан с несколькими каплями воды. Плевать.
Уснуть бы, забыться навсегда, и никогда не проснуться…
— Здравствуй, отец. Вот и закончилось всё, — тихо сказал Макс и провел рукой по
надгробию. Его рука дрожала. — Вчера… мне не хватило сил остаться и поговорить с
тобой. И сейчас сил нет…
Мужчина замолчал. Его мало волновали набегающие тучи, предвещающие грозу. Дождь
вот-вот пойдет, но ему всё равно. Ветер больше не доставлял дискомфорта. Сердце
навсегда замерзло.
— Я совсем недавно обрел отца и… потерял. Никому и никогда я не говорил о своей
любви. Но я люблю тебя. Ты ведь слышишь? Знаю, слышишь. — Его взгляд блуждал по
надписям на плите. Дата смерти… Так быстро всё это произошло… — Вот и сейчас
маленький мальчик пришёл к твоей могиле, сказать, как ему больно и тяжело. Прости, что
я появился в твоей жизни. Прости, что забрал у тебя жизнь. Я убил её ребенка, она убила
тебя. Прости меня… — голос сорвался, и Макс снова замолчал. — И спасибо тебе за всё, отец. Кем бы я был без тебя? Может, загремел бы в тюрьму по молодости и сдох там?
Почему же Бог спас ублюдка?
Повисло молчание. Он пытался собраться с мыслями, что было чертовски тяжело сделать.
Да бл*ть! Как же так?! Его отец лежал сейчас под землей мертвый! Неправда… Неправда!
Он хотел кричать, бить надгробие, доказывая всем и, в первую очередь, себе, что отец жив.
Не мог же он умереть сейчас, когда Макс понял, что значит «любить». Не могло же всё так
закончиться…
— Я бы убил её за тебя. Но не могу. Я слабак, да? Прежний Макс похоронил бы её с тобой
вместе, но я не могу. — Обхватил голову руками, не справляясь с эмоциями. — Я не могу, черт возьми! Я… люблю её, отец. И я убил… я… убил… своего малыша. Она не говорит
прямо, кто отец, но это очевидно — я. Господи, какой-то сумасшедший круговорот крови и
мести в природе. Мы с ней больны, так? Идеальная пара. Она — идеальная пара для
монстра.
Снова пауза. Его рвало от бушующих эмоций, еще мгновение, и он сорвётся. Покалечит
сам себя, сделает непоправимую глупость. Пора было брать себя в руки.
— Не знаю, смогу ли я с этим справиться. Сейчас некому меня поддержать. Стефан тоже
сходит с ума. Мы снова с ним остались блуждающими в темноте душами. Мы оба можем
сорваться, и это будет конец всему, что ты так долго и упорно строил. Я буду стараться. Я
стану лучше. Клянусь, отец… — Скупая мужская слеза скатилась по щеке, и Макс встал.
— Прости, отец… И я люблю тебя.
Он ушёл, оставляя за собой горький шлейф горечи. Горечь эта повисла в воздухе, а всё
пространство было пропитано его раскаянием и сожалением. Боль звенела в натянутых
струнах тишины. Монстр плакал. Монстру было больно. Монстр устал быть монстром…
Глава 10.
Тишина. Она давала столько возможностей, столько шансов подумать, решить, взвесить, вынести приговор. Или просто утопить печаль в безмолвии. Молекулы времени беззвучно
кружили вокруг двух мужчин. Один из них, тот, который был всегда сильным и
трезвомыслящим, сейчас убивал не проходящую печаль на дне бутылки. Он больше не
был тем человеком. Он умер…
— Как теперь жить? — задал вопрос в пустоту, слыша в ответ тишину. В последнее время
он любил с ней разговаривать. Она всегда выслушает, помолчит в ответ, но на душе станет
легче. Иногда ответы и не нужны были. — Хватит молчать, твою мать! Как?!
— Хватит пить, Стефан, — спокойно сказал Макс и повернулся к брату. — Соберись, черт
возьми!
— Что?! — Стефан разозлился. — Что с тобой, братишка? Сегодня девять дней, как умер
наш отец! Тебе все равно, да? Эта сука оказалась дороже?
— Заткнись, Стеф. Я устал пить и плакать. Джек умер. От того, что ты будешь напиваться
и стонать, ничего не изменится.
— Как ты можешь… Господи, да он заменил мне и мать, и отца! Понимаешь? И он не
Джек, он твой отец!
Стефан опрокинул ещё одну рюмку и замер. Ещё мгновение, и он точно заплачет.
Невозможно быть сильным всё время. Неподъёмный груз давил на плечи, в душе —выжженное поле. Ходи и топчи сожжённую траву, едкие солнечные лучи выжгли глаза. Он
ослеп. Все, что было в его жизни раньше, превратилось в пыль, призраки прежних
событий витали вокруг него, нашептывая свои отвратительные молитвы в уши.
Макс резко отодвинул стул и сел напротив брата. Поставил перед ним рюмку.
— Наливай! И не смей думать, что Джек сделал для меня меньшее. Понял? Не смей!
— Тебе всё равно. Ты весь день сегодня молчал, ни слова не произнес, будто тебе плевать.
Всё из-за этой взбесившейся твари! Член победил, да? Ты отдал жизнь нашего отца этой
дряни!
Макс ударил Стефана, так, что тот упал со стула. Брат рассмеялся. Он уже ничего не
соображал.
— Теперь будешь бить меня? Бей! — Накинулся на Макса, и они покатились по полу.
Макс не сопротивлялся, позволяя брату выместить злость. Потому что был виноват.
Каждый удар был заслуженным. Пелена с глаз спала, и Стефан остановился.
— Боже… Что со мной происходит? — Закрыл лицо руками. — Прости, Макс.
— Всё нормально.
Максу было, что сказать. Но не хватало смелости… Пока не хватало.
— Открывай новую бутылку, — сказал он и сел за стол. Ссадины не болели. Болела душа.
Жаль, не было лекарства от душевной боли. — Ты не прав, Стеф. Во всём. Я любил отца.
Не перебивай. Просто молчи, хорошо? Знаешь ли ты, что я чувствовал, когда однажды
мамаша пришла и сказала, что у меня появился новый папка? — Стефан слабо улыбнулся.
— Да, именно так. Завалилась после свидания в нашу убогую квартирку и сказала: «Максим, сынок, всё закончилось. У тебя появился папка». Знаешь, о чём тогда подумал я?
А не пойти ли этому папке в зад, и ей туда же, твари. Мне было уже семнадцать лет, Стеф.
Розовые очки давно спали с глаз и валялись разбитыми где-то далеко. Я таскался днями по
улицам, трахался с местными малолетними, и не очень, шлюхами, бухал, иногда курил
травку. Парни предлагали перейти на что-то посильней, но мне хватало ума отказываться.
Мамаша продолжала водить клиентов домой, бывало, уезжала к ним. Больше… они не
трогали меня. А я ненавидел её всем своим сердцем. Как-то на районе, где мы жили, появился крутой парень. Говорили, что у него была пушка. Я хотел обратиться к нему, чтобы он пристрелил эту суку. Мою мать. — Макс поднял глаза на Стефана. — Я хотел
убить свою мать. И сейчас хочу. Потом появился Джек. Я не хотел его даже видеть, слышать, знать. Он казался мне настоящим придурком. Что он нашел в этой шлюхе? Ну, что, скажи?
— Он любил её…
— Конечно. Боготворил, ещё скажи! Видно, после потери семьи у Джека реально что-то
сдвинулось в голове. Но факт остается фактом. Он приютил несчастную шлюху и ещё
более несчастного подростка, которому давно пора было в колонию. Я помню наш перелёт