— Да, пожалуйста, кого-нибудь, кто знал бы лошадей, — уточнила она.
Дейк поднял бровь.
— Это будет трудновато. В большом городе таких людей мало. Кэнди, правда, помнится, пару лет назад работала в скаковых конюшнях.
Памела страшно обрадовалась. Подумать только — иметь возможность пообщаться с этой женщиной. Да просто пообщаться с кем-нибудь, кроме Рэнсома. Не то чтобы она не любила своего дядюшку, напротив. Но она и так проводила с ним слишком много времени вдали от мира. Да, Кэнди — это здорово. Еще лучше то, что не придется иметь дела с этим не в меру привлекательным ковбоем. А уж подружиться с Кэнди Лейрд…
— Мисс Малкольм?
Памела вернулась с небес на землю.
— Я… Ну… А сколько она берет за услуги?
— Триста долларов в день плюс расходы. Но теперь, когда она беременна…
Памела не знала, плакать ей или смеяться. Названная сумма настолько превышала их с дядей возможности, что Дейк мог бы с таким же успехом назвать и миллион долларов в час. В прошлом году они с Рэнсомом взяли в аренду новый участок земли и начали обучать своих собственных лошадей. Затраты на землю и коней пробили брешь в их бюджете, и последние несколько месяцев они с трудом сводили концы с концами. Конечно, со временем все это должно было окупиться, а сейчас…
Девушка поднялась. Дальтон тоже встал — то ли от природной вежливости, то ли от желания поскорее выпроводить ее. Памела снова сунула руку в карман и, нащупав письмо, еле удержалась от того, чтобы смять его. Напрасная поездка, бесцельные хлопоты… Она уже собралась было уйти, как вдруг низкий красивый голос Дальтона остановил ее.
— Если Венди не знала, какое у вас дело, то почему она направила вас все-таки ко мне?
— Я… — Дальнейшие увертки Памелы, как она со всей очевидностью поняла, были бесполезны. — Я сама попросила.
Он приподнял бровь, но не в знак удивления, а так, словно подозрения его подтвердились.
— Я… где-то слышала ваше имя и то, что вы разбираетесь в лошадях, потому что участвовали в родео, — быстро проговорила Памела, надеясь, что теперь он позволит ей уйти, и повернулась. За спиной ее раздался полувздох-полустон, и следующий вопрос буквально пригвоздил ее к полу.
— Как поживает Рэнсом?
Памела резко обернулась и уставилась на Дальтона. Тот просто пожал плечами, а глаза его потемнели.
— Я подумал о Рэнсоме в ту же секунду, как только услышал ваше имя, — тихо произнес он. — А когда увидел ваши глаза, то уже не сомневался. Вы Памела…
Она медленно опустилась на стул. Так, значит, глаза выдали ее этому человеку — глаза бирюзового цвета, такие же, как у любимого дяди.
Дальтон молча смотрел на нее, ожидая, что она заговорит. Но Памела, казалось, не могла найти слов. Смысла таить письмо Рэнсома больше не было, и она вытащила его из кармана, случайно прихватив вместе с ним и бумажку с адресом детективного агентства. Зажав бумажку в одной руке, а письмо — в другой, она никак не решалась протянуть его Дейку.
— Вы в самом деле собирались уйти, ничего не сказав, да?
Девушка оцепенело кивнула, крепко сжимая в руке конверт.
— Почему?
Ну что тут объяснишь? — растерянно подумала Памела.
— Почему, мисс Малкольм? Вы же племянница Рэнсома. Он наверняка рассказал вам обо мне, посылая сюда.
«Да, но он не рассказал мне, какой вы, — хотелось возразить ей, — не сказал, что вы — один из этих распроклятых техассцев, красивых, самоуверенных и обаятельных. Совсем как мой отец».
Памела поежилась. Высокая фигура Дальтона, казалось, угрожающе нависала над ней. И девушка ощущала на себе его давящий взгляд. Разозлившись, она ловким движением бросила листок с адресом агентства в корзину, полную ненужных бумаг.
— Почему вы не захотели признаться мне? — настойчивей повторил Дейк Дальтон.
— Потому что я не доверяю вам, — слетело у нее с губ, и ее щеки вспыхнули огнем.
Дейк неотрывно глядел на нее. Памела в смущении опустила глаза. О Боже, а что, если он потребует объяснить эти слова? Что она скажет? Что не доверяет ему, потому что он слишком хорош собой?
Наконец Дальтон сел в свое кресло.
— Вы мудрая женщина, — вымолвил он.
Удивившись услышанному, она вскинула взгляд. Глаза Дейка потемнели еще больше. В лице не было и следа усмешки.
— Я не имела в виду…
— Я приношу больше неприятностей, чем вам думается, знайте это, Памела Малкольм. Никогда не доверяйте мне. Целее будете.
Глава 2
Памела смущенно и растерянно глядела на Дейка.
— Нам действительно требуется помощь, мистер Дальтон, дядя Рэнсом сказал, что вы лучший в своем деле…
— Нет. Он сказал вам неправду.
Лицо Дальтона застыло, а глаза стали холодными. Некоторое время Памела молча глядела на него. Но ни в его голосе, ни в выражении лица не читалось и намека на боль, так что сама уже не понимала, почему вбила себе в голову, будто под этой маской скрывается истинное страдание. Смазливые ковбои обычно ничего не принимают близко к сердцу. Ее-то отец точно не принимал — а обаятельней его трудно было найти. Это он раскрыл Памеле горькую истину, что чем больше шарма и обаяния на поверхности, тем непригляднее то, что внутри.
Памеле показалось, что Дальтон все-таки пожалел о своем безапелляционном отказе помочь ей и решил объясниться еще раз.
— Мне, право, жаль, мисс Малкольм. Я понимаю, что Рэнсом не знал о том, что я… изменил род занятий. Мне жаль, что я не могу вам помочь. Но кто-нибудь еще…
— Нет-нет, — торопливо перебила девушка, внезапно вспомнив и без того опустошенную чековую книжку. — Не стоит. Мы что-нибудь придумаем…
Его темные брови сошлись к переносице.
— Вы проделали такой путь, вам и впрямь нужна помощь…
— Да нет, ничего страшного, — снова оборвала она, отчаянно пытаясь придумать, что можно сказать еще. Не могла же она объяснить ему, что они надеялись на то, что он поможет им совершенно бесплатно, просто по старой дружбе. Или хотя бы из чувства признательности к Рэнсому, который, надо сказать, в этом и не сомневался: «У него не было настоящей семьи, — заявил Рэнсом, — а я вроде как пригрел его, когда он был еще зеленым юнцом. Ты только дай ему это прочесть, детка, и он придет, вот увидишь. Уж он-то не бросит друга в беде».
Но Рэнсом ошибался. Люди ведь меняются, а он не видел Дальтона уже много лет. Теперь же Памела с одного взгляда на Дейка поняла, что уж он-то точно бросит друга в беде. Она в своей жизни не встречала более надменного и самоуверенного типа. Кроме разве что отца, которому, правда, никогда не изменяло его обаяние, он расточал его на всех вокруг (за исключением только семьи). Дальтон же, видимо, пользовался своим шармом весьма выборочно. И Памела затруднялась ответить, какой из этих двух вариантов хуже.
— Уверен, мы сможем подыскать для вас кого-нибудь, — продолжил Дальтон, а потом прибавил: — Вы сможете получить скидку. — И от тона, с каким он сказал это, Памеле показалось, что он испытывает ее.
— Не думаю, что это нам поможет, — пробормотала она.
Глаза Дейка сузились. И его взгляд остановился на руке Памелы, сжимавшей конверт.
— Почему бы вам не прекратить терзать это несчастное письмо и не вручить его мне?
У девушки перехватило дыхание.
— Оно ведь от Рэнсома, верно?
— Я… Откуда вы знаете?
— Вы держите его так, будто оно жжет вам пальцы. И потом, думаю, Рэнсом не отпустил бы вас ко мне просто так.
Памеле ничего не оставалось, как протянуть Дейку Дальтону письмо.
Взяв письмо, Дальтон не торопился распечатывать его, он долго разглядывал конверт. Наконец поднял на девушку холодные глаза.
— А почему он сам не приехал?
— Он… болен.
В глазах Дейка мелькнула тревога, и Памела вдруг поняла, что он беспокоится о Рэнсоме. Значит, Дальтон действительно был другом дяди; значит, она правильно поступила, что отдала ему письмо.
— Он выздоровеет, — поспешно заверила она. — Просто полгода назад дядя переболел воспалением легких и до сих пор никак не восстановит силы.
У Дейка, видно, полегчало на душе, и он снова уставился на конверт. Но по-прежнему не открывал его.
— Вы хотите, чтобы я вышла? — Дальтон резко вскинул удивленные глаза. — Хотите прочесть его без свидетелей?
Дальтон наморщил лоб.
— А вы не знаете, о чем оно?
Девушка покачала головой.
— Дядя Рэнсом только велел мне передать его вам.
Детектив перевернул конверт и принялся разглядывать его обратную сторону.
— Можете не проверять, — отчеканила она. — Я не читаю чужие письма, мистер Дальтон.
Дейк поднял взгляд. Памела с удивлением обнаружила, что его словно вытесанные из камня скулы слегка заалели.
— Простите, — пробормотал он. — Привычка.
Еще несколько мгновений Дейк смотрел на письмо и наконец начал открывать его. Памела невольно обратила внимание на его пальцы — длинные и тонкие, с ухоженными ногтями. Однако в них чувствовалась сила, да и руки у него были совсем как у дядюшки Рэнсома — в шрамах и мозолях от многих лет работы с поводьями и лассо. Странно, а она-то думала…
Какой-то тихий звук — снова полувздох-полустон вывел девушку из раздумий, и она украдкой взглянула на Дальтона. Он сидел, прикрыв глаза, и на лице его была написана такая боль, что у Памелы перехватило дыхание. Однако в следующую же секунду все исчезло, и она решила, что ей это просто померещилось. Такая боль просто не может мгновенно и бесследно исчезнуть, да и вообще глупо предполагать, что ему так плохо — с чего бы это вдруг? — думала Памела.
— Мне… — Оборвав фразу, Дейк умолк и откашлялся. Быть может, шальная догадка Памелы была верной — этот человек и вправду страдал. Но когда он снова заговорил, голос его звучал ровно и холодно, как и прежде: — Мне жаль, что я не могу помочь вам, мисс Малкольм. Дело в том, что я больше не занимаюсь оперативной работой.
Значит, Рэнсом все-таки ошибался. Каким бы этот человек ни был раньше, теперь он уже не тот. Памела подавила вздох — ей стало больно за дядю, за то, что с ним так обошлись. Он и без того испытал в жизни слишком много разочарований.
— Я… я все же помогу вам. Найду кого-нибудь, кому эта задача по плечу и позабочусь о счете…
— Нет, благодарю вас. — Ее дядя мог просить об одолжении, но не о милостыне. — Рэнсом никогда бы… Ему это не понравилось бы.
— Пожалуй, не понравилось бы, — ровно и без всяких эмоций в голосе подтвердил Дальтон.
— Простите, что потревожила вас. — Девушка поднялась. — Спасибо, что уделили мне время, — вежливо прибавила она, протягивая Дейку руку. Тот помедлил, но все же пожал ее. Его рука оказалась гораздо мягче, чем рука Рэнсома, но не менее сильной… И удивительно нежной.
Памела непроизвольно отдернула руку, стараясь не выдать своего смятения. Взгляд ее испытующе скользнул по лицу Дейка в надежде, что тот ничего не заметил. В первое мгновение на его лице отразилось не меньшее потрясение, чем у нее самой.
— Жаль, что ваша поездка оказалась напрасной, — сухо проговорил Дальтон. — До свидания, мисс Малкольм.
Кивнув, Памела направилась к выходу. За ее спиной раздался шелест сминаемой бумаги, но она даже не оглянулась. Ей не хотелось видеть, как Дейк Дальтон швыряет письмо Рэнсома в корзину. Закрывая за собой дверь, она мучительно размышляла, как бы ей помягче рассказать дяде о том, что человек, которого он считал своим другом, предал его.
Близился рассвет. В комнате царили темнота и покой. Дейк сидел на своей старенькой софе, закинув ноги на уголок старого сундука, который служил кофейным столиком в этой маленькой дешевой комнатушке. Глаза Дейка были устремлены в никуда.
Сегодня ночью его одолевала тревога, хотя и не такая, как обычно. Сегодня его мучили не старые, до боли знакомые призраки прошлого — не лица погибших, видения пролитой крови и эхо отчаянных криков. Нет, его донимали воспоминания о бирюзовых глазах… Таких же, как у Рэнсома Малкольма. Сколько раз, бывало, юные ковбои из родео дразнили старшего товарища за эти глаза — бездонные, ярко-бирюзовые, опушенные густыми длинными ресницами! Глаза, которые больше подходили бы какой-нибудь томной красавице и казались совсем неуместными на обветренном суровом лице ковбоя. А они, легкомысленные и грубоватые юнцы, были так безжалостны в своих насмешках. Но Рэнсом лишь ухмылялся в ответ. И насмешникам ничего не оставалось, как только заткнуться. Все они знали, что жилистое худощавое тело Рэнсома Малкольма было все в шрамах. Почти каждый из них был чем-то обязан этому человеку…
Его племянница Памела Малкольм была очень привлекательной: полные губы, нежный овал лица, изящный, хотя и чересчур упрямый подбородок. Дальтон не знал, от кого девушка унаследовала непокорные густые белокурые волосы. Он никогда не встречал ее отца, брата Рэнсома, а у самого Рэнсома волосы были пепельно-каштановыми. Но глаза у Памелы были точь-в-точь как у Рэнсома, и на женском лице эти глаза производили совершенно неотразимое впечатление.
Да и сама она — девчонка что надо, несмотря на свою невзрачную одежду. На встречу с ним она явно не старалась принарядиться. Хотя, может, и старалась, подумал Дейк, вспомнив, что денег у нее не густо. Может, у Памелы и не было ничего лучшего, чем чистенькие, но потертые джинсы и стоптанные ботинки. Рубашка, правда, была поновее, ее яркие бирюзовые и белые разводы подчеркивали блеск глаз девушки и выгодно обрисовывали ее стройную фигуру. Пожалуй, просто девчонкой ее не назовешь. Она сама женственность, размышлял Дейк.
Да успокойся ты, ради Бога, одернул себя Дальтон. Что ты за человек? Племянница Рэнсома не заслуживает, чтобы ее оценивали, словно призовую кобылу, которую собираются купить, или случайную подружку, которую подбирают в баре и ведут к себе домой.
При встрече девушка показалась Дейку вымотанной до предела. Темные круги под усталыми глазами являлись не просто результатом недосыпа и утомительных часов, проведенных за рулем. Было очевидно, что Памела жила в постоянном напряжении. Дейк узнавал знакомые ему приметы переутомления и нервного срыва, которые часто замечал у себя на лице, когда смотрел в зеркало.
Раздался легкий шелест, серая тень скользнула к нему по подушкам кушетки.
Да, кстати, подумал Дальтон, если я уеду, то кто будет кормить Идола?
Он едва не рассмеялся.
О Боже, да ты и впрямь дошел до точки, саркастически сказал себе Дейк, если начинаешь цепляться за этого оборванного, паршивого, чужого кота как за предлог, чтобы никуда не ехать.
Дымчатый кот остановился. Он проявлял крайнюю деликатность: его независимая натура не позволяла ему сесть на подушку рядом с Дейком.
Однажды вечером Дейк обнаружил у себя под дверью кота; тот словно ждал его появления. Вообще-то Дальтон недолюбливал кошек, но, увидев окровавленное и разодранное ухо бродяги, пожалел его и позволил остаться. В течение следующих недель кот все время околачивался поблизости, не попрошайничая и не пытаясь пролезть в квартиру. И как-то раз, возвращаясь с работы, Дейк неожиданно для себя поддался какому-то непонятному побуждению (о котором впоследствии немало жалел) и, зайдя в местный магазинчик за газетой и чашкой кофе, прихватил заодно жестянку кошачьего корма. В благодарность кот одарил его таким снисходительно-поощрительным взглядом, что Дальтону не оставалось ничего другого, как сдаться.
— Раз уж ты так прекрасно обходился без меня столько времени, то вполне сможешь и дальше о себе позаботиться, — проворчал он, обращаясь к коту и включая ночник.
Кот лениво сощурился. Подобная угроза его не испугала.
— Иди-ка подыщи чьи-нибудь ботинки из змеиной кожи, — предложил ему Дейк.
В нем еще не улеглось возмущение от того, что каждый раз, прежде чем войти в квартиру, ему приходилось снимать обувь. Иначе дорогие ботинки немедленно становились объектом свирепой и молчаливой атаки кота. Со временем Дейку удалось приучить кота не трогать их, хотя бы до тех пор, пока они находились на ногах, — но стоило разуться, как кот тут же набрасывался на них.