сбила машина. В руке женщины материализовалась коса.
— Тьфу, ты, — расстроилась она и одела на голову капюшон, — Опять не получилось.
Похороны Анны Филипповны
Разменяв седьмой десяток лет, Анна Филипповна стала задумываться о смерти. Не в философском плане, не задавая себе вечных вопросов, а с точки зрения насущной необходимости, связанной с собственными похоронами. Анна Филипповна была одна на этом свете. Мужа она похоронила десять лет назад, а детей они не завели. Была сестра мужа, но и та померла раньше него. Получалось, что хоронить Анну Филипповну будет некому, и подумать обо всем надо было ей самой. С этими мыслями она и отправилась в агентство ритуальных услуг.
«Похороны весь сезон», — прочитала Анна Филипповна на вывеске.
Собравшись с духом, она открыла дверь и облегченно вздохнула. Внутри не было гробов, похоронных венков и другой атрибутики. Офис в деловом стиле, и доброжелательная девушка предложила присесть.
Анна Филипповна села, огляделась, и поняла, что сказать: «Я зашла посмотреть ваши цены», будет неуместно. Она немного помолчала, а потом твердым голосом заявила:
— Соседка у нас померла. Она одинокая была, вот я похороны организую.
Девушка, до этого деликатно молчавшая, оживилась.
— Вы правильно сделали, что обратились к нам. Меня зовут Елена. Я помогу вам решить все проблемы, связанные с организацией похорон. У нас все на высшем уровне.
Она протянула Анне Филипповне красочный каталог. Там были фото оркестра, параметры древесины и обивки гробов, выбор машин и, возможно, много чего еще, но Анна Филипповна отложила журнал и сказала:
— Мне бы по цене узнать.
— С ценой все просто, выбираете нужный пакет услуг и все. Лайт, классик и вип. В лайт включено все необходимое по минимальной цене. Классический набор самый востребованный. Можно выбрать цвет обивки, гроб, венки, кафе, и оркестр будет играть на самом захоронении. Вип, конечно, это максимальный набор услуг. Можно даже пригласить звезду эстрады.
— Меня классический вполне устроит, — рассматривая прайс, озвучила свои мысли Анна Филипповна.
— Прекрасный выбор. У нас существует бонус от фирмы — к любому пакету услуг мы дарим бесплатный некролог в местных газетах. Как звали вашу соседку?
Вопрос застал Анну Филипповну врасплох. Растерявшись, она назвала свое имя, фамилию и адрес.
— Пару слов о покойной.
Анна Филипповна опустила голову и сказала:
— Она доживала свой век одинокой, тихой старушкой. Доброй и приветливой. Жаль, что теперь ее квартира будет пустой.
— Прекрасно, редактор еще что-нибудь добавит, и выйдет отличный некролог. А сейчас, давайте выберем венки и обивку.
— Вы знаете, мне уже пора, может, вы сами выберете.
Она уже все узнала, и теперь хотела быстрее закончить разговор и уйти.
— О, конечно, я все подготовлю. Вы сейчас будете оплачивать?
Смятение охватило Анну Филипповну.
Оценив реакцию клиентки, Лена сказала:
— Не переживайте, мы принимаем все виды оплаты. Наличными, банковским или электронным переводом. Я вам дам реквизиты. Как перечислите сумму, завезите квитанцию или можете просто позвонить, и мы сразу же начнем подготовку.
— Угу, — буркнула Анна Филипповна, взяла у девушки буклет и быстро вышла на улицу.
Неудобно получилось, зато теперь знаю, сколько надо отложить, чтобы похоронили по-человечески. Анна Филипповна отправилась домой, поужинала и легла спать.
Утром она вспомнила вчерашний день, изумилась своим мыслям и, собрав небольшую сумку, поехала в соседний город к своей давней подруге.
Тем же утром во всех газетах появился некролог, сообщающий о кончине Анны Филипповны Веденко. О ее последних годах в одиночестве и не менее печальной участи ее опустевшей квартиры. Спустя несколько часов, в редакцию газет начали поступать звонки. Звонившие интересовались адресом почившей Анны Филипповны. Редакции такой информацией не владели, и всех отправили в ритуальное агентство.
Днем на входе в агентство встретились две пары. Одна представляла собой супругов, погрязших в хроническом алкоголизме, но отчаянно пытающихся это скрыть. Мужчина был одет в спортивный костюм с надписью «абибас», а сильно злоупотребившая косметикой женщина, в ярко-розовое платье с блестками. Вторая пара была похожа на дедушку с внучкой. Дедушка был в старомодном классическом костюме, широкополой шляпе и имел трость, на которую опирался. Внучка, лет двадцати, олицетворяла скромность и благовидность. Волосы ее были убраны в тугой хвост на затылке. Одета она была в строгое серое платье и имела при себе маленький чемоданчик. Поддерживая дедушку под локоток, она помогла ему подняться по ступенькам крыльца и открыла перед ним дверь. За ними вошла вторая пара.
Женщина в розовом громко сказала:
— Бабушка у нас померла, мы в другом городе живем, адрес забыли, нам бы адрес.
— Здравствуйте! Меня зовут Елена, присаживайтесь, пожалуйста, и скажите фамилию покойной.
— Веденко, — ответила дама в розовом.
Вторая пара повернулась и посмотрела на них, потом друг на друга, и дедушка встал.
— Горе-то какое, сестра моя милая, зачем же ты так рано покинула меня, — возопил он на весь офис, достал кружевной носовой платок, который начал прикладывать попеременно то к одному сухому глазу, то к другому.
— Как же я без тебя родимой? — еще громче закричал он.
Тем временем внучка подошла к столу, и перегнувшись через него, тихо заговорила.
— Девушка, нам бы данные по Анне Филипповне Веденко, а то у дедушки склероз, он все забыл.
— Это мы — родственники, — стукнула по столу дама в розовом, подслушавшая разговор.
— Мы, мы, — подтвердил ее спутник.
— Значит вы все родственники Анны Филипповны? — уточнила Елена.
— Да, — хором ответили посетители.
— Это хорошо, потому что у нас какие-то проблемы с оплатой возникли.
— Какие проблемы? — спросил переставший причитать дедушка.
— Она не поступила еще, и квитанцию никто не привез, и даже не звонили.
— Я думаю, с этим все уладится в ближайшее время, а пока нам нужен адрес и свидетельство о смерти. Вы же понимаете, еще столько волокиты с наследством, это такое горе, хочется быстрее закончить с бумагами, — сказала внучка.
— Нам свидетельство, это мы наследники! — закричала дама в розовом и попыталась перекрыть собой доступ к столу.
— Да, да, я сын покойной, — сказал мужчина в спортивном костюме.
— Я соболезную вам всем, но прежде, чем я отдам свидетельство, и мы начнем мероприятия по погребению, мне нужно подтверждение оплаты.
— Да как вы можете! У нас горе, а вы все о деньгах, человек умер! — кричала дама в розовом.
— Таковы правила, — отвечала ей Елена.
Тем временем внучка открыла чемоданчик, достала ноутбук и набирала реквизиты агентства из буклета.
— Оплата произведена. Теперь мы можем получить документы и отправиться оплакивать свое горе? — сказал внучка, и повернула экран ноутбука к Елене.
— Все отлично.
Елена взяла телефон и, набрав номер, сказала в трубку:
— Заказ тридцать четыре оплатили, начинайте.
— Давайте паспорт, — сказала она, обращаясь к внучке.
Внучка вынула из чемоданчика паспорт. Елена открыла его. Закрыла.
— Паспорт покойной, — сказала она, возвращая паспорт.
Повисла тишина.
В дверь квартиры Анны Филипповны постучали, не получив ответа, стали стучать громче. На стук, из соседней квартиры вышла старушка. Она увидела гроб и нескольких парней, его державших.
— Мы в двадцать пятую, не знаете, почему не открывают? — спросил один из парней, по виду главный.
— Ой, батюшки! — сказала соседка и прижала ладонь ко рту.
— Анна Филипповна Веденко в этой квартире жила? — уточнил главный.
— Тут, тут, горе-то, утром еще живая, — запричитала соседка.
— Нам бы в квартиру попасть, тело в гроб уложить, подготовить все, — сказал главный.
— Сейчас, — ответила соседка и пошла к себе.
Вернувшись, она отперла дверь.
— Она мне ключи оставила цветы поливать, горе-то, — сказала соседка, отдала ключи главному и пошла к себе.
Они зашли, занесли гроб, но покойной на месте не обнаружили.
— Лена, мы приехали, а тела нет. Ты уверенна, что бабка должна быть тут, а не в морге? — говорил в мобильник главный.
— Приезжали родственники, про морг никто не говорил. Но ты у них сам спроси. Они как раз туда поехали паспорт искать.
Спустя полчаса в квартиру двадцать пять зашла внучка с дедушкой. Дедушка сделал указующий жест тростью и внучка начала открывать ящики в шкафу. Он же направился к закрытому гробу.
— Моя сестренка! Вернись! — закричал он, обнимая гроб.
Сидевшие на диване работники агентства, хотели что-то сказать, но дед начал плакать и выкрикивать:
— Аннушка!
В дверь зашла вторая пара родственников. Оценив ситуацию, они приступили к поиску паспорта.
— Мы оплатили похороны, — жестко сказала внучка.
Дама в розовом посмотрела на нее и продолжила открывать ящики стола. Мужчина копался в белье, распахнув шкаф. Через час безрезультатных поисков, все сели на диван и стулья.
Работники решили, что это шанс уточнить,
где же тело покойной и главный сказал:
— Пора бы уже хоронить, а тело…
Его прервал дедушка:
— Проводим же сестренку, помянем, а остальное потом. Давайте, берите гроб и поехали. Внученька, возьми ключи, запрешь квартиру.
Ничего не понимающий работник агентства протянул ключи, и внучка их ловко выхватила, опередив нерасторопную даму в розовом.
— Квартиру наследуем мы, — сказала дама.
— Чего вы сидите? Берите гроб, — скомандовал дед и завопил что есть мочи, — Прощай, моя дорогая!
На кладбище их встретил оркестр, он играл траурный марш, который периодически заглушался воплями дедушки.
— Лена, мы на кладбище, у меня пустой гроб. Родственники думают, что бабка в гробу. Что делать?
— А почему ты на кладбище приехал с пустым гробом?
— Так вышло.
— Ну, раз вышло, хорони гроб. Найдут тело, разберемся.
На следующий день посреди разгромленной квартиры номер двадцать пять за большим столом сидели четверо и в полной тишине пили чай. Они обернулись, когда в комнату вошла растерянная Анна Филипповна и спросила:
— Вы кто такие?
— Наследники, — ответила бойкая дама.
— Чьи наследники? — спросила Анна Филипповна, собирая с полу разбросанные книги.
Первая встала внучка, взяла дедушку под руку и быстро потащила к выходу.
— Вы родственники соседки? Она полицию вызвала, чтобы поймали гадов, это натворивших? — спросила Анна Филипповна, продолжая собирать вещи.
Сын вскочил, опрокинув стул, и выбежал из квартиры.
— Я на минуточку, — сказала дама и последовала за ним.
Заглянув к соседке, Анна Филипповна узнала подробности предыдущего дня. Вернувшись к себе, она улыбалась. На следующий день Анна Филипповна отправилась в юридическую фирму, где составила бумагу, в которой говорилось, что после ее смерти, юрист фирмы должен дать объявление с некрологом во все газеты и особо указать в нем, что у покойной нет наследников.
Полет
Она всегда боялась оступиться на гололеде или подвернуть ногу в неудобных туфлях. Боялась резких движений, всего неустойчивого и непонятного. Страх высоты был вершиной ее фобий. В остальном она была обычной девушкой. С обычной жизнью, друзьями, работой, мелкими радостями и легкими разочарованиями. В ее жизни не было ни больших проблем, ни огромного счастья. Она впервые ощутила льющееся через край наслаждение, когда проснулась от сказочного сна, в котором она раскачивалась на огромных прыгунках над батутом. Казалось бы, просто хороший сон, но счастье не покидало ее весь день. Она лучилась им и освещала все вокруг. Прошло несколько дней, и она забыла наваждение. Потом ее компания решила пойти в парк развлечений. И там, глядя на батут, она вспомнила сон. Ту захлестывающую бурю радости, что накрывала ее с каждым прыжком. Она собрала все свои страхи в кулак, вырвала из себя, и купила билет на батут. Инструктор закрепил ремни и рассказал правила безопасности. А после она взлетела прекрасным, высоким прыжком. Потом еще выше, и выше. Она делала сложные перевороты и сальто назад. Вокруг начала собираться толпа зевак, посмотреть на зрелище. Она взлетала в небо, и с каждым прыжком к ней возвращалась память: она кружится под куполом цирка в сверкающем костюме; восторженные ахи и бурные аплодисменты; сильные руки партнера подхватывают ее в воздухе и отправляют в новый полет. Снизу доносился гул собравшейся толпы и робкие овации. Ее наполняло забытое, но такое прекрасное счастье. Она не услышала, как щелкнуло сорвавшееся крепление и не уловила, как полет перешел в падение. И как в прошлый раз, в последний миг не успела ощутить боли, лишь глубокую щемящую печаль, что полет закончился.
Видящий
— До свидания, до встречи в среду. Успехов вам в тренировке пятой чакры, у вас большой прогресс.
Дверь закрылась.
— Олег, а как ты это делаешь?
— Что именно?
— Обманываешь их. Целые группы этих, как их, слушателей, учеников магов или, как они у тебя называются.
— Никак не называются. И я их не обманываю. Я говорю то, что они хотят услышать.
— Да, но они вроде видят ауру, чувствуют космические вибрации.
— Угу.
— Но ты-то, не видишь и не чувствуешь.
— Но я же не псих.
— А они, что все психи?
— Не, с психами я дел не имею, я их сразу подальше посылаю. Это я про психов образно сказал. А на самом деле все просто. Люди делятся на три группы. Первая — те, которые хотят быть как все. Вторая — кто хочет быть оригинальным и уникальным. И третья — которым насрать. Третья практически не поддается грубой манипуляции, зато две другие — влегкую. Соглашаешься с их бредом, несешь свой бред. Часто два бреда пересекаются. Ну и хорошее знание литературы по данному вопросу — так сказать, задокументированный, официальный бред. В целом, все.
— Но ведь попадаются те, кто реально видит энергетические поля людей. Ведь, это уже даже скептические ученые признали. Приборов для диагностики на этом уже кучу сделали. Они-то реально могут поймать тебя на лжи.
— Всегда можно сказать, что у вас, уважаемый, определенная специфика восприятия. Или ваше зрение ограничено одним диапазоном и поэтому, искажения. На крайний случай, вы — избранный, вы резко отличаетесь от нас, убогих, едва открывших третий глаз. Люди просты. Вот сейчас все знают о существовании микробов, каждый школьник может увидеть их в микроскоп. Но стоит заболеть, и у большинства в голове копошатся мысли: это великое зло наслало на меня болезни; это бог карает за грехи; соседка сглазила, и все в том же духе. И это не выбить из голов. Вот и жонглируешь этим бредом, как хочешь.
— А сам ты в это окончательно не веришь? И за карму свою не беспокоишься?
— Карма, шмарма. Пару тысяч с человека за групповую консультацию, двести тысяч за индивидуальный тренинг за месяц, и никакая карма не беспокоит. А если чет зудит, я еду на Бали или еще куда-нибудь и отдыхаю от прихожан.
Олег выдвинул ящик стола, в котором валялись купюры номиналом тысяча и пятьсот рублей, сгреб их, положил в барсетку и накинул балахон, похожий на рясу.
— Ты так на улицу пойдешь?
— Да, сегодня рабочий день, что поделать, имидж прежде всего. Заедем ко мне, я в нормальное переоденусь, и потом пойдем пивка выпьем.
— Ты знаешь, сегодня уже не получится, еще за билетами на вокзал, и дела по-мелочи остались. Но я рад, что мы увиделись.
— Значит в следующий раз. Как приедешь, сразу звони.
Игорь кивнул, точно зная, что в ближайший год, он не приедет в Москву, а черная, пульсирующая клякса под сердцем Олега, не даст ему протянуть больше двух месяцев. Но ничего не сказал. Выходя, вместо рукопожатия, крепко обнял своего школьного друга и быстро ушел.
Выдох
Она писала стихи. Долгими, одинокими вечерами, смотря на отражение лампы в окне. Ее рыжие волосы блестели, глаза были полны слез, а пальцы сводило от долгого напряжения. В эти странные часы отчаяния, одиночества и безмерной печали мелькали маленькие крупинки сверкающего счастья. Счастья творения. Когда слезы заканчивались, наваливалась усталость, пустота и облегчение. Сны не приносили радости, как в детстве. Очень редко снились сказки. Дни были полны суеты и глупых людей. А главное, она была одна. Это было чуждо ее миру. Она родилась любить, быть рядом, дышать его воздухом, слышать его сердце, смотреть в его глаза. Глупые люди говорили, что любви нет. И верили в свои слова. И у них не было любви. Но она знала, что любовь есть. Знала еще до рождения. Чувствовала эту любовь, морем колышущимся вокруг ее тела. Ей сказали, что так надо. Она согласилась и рассталась с морем любви, родившись в этот мир. Помня, что любовь есть, и без нее нет ничего. Странный мир, странные существа. Они считают, что нельзя получить всё и просто так. Может, им лучше известен их мир. Что я могу предложить взамен на любовь? У меня ничего нет. Кроме безмерной боли души, что течет слезами из глаз и проливается словами на бумагу. Надо запретить себе писать. И стать ближе к этому сухому, беспощадно утопическому миру. Я не буду, не буду писать. Запру свою боль глубоко-глубоко. Я перестану искать сказки и притворюсь, что не верю в чудеса. И мир примет мою жертву.
И мир принял. И дал ей его. Она смотрела в его глаза, целовала его губы, засыпала в его объятьях, окруженная морем любви, в которое превратился весь воздух вокруг. Любовью можно