Обходя поместье, я двигалась, как в тумане, поскольку еще не прочувствовала всей серьезности положения: мне казалось, я всего лишь играю жертву несправедливости, хотя, по сути, так оно и было. Не знаю, почему у меня возникло это ощущение игры, но оно не развеялось даже после того, как я побеседовала – либо с глазу на глаз, либо в небольших компаниях – практически со всеми взрослыми обитателями Общины, не отрывая людей от дела. Приободрившись, я уже без содрогания думала, как приду на ужин и там тоже буду гнуть свою линию – если, конечно, услышу соответствующие вопросы.
Вначале я лелеяла надежду, что хоть кто-нибудь да попросит меня совершить наложение рук, чтобы снять боль или облегчить недомогание взрослому или ребенку, с нетерпением ожидавшему моего приезда: так бывало всегда, стоило мне отлучиться из Общины хотя бы на сутки, но теперь все словно в рот воды набрали. Этого следовало ожидать, но почему-то я удивилась, потом смутилась и, в конце концов, приуныла.
В довершение всего сестра Эрин объявила, что Сальвадор намеревается, вопреки обыкновению, выйти к общему ужину и просит, чтобы его избавили от моего присутствия. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться поужинать позже, а то и перекусить у себя в комнате, если у Сальвадора будет настроение поведать за столом одну из своих бесконечных историй.
Я решила еще раз наведаться к Софи, под моросящим дождиком перебежала через мост, но у Вудбинов никого не было дома. Тогда мне пришло в голову кое-что другое, и я дошла по темной и мокрой подъездной аллее до ворот, где обнаружила сестру Бернадетту: она сидела под зонтиком на выщербленном парапете у запущенной полукруглой стоянки.
***
Сестра Бернадетта была тепло укутана, но явно продрогла. Она смотрела в противоположную от меня сторону – на дорогу.
– Сестра Бернадетта, – окликнула я.
Она вскочила; зонтик зацепился за нависающие ветви дерева.
– Ой! Ай! Я тебя не… – разнервничалась Бернадетта.
Подняв глаза кверху, она рванула зонт, и с дерева обрушился град дождевых капель. Она дернула еще раз, но зонт застрял прочно, и материя треснула.
– Фу ты! Зараза! – выпалила сестра Бернадетта и сама ужаснулась. – Ох! Пардон. – Густо покраснев, она запустила руку в растрепанные рыжие волосы, а потом снова потянула зонт вниз.
– Давай помогу, – предложила я и высвободила злополучный купол.
Сестра Бернадетта смахнула дождевые капли с лица и волос, кивком поблагодарила и начала складывать зонт.
– Скверная погода, – проговорила она.
– Да, пожалуй, сыровато, – согласилась я и посмотрела на небо. – Скоро прояснится.
Я присела на полуразрушенный парапет.
Бернадетта тоже собралась сесть на прежнее место, но быстро передумала.
С глубоким вздохом она повела плечами, будто у нее затекло все тело, и посмотрела на меня сверху вниз, расплываясь в слащавой улыбке:
– Прогуляться решила?
– Да нет. – Я подтянула к себе одну ногу и уперлась каблуком в камни. – Просто вышла на свежий воздух.
Бернадетта заметно нервничала.
– Вот, значит, как.
– А ты что здесь поделываешь? – спросила я.
– Жду, когда доставят фейерверки для Праздника, – заученно ответила она.
– Понятно. – Я прислонилась спиной к каменной кладке – Составлю тебе компанию.
– Право, не стоит. – Ее голос срывался от волнения, но фальшивая улыбка оставалась приклеенной к розовощекому лицу. – Зачем? В этом нет нужды. – У нее даже вырвался смешок. – Нет-нет, служба доставки ужасно нерасторопна; я сама управлюсь, будь спокойна. – Она энергично закивала головой, покрытой дождевым бисером. – Честно говоря, Ай, мне хочется побыть в одиночестве. Подумать о своем. Поразмышлять. О разном. Это полезно.
– Конечно, – миролюбиво подтвердила я. – Значит, ты меня прогоняешь?
– Ах, боже мой, я ведь… извини… я этого не говорила, Айсис.
– Вот и славно. – Я улыбнулась. – Ну, сестра Бернадетта, расскажи, что у тебя новенького?
– Что-что? – Она, как безумная, впилась глазами в проезжающий пикап, а потом уставилась на меня. – Прости, не поняла.
– Спрашиваю, как ты поживаешь.
– Да неплохо. А ты как?
– Можно сказать, – я сложила руки на груди, – до вчерашнего дня у меня тоже все было неплохо. Дела шли своим чередом, вот только найти кузину Мораг… впрочем, не будем забегать вперед. – Тут я улыбнулась.
Улыбка Бернадетты сделалась еще приторнее:
– Да-да, но тебе, очевидно, наскучило пересказывать одно и то же…
– До Эдинбурга добралась благополучно, – продолжила я. – Автокамера не подвела, спасибо брату Индре. Труднее всего было преодолеть запруду – понимаешь, там уровень воды поднимается… – Я уселась поудобнее.
Мне нужно было выиграть время. Бернадетта все так же стояла столбом; ее натянутая улыбка не могла скрыть нутряной страх, а выпученные глаза метались, как дикие зверьки в ловушке. Рокот более мощного двигателя привел ее в состояние, близкое к агонии, и вызвал нервный тик, а глаза заметались с удвоенной скоростью, будто она взглядом хотела сказать категорическое «нет».
Впрочем, довольно скоро на сестру Бернадетту снизошла некоторая отрешенность; взгляд стал безжизненным, и мне даже показалось, что ее мозг перестал управлять мимикой – наверное, переутомился. Когда у ворот притормозил автобус, мой рассказ дошел только до полета на север с бабушкой Иоландой. Бернадетта витала где-то далеко.
Автобус отъехал, высадив дядю Мо, который за последнее время слегка усох, но сохранил щегольской вид: на нем было небрежно накинутое пальто из верблюжьей шерсти, а в руке – кожаный саквояж.
Стоило мне ему помахать, как Бернадетта очнулась от ступора.
– Смотри-ка, – указала я. – Дядя Мо. Надо же. Вот сюрприз!
– Что такое? – Она обернулась, увидев, что я поднимаюсь с места.
Я бросилась по вздыбленному пучками травы асфальту навстречу дядюшке. Бернадетта поспевала сзади.
– Сестры! Племяшка! – Дядя Мо опустил саквояж на землю и распахнул объятия. – Зачем же меня встречать?
– Это просто совпадение, поверь, – щебетала Бернадетта, пока мы обнимались с дядей Мо; от него несло одеколоном.
– Айсис! – умилился он и поцеловал меня в щеку, покалывая тонкими усиками; со времени нашей последней встречи его лицо слегка обрюзгло. – Как же я рад тебя видеть!
– Здравствуй, дядюшка! Вот неожиданность!
– Сам не знаю, с чего это меня сюда потянуло, милая моя девочка. До Праздника еще далеко… Э-э-э… сестра… – Он пожал руку Бернадетты. – Мэри?
– Нет-нет, Бернадетта.
Дядя Мо щелкнул пальцами.
– Ну разумеется, Бернадетта. – Он постукал себя по лбу и закатил глаза. – А я как сказал?
– Мэри, – напомнила она.
– Ну что ты будешь делать! Хотел сказать Бернадетта, а получилось Мэри. Что ты будешь делать! Ладно. Чего уж там. Как поживаете? Как там все наши?
– Прекрасно, – ответила Бернадетта, а я тем временем подхватила дядин саквояж.
На лице Берни отразилось неудовольствие – видимо, ей бы хотелось самолично нести его вещи.
– Племяшка! – засмеялся дядя Мо, пытаясь отнять у меня саквояж. – Дай-ка сюда. Не держи меня за немощного старика.
– Мне не тяжело, дядюшка, – возразила я. – Для меня это почетно.
– Ну что ж. Разве что… так и быть, неси. В самом деле, почему бы и нет? – Он кашлянул. – Итак, Айсис, говорят, ты совершила большое путешествие.
– Да, дядюшка. В Эдинбурге меня приютили Поссилы, а в Лондоне – Зебедий.
– Помню, помню, – закивал дядя Мо. – Зеб! Да, конечно. А ведь я последний раз видел его вот таким. – Он провел рукой по поясу. – И как там наш Зеб, нашел свое счастье?
– Счастье намечается, дядюшка, – ответила я.
– Прекрасно, прекрасно. Значит, все наши в добром здравии.
– Да, дядюшка, все здоровы, – подтвердила я на пути к калитке. – Однако не стану от тебя скрывать: у меня возникли кое-какие трудности. Хотя здоровье в порядке. А сам-то ты как?
– Спасибо, Айсис, лучше всех. Что же у тебя за трудности?
Я придержала для него калитку.
– Даже не знаю, с чего начать, дядюшка.
Он посторонился, пропуская вперед Бернадетту. Она кивнула и вошла в калитку первой. Я дождалась, когда дядя Мо последует за ней, а потом изобразила невинное удивление:
– Сестра Бернадетта?
Она обернулась. Я выразительно покосилась в сторону дороги:
– А как же служба доставки? Бернадетта нахмурилась и побагровела:
– А? Ох… я… – Она стала озираться. – Может… это…
– У меня идея. Сейчас провожу дядю Мо до порога, – сказала я, – а потом, если хочешь, вернусь к тебе и помогу донести коробки.
– А… – Бернадетта обреченно замотала головой и отвернулась. – Ничего страшного!
Когда она встретилась со мной взглядом, ей удалось выдавить улыбку. Мы с дядей Мо переглянулись и подняли брови. Этот знак был равносилен недоуменному пожатию плечами – даже сторонний наблюдатель, мало знакомый с обстоятельствами дела, мог бы заключить, что из троих персонажей двое мало-мальски сносно умеют врать, а третьему не мешало бы у них поучиться. В сущности, именно это мы с дядюшкой имели в виду.
– Тогда пойдемте все вместе, – сказала я.
– Вот и отлично. Я один с двумя такими красотками, – самодовольно произнес дядя Мо.
– Это большой сюрприз, дядя Мо, – с нажимом сказала я.
– И не говори! – подхватил он. – Как видишь, импровизация – мой конек.
– Очевидно, доставка задерживается, – слабо вякнула Бернадетта. – Вернусь-ка я туда попозже.
– Дельная мысль, сестра.
– Вот именно. Лучше не придумаешь.
Каждый со своей ложью, мы шли по дороге к дому. Я изложила дяде Мо краткую версию своих приключений, объяснив, какая судьба постигла жлоньиц. Ему – единственному из мужчин – я смиренно намекнула о вчерашних амурных поползновениях деда. Слегка помрачнев, дядя Мо тут же изобразил недоумение, но не стал продолжать эту тему и только рассеянно улыбнулся, как будто мы не совсем поняли друг друга. На Бернадетте лица не было. Споткнувшись, она оперлась на зонт, который от этого погнулся.
– Зонтик, похоже, приказал долго жить, – сказал дядя Мо.
Бернадетта лишь удрученно кивнула.
Дядя Мо вытащил из кармана пальто фляжку и несколько раз приложился к горлышку, пока мы не дошли до общинных строений.
– Для профилактики, – объяснил он.
На подходе к ферме он забрал у меня саквояж; Бернадетта прибавила шагу, чтобы первой оказаться дома, но вовремя одумалась. Я проводила их с дядей Мо до дверей кухни и стала прощаться.
– А ты куда? – с порога спросил дядюшка.
Мне в нос ударил запах еды; до слуха донесся неровный гул голосов, сменившийся громкими радостными приветствиями.
Потупившись, я ответила с печальной улыбкой:
– Меня… просили здесь не показываться.
Дядя Мо сжал мой локоть:
– Бедняжка. – И выражение лица, и тон голоса были совершенно серьезными.
– Ничего страшного, дядюшка, – просветлела я. – Зато тебе гарантировано свободное место. Приятного аппетита. Еще увидимся.
– Постараюсь тебе помочь, Айсис, – вполголоса бросил он.
– Спасибо, – шепнула я.
Отступив на шаг назад, я развернулась и пошла к себе. Сначала, вопреки обыкновению, семенила мелкими шажками, не поднимая головы, но потом перешла на широкий шаг и расправила плечи. Не знаю, смог ли дядюшка оценить мое актерское мастерство, но я собой гордилась.
Где-то хлопнула дверь; тут же послышались шаги. Оглянувшись, я заметила Аллана, который выскочил из особняка и заспешил через двор по направлению к ферме.
Глава 19
– Раз уж так сложилось, Исида, можешь некоторое время погостить у меня в Спейдтуэйте – для твоей же пользы. Что скажешь?
– Хм. – Я положила ногу на ногу и сцепила руки.
Мы опять собрались на совещание: Аллан, Эрин, дядя Мо и я. Было уже поздно; в конторе горели лампы. За мной посылали сестру Бернадетту.
– Во всяком случае, это вариант, – сказал Аллан. – Если надумаешь принять приглашение дяди Мо, знай, что путь назад тебе не заказан. Считай, у тебя обратный билет с открытой датой. – Он улыбнулся.
– Понятно.
Я только делала вид, что раздумываю. На самом деле мне было предельно ясно, зачем приехал дядя Мо и какие от него поступят предложения; у меня уже созрел план, как себя вести и что отвечать.
– У одного моего знакомого в Спейдтуэйте есть свой театр, – сообщил дядя Мо.
– Неужели? – удивилась я. – Настоящий театр?
– Представь себе, – подтвердил дядя Мо. – Правда, его переоборудовали под кинотеатр.
– Так-так.
А с недавних пор частично приспособили под азартные игры. Точнее, полностью, – признался дядя Мо и посветлел лицом. – Ну, не важно. Главное – в нем установлен орган. Причем, смею заверить, великолепного качества. Размерами больше экрана. Мне говорили, ты мастерица играть на органе, Исида.
У меня на языке вертелись ядовитые сравнения с Мораг, но я лишь улыбнулась и снова хмыкнула.
Очевидно, дядя Мо решил бросить в бой силы второго эшелона; щелкнув пальцами, он выразительно изогнул брови:
– А у другого знакомого, с работы, орган имеется прямо в доме!
– Неужели? – Я повторно изобразила удивление.
– Да-да, отдельно стоящий, с двумя рядами клавиш.
– С двумя? Надо же!
– Точно говорю.
– Видимо, Исида не хочет уезжать, – предположила сестра Эрин, приглаживая тугую кичку, из которой не смел выбиться ни один волосок.
– Не хочет – не надо, – рассудительно сказал Аллан. – Конечно. Конечно. – Сложив ладони домиком, он поднес концы указательных пальцев ко рту и постукал себя по губам. – Разумеется.
Я давно научилась распознавать подтекст его речей и жестов; кажется, в моем присутствии он ни разу не сказал просто «нет». Сдается мне, он и «здравствуй» может произнести с прощальной интонацией.
– Все верно, – сказал он, вытягивая одну руку в сторону Эрин. – Но с другой стороны, – другая рука симметрично вытянулась в противоположную сторону, – Сальвадор очень сильно… расстроен из-за Айсис. До такой степени, что не хочет ее видеть, как ни прискорбно. – Он одарил меня сочувственным взглядом. – Правда, само по себе это не имеет решающего значения, так как он почти не выходит из своих покоев, но когда ему хочется, к примеру, самому провести собрание или разделить с нами трапезу, тут возникают некоторые сложности, так что мы вынуждены просить Ай на время уехать, причем с его ведома, и это… огорчает его еще сильнее. Не исключено, что он, так сказать, ощущает себя в заточении, поскольку не хочет лишний раз выходить, чтобы ненароком не встретить Ай, а из-за этого не может отрешиться от мыслей о том, что у нас произошло… Само собой разумеется, – еще один взгляд в мою сторону, – такое положение недопустимо. Следовательно… – Аллан опять сложил пальцы домиком и уставился в потолок. – Следовательно, напрашивается аргумент в пользу того, чтобы Айсис на время уехала, тогда у Сальвадора будет возможность прийти в себя, поразмыслить, разобраться в том, что случилось, а у нас, если уж говорить начистоту, – его взгляд скользнул от Эрин ко мне, – появится возможность его успокоить, чтобы можно было, так сказать, окончательно… разобраться в том, что у нас произошло. – Он закашлялся, отвлекая внимание от бессмысленных повторов.
– Понятно, – сказала я.
– Заодно и развеешься! – вставил дядя Мо.
– Пожалуй. – Я не спорила.
– Следует учесть, – заговорила Эрин, – что сестра Исида только-только вернулась после утомительных скитаний. Наверное, она безумно устала.
– Ничуть, – сказала я.
– Вот и славно, – заключил дядя Мо, как будто все уже было решено.
Я кивнула:
– Действительно, теперь я и сама понимаю, что мне лучше на время уехать, но прежде надо многое обдумать.
Аллан тоже кивнул:
– Правильно. Утро вечера мудренее.
– На том и порешим! – сказал дядя Мо.
Эрин посмотрела на каминные часы:
– Ну что ж, время позднее…
С этим никто не спорил, всех уже клонило в сон.