Телефонный звонок оборвал нить воспоминаний. Она торопливо подняла трубку, радуясь возможности вырваться из объятий назойливых теней прошлого.
– Тори? – это звонил Зак. – Как ты себя чувствуешь?
– Как чувствую? – повторила она, не сумев сразу собраться с мыслями.
– Прошлым вечером ты была совсем бледная, сегодня утром у тебя спина болела, – напомнил ей Зак. – Сейчас все в порядке?
– Ах это? Все в порядке, – торопливо ответила Виктория. Какое глупое выражение «в порядке». Она совсем не в порядке, что угодно, только не в порядке. Ей страшно одиноко. Они живут в одном доме, едят одно и то же, разговаривают о делах, о его работе, о культурных событиях, обо всем на свете – но не становятся от этого ближе друг другу.
И во всем виновата она сама. Проблема в ней самой…
– Погода сегодня плохая, – продолжил Зак. – Лучше тебе отдохнуть. Я приду и сделаю тебе массаж спины.
Массаж? Виктория припомнила его стройную мускулистую фигуру, строгий костюм, гладко причесанные волосы, запах дорогого одеколона, оттеняющий его собственный мужской запах. После каждого их совместного завтрака ей приходится по часу приходить в себя. А он еще говорит о массаже.
– Думаю, все будет хорошо, – вздохнула она. – Я уверена…
– Так говоришь, ты в порядке? – прервал он ее. – Ладно, вечером посмотрим. Пока.
Как Линда отнесется к тому, что она приедет повидаться? Оставшись наедине с самой собой, Виктория стала обдумывать предмет более безопасный, чем ее отношения с Заком. До родов остается еще три недели, поэтому ничего страшного не будет, если она выедет из дома. Но, может быть, любовница ее отца не захочет видеть дочь своего бывшего любовника? Если она вообще окажется дома.
Линда оказалась дома и с радостью приняла Викторию, хотя и удивилась ее приезду.
– Как приятно увидеть тебя. – Линда всегда выглядела хорошо, но никогда не была яркой. Годы мало изменили ее. Она была аккуратно, но неброско накрашена, густые волосы, слегка тронутые сединой, уложены в прическу. – Я знала, что ты скоро родишь, и все заглядывала в газеты, не появится ли сообщение, – продолжила Линда с улыбкой.
– Неужели? – удивленно воскликнула Виктория.
Линда провела ее в гостиную – уютную комнатку, такую же, как ее давным-давно запомнила Виктория, со слегка выцветшей мебелью и камином, перед которым грелась толстая кошка. Нервничая, Виктория заговорила.
– Может, это глупо, – осторожно начала она, – но я надеялась, что вы не откажетесь со мной поговорить. Для меня это важно. Несколько месяцев назад моя мать рассказала мне про вас и моего отца. – Она смутилась.
Лицо Линды напряглось, но голос остался спокойным.
– Мне нечего скрывать, Виктория. Что ты хочешь узнать?
– Я мало что понимаю, да это и вообще не мое дело, но мне очень не по себе… – Как сложно все объяснить. – Мне, наверно, не стоило вообще сюда приходить.
– Почему же, напротив, я рада, что ты все-таки решилась навестить меня, – ответила Линда, и Виктория сразу стало легко и просто.
Сперва они попили чаю и поговорили. Потом Линда предложила покормить Викторию, и та согласилась. Она радовалась, что пришла. Она узнала столько нового.
С мечтательным выражением Линда вспоминала:
– Мы опоздали с нашей встречей на год, – неторопливо рассказывала она. – Его брак с твоей матерью был делом решенным: две семьи были знакомы много лет и решили поженить детей. Тогда твой отец еще не встретил женщину, которая бы по-настоящему увлекла его, а так как твоя мать была на редкость привлекательной, то он согласился. За время медового месяца он понял, что совершил страшную ошибку, но твоя мать была уже беременна. Мы с ним встретились несколько месяцев спустя.
Линда обняла Викторию и продолжала:
– Твоя мать… никогда не хотела иметь детей. Твой отец всегда повторял, что ты чудом появилась на свет. Интимная сторона жизни никогда не привлекала ее. Но мы оба считали, что он не должен бросать семью, пока ты не подрастешь.
– Так он остался с ней из-за меня? – тихо спросила Виктория. – Но он никогда не проявлял ко мне никакого интереса.
– Твоя мать умело использовала против него любую его слабость, – заступилась за отца Линда. – Добавь к этому, что он вообще не умел выражать свои эмоции, к тому же мучился чувством вины. Он считал, что поступает некрасиво по отношению к тебе, ко мне и к твоей матери. Несколько раз я пыталась порвать с ним – для его же блага, – призналась Линда. – Но мы не могли жить друг без друга. Да и Корал не возражала. – В голосе Линды звучало удивление. – Пока она называлась его женой и могла жить сама по себе, она даже поощряла наши встречи.
– Я знаю, – кивнула Виктория, вспоминая слова матери.
– Когда Корал отправила тебя в закрытую школу, – тихо произнесла Линда, – он почти переехал ко мне. А потом…. Потом все закончилось. С ним ушли и все наши планы на будущее.
– И вы никого больше не встретили? – медленно произнесла Виктория, всем сердцем проникшись рассказом сидящей рядом с ней женщины.
– Мне и не хотелось. – Линда грустно улыбнулась. – Он для меня был единственным, и я была единственной для него. Мы были верны друг другу. Так иногда бывает.
«Так иногда бывает».
Когда Виктория попрощалась с Линдой и села в заказанное для нее такси, в воздухе уже скользили первые ленивые хлопья снега.
«Так иногда бывает» – эта фраза не выходила у нее из головы. Она чувствовала себя эмоционально опустошенной. Старая трагедия глубоко тронула ее. Ее отец был вынужден сохранять семью без любви, мучился угрызениями совести за свою вину перед ней, а она была слишком мала, чтобы оценить это. Она поняла это только теперь, когда уже все осталось в прошлом.
Боль в спине, мучившая ее с утра, усилилась и становилась все сильнее по мере того, как снег за окном делался все гуще. Окружающий пейзаж был прекрасен. Жизнь вообще прекрасна. Нельзя допустить, чтобы она прошла мимо. Ее отец умел любить. Он всю жизнь хранил верность Линде, потому что любил ее. Просто он ошибся, женившись не на той женщине.
Но разве она повторила его ошибку?
Двое детей запустили снежком в машину, и таксист что-то недовольно пробурчал. Но Виктория была так погружена в свои мысли, что не обратила никакого внимания на его слова. Наконец она полностью осознала, что Зак был ее «половинкой».
Она любила его всем сердцем и надеялась, что и он любит ее так же. Ее отец, всегда такой холодный и сдержанный, всем сердцем любил Линду Уард и терзался мыслью, что не может жить вместе с любимой. Эта мысль и свела его в могилу. Он вовсе не был плейбоем и не заводил «интрижек».
Зак был рад заботиться о Виктории, даже после того, как она дважды его отвергла. Он был готов ждать ее, играть вторую роль в ее жизни и жизни их ребенка, пока она сама не повзрослеет достаточно, чтобы принять его. Теперь она это поняла.
Но не ошибается ли она, с такой готовностью подчиняясь своему сердцу? Старые сомнения вновь охватили ее. Виктория глубоко вздохнула и стала смотреть на пелену снега, на бледно-серое небо и на золотые огни вечерних фонарей.
Она любит Зака. Она – дочь своего отца, а не своей матери. Ее отец совершил ошибку, женившись не на той женщине, но ее ошибка будет во сто крат хуже, если она отвергнет своего мужчину из-за ложных опасений. Просто-напросто она боится распахнуть Заку дверь, страшась силы собственного чувства. Но в чем же опасность, если она любит его и он любит ее? Она все напридумывала сама.
Она предавалась таким размышлениям всю дорогу до дома. Между тем боль в спине все усиливалась и наконец стала невыносимой.
В пятом часу такси свернуло на дорожку к дому. Не успела машина остановиться, как Зак уже подбежал к ней с разъяренным видом.
– Где ты пропадала? – (Она никогда прежде не видела его таким злым.) – Где, черт возьми, тебя носило? – повторял он.
Просто ездила кое-кого повидать, – удивленно ответила Виктория. – А что случилось?
– Я вернулся домой ко второму завтраку, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, а миссис Уатс не смогла объяснить мне, где ты.
– Так ты вернулся… – она вспомнила его утренний звонок и почувствовала себя виноватой. – Но ты сказал, что будешь дома после пяти. Мне очень жаль, что я заставила тебя волноваться.
Таксист вылез из машины и решил выразить Заку свое сочувствие.
– Не поймешь этих баб, – произнес он. – Я-то тоже удивился, что ваша дамочка разгуливает по городу в таком положении. Что им не сидится? Моя-то точно такая же.
Зака совсем не интересовало поведение «бабы» таксиста, о чем он незамедлительно сообщил ему, присовокупив изрядные чаевые, которые заставили водителя немедленно убраться с довольным видом.
Не произнеся ни слова, Зак проводил Викторию до дома. Но как только дверь за ними закрылась, он снова стал упрекать ее.
– Куда я только не звонил, даже в больницу! – с дрожью в голосе произнес он. – Я даже Уильяму Ховарду позвонил.
– Уильяму? – Она удивленно посмотрела на него.
– Да, Уильяму. – Он помог ей раздеться и проводил в гостиную. Лицо у него было по-прежнему злое. – Я подумал, не отправилась ли ты к нему, потом спросил, не предполагает ли он, куда ты могла пойти. Парень разволновался не меньше моего, так что лучше тебе позвонить ему и сообщить, что ты вернулась.
– Я позвоню. – Должно быть, он сильно перепугался, раз стал звонить Уильяму.
– Но прежде ты объяснишь мне, куда тебе было так необходимо пойти? – задал вопрос Зак.
Виктория почувствовала странное движение в животе, но не обратила на него внимания, думая, как объяснить свой визит к Линде. Она совершенно не представляла, с чего начать.
– Мне нужно было кое-с кем увидеться, – пробормотала она наконец.
– С мужчиной или с женщиной? – вопрос был резким. Помимо беспокойства за нее, Зак мучился еще и ревностью.
– Зак, – удивленно ответила она, – посмотри на меня… Не думаешь же ты…
– Я уже не знал, что думать, – сердито ответил он, но лицо его выразило облегчение.
Какие они оба глупые! вздохнула Виктория. Но она виновата больше. Он беспокоился и не знал, что подумать.
– Я ездила повидаться с любовницей моего отца. – Она присела в кресло перед камином. Чувствовала она себя очень странно. – Нам было о чем поговорить. Есть вещи, которые я должна знать. Они любили друг друга, Зак. Я имею в виду, по-настоящему… как мы.
– Как мы? – Он вдруг притих.
– Я вела себя так глупо. – Слезы навернулись ей на глаза, но она заставила себя продолжать: – Теперь я это знаю. Я люблю тебя больше всего на свете, я не могу жить без тебя. Я не хочу жить раздельно и заставлять ребенка метаться между отцом и матерью. Я знаю, что ты оплатил мою квартиру… – голос ее прервался.
– Тори… – Он опустился перед ней на колени. В его глазах стояли слезы. – Никогда больше не покидай меня, Тори. – Он уже не скрывал своих чувств. – Я этого больше не вынесу.
– Никогда, никогда. – Она пальцами разглаживала морщинки на его лице. – Что бы ни случилось, что бы нас ни ожидало, мы всегда будем вместе. Я обещаю. Никаких побегов. Я впервые поняла, кто я на самом деле.
– Ты всегда была самой собой, разве не так? – Зак прижал ее руки к своему лицу. – Ты для меня все, Тори. Я понял это с первого взгляда.
– Я знаю, – рассмеялась она, – я правда это знаю.
– Дети – это прекрасно, это Божий дар, но, если мы до конца дней своих останемся только вдвоем, мне этого будет достаточно. – Он прижал ее к себе, продолжая целовать. – Я был готов ждать, сколько потребуется, пока ты не поверишь мне. Моей любви хватит на нас обоих. Я никогда тебя не отпущу. – Его страстность позабавила ее.
– Я помню, – насмешливо проговорила она. – Никаких разводов! Имя Хардингов не будет опорочено!
– О, – протянул он, криво усмехаясь. – На самом деле в нашей семье были разводы, и не раз. Просто тогда мне ничего другого не пришло в голову.
– Как тебе не стыдно, Зак Хардинг, обманывать беременную женщину, – шутливо укорила его Виктория.
– Я никогда не утверждал, что сражаюсь честно. – Он хитро улыбнулся. – Мне нужно было выиграть время.
– Кстати, о времени. – Виктория посмотрела в его глаза. Боль в спине была не просто «боль в спине». – Кресло подо мной все мокрое.
– Мокрое?
Глядя в его перепуганное лицо, она произнесла медовым голоском:
– Я рожаю, Зак. Воды отошли.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда они вышли из дому, снега уже нападало много. Окружающий пейзаж был сказочно прекрасен. Тишину нарушала лишь громкая ругань Зака: он кричал, что дорогу занесло и он не сможет выехать.
– Все будет хорошо, не волнуйся, – улыбнулась ему Виктория. Тупая боль в спине теперь переместилась вниз живота и с новой силой накинулась на нее. Приступ заставил ее согнуться.
– Тори! Тори, что с тобой? – Зак был в панике. Превозмогая боль, она подняла голову и посмотрела на его искаженное ужасом лицо. Это было так не похоже на Зака. Она никогда прежде не видела его в таком состоянии. Тут она поняла. Его мать! Мать его умерла, давая жизнь его младшей сестренке. Заку было тогда десять лет. У нее были преждевременные роды, так же как сейчас у Виктории. В нем проснулся детский страх. Его нужно поберечь.
– Все в порядке, это абсолютно нормально. – Она попыталась изобразить улыбку. – Ты сейчас расчистишь дорогу, и мы выберемся на шоссе. Это займет совсем немного времени. – Боже, дай нам время, – беззвучно взмолилась она.
– Сиди в машине. – Голос его дрожал, но лицо уже приобрело нормальное выражение. Он устроил ее на переднем сиденье. Закутавшись в плед, она наблюдала, как он яростно разбрасывает снег во все стороны.
Через четыре минуты последовала новая схватка. От Виктории потребовалось все ее мужество, чтобы усидеть на месте, занимаясь дыхательными упражнениями.
Вот они уже выехали на дорогу. «Дворники» на лобовом стекле скрипели от непосильной нагрузки. Прекрасные голубоватые кристаллы превратились в их злейших врагов. Иногда им попадались другие машины, ведущие такую же отчаянную борьбу со снегом. Попадались брошенные машины, несмотря на то что дорога стала лучше. До больницы было уже недалеко.
– Немного снега, и Англия замирает. – Зак облек в слова свой страх перед мечущейся перед окном снежной бурей. Виктории стало смешно: схватки в этот момент не было.
– Потом расскажем об этом внукам? – До больницы оставалась всего пара кварталов. – Может, сказать, что я родила прямо в машине. Хороша будет история, правда?
– Не очень. – Он с трудом выдавил из себя улыбку. Впереди забрезжили огни больницы.
В родильном отделении Зак потребовал, чтобы Викторию окружили поистине королевскими почестями. Ее усадили на каталку и торжественно ввезли в теплую блещущую чистотой палату. Ей стало забавно, но следующая схватка оборвала ее мысли. Теперь они повторялись каждые три минуты, но ее это уже не тревожило.
В больнице все работало как часы. Не прошло и минуты, как Виктория оказалась в палате с современным медицинским оборудованием. Зак, одетый в белый халат, был рядом. Она подумала, что не многие мужчины, наряженные таким образом, могут сохранять привлекательность.
– Устали, милочка? – заботливо спросил ее приятный голос с ирландским акцентом. – Теперь уже недолго. Все идет нормально.
«Недолго» оказалось относительным понятием. В течение следующих трех часов Виктория несколько раз собиралась дать обет целомудрия. Она была готова завыть от боли, совсем как женщина в соседней палате, воющая, как иерихонская труба.
Зак всегда считал ее слабенькой, но, держась за его руку во время схваток, она чуть не переломала ему пальцы. Окружающие были заняты делом, и Виктория больше всех. Заку же оставались только бесплодные переживания. Свершавшееся на его глазах чудо заставило отступить страшные воспоминания детства.
В десять минут десятого все закончилось. Младенец выскочил наружу со скоростью, присущей всем Хардингам. Большерукий, большеногий, с черными курчавыми волосами, он с удивленным выражением поглядывал вокруг. Он был не похож на новорожденного: на вид ему было не меньше недели.