От неожиданности Ариэль выронила уголек. Она только-только сосредоточилась и начала рисовать самую сложную часть тела — его бедра, а он своим вопросом сбил ее настрой. Может, оно и к лучшему: завтра, а еще лучше послезавтра она должна начать рисовать нижнюю часть его тела.
— Одна женщина заказала подарок своей сестре, так что картина, скорее всего, будет висеть в гостиной.
— А вы случайно не выдумали эту сестру знакомой? Может, я стану очередным экспонатом вашей личной коллекции?
Ариэль засмеялась и подумала, а не заклеить ли Куперу рот скотчем, чтобы он много не болтал.
— Спешу вас разочаровать, но я не являюсь поклонницей такого вида искусства.
— Тогда почему занимаетесь этим?
Челси еще сильнее прижалась к Ариэль и быстро заговорила:
— А больше всего мы любим эту галерею. Барб сделала так, что здесь мы чувствуем себя как дома. Ты продолжила заботиться о нас. Нельзя позволять этим кровопийцам отобрать у нас «Цвет мечты».
Челси говорила с такой надеждой и энтузиазмом, что Ариэль стало не по себе. Она знала — на их улице скупается каждый сантиметр земли, но особо не переживала по этому поводу. Ее больше заботило, где достать деньги. А теперь, глядя на стоящую рядом с ней беззащитную малышку, Ариэль по-настоящему испугалась. А что, если у нее не получится? Что, если она не сумеет противостоять этим богачам?! Как бы там ни было, нельзя показывать своих переживаний. Поэтому она уверенно пообещала Челси:
— Не волнуйся, милая, я не позволю им даже близко подобраться к нашей галерее.
Челси радостно захлопала в ладоши:
— Вот и хорошо. Потому что через неделю здесь состоится моя первая выставка, и я хочу блистать во всей своей красе!
— Так все и будет. Как насчет чая? Не желаешь выпить чашечку со мной? — спросила Ариэль, направляясь в мастерскую.
Челси пошла было за ней, но случайно увидела мольберт. Подойдя ближе, она воскликнула:
— Вот это да! Обалдеть можно.
— Буду считать, что это комплимент мне и ты восхищаешься моим умением рисовать, а не тем, кто позировал.
Все, что сейчас волновало Ариэль, так это сможет ли она закончить картину, достаточно ли она сделала набросков для этого.
Челси смотрела на рисунок не отрываясь. Потом улыбнулась и ответила Ариэль:
— Не обижайся, тебе известно — для меня ты самая талантливая художница, достойная того, чтобы твои картины висели в Лувре. Парень, конечно, наглый врун, но такой красивый, просто слов нет.
— Да, он слишком хорош, и об этом надо было думать раньше, — пробормотала Ариэль.
— Вот только картину-то ты не закончила, — с сожалением протянула Челси.
Ариэль замерла с чашкой чая в руках.
— Ничего страшного, я дорисую и без натурщика, — нашлась она. Только вот в душу закрались сомнения,