Закидывая ноги брюнета себе на поясницу, Галлагер уперся в матрас ступнями, занимая удобное положение, аккуратно приставляя головку члена к нежной коже входа Микки, не спеша проскользнуть внутрь, с улыбкой на лице наблюдая за сменой эмоций на лице своего любовника, успевших предоставить его взгляду каждую, от трепетного ожидания до раздражения, когда саб понял, что его опять дразнят.
– Галлагер, блять, – удостовериться в правдивости сделанных выводов о новой маске на лице Милковича, Йену позволил его голос. – Хули ты застрял там? – прорычал Микки, пытаясь вскинуть бедра и самостоятельно насадиться на ствол Дома, но потерпел неудачу.
Йен, за довольно продолжительное время общения с этим сабом и многократные исследования возможностей его тела в постели, уже привык к подобного рода выражениям любителя крепкого словца под ним, но каждый раз получал какое-то неописуемое удовольствие, услышав очередную брань в свой адрес, впитывая каждое слово, наполненное совершенно не подходящей по смыслу нежностью и желанием.
– Я жду, – ответил рыжий, едва сдержав себя от того, чтобы толкнуться внутрь, головкой почувствовав сокращение дырочки Микки.
– Чего ты, блять, там ждешь? – недовольно пробубнил тот, снова попытавшись вскинуть зад, но обреченно выдохнув, когда Дом заблокировал его движения. – Тебе, сука, красную ковровую дорожку, что ль, постелить? – пытаясь притянуть к себе тело партнера руками, крепко ухватив того за бока, прохрипел Милкович, теряя остатки терпения.
– Жду, когда ты меня попросишь, – улыбнулся Йен, в противовес желаниям брюнета, наоборот, отстраняясь.
– Вот же ж сука, – выдохнул саб, понимая, что ему вновь придется уступить, если он хочет сегодня кончить, ведь упрямству Галлагера мог позавидовать любой, а соперничать с ним смело лишь собственное упрямство Микки, но в кровать с собой он его обычно не брал. – Трахни меня, бляя-а-а-а, – последнее слово утонуло в протяжном стоне, когда довольный произведенным эффектом и получивший желаемое Дом, резко вошел в растянутое отверстие, погружаясь в Милковича одним движением сразу по самые яйца.
Брюнет запрокинул голову, сминая подушку затылком, расфокусированным взглядом блуждая по потолку в поисках точки сосредоточения внимания, обещающей позволить сдержать оргазм, накативший от столь неожиданного и такого сильного давления на чувствительные стенки ануса и мощного удара головки члена рыжего по напряженной простате, пославшего по измученному ласками телу первую волну экстаза и наслаждения.
Доминант рычал и хрипел, толкаясь вглубь саба рваными мощными толчками, многократно сменяя темп и глубину проникновения, благодаря оставленную под поясницей брюнета подушечку за предоставленный угол, подаривший новые ощущения от привычного процесса.
Упираясь лбом в ключицу Микки, Галлагер втягивал ноздрями воздух, глотая кислород с примесью запаха сабмиссива, совершая очередное движение бедрами навстречу заднице Милковича, достигая при каждом толчке чувствительной точки.
Пальцы ног онемели, а руки давно не могли уже держать вес влажного тела, вдалбливающего брюнета в матрас. Резко подавшись назад, Йен выпрямился, вставая на колени, руками перехватывая ноги брюнета, опоясывающие его талию, и закинул их на плечи, продолжая трахать раскрасневшуюся, растянутую вокруг него дырочку с удвоенным рвением.
– Можешь ласкать себя, – проникая в своего партнера особенно глубоко, услышав громкий протяжный стон из приоткрытого рта, проговорил Дом, сжимая пальцами тонкие щиколотки возле своего лица, поворачивая голову и кусая нежную кожу, тут же отмечая руку Микки, спешившую исполнить его волю.
Очерчивая острую косточку языком, сильно прикусывая ту следом, Йен увеличивал темп, погружаясь в сабмиссива максимально глубоко, и снова выходил, чувствуя каждым миллиметром твердой плоти, облаченной в латекс, приятное тепло и нежность ласкающих его мягких тканей, толкаясь обратно.
Стараясь следовать заданному Дому темпу, Микки дрочил свой собственный член, каждым новым движением приближая себя к долгожданной разрядке, чувствуя дикую тяжесть внизу живота и давление спермы в набухших яичках, желающих освободиться.
– Блять, я сейчас… – прошептал он сквозь плотно сомкнутые зубы, в последний раз выкручивая ладонь на головке, останавливаясь в ожидании теплой вязкой субстанции на пальцах и всего одного слова от своего Доминанта, единственного, что позволит осуществить желаемое.
Но почувствовал лишь новое движение от него – рыжий, подхватив Микки за бока, резко откинулся назад, приземляясь задницей на свои пятки, усаживая саба на себя, резко и глубоко входя в того до основания, громко прорычав и запрокинув голову, когда бедра Милковича столкнулись с его собственными, а головка его члена достигла припухшей простаты.
– Микки, – на выдохе произнес Дом, зажмурившись, чувствуя собственный оргазм, собирающийся в паху тугим узлом, вот-вот готовый выплеснуться в горячую глубину. – Двигайся, Микки, – приказал он, поднимая руками тело партнера над собой и вновь опуская на свой член, глубоко и сильно проникая в растраханное отверстие, ощущая каждым нервным окончанием ствола пульсирующую плоть, крепко обхватившую подрагивающий в желании кончить орган.
Сабмиссив подчинился тут же: опираясь руками на плечи рыжего, Милкович самостоятельно стал приподниматься и возвращаться обратно, насаживаясь на толстый член быстрыми рваными движениями, глубоко дыша через нос и громко хрипя, издавая высокие протяжные стоны каждый раз, когда массивная головка прикасалась к чувствительной точке.
Теряя контроль над телом, увеличивая скорость и силу ударов, Микки скакал на бедрах рыжего, запрокинув голову к потолку, голубыми глазами, покрытыми пеленой дурмана и сексуального опьянения, блуждая в пространстве, чувствуя приятное прикосновение обволакивающего его сознание плотного тумана экстаза и наслаждения.
– Хороший саб, – услышал он откуда-то издалека, сосредотачивая свое внимание на приятном тембре голоса его Дома, охрипшего от тяжелого дыхания и тихого рычания, продолжающего шептать ему в шею новые похвалы и благодарности, уносящие сабмиссива, получившего заслуженное, за границы реалий, погружая в транс, окончательно толкая в непроглядную темень порочных желаний. – Мой саб, – прорычал Галлагер, прикусывая ключицу Микки, крепко сжимая зубы на коже и руки на боках, помогая Милковичу двигаться, – только мой… – насаживая брюнета на себя особенно сильно, выдохнул он, отпуская его ключицу из захвата, и поднял взгляд на лицо своего партнера.
Сжатые в тонкую полоску губы, широко распахнутые глаза, направление взора которых не смог бы угадать никто, и быстро расширяющиеся ноздри, втягивающие воздух с запахом похоти и страсти, ласкали взгляд изумрудных глаз, доводя до критической точки Йена, не сумевшего сдержать властного порыва:
– Посмотри на меня, – прошептал он, заставляя Милковича послушаться, – Ты мой, Микки, – повторил, кажется, в десятый раз за сегодня, глядя прямо в голубые глаза сабмиссива. – Только мой, – и еще раз произнес он, вскидывая бедра и замирая. – П-о-в-т-о-р-и, Микки, – приказал, сильно сжимая бока брюнета, заставляя того подняться, выходя из него, едва прикасаясь уже сокращающейся головкой к пульсирующему входу.
– Твой, – выдохнул саб и громко прокричал, срывая голос, когда руки Дома резко опустили его вниз, полностью насаживая на твердый член, наполняющий презерватив горячей спермой. – Твой… только твой… – Изливаясь между их телами, хрипел Микки, сжимаясь вокруг сокращающегося члена внутри себя, пропуская по нервам мощный разряд долгожданного наслаждения, оглушительной волной прокатившегося по телу, погружая в себя с головой, не давая сделать ни вдоха.
***
Йен Галлагер лежал на кровати, ожидая возвращения Микки из ванной, задумчивым взглядом блуждая по своей руке, освобожденной от браслета, пальцами другой очерчивая контуры выведенных на запястье букв, вспоминая последний отданный сабу приказ.
Никогда еще Дом не испытывал подобного: не стремился оградить ни одного из своих партнеров от посягательств других Доминантов; не хотел разорвать в клочья и вывернуть наизнанку ни одного соперника, осмелившегося лишь посмотреть на его любовника; не желал пометить кого-то так сильно, как хотел это сделать сегодня.
С НИМ.
Метка горела и чесалась, сосредотачивая внимание зеленых глаз на себе, вызывая дикое желание подняться с прохладных простыней и отправиться в ванную, нарушить последний запрет и спросить у Милковича его второе имя.
Фамилия Микки, обозначенная на его личном деле, давно не давала покоя рыжему, не раз возвращая в его голову нежелательные мысли, заставляя бороться с самим собой и сущностью Доминанта, царапающей ребра изнутри в желании удостовериться…
«M.C.M.» было надежно спрятано под полоской коричневой кожи, стоило только Йену услышать первые шаги направляющегося в спальню саба.
Брюнет залез на кровать и удобно устроился в объятиях лежавшего на боку Дома, поворачиваясь к нему лицом, носом зарываясь в переход шеи в плечо, глубоко вдыхая уже такой родной аромат апельсинов, закидывая одну руку тому на талию.
Чуть опустив голову, Галлагер посмотрел на макушку напротив своей груди и, не задумавшись даже над тем, чтобы спросить разрешения, двумя пальцами ухватился за подбородок Милковича и потянул, заставляя того запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.
Легкий поцелуй подарили губы Доминанта губам саба, желая спокойной ночи, а сильные руки, усыпанные веснушками, обняли расслабленное тело Микки, вернувшееся в прежнее положение, крепко прижимая то к груди Йена.
Комментарий к Повтори, Микки
Я все еще здесь, я все еще в строю.
Надеюсь, не в том, что у стенки стоит в ожидании расстрела =]
========== Четвертое ==========
Утро понедельника вернуло Микки Милковичу едва успевшее позабыться, заблокированное приказом Дома, чувство беспокойства и волнения, в сто крат увеличивая мандраж и панику от ожидания отрицательного решения по его делу.
Спасти наворачивающего по квартире уже пятидесятый круг брюнета от охватившей его тело дрожи и спазмов желудка не смогли три огромные кружки крепкого сладкого кофе, заботливо предложенные Йеном, а всегда действенный метод привести в чувства сабмиссива, переключая его внимание на утоление сексуальных желаний, не принес желаемых результатов.
– Мик, может, хватит уже маячить перед глазами? – надевая футболку, проговорил рыжий, подходя к Милковичу. – Ты с пяти утра как заведенный по комнате скачешь. Сколько раз уже переодеться успел? – поправляя воротник черной рубашки саба, спросил Йен.
– Бля, думаешь, стоило остаться в белой? – тут же поспешив вытащить пару пуговиц из петель в намерении снова сменить верх, обеспокоенно пробормотал брюнет, оглядываясь на их общий шкаф.
– Да успокойся же ты, – пресекая попытки Микки расстегнуть рубашку, собирая дрожавшие пальцы, бегущие по хлопковой ткани, своими ладонями и крепко сжимая их, проговорил Доминант, пытаясь не выдать собственного волнения. – Неважно, что на тебе надето, Микки, главное – то, как ты будешь вести себя на заседании. Не показывай им, что ждешь отказа, будь уверен в себе и своем праве на свободу, – говорил рыжий, вбивая каждое слово в мозг саба, заметно расслабившегося под твердым, уверенным, но, в то же время, теплым взглядом зеленых глаз, смотревших прямо на него. – Верь в победу, и ты получишь ее, – улыбнулся Галлагер, наконец, отпуская ладони брюнета и самостоятельно застегивая обратно не дававшие покоя Милковичу пуговицы. – Ну, красавчик же, – усмехнулся рыжий, стряхивая невидимые пылинки с плеч Микки, делая шаг назад, чуть склонив голову, любуясь своим сабом.
– Иди нахер, – услышал он в ответ, понимая, что мотивационные разговоры принесли свои плоды – вечно матерившийся и огрызающийся Милкович вернулся.
В ярко освещенном широком коридоре административного здания не было никого, кроме одиноко сидящего на одной из выставленных плотным рядом скамеек вдоль стены молодого человека с небольшой черной папкой на коленях, отбивающего нечеткий ритм пяткой об пол, выдавая свое волнение.
Милковичу сказали ждать здесь.
Почти час назад.
Неприятный холодок пробежал по телу, не обещая ничего хорошего, а предчувствие чего-то неотвратимо плохого захватило мысли сабмиссива, в сотый раз проворачивающего свой браслет вокруг запястья, чтобы хоть чем-то занять руки.
Понимая, что отказаться от присутствия Галлагера на процессе было не совсем верным решением, Микки накручивал себя, вслушиваясь в тишину за плотно закрытой дубовой дверью, раз за разом прокручивая в голове возможный отрицательный исход, и проклинал свое упрямство, не позволившее рыжему прийти в здание суда в качестве моральной, да и, что греха таить, физической поддержки.
Стук каблуков по гранитной плитке привлек внимание брюнета, заставляя повернуть голову в направлении привлекательной блондинки, приближающейся к нему с противоположного конца коридора.
– Микки, – останавливаясь около него, проговорила девушка, едва заметно кивнув.
– Мисс Холландер, – поприветствовал ее Милкович, поднимаясь со своего места.
Джасмин Холландер, руководитель отдела «Рассмотрения и проверки неправомерных действий в отношении сабмиссивов», решила лично заниматься делом Милковича, едва ознакомившись с информацией и документацией, предоставленной брюнетом в первый визит в службу защиты.
– Джасмин, – поправила его блондинка, тепло улыбнувшись.
– Да, – кивнул саб на автомате.
– Микки, к сожалению, вынуждена сообщить тебе, что…
– Мое дело даже не рассмотрят? – перебил ее брюнет, крепко сжимая кулаки, бросая обреченный взгляд на запертую дверь напротив.
– Нет, – поспешила его успокоить девушка. – Я пыталась договориться с судьей о том, чтобы на процессе не присутствовал твой непосредственный опекун, но не смогла получить разрешения на закрытое рассмотрение, так как нет документально подтвержденных и установленных фактов физического насилия.
– Черт, – выдохнул Милкович, постепенно переваривая полученную информацию, вновь поворачивая голову на очередные шаги, убеждаясь в правдивости сделанных выводов – к ним, в сопровождении какого-то мужчины в строгом костюме, направлялся его отец.
Стоит заметить, Терри выглядел сегодня иначе: выстиранная, выглаженная рубашка скрывала татуировки, выбитые по всему телу, стрелками черных брюк легко можно было разрезать лист стали, а привычного выражения ненависти и ослабших от воздействия алкоголя мимических мышц на лице не наблюдалось.
– Микки, – улыбнулся Доминант, поровнявшись с разговаривающей парой, удивив сына появлением столь непривычного выражения на вечно недовольной и неудовлетворенной физиономии.
– Отец, – кивнул брюнет, бегая глазами по лицам присутствующих, чувствуя сильное давление на дыхательные пути от волнения.
– Думаю, нам стоит зайти внутрь, – подал голос высокий седовласый мужчина, сопровождающий старшего Милковича, потянув ручку массивной двери на себя, пропуская Джасмин в зал первой.
– Мистер Милкович, прошу Вас немедленно успокоиться, – сопровождая каждое слово ударом молотка от деревянную стойку, громко вещала судья, стараясь перекричать выдающего новые порции ругательств и негодований сабмиссива.
Процесс продолжался уже около двух часов, а уверенность Микки в собственной победе таяла с каждым движением минутной стрелки по циферблату. Все бумаги, предоставленные сабом и собранные подчиненными мисс Холландер, были рассмотрены, а показания отца и сына Милковичей напечатаны и скопированы стенографисткой, приближая момент принятия решения.
Судья Томильсон молчала уже десять минут, перестав задавать вопросы, в очередной раз перекладывая листы бумаги с отпечатанными на них буквами с места на место, отрешенным взглядом пробегаясь по строкам, давая понять всем присутствующим, что уже вынесла вердикт, но озвучивать его не спешила.
– Мистер Милкович, прошу Вас встать, – проговорила женщина, наконец, поднимая голову, в упор глядя на сабмиссива, поспешившего исполнить ее волю. – Вы готовы выслушать решение суда? – спросила она, убирая документы обратно в папку, передавая ее своему помощнику.
– Да, Ваша честь, – кивнул брюнет, бросив беглый взгляд на отца, широко улыбающегося чему-то, расслышанному в шепоте на ухо от своего представителя.