– У меня от прошлого похода еще жопа болит, – усмехнулся Микки, демонстративно поморщившись, напоминая Йену о плодотворно прошедших выходных.
– Черт, Мик, – подходя к сабу, опускаясь перед ним на корточки, прошептал Дом, аккуратно беря в руку ладонь своего парня, переплетая пальцы. – Прости меня, – выдохнул он, поднимая их руки к лицу, целуя метку Милковича, чувствуя легкое покалывание на губах. – Я не сдержался, – признавать свои ошибки для рыжего было сложной задачей. Но, кто сказал, что отношения – простая вещь? – У меня сорвало крышу, когда я увидел тебя с тем Домом, – рассказывал Йен, большим пальцем оглаживая контуры своих инициалов на бледной коже запястья сабмиссива, с искренним раскаянием во взгляде глядя в голубые глаза брюнета. – Я знаю, что могу тебе доверять, что ты только мой, но другие… – он не знал, как сказать Микки о том, что уже давно терзало его душу и беспокоило мысли по ночам.
– Другие этого не знают, – закончил за него Милкович, ловким движением вновь приподнимая их сцепленные ладони, выгибая руку, чтобы соединить метки.
Дом сожалел. Саб понимал.
Больше слова были не нужны – одни на двоих эмоции и чувства свели на нет необходимость дальнейшего разговора, позволяя выдохнуть в полумрак комнаты все напряжение и недопонимание, заканчивая эту ссору горячим поцелуем и тихими признаниями.
– Что это? – поинтересовался Галлагер, когда Микки, разорвав поцелуй, протянул ему небольшой сверток, который он держал в руках при возвращении Йена.
– Да так, безделушка, – пожал плечами сабмиссив, но легкая дрожь руки, потерявшей свою ношу, выдавала беспокойство Милковича.
– Мик, ты уверен? – крепко сжимая в ладони полоску черной кожи, спросил Доминант, не отводя взгляда от голубых глаз своего парня.
– Ты сам сказал «другие не знают», – тихо ответил Микки, накрывая руку рыжего с браслетом своей. – А так каждый будет в курсе, что… – Милкович сглотнул. – Договор я подготовил, если что, – кивнув в сторону ноутбука, оставленного на тумбочке, проговорил саб. – Там нужно вписать границы, запреты, наказания, стоп-слова, ну, и подписи поставить. Бля, ты знал, что существует двадцать восемь разновидностей договоров? Мэнди мне помогла, скинув тот, что они с Липом для своего в основу брали, но я, блять, все равно три дня ебался, чтобы какую-то хуйню мелким шрифтом не пропустить, – Йен прекрасно знал эту манеру разговора его саба – Микки тараторил без умолку только в одном случае: он сильно волновался. – О, а еще я удалил пункт о беременности и родах. Пиздец, прикинь, если бы пропустил, то был бы обязан тебе, хуй знает как, мелких наплодить, и хер бы потом от…
– Хватит, – понимая, что продолжаться этот монолог может еще долго, прервал поток слов саба рыжий твердым приказом. – Мик, ты мне только что предложение, что ль, сделал? – губы Дома растянулись в довольной улыбке, а пальцы, крепко сжимающие браслет, ослабили хватку, предоставляя взору двух пар глаз полоску черной кожи.
– Ну, тип того, – засмущался Милкович. – Но никаких, блять, торжественных церемоний, рыжий. Ставишь свою закорючку, надеваешь браслет и все. Ну, отсосать еще можешь потом, – проговорил Микки, широко улыбнувшись.
– Мы еще посмотрим, кто кому, – рассмеялся в ответ Галлагер.
***
Микки Милкович долгие годы ненавидел себя, стараясь побороть в себе сущность сабмиссива, не желая подчиняться и следовать воле других.
Особенно сильно пропитываясь этой ненавистью, граничащей с дикой злобой, в моменты, когда одноразовые Доминанты заставляли его падать ниц, покорно склонив голову, наслаждаясь своей властью и силой, упиваясь слабостью изможденного ломкой тела перед собой.
Микки Милкович ненавидел стоять на коленях.
Но, опускаясь на пол перед Своим Доминантом, он совершенно забыл об этом. Чувствуя приятное покалывание от ворса ковра на обтянувшей коленные чашечки коже и трепетный восторг в каждой клеточке тела, сопровождающийся легкой дрожью конечностей, сабмиссив получал искреннее удовлетворение, протягивая руку Йену, ожидая от рыжего последнего шага.
Но тот не спешил.
Согревая в ладонях полоску черной кожи, Дом не отводил взгляда от своего саба, стараясь запомнить этот момент во всей его простоте и обыденности, но такой особенный для них двоих.
Он не хотел видеть Микки перед собой в подобной позе, но требования церемонии оспаривать не стал. Задумавшись на мгновение, нежно улыбнувшись голубым глазам, смотревшим на него снизу вверх, Йен опустился на колени напротив сабмиссива и, прежде чем покрыть кожу запястья того браслетом, тихо прошептал в ночной воздух:
– Мы всегда будем на равных…
И никому никогда не узнать, что такого особенного в этих двоих.
А ведь ответ так прост.
Микки Милкович не хотел подчиняться.
А Йен не хотел подчинять.
Неправильный Дом.
Поломанный саб.
Неподходящие никому, но чертовски идеальные друг для друга.
Комментарий к Эпилог
эх…К сожалению, я вынужден сделать это=(
Но, как говорит мой главный критик: “бля, ты любишь Бонусы”. И поэтому, нажимая на кнопку “завершен”, я не прощаюсь с этой историей, я говорю ей “До свидания” =]
Хочу сказать огромное спасибо каждому из Вас! Вы прожили со мной эту маленькую жизнь, от главы к главе поддерживая меня своими словами и эмоциями. Благодаря Вам, дорогие мои, она появилась на свет, росла и крепла, обретая новые детали и подробности, а главы выходили так быстро, ведь мне так хотелось порадовать Вас новым кусочком этого мира. Спасибо Вам за подаренное вдохновение, за дикий восторг и мимимишное умиление, что раздирали меня, когда я читала Ваши отзывы и мысли. Каждый из Вас в этих строках, в каждой букве и знаке!
Я надеюсь, что с Вами мы еще не раз встретимся на страницах ФикБука, ведь Вы стали для меня настоящей семьей.
В голове куча идей, а в сердце безграничная любовь к Бесам, поэтому я говорю Вам “до встречи” =]
Ведь Gallavich - это неебовая история о любви с заоблачным рейтингом и постоянным «продолжение следует…»
С надеждой на это “продолжение”,
Ваш Я
========== БОНУС №1. Запомни ==========
Хех, я так скучал по ним, что не смог удержаться =D
Да и Вас, шалунишки, я знаю, ждете ведь подобного, да?
Что ж, надеюсь, смогу порадовать моих любимых фапулек этой маленькой зарисовочкой с участием все тех же лиц =)
– Эй, рыжик, может, притормозишь? – провожая взглядом содержимое уже седьмой стопки текилы, опрокинутой Доминантом, обеспокоенно поинтересовался Микки, делая небольшой глоток из своего бокала, неизменно наполненного янтарным виски. – Домой мне тебя на своем горбу потом тащить? – Йен не особо умел пить, Милкович уже успел в этом убедиться, и та скорость, с которой Галлагер сейчас поглощал обжигающую прозрачную жижу, напрягала сабмиссива.
– Мик, не бузи, мы ведь празднуем, – улыбнувшись, ответил рыжий, выплюнув обезвоженную дольку лайма, которой закусывал. – Наши брат и сестра определи-Ик-лись, – нет, ему, реально хватит налегать на кактусовую водку.
– И че? – конечно, повод был весомым, и Микки искренне радовался за Липа и Мэнди, неожиданно нашедших друг в друге свою истинную родственную душу, за пару недель знакомства прошедших путь к принятию своей связи и закрепивших ее навеки вчера, но к тому, чтобы надираться в стельку, обмывая черные браслеты на руках пары, особого рвения не испытывал.
– Это же здорово! Подумай, теперь они вместе навсегда, и все знают, что они принадлежат только друг другу, – ответил Галлагер, ногтем указательного пальца гоняя по столешнице кристаллики просыпанной недавно соли.
– Мы сейчас о них говорим? – поинтересовался Милкович, чувствуя в словах своего Дома определенный подтекст.
Йен никогда не поднимал эту тему раньше, четко следуя данному когда-то сабу обещанию – браслет Микки изменит свой цвет лишь тогда, когда тот будет готов к столь важному шагу. Конечно, в крепости, силе и искренности их связи Дому сомневаться не приходилось, но полоска коричневой кожи, закрывающая три буквы на запястье брюнета, с каждым днем селила в рыжей голове все новые страхи: Галлагер боялся потерять то, что так долго искал (хоть и никогда не признавался в том, что делал это), а нежелание Милковича окончательно подтвердить свой статус, обменявшись клятвами и подписями, лишь усугубляло положение, лишая Йена сна и покоя.
Возможно, виной тому стало соединение меток, все чувства и эмоции, ощущаемые партнерами, увеличивающее в разы, в том числе и не самые приятные из них – ревность и чувство собственничества.
А, может, и то, что Микки не был похож ни на одного другого саба, и Галлагер просто боялся, что его любимый человек однажды сможет разорвать эту связь между ними, не подкрепленную таинством церемонии, ведь идти наперекор приказам ему как-то удавалось.
Подобные мысли все чаще стали наведываться в голову Доминанта, ожидая удобного момента для того, чтобы быть озвученными, а удачно подвернувшийся поднос с шотами стал отличным помощником в том, чтобы развязать язык рыжему:
– Мы говорим о тех, кто не стесняется показать всем, что занят, – проворчал Йен себе под нос, сосредотачивая взгляд на браслете саба.
– Мне насрать на всех, – Микки не планировал сейчас развивать эту тему, хотя уже не раз задумывался над тем, чтобы, наконец, связать себя узами договора со своим Домом, но для принятия окончательного решения парню не хватало последнего толчка.
– Или, может, тебе выгодно, что на твоей руке до сих пор коричневый, м? – предположил Галлагер сквозь зубы, вставая со своего стула, и направился к бару, намереваясь взять еще выпить.
Нет, он не хотел говорить этого, но забирать слова обратно Доминант не спешил – алкоголь помог молодому человеку, наконец, признаться в своих страхах и сомнениях, а теперь он должен был помочь усмирить возникшее раздражение и злость на оставшегося за столиком парня.
– Мик, куда брата моего дел? – спросил Лип, вернувшийся вместе с Мэнди с танцпола, опускаясь на диванчик и подхватывая свой высокий бокал в надежде промочить пересохшее за время плясок горло.
– Хер его знает, – пробормотал Милкович в ответ, заставляя пару напрячься подобной интонацией. – Психанул и свалил куда-то, – добавил сабмиссив, ничего по сути тем самым не объяснив. – Я тоже, наверное, пойду, простите, – допивая виски и поднимаясь, сказал он, обернувшись в направлении входа, не желая больше оставаться в клубе, в который и поперся лишь поведясь на столь значимый повод. – Вернется, скажите, что я дома, – попросил он, разворачиваясь.
– Что это было? – провожая спину брата долгим взглядом, поинтересовалась Мэнди, прижимаясь к боку своего Дома, опуская голову тому на плечо.
– Сам бы хотел узнать, – ответил кудрявый, целуя макушку девушки.
Пробираясь сквозь толпу танцующих, Микки крутил головой по сторонам, пытаясь найти взглядом рыжую шевелюру, но Галлагер будто испарился.
– Ну и пошел в пизду, – прорычал он себе под нос, когда от двери его отделял лишь десяток метров.
– Микки? – а от ухода домой – неожиданно раздавшийся прямо над ухом знакомый голос.
– О, Тим, здорово, – разворачиваясь, в позвавшем его молодом человеке узнавая своего сослуживца и одного из самых давних приятелей, поприветствовал того брюнет.
– Не ожидал тебя тут увидеть, – улыбнулся парень, – я думал, ты не жалуешь подобные заведения, – поделился он своими догадками с коллегой.
– Сеструха затащила, – намерено не упоминая Йена, ответил Милкович. – Я уже ухожу, – добавил, указывая взглядом на дверь.
– О, я тоже валю, Лорен с ребятами на улице ждут, а я за столик расплачивался. Кстати, пошли, я вас, наконец, познакомлю, – с энтузиазмом предложил Тим, приобнимая приятеля за плечи, вместе с ним двигаясь к выходу. – А то я тебе уже все уши про нее прожужжал, а ты ее даже не видел, – пояснил он, улыбнувшись, свободной рукой хватая массивную ручку тяжелой металлической двери.
Но выйти ему не дали.
– Блять, сука, Галлагер, харэ, – пыхтел Микки, безуспешно пытаясь оторвать своего Доминанта от Тима, лежавшего уже на полу, получая по лицу очередной удар кулака рыжего, оседлавшего его для удобства.
– Йен, черт, – пришедший на помощь Лип тоже терпел неудачу.
– … МОЙ! – рычал Галлагер, разбивая нос сопернику, блокируя попытки вырваться крепко прижатыми к полу коленками.
– Сука, ЙЕН! – хватая рыжего за руку, не позволяя больше калечить ни в чем не повинного сослуживца, проорал Милкович во все горло. – Какого хуя ты творишь? – сильно дергая на себя парня, заставляя того подняться на ноги, прорычал саб в лицо Доминанту.
Но безумный блеск в изумрудном взгляде и сжатые желваки не позволяли рассчитывать на адекватный ответ. Впрочем, как и удар тяжелого ботинка, пришедшийся на бедро Тима.
– Успокойся, блять, – хватая своего парня за плечи, встряхивая того, прокричал Микки. – Это мой знакомый, мы в дверях столкнулись, – торопливо объяснял он, пытаясь успокоить разъяренного Галлагера, продолжающего содрогаться в гневе. – Он хотел меня с женой своей познакомить, – бросая быстрый взгляд на приятеля, которому Лип помог уже подняться, проговорил саб. – Какого хуя ты завелся-то? – конечно, он знал ответ на свой вопрос, но отвлечь внимание и успокоить рыжего сейчас было просто необходимо.
– Я…
– Хуя, – поведение Дома разозлило Милковича, а кровавые подтеки на лице сослуживца лишь подливали масла в огонь. – Пиздуй в туалет и бошку под холодной водой проветри, – выплюнул он, отпуская Йена и толкая того в направлении уборных.
– Мик, – небольшой огонек понимания появился в зеленых глазах, вынуждая Галлагера опустить голову, не желая встречаться взглядом со своим сабом или увидеть последствия неожиданного взрыва эмоций, подогретых большим количеством алкоголя.
– Иди, я сказал, – в такие моменты окружающим казалось, что Доминантом в этой паре был совсем не тот, кто носил свой браслет на левой руке.
Не смея больше спорить, Йен последовал указаниям своего парня, услышав за своей спиной виноватую интонацию Милковича, пытающегося извиниться перед своим коллегой за Дома, ссутулившись плетущегося через расступающуюся толпу, с интересом рассматривающую главного участника недавнего махача.
– Ну, че? Полегчало? – подал голос Микки, на протяжении последних нескольких минут стоявший в дверном проеме, наблюдая за Галлагером, склонившимся над раковиной, крепко сжимающим побелевшими пальцами керамический борт.
– Я не собираюсь извиняться, – проговорил он в ответ, поднимая голову и поворачиваясь, встречаясь взглядом с голубыми глазами своего саба.
ЕГО саба.
Конечно, Йен сожалел о своем поступке, но еще не утихомирившиеся ревность, раздражение и злость не позволяли Дому признать это, продолжая рисовать в мыслях все новые отговорки и поводы для столь необдуманного действа, оставившего на лице того парня не один синяк и ссадину.
– Будешь избивать каждого, кто ко мне подойдет, пока не пометишь меня своим блядским черным браслетом? – Милкович тоже злился, еще не успев остыть от состоявшегося несколько минут назад представления и неприятного разговора чуть раньше.
– Да, – выдохнул Йен, выпрямляясь, делая шаг навстречу брюнету. – Ты мой, Микки, –останавливаясь в шаге от него, рычал Дом, позволяя вместо себя сейчас говорить собственнику, обычно крепко сдерживаемому внутри, но теперь рвущемуся наружу, разрывая плоть и царапая ребра. – З-а-п-о-м-н-и это, – приказал он, совершая последнее движение, поднимая руку, чтобы в следующую секунду вцепиться пальцами в горло своего парня, не сумев больше сдерживать зверя, желающего доказать строптивому сабмиссиву свое на него право. – Только мой, – прохрипел Галлагер, сжимая ладонь сильнее и подаваясь вперед, блокируя попытки Микки что-то ответить жестким поцелуем.
Раздвигая языком плотно сжатые губы, пытаясь протиснуться между ними, Дом сильно толкнул Милковича к стене, вжимая того в прохладный кафель своим телом, вторую руку размещая на боку брюнета, прихватывая кожу вместе с тканью рубашки.
А Микки, не планировавший завершать ссору подобным образом, отчаянно сопротивлялся, пытаясь отвернуться и оттолкнуть от себя Галлагера, упрямо стиснув зубы в нежелании уступать.
Вот только сабмиссив забыл, что перед этим Доминантом он бессилен.
Крепче сжимая руку на горле брюнета, кусая его нижнюю губу до разрыва мягкой плоти, рыжий довольно прорычал, чувствуя движение челюсти, разомкнувшейся и позволившей получить желаемое: язык Йена проскользнул в слегка приоткрытый рот, даря вкусовым рецепторам Милковича металлический привкус его собственной крови, смешивая алую каплю с успевшей уже в большом количестве выделиться слюной.