– Не знаю. Может, почувствовал к нему доверие?
– Никаких оснований для этого у меня не было. Да и симпатии особой я к нему не испытывал. А вот поди ж ты – выложил ему все как есть, ему одному.
– Мне ты тоже рассказал.
– Ты и так знала! Как и все местные...
– Но я никогда не придавала этому значения, – вздохнула Кей. – До сегодняшнего дня...
Билл встал вполоборота к окну:
– Слушай, Кей, почему бы нам слегка не расслабиться?
– А вдруг он заявится?
Билл притянул ее к себе, обвил рукой за талию:
– Заявится... Пусть попробует!
– Мне открыть ему дверь?
– Давай не будем о нем! – поморщился он. – Пойду налью нам выпить.
– Только мне разбавь побольше, может, мне станет спокойнее, а то в душе какой-то вибр...
– Именно это я и имел в виду!
– В холодильнике бутылка лимонада.
Билл потерся носом о мочку ее уха, поцеловал в щеку.
– Нам совершенно не о чем беспокоиться! Абсолютно не о чем.
Кей медленно перевела дыхание. Билл еще раз нежно поцеловал ее, держа ее лицо в ладонях.
На кухне он разлил виски в два высоких стакана. Порцию Кей разбавил лимонадом. Свою сразу выпил и снова наполнил стакан до половины. Потом умылся над раковиной, мокрыми руками пригладил волосы и вытерся посудным полотенцем. Не выпить ли еще? Подумал и отпил прямо из бутылки. Так ему показалось вкуснее. Странно, но так и есть! По телу начала разливаться теплота, и ему стало хорошо.
Все утро он чувствовал себя бодрее и увереннее, чем всегда. Может, он расскажет об этом Кей. А возможно, она сама заметит. Но если она спросил, в чем причина, он вряд ли сумеет объяснить.
Похоже, причина – Фрэнк Лонг. Не появись Фрэнк, как чертик из табакерки, он так и жил бы себе дальше. Улыбался, не разжимая губ, не отвечал на грубости, был вежлив с теми, кто этого вовсе не заслуживает! Может, частично тут есть заслуга и Бада Блэкуэлла. Своими намеками – мол, у Джона Мартина бурбон от ослиной мочи не отличишь – довел его до белого каления. Но лишь при виде Фрэнка Лонга он убрал с лица маску безразличия и вслух произнес то, что долгие годы таил внутри себя.
Сейчас ему хорошо, потому как больше не надо опасаться лишний раз открыть рот. В присутствии более двадцати свидетелей и Фрэнка Лонга он признал: его отец действительно изготовил сто пятьдесят бочонков виски и припрятал их. Мало ли чего раньше болтали? Или хотя бы догадывались? Это все не в счет. Теперь он признал факт существования виски десятилетней выдержки официально.
Да, все именно так! И больше нечего ходить вокруг да около. У него сто пятьдесят бочонков бурбона, а у них нет. Вот и все дела! Дурачиться? Это пожалуйста... Сколько угодно! Но если кто заинтересуется его бурбоном всерьез либо подберется к нему слишком близко, в дело вступит его двенадцатизарядка. Вчера он никому не угрожал. Однако его признание равносильно предупреждению. И он готов это повторить и Фрэнку, и всем прочим контролерам-ревизорам. Пусть болтаются здесь, пытаясь выведать у него тайну. Ничего они не добьются!
Вот каковы были размышления у Билла в воскресенье, в час дня, когда он разливал виски на кухне у Кей. Он поставил стаканы на поднос и зашагал в спальню.
Она задернула шторы и стояла у окна в комбинации из натурального шелка.
– Ни слуху ни духу, – сказала она, поглядывая на улицу в щелку, когда Билл подошел к ней.
Кей взяла стакан и стала пить напиток маленькими глотками, глядя Биллу прямо в глаза.
– Забудь о нем, хорошо? – сказал он.
– Не получится...
– Он нам не помешает.
– Просто... неприятно, как подумаю, что он где-то рядом.
– Скорее всего, он уже уехал.
– Хорошо бы!
– Слушай, допивай быстрее!
В комбинации она всегда его волновала. Ему нравилось смотреть на нее, сознавая, что под нежным шелком атлас ее тела.
Ему нравилось задирать комбинацию и любоваться ею.
Особенно это приятно, когда в доме тишина и солнце бьет в окно с задернутой плотной шторой.
Кей скосила глаза на его загорелые руки и плоский живот.
Он целовал нагую Кей. Они ласкались...
Она обволакивает его... Ей хорошо с ним...
Что она сейчас чувствует, о чем думает? Он закрыл глаза и понял: она уже в невесомости. Он бросился догонять ее. Он торопился, он просто не в силах был остановиться...
Наконец, в спальне стало гораздо тише, чем прежде.
– Не отпускай меня, – прошептала Кей, прижавшись к нему.
– А я что делаю?
– Держи, держи меня... крепче...
– Так?
– Да, так!
– У меня рука затекла.
– Обними меня крепче...
– У меня рука затекла.
– Обними...
– От тебя хорошо пахнет.
– Крепче!
– Опасаюсь сделать тебе больно.
Она прильнула к нему и затихла.
– Хочу быть с тобой так каждую ночь! И чтобы ты тоже меня целовала. Скоро всегда так будет.
Кей молчала. Билл открыл глаза. Она лежала, прижавшись к нему щекой. Солнечный луч пробивался сквозь штору.
– Очень скоро, – повторил он.
– Когда? Через несколько недель? Давай помечтаем... Когда назначим день свадьбы?
– Кей, – он помедлил, – с чего вдруг такая спешка?
Она открыла глаза и повернулась на бок:
– Нам ведь вовсе не обязательно оставаться в Марлетте. Нас теперь здесь ничто не держит. Поженимся и станем жить, где пожелаем.
– Можно жить у меня, но ты против...
– Потому что если мы останемся здесь... Не хочу я поливать огородик и наблюдать, как ты гонишь бурбон. Хочу уехать отсюда, пока еще есть шанс начать наконец жить... Но если ты придумаешь какой-либо повод, чтобы остаться...
– Повод у меня тот же, что и раньше. Кей, возможно, я грубоват, но что изменилось?
Она нахмурилась:
– Но ведь нашли виски твоего отца!
– Никто его не нашел.
– Но они знают, что бочонки где-то спрятаны! Как только они найдут и получат их, у тебя не будет больше причины торчать здесь. Ты ведь сам говорил, чем скорее уедем из Марлетта, тем лучше.
– Кей, виски пока еще никто не нашел. Я собираюсь продать его, и тогда мы сможем уехать отсюда. На вырученные деньги купим хорошую землю или, скажем, откроем свое дело... Сейчас у них нет ни малейшего представления о том, где бочонки с бурбоном. Столько лет искали, но ведь так никто и не нашел!
Кей приподнялась на локте.
– Билл, Фрэнк Лонг – важная птица. С ним шутки плохи.
– Какая ты красавица! Ты великолепно сложена...
– Дорогой, если ты им не скажешь, где виски, они испортят нам жизнь. Тебя могут посадить...
– Если скажу где, – посадят еще скорее.
– Но ведь не ты изготовил виски, а твой отец!
– Это ничего не значит. Он его изготовил, а я храню. И то и другое противозаконно. Проблема вот в чем: им придется доказать, что оно у меня есть. – Билл улыбнулся. – Короче говоря, придется найти его. Именно Фрэнку Лонгу. Чем он лучше или умнее Бада Блэкуэлла? Или твоего кузена Вирджила? Или других местных?
– Неужели ты не видишь разницы? Ты же выступаешь против федеральной власти, а не против частного лица. Лонг привезет с собой сколько угодно народу! Если они не отыщут бурбон твоего отца, они так и будут до скончания века торчать здесь, в горах! Станут следить за каждым твоим шагом, и тебе никогда не удастся продать виски. Ну как ты не понимаешь?
– Пока что я понимаю только одно: ко мне заявился тип по имени Фрэнк Лонг, – сказал Билл. – Только я до сих пор не понял, что у него на уме. Может, он действует в интересах федеральных властей, а возможно, в своих собственных. В этом-то и разница!
– А что, если нам уехать ненадолго? – предложила Кей. – На месяц или на два? Потом вернемся и поглядим... – Она замолчала.
Билл прижал палец к губам. Он смотрел на нее, но не слышал ни единого слова из того, что она говорила. Она была уверена, что это так! Потом и Кей услышала шорох, доносившийся с улицы. Кто-то стоял на крыльце.
Билл мгновенно спустил ноги на пол. На цыпочках он пошел в прихожую. Какое-то время стоял, прислушиваясь, потом осторожно подошел к окну. Ни на крыльце, ни во дворе он никого не заметил. Но несколько минут спустя со стороны церкви послышался шум мотора. Потом стало тихо. Билл вернулся в спальню.
– Это был он, да? – Кей сидела на кровати, завернувшись в простыню.
– Я никого не видел.
– А что, если Фрэнк Лонг подглядывал в окно?
– Думаешь, он девственник? – засмеялся Билл и надел брюки.
Глава 4
Еще до того, как Билл выехал из Марлетта на окружное шоссе, он понял: Фрэнк Лонг у него на хвосте. Черный "форд" с кузовом типа купе преследовал его, соблюдая дистанцию. Если в "форде" не Фрэнк Лонг, кто тогда? Больше некому... Пожалуй, есть смысл подержать его в напряжении и неведении насчет своих планов. Вот бросит его одного! Посмотрим тогда, как он выкрутится...
С шоссе Билл свернул на проселочную дорогу, ведущую к Броук-Лег-Крик, и обернулся. Точно! "Форд" повернул за ним. Та-а-ак!.. Фрэнк, стало быть, собирается следовать за ним, куда бы он ни поехал. Вот и хорошо! Билл проехал поворот к своей лощине, а через четыре километра свернул на дорогу, что сначала шла по краю заброшенного пастбища, а потом ныряла в лес.
В глухом лесу дорога напоминала лесную тропу.
Бывало, Джон Мартин, отец Билла, надсаживался в этой чащобе, переправляя к себе на ферму чуть ли не волоком мешки с сахаром и кукурузной мукой.
Последние несколько лет дорогой пользовались нечасто, поэтому колею, заросшую травой, теснили буйно разросшиеся заросли кизила, колючие ветки которого почти с яростной враждебностью царапали борта пикапа. На сверкающем черном "форде" продираться сквозь колючки в самый раз! Билл улыбнулся. Фрэнк определенно выйдет из себя. Да он просто остервенеет, что тоже неплохо.
Дорога долго петляла и, наконец, вывела на вершину холма, ярко освещенного солнцем.
Билл окинул взглядом окрестности. Его владения как на ладони. Вон выгон... А там – хлев, сарай, поседевший долгожитель-дом. Отсюда, с вершины холма, все постройки казались игрушечными, похожими на детские кубики. Билл вел свой пикап по гребню холма. А вот то место, откуда вчера вечером вел наблюдение шериф Бэйлор со своими "понятыми".
Вскоре Билл сообразил, что он опять забрался в самую глухомань. Выключив зажигание, он вышел из машины. Спустя пару минут из чащи выехал черный "форд" и остановился рядом.
Фрэнк Лонг, высунув локоть из окна, спросил:
– Ну что, приехали?
– Приехали, – кивнул Билл.
Он молча смотрел, как Фрэнк, распахнув дверцу, выбирается из машины, потягивается, разминая ладонями мышцы поясницы.
– Пейзаж – загляденье, перспектива – восторг, – сказал Лонг. – Но никакого сравнения с пасторалью, какую ты покинул. Прямо сельская идиллия! Грузовик под навесом, на кухне бутыль самогона. А сам-то ты куда делся? Я туда, сюда – никого! С хозяйкой закручивал в погребе банки на зиму? – Лонг хохотнул. – Ну и как? Справился с закруткой?
Билл усмехнулся:
– А ты чего это подглядываешь? Не стоит, что ли? А может, ты стукач? В смысле – тайный агент?
– Добывать агентурные сведения – часть моей работы. Уж кому, как не мне, знать, на что способны типчики вроде тебя.
– Я и так расскажу тебе все. Тебя какие сведения интересуют?
– Кое-какие...
– Например...
– Ну к примеру, сколько раз ты ей засадил?
Билл ни слова не сказал, а лишь смотрел на него, прикидывая: два шага... нет, два с половиной вправо, ложный выпад правой и со всего маху кулаком левой прямо в костистый нос и мокрые губы. И по соплям, и по сусалам!.. Конечно, он не сможет остановиться, пока не прикончит сладострастную тварь. Никакой передышки подлюге, а то вытащит свой пистолет 45-го калибра, и пошло-поехало! Поэтому Билл сдержался и не дал волю чувствам. Он не улыбался, но и каменным его лицо назвать было нельзя. Он просто молча смотрел на Фрэнка.
– Ну что молчишь? – спросил Лонг.
– Хочешь, чтобы тебе отвечали, задавай вопросы по делу.
– Остынь, приятель! Я просто хотел узнать, она обыкновенная местная шлюха или же экстра-класс для Билла Мартина. Ладно, теперь я это выяснил. Как говорится, о бабах поговорили, теперь пора перейти...
– К выпивке, – оборвал его Билл.
– Например, к виски, – добавил Лонг и ухмыльнулся.
– Тогда потопали, – сказал Билл и направился в чащу. Фрэнк Лонг шел за ним по пятам и был абсолютно спокоен. Детство, отрочество и юность он провел в горах.
Он вдыхал влажный лесной дух и его наполняло особенное чувство, которое всегда возникает в тиши и сумраке леса, – той тишины, когда повсюду звуки Природы: пение птиц высоко в небе и щебетание пичуг в густых зарослях кальмии; шуршание опавших листьев, шорох и треск ломаемых ветвей под ногами. Он способен шагать следом за Биллом сколько угодно. Останься он в лесу один – не заблудится. А если Билл рассчитывает, что он дрогнет и потеряет голову, то это пустая затея. Бывал он в такой глухомани, и не раз! Сколько прошагал по таким вот лесным тропам – одному богу известно. Самогонщики прячут свои самогонные аппараты в труднодоступных местах. Если не знать всех тонкостей, можно бродить в лесу до скончания века, но набредешь на тайник лишь по чистой случайности.
Воду нужно искать! Вот что... Родник, который самогонщик холит и лелеет. В такой лощине, как эта, наверняка должен быть чистый источник – начало речушки Броук-Лег-Крик. Если Билл намерен кое-что ему показать, речки им не миновать.
Билл кивнул наверх. Там, в известняковых отрогах, стоял дом, сложенный из необработанных камней. Когда-то в этой хибаре гнал бурбон Джон Мартин, его отец. Неподалеку уступ, за ним – карстовая пещера, оттуда сочится вода, окрасившая этот уступ за много лет в рыжий цвет. Билл показал Фрэнку и систему акведуков. Старый Мартин выдолбил в бревнах желоба, соединил встык и протянул от источника прямо до самогонного аппарата метров пятьсот под открытым небом.
Старый Мартин гнал бурбон в трех местах, в том числе в хижине, которую Билл построил в год, когда женился.
Там работа кипит и по сей день!
– А где она, эта хижина? – спросил Фрэнк.
Он продирался вслед за Биллом сквозь заросли кальмии. У него перед глазами маячила спина Билла в рубашке цвета хаки.
Выбравшись из зарослей, Билл взмахнул рукой:
– Вон, внизу, за деревьями. Крышу видишь?
– Вижу. Это где дымок из трубы?
– Эрон уже разжег огонь.
– Там ты и жил со своей женой?
– Целый год. А потом меня призвали в армию.
– Она была из местных?
– Из Корбина. Мы были знакомы лет пять, а потом взяли и поженились.
– Ну да! Женятся как раз ни с того ни с сего либо вообще не женятся! – усмехнулся Фрэнк.
– У нас с Элизабет не было детей. По-моему, это и к лучшему...
– Она красивая была? – спросил Фрэнк, понизив голос, в котором прозвучала участливость.
Фрэнк решил придерживаться тактики улыбчивой доброжелательности. Билл, сразу разгадав его маневр, принял решение разговаривать с Лонгом мягко и деликатно, хотя в тоне чувствовалась сталь.
Он любил в разговоре с людьми ему несимпатичными напустить туману, для чего пользовался весьма распространенным приемом – пересыпал свою речь сентенциями типа: "Любая беда начинается с пустяка" или "Жена – вещь скучная, но необходимая".
– Она была... бойкое, веселое, белокурое существо... по имени Элизабет... – Билл помолчал. – Вообще я должен сказать вот что. Если хочешь, чтобы женщина пошла за тобой в огонь и в воду, не следует жениться на красавицах. Красивые женщины – это роскошь, но на них нельзя положиться. Только обыкновенные верны до гроба, только они всегда будут при тебе.
– Это твое умозаключение из области теории, надо полагать? – Фрэнк задумчиво провел ладонью по подбородку.
– К великому сожалению, самому проверить на практике эту разумную мысль не пришлось. Моя жена умерла от "испанки" в девятнадцатом году. Она ни разу в жизни не болела, пока в Марлетт не пришла эпидемия этого ужасного гриппа. Я живую ее не застал. Примчался домой утром в день похорон и прямиком отправился в Похоронный зал, где стоял гроб с ее прахом в ожидании панихиды. Все ждали меня, а распорядитель все поторапливал, потому как в те дни была очередь. Тогда эпидемия унесла много жизней. Жене был всего двадцать один год. Ее похоронили на церковном погосте. Вечером сел в поезд и вернулся в часть. А через неделю снова приехал в Марлетт. Умерла моя мать. Ее похоронили рядом с Элизабет.