— Правильно. В этом городе никому нельзя давать спуску.
Он ухмыльнулся.
— Как твой адвокат, советую сказать мне, куда ты дел мескалин.
Я остановился. Чемоданчик лежал в багажнике. Он вытащил два катышка, и мы их съели. За поросшими кустарником холмами на северо-западе от города садилось солнце. Радио хрипло играло приятную мелодию Кристофферсона. Мы неспешно ехали в город под теплыми лучами закатного солнца, расслабившись на красных кожаных кресла нашего электрического «Куп де вилля».
Когда мы проезжали мимо «Тропиканы» я сказал: «Может, сегодня стоит отдохнуть».
— Точно. Давай найдем хороший рыбный ресторан и отведаем красной нерки. Меня пробило на красную нерку.
Я согласился. «Но сначала надо вернутьcя в гостиницу и разобрать вещи. Можно будет искупаться и выпить рому».
Он кивнул, откинулся на сиденье и воткнул в небо. Понемногу смеркалось.
4. Нет убежища выродкам … Размышления о кровожадном наркомане
Мы проехали через стоянку «Фламинго» и через лабиринт сзади в наш корпус. Спокойно припарковались, спокойно поднялись на лифте, вошли в номер: мертвая тишина, полумрак и умиротворенная элегантность лужайки и бассейна за раздвигающимися стенами.
Подавал признаки жизни только телефон, мигавший красным огоньком? сообщение. «Наверно, обслуживание номеров, — сказал я. — Я заказывал выпивку и лёд. Наверно приносили, пока нас не было».
Мой адвокат пожал плечами. «У нас его и так полно, — сказал он. — Но лишний не будет. Хули, скажи, пусть приносят».
Я снял трубку и набрал номер регистратуры. «Звонили? У меня лампочка мигает».
Портье замешкался. Послышался шелест бумаг. «Ах, да, — он наконец подал голос. — Мистер Дьюк? У вас два сообщения. Первое: «Национальная ассоциация окружных прокуроров приветствует вас в Лас-Вегасе».
shy;- Замечательно, — сказал я.
— … и второе — «позвоните Люси в «Американу, номер 1600».
— Что?
Он повторил. Ошибки быть не могло.
— Блядь! — выругался я.
— Что? — спросил клерк.
Я повесил трубку.
• • •
В ванной адвокат совершал очередной Большой Проблёв. Я вышел на балкон и воткнул в бассейн, дрожащим мешком воды в форме почки светившийся под нашими окнами. Я чувствовал себя Отелло. Всего несколько часов в городе, а мы уже заложили основу классической трагедии. Наш герой был обречен; он уже посеял всходы своей гибели.
Но кто он, Герой этой скверной драмы? Я отвернулся от бассейна и узрел своего адвоката, что выплывал из ванны, утирая рот полотенцем. Глаза его были ясные, стеклянные. «Мескалин, сука, — пробурчал он. — Хули его делают таким чистым? Бодяжили бы противорвотными порошками.
— Отелло применял драмамин, — сказал я.
Он кивнул, повесил полотенце на шею и включил телевизор.
— Ну да, слышал я про эти средства. А твой толстяк Арбакл использовал оливковое масло.
— Люси звонила, — сказал я.
— Что? — он обмяк, как подстреленный зверь.
— Я звонил портье. Она в «Американе, номер 1600 … просила перезвонить.
Он уставился на меня … вдруг зазвонил телефон.
Я пожал плечами и взял трубку. Прятаться ни к чему. Она нас нашла.
— Алло,? сказал я.
Это был снова портье.
— Мистер Дьюк?
— Да.
— Мистер Дьюк, прошу прощения, нас разъединили минуту назад … но я подумал, что следует вам перезвонить, потому что я …
— Да что такое?
Кольцо сжималось. Сейчас этот гад меня обрадует. Что эта овца ему наплела? Я попытался сохранять спокойствие.
— Мы смотрим новости! — завопил я. — За каким хером ты меня беспокоишь?
Молчание.
— Чего тебе надо? Я заказывал лёд и выпивку! Где они? Война идет, ты слышишь? Люди гибнут!
— Гибнут? — переспросил он почти шёпотом.
— Во Вьетнаме! В телевизоре!
— А … да … да, — Ужасная война. Когда ж она кончится?
— Скажи мне, — вкрадчиво осведомился я, — что тебе надо?
— Да, конечно, — он переключился на свой обычный тон портье. — Я подумал, что вам надо сказать … потому что вы, я знаю, приехали на съезд полиции … у женщины, которая оставила вам сообщение, был очень расстроенный голос.
Он замолк, но я ничего не ответил.
— Я подумал, что вам следует об этом знать, — наконец сказал он.
— Что ты ей сказал?
— Ничего. Ничего не сказал, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение.
Он замолчал.
— Но с ней было очень трудно разговаривать. Она … в общем… очень сильно расстроена. По-моему, она плакала.
— Плакала? — от мескалина мой мозг переклинило. Я не мог думать. — Почему она плакала?
— Ну … а … она не сказала, мистер Дьюк. Но поскольку мне известен род вашей деятельности, я подумал …
— Понятно, — выпалил я. — Слушайте, если она позвонит еще раз, будьте с ней помягче. Мы проводим исследование. Мы внимательно за ней наблюдаем.
Я почувствовал, как снова закрутились шестеренки в голове, слова находились сами собой.
— Она, разумеется, совершенно безобидна … никаких неприятностей не будет … Она находится под действием настойки опия, это контролируемый эксперимент, но я подозреваю, что нам понадобится ваше содействие.
— Конечно … разумеется. Мы всегда рады оказать содействие полиции … главное, чтобы не возникло неприятностей … для нас, я имею в виду.
— Не беспокойтесь, вы под нашей защитой. Главное, обращайтесь с ней, как со всяким человеком, попавшим в беду.
— Что? — он начал запинаться. — Ах… да, конечно-конечно. Я вас понимаю … да … то есть ответственность вы берете на себя.
— Разумеется, — сказал я. — Я теперь мне надо посмотреть новости.
— Благодарю вас, — промямлил он.
— Принесите лёд, — сказал я и повесил трубку.
Мой адвокат блаженно улыбался в телевизор.
— Молодец, — сказал он. — После этого они будут обходиться с нами как с проклятыми прокаженными.
Я кивнул и налил в бокал «Шивас ригал».
— Новостей по ящику не было уже часа три как, — сказал он небрежно.
— Этот дурила подумает, что мы наверно настроились на какой-то специальный полицейский канал. Тебе надо перезвонить ему и заказать конденсатор на 3000 ватт вместе со льдом. Скажешь ему, наш только что перегорел …
— Ты забыл про Люси, — сказал я. — Она ищет тебя.
Он засмеялся.
— Нет, она ищет тебя.
— Меня?
— Тебя. Она на тебя запала. Чтобы там в аэропорту от неё избавиться, мне пришлось наплести ей, будто ты везешь меня в пустыню на разборку — из-за неё, — он пожал плечами. — Нужно же было ей что-то сказать. Ну я и сказал, пусть поезжает в «Американу» и ждет, кто из нас вернется.
Он снова засмеялся.
— По ходу, она решила, что победил ты. Сообщение-то не для меня, так?
Я кивнул. Какой-то бред, но я знал, что это правда. Наркоманская логика. Ритмы звучали зловеще и четко, рисуя совершенно понятную для него картину.
Он развалился в кресле и сосредоточился на сериале «Миссия невыполнима».
Я задумался, потом встал и принялся запихивать вещи в чемодан.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Неважно, — ответил я.
Молния заела, но я рывком застегнул её. Затем я обулся.
— Ну-ка постой. Ты что, уезжаешь?
Я кивнул.
— Ты, черт тебя подери, прав. Я уезжаю. Но не волнуйся. Я загляну в регистратуру. О тебе позаботятся.
Он вскочил, опрокинув свой бокал.
— Ладно, чёрт подери, дело серьезное! Где мой пистолет?
Я пожал плечами, не глядя на него, и запихал бутылки скотча в рюкзак.
— Я продал его в Бейкере. С меня 35 баксов.
— Он обошелся мне в сто девяносто!
Я улыбнулся.
Ты мне рассказывал, откуда у тебя этот пистолет, помнишь?
Он замялся, притворился, будто думает.
— А, да, — наконец сказал он. — От того засранца из Пасадены …
Тут он снова завелся.
— Он обошелся мне в штуку зелени. Этот мудак завалил копа. Ему светил пожизненный срок! … Черт, три недели работы в суде и что я получил — какой-то сраный револьвер.
— Болван, я предупреждал тебя не работать с торчками в кредит — особенно когда они виновны. Тебе повезло, что этот урод не отплатил тебе пулей в живот.
Адвокат поник.
— Это был мой кузен. Присяжные признали его невиновным.
— Нихуя себе! Скольких этот вонючий наркоман успел завалил с тех пор? Шестерых? Восьмерых? Этот уебок виновен настолько, что я бы сам его грохнул, из принципа. Как он грохнул копа, так он грохнул и ту девчонку в «Холидей Инн» … и того парня в Вентуре!
Он осмотрел меня ледяным взглядом.
— Поосторожней на поворотах. Ты гнусно клевещешь.
Я рассмеялся, бросил свой багаж у подножья кровати и присел допить свой виски. Я в самом деле намеревался уехать. Вообще-то уезжать мне не хотелось, но я посчитал, что всё лучше, чем связываться с Люси … Нет, конечно, она прекрасный человек, когда трезвая … очень чувствительная, а за повадками питбуля скрыта прекрасная карма, большой талант и чуткость … Простая девочка-переросток, у которой — вот несчастье — напрочь съехала крыша еще до того, как ей исполнилось восемнадцать.
Я против неё лично ничего не имел. Но я знал, что она запросто сможет — в таких обстоятельствах — отправить нас в тюрьму лет на двадцать; а за что, мы узнаем только на суде:
«- Да, сэр, эти двое на скамье обвиняемых дали мне ЛСД и отвезли в гостиницу …
— А что они сделали потом, Люси?
— Ну, я не могу точно вспомнить …
— Неужели? Тогда, возможно, этот документ из архива окружного прокурора освежит вашу память, Люси … Вот показания, которые вы дали сотруднику полиции Сквейну, обнаружившему вас в окрестностях озера Мид, где вы бродили без одежды.
— Я точно не помню, что они со мной сделали, но помню, что это было ужасно. Один познакомился со мной в аэропорту в Лос-Анджелесе, это он дал мне капсулу … а второй пришел к нам в гостиницу. Он все время потел и говорил так быстро, что я не понимала, что ему надо … Нет, сэр, я не помню точно, что они со мной тогда делали, потому что я всё еще была под действием того наркотика … Да, сэр, ЛСД, которое они мне дали … И кажется, я долго была без одежды, может быть даже всё время, что они меня там держали. Вроде был вечер, потому что показывали новости. Да, сэр, с Уолтером Кронкайтом, мне запомнилось его лицо».
Нет уж, увольте. Присяжные ничуть не усомнятся в её показаниях, особенно произнесенных дрожащим голосом, со слезами на глазах и непристойными кислотными флэшбэками. А то, что она не сможет вспомнить точно, что мы с ней сделали, означает, что отпираться бесполезно. Присяжные догадаются. Он читали о таких, как мы в дешевых книжонках с названиями вроде: «По самые гланды» и «Во все щели» и видели таких, как мы, в дешевых порнофильмах.
Ну и, разумеется, ни в коем случае не стоит нам самим выступать в свое оправдание, особенно после обыска в машине: «И я хотел бы отметить, Ваша Честь, что присяжные могут ознакомиться со свидетельствами №1-№25. Это невероятная коллекция наркотиков, обнаруженная у подсудимых при задержании, произведенного силами целых девять сотрудников полиции, шесть из которых до сих пор находятся в больнице … а также с свидетельством 26, показаниями под присягой трех профессиональных экспертов по наркотикам, специально отобранных председателем Национальной конференции окружных прокуроров, который был поставлен в крайне неловкое положение попытками подсудимых проникнуть на их ежегодный съезд, извратить и сорвать его … Эти эксперты показали, что количества наркотиков, обнаруженного у потерпевших при задержании, хватило бы, чтобы убить целый взвод морской пехоты США … Господа, я употребляю здесь слово «убить», сознавая, какой страх и ненависть вызывает в каждом из вас мысль о том, что эти насильники-дегенераты применили весь свой арсенал наркотиков, чтобы полностью разрушить разум и нравственность этой некогда невинной девочки, погубленной и поруганной девочки, что сидит, обесчещенная, перед вами … да, они напичкали девочку наркотиками, чтобы выжечь ей мозг, чтобы она даже вспомнить не смогла мерзкие подробности той оргии, которую ей пришлось пережить … а потом, дамы и господа, использовали её в своих богомерзких целях!»
5. Страшный опыт с чрезвычайно опасными веществами.
Ничего не поделаешь. Я встал и собрал свой багаж. Нужно срочно уезжать из города.
До адвоката, наконец, дошло. «Подожди! — закричал он. — Ты не можешь бросить меня одного в этой змеиной яме! Номер записан на мое имя!»