Я пожал плечами.
— Ладно, черт с тобой, — сказал он и пошёл к телефону. — Смотри, я ей позвоню. Я от нее отделаюсь.
Он кивнул.
— Ты прав, это моя проблема.
Я покачал головой.
— Нет, это зашло слишком далеко.
— Адвокат из тебя хреновый, — ответил он. — Расслабься. Я всё сделаю.
Он набрал «Американу» и попросил номер 1600.
— Привет, Люси. Да, это я. Я получил твое сообщение … что? Нет, что ты, я проучил ублюдка так, что ввек не забудет … что? … Нет, живой, но еще долго никого не побеспокоит … да, я бросил его там. Отдубасил, а потом выбил все зубы …
Вот это да. Рассказывать такие ужасы человеку под кислотой.
— Но вот какая незадача, — продолжал он. — Мне надо срочно сваливать отсюда. Этот гад обналичил внизу фальшивый чек и назвал тебя как поручителя, так что искать будут вас обоих … да, да, я знаю, Люси, но нельзя судить книгу по обложке; такие мрази встречаются … короче, больше сюда ни в коем случае не звони. Звонок проследят и тебя посадят за решетку … нет, прямо сейчас я переезжаю в «Тропикану», я позвоню тебе оттуда, когда поселюсь … да, часа через два. Мне нужно вести себя естественно, а то возьмут и меня … Я, наверно, впишусь под другим именем, но я тебе сообщу … да, как только заселюсь … что? … конечно, мы пойдем в «Цирк-цирк» и посмотрим на номер с белым медведем, ты офигеешь …
Он то и дело нервно перекидывал трубку из одной руки в другую.
— Нет … послушай, мне пора; телефон наверняка прослушивается … да, я знаю, это было ужасно, но всё кончено … О БОЖЕ! ОНИ ЛОМАЮТ ДВЕРЬ!
Он швырнул телефон на пол и завопил: «Нет! Пустите! Я невиновен! Это всё Дьюк! Богом клянусь!» Он пнул телефон об стену, наклонился к трубке и снова заорал: «Нет, я не знаю, где она! Наверно, вернулась домой, в Монтану. Вам никогда не поймать Люси! Она улетела!» Он еще раз пнул трубку, поднял её на локоть от лица и издал протяжный дрожащий стон. «Не надо! Не надо! Не надевайте на меня эту штуку!» — завопил он. Потом впечатал трубку в аппарат.
— Ну вот, — тихо произнес он. — И все дела. Она наверно сейчас лезет в мусоросжигатель, — Он улыбнулся. — Да, думаю больше мы от Люси ничего не услышим.
Я рухнул на кровать. Его представление выбило меня из колеи. На миг мне показалось, что он спятил и в самом деле решил, что на его напали невидимые враги.
В комнате снова стало тихо. Он вернулся в свое кресло смотреть «Миссия невыполнима» и завозился с трубочкой для гашиша. Она была пуста. «Где опиум?» — спросил он.
Я кинул ему чемоданчик: «Не переусердствуй, там немного осталось».
Он усмехнулся.
— Как твой адвокат, советую тебе не волноваться. — Он кивнул в сторону ванной. — Угостись-ка из коричневого пузырька в моем бритвенном наборе.
— Что там?
— Адренохром. Много не надо. Всего капельку.
Я взял пузырек и макнул туда головку спички.
— Где-то столько, — сказал он. — По сравнению с этой штукой чистый мескалин покажется детской микстурой. Если переберешь, тебя перекроет так, что мало не покажется.
Я лизнул кончик спички.
— Где достал? Такое не продается.
— Неважно. Он абсолютно чистый.
Я с грустью покачал головой.
— Господи! Какое чудовище ты защищал в этот раз? У этого вещества есть только один источник …
Он кивнул.
— Надпочечники из живого человеческого тела, — продолжил я. — Труп не годится.
— Я знаю. Но у него не было денег. Отмороженный сатанист. Предлагал мне человечью кровь, сказал, вставляет круче всего, — он рассмеялся. — Я думал, он шутит, сказал ему, пусть лучше достанет унцию чистого адренохрома — или хотя бы свежие надпочечники — пожевать.
Я уже ощущал действие вещества. Первая волна походила на смесь мескалина и метедрина. Мне захотелось поплавать.
— Так вот, — продолжал адвокат. — Парню пришили растление несовершеннолетних, но он клялся, что этого не делал. Зачем мне, говорит, ебать детей? Они же маленькие! — он пожал плечами. — Ну что я мог ответить? Даже поганый оборотень имеет право на адвоката … Я не осмелился ему отказать. А то вдруг он схватил бы ножик для конвертов и вырезал мне шишковидную железу?
— А что? — откликнулся я. — Тогда бы его защищал Мелвин Белли.
Я кивнул, уже не в силах говорить. Мое тело будто меня включили в сеть на 220 вольт.
— Чёрт, надо достать, — наконец выдавил я. — Закинуть горсть и посмотреть, что будет.
— Горсть чего?
— Экстракта шишковидки.
Он вытаращился на меня.
— Ага, отличная мысль. Да ты от одного запаха превратишься в иллюстрацию из медицинской энциклопедии. Башка у тебя раздуется как арбуз, за два часа наберешь пятьдесят килограмм… вырастут когти, кровоточащие бородавки, а потом ты заметишь у себя на спине шесть огромных волосатых сисек …
Он решительно покачал головой.
— Я попробую всё что угодно, но в жизни не дотронусь до шишковидной железы.
— На прошлое рождество мне подарили целый корень дурмана, весил чуть ли не килограмм. Хватило бы на целый год — но я сточил его минут за двадцать!
Я подался к нему, внимая каждому слову. Малейшая пауза — и мне хотелось схватить его за горло и заставить говорить побыстрее.
— Да! — восторженно воскликнул я. — Дурман! И как?
— К счастью, я сразу выблевал его почти весь, — ответил он. — Но даже так я ослеп на три дня. Я даже ходить не мог! Всё тело как воск. Меня пришлось тащить обратно на ранчо в тележке … потом рассказывали, что я пытался говорить, но похоже было на вопли енота.
— Потрясающе, — сказал я.
Но я его почти не слышал. Меня скрутило так, что руки сами вцепились в покрывало и дергали его из-под меня, пока он рассказывал. Пятки вжались в матрас, колени заклинило … я почувствовал, что скоро глаза у меня полезут из орбит.
— Давай нахуй заканчивай историю, — прохрипел я. — Что было дальше? Что там с железами?
Он попятился в другой конец комнаты, не сводя с меня глаз.
— Может тебе еще выпить? — в его голосе слышалось волнение. — Тебя, я смотрю, мощно плющит, да?
Я попытался выдавить улыбку.
— Ну … не хуже … ой, уже хуже …
Челюсти едва двигались, язык горел, как магний.
— Не, всё нормально, — прошипел я. — Может сбросишь меня в бассейн, или там …
— Вот это да, — сказал он. — Ты перебрал. Ты сейчас взорвешься. Ну и рожа у тебя!
Я не мог пошевелиться. Полный паралич. Все мышцы свело. Я не мог даже вращать глазами, не то что поворачивать голову или разговаривать.
— Сейчас попустит, — сказал он. — Первая волна — самая жесть. Главное перетерпеть. Если я тебя сейчас брошу в бассейн, ты утонешь, как кирпич.
Смерть. Вот и все. Даже легкие отказали. Мне требовалось искусственное дыхание, но я и рта раскрыть не мог, чтобы сказать об этом. Я умирал. Сидя прямо здесь на кровати, обездвиженный … ну, хотя бы не больно. Еще несколько секунд, и я отключусь, а что потом — уже неважно.
Мой адвокат вернулся к телевизору. Снова показывали новости. Лицо Никсона на весь экран, но все его слова безнадежно искажались. Удалось разобрать только слово «жертва». Снова и снова: «жертва … жертва … жертва … »
Я слышал свое тяжелое дыхание. Адвокат, похоже, заметил. «Не напрягайся, — сказал вполоборота, не глядя на меня. — Не пытайся сопротивляться, а то мозг запузырится … аневризмы, инсульт … скрючишься и загнешься». Из-за кресла к телевизору вылетела его рука и переключила канал.
Ходить и говорить я смог только после полуночи … но всё равно вещество меня не отпустило, лишь упало напряжение — с 220 до 110. Я как угорелый скакал по комнате, нес всякую чушь и не мог сосредоточиться на одной мысли дольше двух-трёх секунд.
Мой адвокат тем временем сделал несколько звонков и положил трубку. «Есть только одно место, где мы можем поесть свежей сёмги, — объявил он. — И по воскресеньям оно закрыто».
— Ну конечно, чертовы фрики Христовы, плодятся как кролики!
Он окинул меня любопытным взглядом.
— Как насчёт «Процесса»? — спросил я. — Разве у них нет мест? Или может в деликатесный магазин? Где сзади столики? В Лондоне потрясающее меню. Я там ел однажды, превосходная еда …
— Возьми себя в руки, — сказал он. — В этом городе о «Процессе» лучше и не заикаться.
— Ты прав. Надо вызвать инспектора Блора. Он разбирается в еде. Думаю, у него есть список.
— Лучше позвонить в обслуживание номеров. За двадцать баксов нам принесут крабов и кварту муската «Братья во Христе».
— Нет! — завопил я. — Надо выбираться отсюда. Мне нужен воздух. Поехали в Рено, закажем большой салат с тунцом … чёрт, это не долго, всего-то 400 миль; дорога в пустыне свободна.
— Не выйдет, это территория военных. Они там испытывают бомбы и нервно-паралитический газ — нам не прорваться.
В итоге мы оказались в месте под названием «Биг Флип» на полдороги к центру. Я заказал «бифштекс по нью-йоркски» за 1,88, а мой адвокат — «корзинку койота» за 2,09 … потом мы выпили кофейник водянистого «Голден Вест» и пронаблюдали, как четыре бухих ковбоя до полусмерти отколошматили педика между игровыми автоматами.
— В этом городе всюду бурлит жизнь, — заметил мой адвокат по дороге к машине. — Любой, кто покрутится здесь какое-то время и обзаведется нужными связями, легко достанет столько адренохрома, сколько надо.
Я согласился, но сейчас на адренохром меня не тянуло. Я не спал уже больше трех суток, и то страшное испытание веществом вымотало меня окончательно … завтра надо браться за голову. Конференция по наркотикам начиналась в полдень … а мы до сих пор не знали, как к ней подойти. Поэтому мы вернулись в гостиницу и посмотрели британский фильм ужасов.
6. Принимаясь за дело … Открытие конференции по наркотикам