– Что это? – воскликнул Квинт, удивленный такой неожиданной роскошью, и Навин, остававшийся рядом, и на протяжении трех дней марта учивший его кельтскому языку, сухо ответил:
– Это храм Клавдия, посвященный нашему великому и оплакиваемому покойному императору.
– Недурно! —. неохотно признал Луций, с некоторым самодовольством, ибо он гордился своим родством с Клавдием и надеялся использовать его для будущего продвижения по службе, и соответственно, скорейшего возвращения домой.
Впечатление Квинта от роскошного храма было менее личным.
– Неужели британцы действительно поклоняются духу своего завоевателя? – медленно спросил он у Навина.
В углах рта британца чуть дрогнули мускулы.
– Несомненно, – произнес он странным голосом, – но ты забываешь, господин, что я не был дома много лет.
Этому человеку известно то, чего я не знаю, – подумал Квинт, – или мне мерещится?
Пока они двигались вдоль форума по направлению к штаб-квартире. Квинт с удивлением разглядывал прохожих. Здесь были и римские граждане в белых шерстяных тогах, и рабы в коротких туниках, и богатые британцы в тартановых штанах и плащах, сколотых бронзовыми пряжками, и британцы очень бедные, обряженные в козьи шкуры. Но все они, включая даже римлян, жались к стенам, когда мимо проходили легионеры, и отдавали салют на манер армейского, крича: «Добро пожаловать, римские орлы, добро пожаловать!» Без сомнения, поселенцы были хорошо вымуштрованы.
Флакк отправился с рапортом, а младшие офицеры должны были сопровождать солдат в казармы. Квинт сразу проследил, чтобы Ферокс был поставлен в стойло и накормлен, но, когда он вернулся к Луцию, то узнал, что им обоим велено незамедлительно явиться к губернатору.
В «Имперском» дворце было тепло и уютно, как с удовольствием отметили продрогшие молодые римляне. Промозглая темень настала вслед за очень ранними сумерками, свойственными северному климату. Дворец был добротно выстроен из мрамора и обожженного кирпича. Атриум – большой центральный зал – был устроен под крышей, чего никогда не делали дома, а мозаичные полы обогревались расположенными под ними трубами с горячим воздухом.
Раб провел Квинта и Луция в украшенный фресками зал, где горело шесть факелов и множество масляных ламп. Эта иллюминация освещала зловещую группу, собравшуюся вокруг заваленного пергаментом стола.
– Верховный главнокомандующий! – прошептал Квинт, глядя через зал на два высоких кресла, похожих на троны, одно из них занимал краснолицый мужчина с бычьим загривком в роскошных позолоченных доспехах, который не мог быть ничем другим, как Светонием Павлином, военным правителем Британии. Другое кресло занимал жирный коротышка, покатыми плечами, лысой головой и выпученными глазами напоминавший жабу. Его белая тога была украшена золотом и окаймлена пурпурной полосой, так что опознать этого человека тоже было нетрудно. Это был Дециан Кат, имперский прокуратор Британии. В его ведении находились все гражданские дела, и он лишь немногим уступал могуществу губернатора. А возможно, он и не признавал себя менее значительной фигурой, ибо говорил непрерывно – визгливым фальцетом, лишь изредка прерываемым короткими отрывистыми репликами Светония.
– Интересно, чего они хотят от
Флакк отдал салют, развернулся и, увидев Квинта, сказал:
– Подойди к губернатору… здесь, твое превосходительство, также мой оптион Луций Клавдий, который был свидетелем.
Луций со всем рвением шагнул вперед.
Молодые люди пересекли комнату и встали у стола. После нескольких вопросов губернатор отпустил Луция, к глубокому разочарованию последнего, ибо ему не представилось случая упомянуть о родстве с императором Клавдием, но Квинта задержал много дольше.
– Ты думаешь, – хмурясь, спросил Светоний, – твое оцепенение вызвано тем, что друид напустил на тебя злые чары?
– Не совсем. Главным образом сила была в его глазах. Я… чувствовал себя дураком.
Светоний кивнул, разглядывая знаменосца. Блестящий образец римской молодежи – сильный, красноречивый и образованный. Качество рекрутов, поставляемых нам, заметно улучшается, – подумал он.
– Не знаю, кто был этот тип, отбившийся от стаи, – сказал он возвращаясь к друиду. – Я был уверен, что мы вытеснили их всех и заперли на «священном» острове Энглси в Уэльсе, где я и собираюсь покончить с ними окончательно и бесповоротно. Но мы должны позаботиться и об