Глава 3
– Если это розыгрыш… – сказала Ида и выдержала паузу. – Если это хоть в какой-то мере розыгрыш, Мартин…
– Слушай, докажи им, что ты есть, а? – попросил Мартин. – Только не обижайся. – С тех пор, как Эразм был представлен остальным обитателям Дома с Одной Колонной, которые, разумеется, не могли его видеть, Мартин неожиданно испытал потребность защищать бедного мертвого хомячка.
Эразм пожал плечами:
– А что обижаться? К господу Богу, небось, каждый день с такими вопросами пристают. – Он на секунду задумался, а потом сделал какой-то хитрый жест лапкой – и газета, которую пятнадцатью минутами раньше читала Ида, медленно поползла по столу и с тихим шорохом слетела на ковер. Ида ахнула.
– Этого достаточно? – ядовито поинтересовался хомячок.
– Эразм интересуется, достаточно ли этого, – спросил Мартин голосом оскорбленной невинности.
– Что он собирается делать? – слабо поинтересовалась Ида.
– Жить тут, – немедленно ответил Эразм.
– Он собирается тут жить, – повторил Мартин.
– Я фамильное привидение, – гордо сказал Эразм. – Теперь, когда вы обо мне знаете. Это больше не дом, это замок с привидениями. О, я теперь развернусь! Я буду выть и громыхать цепями, и…
– Мы уже обсуждали цепи, – напомнил Мартин.
– Неважно, – махнул лапкой Эразм, – я найду, как себя проявить. Я креативен и ассертивен, я буду нести свои обязанности с честью, вот увидите. Где здесь у вас зеркало? Для начала я сделаю что-нибудь символическое – трещину, там, на зеркале, воду в вино… Могу кактус съесть. На слабо.
– Обещает съесть кактус, – сообщил окружающим Мартин.
– Зачем? – поинтересовался Лу.
– В качестве фамильного привидения. У нас теперь замок с привидениями. С небольшими, но ассертивными, – грустно сказал Мартин.
– Если я правильно понимаю, – сказал Джереми, поправляя очки, – с привидениями все всегда более или менее однообразно. Они убираются восвояси, если сделать то, чего они хотят.
– Ты чего хочешь? – спросил Мартин у Эразма.
– Рррразвернуться, – кровожадно сказал хомячок, окидывая комнату широким взглядом мясника на бойне. – А так, вроде, больше ничего.
– Он сам не знает, чего хочет. – сказал Мартин.
– Кое с кем бывает, – усмехнулся Лу и ткнул ботинком Дину.
– Сам дурак, – немедленно отозвалась Дина. Чувствовалось, что эти двое привыкли вести друг с другом долгие задушевные беседы.
– Это неважно, чего он хочет, – сказал Джереми, – Если сделать что-то определенное, то он должен исчезнуть. Привидения удерживает на земле страшная тайна, которой они не успели поделиться. Иногда они умирают, не закончив какого-нибудь важного дела. Или совершив преступление, в котором им надо сознаться. Или, наоборот, испытывая потребность в мести. Твоего хомяка часом не придавили дверью?
– Он утонул в поилке, – вздохнул Мартин.
– А то обычно их давят дверью, – заметил Джереми. – Еще иногда на них случайно ставят диван. Не замечают, что они забрались в мясорубку. Сливают воду, когда они плещутся в унитазе. Разное интересное, словом.
– Мне кажется, что беседа принимает оскорбительный оборот, – заметил покойный Эразм.
– Ты не слушай их, – сказал Мартин. – Ты лучше думай. У тебя была страшная тайна?
– Я знал, случилось с проводом от холодильника, – задумчиво заметил мертвый хомячок. – Но это дело давнее и незначительное…
– Как насчет незавершенных дел?
– Я все съел прежде, чем заняться научными изысканиями, – сказал Эразм, – я никогда не работал на голодный желудок.
– Преступление? – спросил Мартин, потихоньку теряя надежду. – Месть? Неуплаченные налоги? Что-нибудь?
– Ничего не приходит в голову, – сказал Эразм. – Натурально, ребята, смиритесь. Я тут. Мы подружимся. Дайте мне только добраться до газового вентиля…
– Ему ничего не приходит в голову, – грустно повторил Мартин. – Он рвется к газовому вентилю.
– Вот урод, – Лу хлопнул ладонью по тому месту, на которое смотрел Мартин, обращаясь к мертвому хомячку. Мартин увидел, как ладонь Лу прошла сквозь хомячка, ничуть его не задев. Хомячок пожал плечами.
– Лу, помни, пожалуйста, что ты говоришь о мертвом, – строго сказала Ида. – Мертвые не могут защитить себя, поэтому о них надо говорить хорошо.
– Щас глаз выкушу, – сказал Эразм, повернувшись к Иде. Мартин предпочел не озвучивать эту реплику остальным.
– Будь вежливее, Лу, – продолжила Ида. – Мартин, поинтересуйся, пожалуйста, как Эразм оказался в нашем доме.
– И в самом деле, – удивился Мартин, – ты откуда взялся?
– Я здесь жил, – сказал хомячок, – до вас. До переезда вашей семьи здесь жили Томпсоны. Я был куплен в подарок мальчику Патрику. Тогда ему было пять лет.
– Я полагаю, что мальчик Патрик может что-нибудь помнить, – задумчиво сказал Мартин. – Марк, мы сможем найти тех, кто жил в этом доме раньше?
Глава 4
– Простите, – сказал молодой человек, – у меня никогда не было хомячка.
Марк растерялся. Они с Идой довольно долго трудились, пытаясь вычислить, куда мог шестнадцать лет назад переехать мальчик по имени Патрик. Им даже пришлось обратиться в специальное учреждение, сотрудники которого иногда могли сообщить, где живет тот или иной человек. Наконец, девочке Дине пришла в голову идея обратиться к своей бабушке. Бабушка очень много лет жила в той самой квартире, которую теперь занимали Дина, ее папа и мама и Динина кошка Алиса. В молодости бабушка была невероятной красавицей и танцевала на столиках в очень большом и дорогом ресторане, где в нее влюбился один австралийский джентльмен. Бабушка отвергла джентльмена и вышла замуж за Дининого дедушку, который танцевал на столах в другом очень большом и дорогом ресторане. Но австралийский джентльмен продолжал любить бабушку всю жизнь. Он посылал ей фотографии маленьких коал, которых изучал в своем институте, обещал подарить бабушке настоящего кенгуру и писал ей письма каждый день на протяжении целых пятидесяти двух лет. Эти письма занимали весь подвал дома, где жила семья Дины, – стояли там в специальных коробках, которым были не страшны мыши и сырость. Иногда бабушка спускалась в подвал и наугад вынимала из какого-нибудь ящика письмо австралийского джентльмена – с нарисованным на марке кенгуру и со странным овальным штемпелем. Бабушка перечитывала старые письма с удовольствием, хотя каждый день получала от австралийского джентльмена новые. Наконец, австралийский джентльмен пригласил бабушку и дедушку Дины праздновать золотую свадьбу к себе, в Австралию. Бабушка и дедушка уехали всего на две недели, а потом позвонили и сказали, что останутся еще на недельку, а потом позвонили еще раз и сказали, что они совершенно счастливы и совсем не хотят уезжать. Теперь бабушка и дедушка писали письма Дине, а также ее маме и папе, присылали фотографии коал и открытки с кенгуру, а также напоминали о вреде курения и о том, что, уходя из квартиры, нужно выключать электроприборы. Сама бабушка ни разу в жизни не забыла выключить электроприборы, у нее вообще была прекрасная память, а кроме того, она всегда знала все обо всех. Дина справедливо решила, что и о Патрике бабушка наверняка что-нибудь знает. В отправленной Диной телеграмме было написано: «МИЛАЯ БАБУШКА ЗПТ КТО ТАКОЙ ПАТРИК И ГДЕ ОН ЖИВЕТ» И бабушка, конечно, все поняла. Она ответила: «МАЛЬЧИК С ЖЕЛТЫМ ВЕЛОСИПЕДОМ ЗПТ УЛИЦА ПРОДОЛЬНАЯ ДОМ ШЕСТЬ ВЫПЛЮНЬ ЖВАЧКУ ЛЮБЛЮ ЦЕЛУЮ БАБУШКА.»
Получив телеграмму, Дина смущенно выплюнула жвачку. Через час вся компания уже выбиралась из машины перед небольшим синим домом на Продольной улице, – правда, Мартина с больным горлом пришлось оставить дома, что вполне устраивала Иду: она не любила оставлять ассертивных мертвых хомячков без присмотра.
– Я надеюсь, что он не доберется до газового вентиля в наше отсутствие.
– Нервно сказала она.
– Мартин за ним присмотрит, – отозвался Джереми. – А вообще… вообще тут что-то не так. Он живет в нашем доме уже шестнадцать лет, верно? Если бы он хотел добраться до газового вентиля, он бы давно добрался.
– Да и вообще, – оживился Марк, – нет, правда. Ему же не обязательно нужно, чтобы его кто-то видел, для того, чтобы нам вредить? Большинство привидений вообще никто не видит, а они вытворяют черте что.
– Воруют плюшки, – вставил Джереми.
– Какие плюшки? – удивилась Ида.
– Не знаю, всплыло откуда-то, – Джереми пожал плечами. – Словом, да, что-то в этом есть. У меня такое впечатление, что он не очень вредное привидение.
– Я на всякий случай как следует завязал вентиль полотенцем, – сказал Лу.
– Хороший мальчик, – сказала Ида и позвонила в дверь.
И вот теперь молодой человек по имени Патрик, который когда-то наверняка был тем самым мальчиком с желтым велосипедом, вежливо, но твердо говорил:
– Простите, но у меня никогда не было хомячка.
– Эразм, – сказал Марк, – его звали Эразм.
– Извините, – раздраженно сказал молодой человек, – но если бы у меня был хомячок, я бы наверняка об этом помнил, разве нет? Вы, наверное, ищете другого Патрика. – Но у Вас был желтый велосипед? – в отчаянии взмолилась Дина. – И Вы жили в Доме с Одной Колонной?!
– Да, – ответила молодой человек, несколько растерявшись. – Но хомячок… Нет, у нас была клетка, это я помню. Но хомячка в ней не было.
– Клетки для хомячков очень редко бывают без хомячков, – с укором сказал Лу.
– Извините меня, – возмущенно сказал молодой человек, – но я вообще не обязан разговаривать с вами о каких-то незнакомых хомячках шестнадцатилетней давности. Я должен отправляться в клуб, простите, пожалуйста. Всего доброго.
И с этими словами молодой человек закрыл перед ними дверь.
Глава 5
– Ну что, – сказал Мартин, встав на задние лапы и уперев передние в бока, – будешь прорываться к вентилю? Или, может, перемешаешь все крупы в шкафу посредством телекинеза, или выпустишь пух из подушек, ты, креативный?
Сейчас Мартин был довольно большого размера – потому что он, конечно, бодрился, но на самом деле от присутствия мертвого хомячка ему делалось довольно-таки не по себе. Он попытался для пущей внушительности обойти мертвого хомячка, сидящего на ковре, со всех сторон, но хомячок поворачивался следом за ним, и так они нарезали несколько кругов мордой к морде. Наконец у Мартина закружилась голова, он присел на ковер рядом с Эразмом и ослабил водочный компресс на шее. Эразм поморщился.
– От тебя так пахнет, что хоть закусывай, – недовольно сказал он.
Мартин молча погрозил мертвому хомячку кулаком.
– Щас как нагоню на тебя ужасу, будешь знать, – вяло сказал Эразм. За последний час его напористость несколько улетучилась, и Мартин гордо приписал это собственной строгости в отношении новоявленного привидения. – Уж это-то я умею. Видел бы ты воров.
– Каких воров? – удивился Мартин.
– А были тут, – раздраженно сказал мертвый хомячок. – Что, думаешь, за шестнадцать лет в эту квартиру ни один вор не повадился? Вадились, и еще как. Только против меня не попрешь. Залезут, скажем, в окно, а я как напущу ужасу. Есть такая техника, ну, долго объяснять. Они как поежатся, а потом один другому и говорит: «Слушай, что-то с этим домом не так. А ну-ка давай рванем отсюда!». И тю-тю.
– Ух ты, – искренне восхитился Мартин. – Значит, ты сторожевое привидение!
– Сам ты сторожевой, Шарик, – огрызнулся Эразм. – Если бы я хотел, тут бы камня на камне не осталось. Буквально. Я могу кирпичи двигать – тока так, за нефиг делать. Потолок на кухне помнишь?
Потолок Марин помнил, это была очень плохая история. В один прекрасный день из кухни донесся страшный грохот, и сбежавшаяся семья обнаружила, что часть потолка обрушилась на плиту, прямо туда, где еще десять минут назад стояла Ида. Потолок, конечно, починили и укрепили, но при воспоминании об этой истории Мартину каждый раз делалось не по себе. Он даже прилег на ковер от минутной слабости, и снова Эразм очень быстро повернулся так, чтобы сидеть к Мартину лицом. На секунду Мартину показалось, что со спиной у хомячка что-то не так, но история о потолке сейчас интересовала его больше.
– Ну вот, я этот потолок полчаса удерживал, – с деланным безразличием сказал Эразм, – пока ваша эта краля не убралась из кухни. Чуть не надорвался от этого… душевного усилия. Благодарности, между прочим, никакой.
– Спасибо тебе огромное, – искренне сказал Мартин, – мы ж не знали. А то мы б тебя на руках носили.
– Не знали, – горько сказал мертвый хомячок. – Вот так живешь… Ну, то есть, существуешь. Неважно. Существуешь, значит, сил своих не жалеешь, словом перемолвиться не с кем, заботишься о них, бережешь их, охраняешь, конца этому не видно, а в ответ…
– Стой. – сказал Мартин и даже вскочил с ковра – до того неожиданной оказалась вдруг пришедшая ему в голову мысль. – Стой. Заботишься. Бережешь. Охраняешь. Что-то не похоже, что ты особо рвешься к газовому вентилю, а?
– Может, если б я рвался, меня б и заметили, – мрачно пробурчал Эразм.
– Я чуть не сдох тут – шестнадцать лет один. Если бы я гремел кандалами, вы бы обращали на меня внимание. Или, скажем, бил тарелки. Кактусы ел. Особенно теперь, когда ты меня видишь, я бы развернулся. Все бы меня замечали. Я мог бы прорваться к газовому вентилю в любую минуту.
– Но ты не рвешься. – сказал Мартин.
– Не рвусь, – со вздохом сказал Эразм. – Не в моей это натуре. Не могу перебороть себя, ну не могу.
Мартин сделал пару шагов в сторону мертвого хомячка. Хомячок попятился. Мартин приблизился ещ немножко, Эразм снова отступил и оказался прижатым к низкой тахте.
– Поворотись-ка, сынку, – сказал Мартинн.
– Лишнее это, – вяло сказал мертвый хомячок.
– Давай-давай, – сказал Мартин, – чего там, все свои.
Эразм помедлил еще секунду, потом нехотя приподнял с ковра толстую мохнатую попу и, забавно переваливаясь, повернулся к Мартину спиной.
Между лопаток мертвого хомячка красовались два крошечных крылышка, покрытых акуратным, мягким рыжим мехом.
– Ты ангел-хранитель, – тихо сказал Мартин.
– А дьявол бы меня побрал, – грустно ответил мертвый хомячок.
Глава 6
– Я никуда отсюда не уйду, – яростно крикнул Лу.
– Прекрати орать, что за чудовищный инфантилизм! – Джереми раздраженно дернул старшего брата за рукав. – Надо думать, что делать дальше.
Марк и Ида переглянулись.
– Даже не думай об этом, Марк, – строго сказала Ида, и трое братьев поежились. Когда Ида начинала говорить по-настоящему строго, всем хотелось, что ли, вытянуться в струночку. – Я не могу допустить, чтобы с моей семьей в доме жил злобный мертвый хомяк, рвущийся к газовому вентилю. Я ночей не буду спать.
– Мартин может его сторожить, – неуверенно сказал Лу.
– Да ну тебя, – сказала Дина. – А спать ему не надо? А гулять?
– Сама дура, – быстро сказал Лу. Дина пнула его ботинком, Лу радостно состроил ей рожу, Дина рассмеялась.
– Прекратите отвлекаться, – сказал Марк. – Если мы не поймем, как этот хомяк стал привидением и что ему надо, мы никогда от него не избавимся. Если мы от него не избавимся, нам покоя не будет. Если мы хотим покоя, нам надо уломать этого самого Патрика рассказать нам про хомяка. Я не знаю, почмеу он упирается. Может, хомяк и при жизни был опасен. Что там было про провод от холодильника? Он перегрыз провод от холодильника. Может, он хотел, чтобы кого-нибудь из семьи ударило током. Или чтобы был пожар. Или…
– Он не грыз провод, – раздался вдруг голос откуда-то сверху.
Все быстро повернулись к синему дому и задрали головы. Из-за цветочного горшка, выставленного в окне первого этажа, на них грустно смотрел Патрик. Он разжал пальцы, и к ногам Иды, Марка, Джереми, Лу и Дины упал цветочек гортензии.
– Простите? – осторожно переспросила Дина.
– Он не грыз провод, – грустно повторил Патрик и отщипнул с ни в чем не повинной гортензии еще цветочек. – Провод перерезал я. Хотел узнать, как выглядит электричество в разрезе. Я свалил все на Эразма, и он даже не пикнул. Мне было очень стыдно, и я потом целую неделю носил ему фисташки. Я надеюсь, что он меня простил.