— Я видела его с… с… другой женщиной. В кафе. Он… — Еву снова задушили слезы. Она взяла у Люки платок и высморкалась. — Они держались за руки. И он целовал ее.
Люка присвистнул.
— И как выглядит эта женщина?
Ева пожала плечами.
— Длинные темные волосы, очень худая… не знаю. По-моему, она странно тощая. Такая анорексическая версия Алессандры.
Глаза Люки странно заблестели.
— Каталина.
— Ты ее знаешь?
— Да. Они с Рафаэлем встречались, когда она работала на Лазаро. Но подожди, моя дорогая, все это в прошлом. Не могу ни на секунду представить, что Рафаэль собирается вернуть ее.
— П-почему н-нет? — Еве не понравился тон Люки.
— Она порченый товар, дорогая, вот почему. Алкоголь, наркотики и все к этому прилагающееся. Поверь, я знаю, о чем говорю. Эта женщина потеряла очарование юности. — Он провел пальцем по щеке Евы. — В отличие от тебя, мой цветочек. Пойдем, я знаю, где живет Каталина. Пойдем и…
— Нет! Я не могу! Я не хочу их видеть!
— Успокойся, золотце, успокойся. Ты делаешь поспешные выводы. Мы пойдем туда и, могу поклясться, найдем Каталину в одиночестве. Ты познакомишься с ней и поймешь, что я имел в виду. А потом ты пойдешь к Рафаэлю, поцелуешь его и скажешь, какой была глупой, а?
Ева утерла слезы. Может, Люка прав?
— Хорошо.
— Вот и славно. Пойдем.
— Почти пришли, дорогая. Квартира Каталины вон в том здании на первом этаже.
Она замедлила шаг, подойдя к подъезду.
И увидела их.
— Нет… — прошептала Ева. — О, боже… Люка, смотри. В окне.
С минуту оба наблюдали за тем, как Рафаэль расстегнул платье Каталины и поцеловал ее в лоб.
— Мне жаль, солнышко, так жаль… Кажется, ты была права, — пробормотал Люка.
Он заставил Еву отвернуться от окна, но к тому моменту Рафаэль уже задернул шторы. Слезы струились по щекам девушки, пока Люка вел ее по дороге.
Узнав о смерти Элли, Еву посетило странное чувство безразличия ко всему. Все вокруг относились к ней с нежностью и осторожностью, будто она была каким-то редким антиквариатом, который могли повредить одним неосторожным движением. А Ева даже плакать не могла.
Хотелось бы ей того безразличия сейчас! Когда все, чего ей хочется, — это устроить истерику, как ребенку в магазине игрушек. Топать ногами и кричать: «Я хочу Рафаэля! Дайте мне Рафаэля! Это нечестно!»
Возвращаться во дворец сейчас немыслимое наказание. Как в тумане, Ева поднималась по ступеням, по которым нес ее Рафаэль двадцать четыре часа назад.
— Где твоя комната?
— Прости?
Люка закатил глаза.
— В какой комнате твои вещи? Не забывай, солнышко, это дворец Изабеллы. Я никогда раньше не бывал здесь. И не знаю, куда идти.
— Сюда.
Казалось невероятным, что все осталось так, как было всего несколько часов назад. Незаправленная кровать — свидетель недавней страсти — кажется, насмехалась над Евой. Девушка бросилась на простыни, вдыхая запах Рафаэля…
— Ну же, красавица, не плачь.
Ева понимала, что начинает раздражать Люку, но ей было наплевать. Ее лишь настораживала его чрезмерная забота.
— Твой чемодан? Где он?
— Не уверена. Рафаэль положил… — Ева закусила губу, стараясь подавить слезы. — А, вот, под кроватью. Я взяла только эту сумку.
На спинке стула аккуратно висело вчерашнее платье. Девушка подошла и погладила материал. Она была так счастлива в нем вчера, а сегодня чувствовала себя, как это платье, — одинокой и брошенной.
— Готова?
Ева кивнула, не повернув головы. Позади нее голос Люки звучал нетерпеливо.
— Тогда пошли. Нам еще нужно заехать в отель за моими вещами, а потом в «Марко Поло», чтобы договориться о самолете.
— Лайнер Лазаро?
— Да, красавица. Меня не взяли на борт сюда, но не забывай — я тоже ди Лазаро!
— Но я не могу…
Ева остановилась на полуслове. Не могла же она признаться, что не представляет, как полетит без Рафаэля.
— Можешь, девочка. Или хочешь остаться здесь? Может, тебе понравится треугольник «ты, Рафаэль и Каталина», а? — Люка грубо рассмеялся собственной шутке. — Не волнуйся, красавица. Люка за тобой присмотрит. А если ты будешь очень хорошей девочкой, я дам тебе кое-что, что поможет тебе расслабиться.
— О чем ты?
Люка усмехнулся, похлопав себя по носу.
— Я покажу тебе позже. А теперь давай выбираться отсюда. Дурацкое место.
— А мне здесь нравится.
Ева закрыла за собой дверь спальни и немного постояла, прижавшись лбом к двери. Эта незаправленная кровать останется в голове надолго, как символ короткого, но истинного счастья.
День клонился к вечеру, когда Рафаэль наконец вошел во дворец. По дороге он забежал в магазин и специально для Евы купил английский чай.
Рафаэль оставил Каталину спать. Он раздел ее и уложил в постель, как ребенка. Всю дорогу, пока они шли из кафе, Рафаэль терпеливо слушал Каталину и успокаивал ее, когда она снова и снова повторяла имя погибшей подруги — Элли.
Рафаэль дождался приезда матери Каталины, обсудил с синьорой ди Суза возможность того, чтобы ее дочь дала показания против Люки, и только потом покинул квартиру девушки. Он с нескрываемым облегчением узнал, что женщина одобряет идеи Рафаэля и согласна с ним. Вдвоем они смогут оказать Каталине необходимую поддержку, если дело все-таки дойдет до суда.
Рафаэль решил немедленно позвонить Марко.
В несколько шагов преодолев лестницу, он улыбнулся. Ну, может быть, чуть позже…
Он тихо открыл дверь, чтобы проверить, осталась ли Ева верна своему слову. Она могла спать, ведь вчера они едва ли поспали больше пары часов.
— Ева?
Комната была пугающе пуста. По спине Рафаэля прополз неприятный холодок. Бросив чай на столик, мужчина заглянул под кровать, где должны были стоять их сумки.
Его чемодан на месте. Рафаэль резко отодвинул его, надеясь обнаружить сумку Евы.
Ничего.
Он выпрямился и огляделся. Достав свой мобильный, он второпях начал поиски номера телефона аэропорта «Марко Поло».
Пять минут спустя Рафаэль уже знал, что никто под именем Ева Миддлмисс не зарегистрирован. Но если она в Венеции, то, должно быть, по какой-то странной причине переехала в отель. А значит, предстоит обзвонить еще много мест.
Он уже собирался начать, но тут затрезвонил его мобильник.
— Алло?
— Синьор ди Лазаро? Это Роберто. Я подумал, мне следует сообщить вам, что синьор Люка только что сел на борт лайнера Лазаро, чтобы вернуться во Флоренцию. — Роберто сделал небольшую паузу. — С ним синьорина Миддлмисс.
Рафаэль грязно выругался.
— Самолет уже поднялся в воздух?
— Нет, синьор. Но синьор Люка очень торопится. Мы взлетаем через пару минут.
— Спасибо, что дал мне знать, Роберто.
— Нет проблем, синьор. Хотите, чтобы мы вернулись за вами, когда высадим синьора Люку?
— Да. Дайте мне знать, когда сядете.
— Конечно, синьор.
— О, и… Роберто?.. — Рафаэль прижал руку ко лбу. — Попроси Нико приглядывать за синьориной Миддлмисс, хорошо? Она боится взлетать. Сделай это для меня, ладно?
Бледный, злой, Рафаэль бросил телефон на кровать и подошел к окну. Он стоял на этом самом месте вчера, как раз после того как они занимались любовью. Закрыв глаза, он мог представить все в мельчайших деталях. Ева сидела на кровати в том платье, ее лицо было нежным и мягким, когда он рассказал о смерти матери. Ее глаза излучали любовь. А он был таким идиотом, что не смог разглядеть этого…
Рафаэль сжал кулаки и прижал их к стеклу. Нет! Не обманывай себя!
Он все видел. Но боялся признаться себе, что испытывает то же самое…
— О боже! — Его голос разрезал тишину комнаты. Как же долго он судил о людях по себе! Рафаэль вспомнил, с каким чувством Ева произнесла: «Если бы он любил ее, то защитил бы»…
Он все сделал не так.
Рафаэль любил Еву, но не защитил ее, а лишь причинил ей боль.
Бросая одежду в чемодан, он лишь надеялся, что успеет извиниться.
* * *
Улицы Флоренции были пусты, когда рано утром Рафаэль ехал в сторону квартиры Люки. Он проскакивал светофоры и слишком быстро сворачивал на поворотах. Ему плевать было на полицию. Марко все уладит.
Если Люка хоть пальцем тронул Еву… Рафаэль проехал весь город с этой мыслью. Уже подъезжая к дому брата, Рафаэль почти обезумел от адреналина и недостатка сна.
Мужчина нажал кнопку домофона.
— Рафаэль ди Лазаро. Боюсь, мне срочно нужно увидеть брата. Наш отец…
Консьерж, не задавая лишних вопросов, пропустил Рафаэля в дом. Он прочитал все о болезни Антонио в газетах и теперь с готовностью выразил свое сочувствие.
— Спасибо, — поблагодарил его Рафаэль. — Простите — я все еще немного в шоке — не подскажете номер квартиры моего брата?
— Он живет в пентхаусе, синьор.
Рафаэль удержался от гримасы. Следовало бы догадаться, что Люка займет самую большую квартиру в доме.
Лифт ехал, кажется, целую вечность. В его зеркале Рафаэль с трудом узнавал свое лицо. Он словно постарел лет на двадцать с тех пор, как в последний раз видел Еву. Щетина покрывала подбородок и скулы, а под глазами возникли мешки, совсем как у Каталины. Голубая рубашка еще не просохла от ее слез. Ева плакала не так…
Господи, только бы она была там!
Двери лифта распахнулись. В холле была только одна дверь.
Люка был изумлен, увидев на пороге брата.
— Рафаэль… мило, что ты решил зайти ко мне! Странное время выбрал, но все же…
Рафаэль отодвинул Люку и прошел внутрь.
— Где она?
— Кто — она?
— Ева.
— А! Прекрасная Ева! Боюсь, ты упустил ее. К этому времени, — Люка взглянул на часы, — она уже, наверное, села в Хитроу. Мы остановились здесь на несколько часов перед полетом, чтобы убить время. — Люка неприятно рассмеялся. — И я очень этому рад! Полагаю, мне следует тебя поблагодарить, большой брат. Ты ее прекрасно обучил.
— Я тебе не верю.
— В чем? Что она сейчас летит в Лондон? Может, позвонишь в Британские Авиалинии? Не помню точно номер рейса, но…
— О, я проверю, не сомневайся.
— Так значит, ты не веришь, что Ева решила попрактиковать на мне свои новые умения? — Люка выглядел исключительно довольным собой. — Раз уж ты проделал такой путь, думаю, ты заслужил увидеть фото.
Рафаэль уже думал уйти, но тут Люка достал несколько полароидных снимков. На них была блондинка, обнаженная, в чулках и туфлях на высоченных каблуках.
И эта блондинка — Ева!
— Они немного нестандартные, знаю, но довольно милые…
В следующий момент кулак Рафаэля ударил Люку в лицо. Тот пошатнулся и упал. Перешагнув через тело брата, Рафаэль вышел, даже не оглянувшись. Только выйдя из лифта, он понял, что его рука вся в крови.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Лондон. Шесть месяцев спустя
— Вот она и решила, что ты могла бы написать об этом статью. Что ты об этом думаешь? Ева? Ева!
Девушка перевела взгляд с бутербродов на Лу, которая удивленно уставилась на нее.
— Прости… что ты сказала?
— Марисса. Она хочет, чтобы ты написала пару тысяч слов для журнала о беременности в одиночку. О матерях-одиночках написано очень и очень много, но совсем мало о том, каково это — одной переносить беременность.
— Возможно, потому, что обычно рядом с женщиной всегда кто-то есть?
Лу пропустила это замечание мимо ушей.
— Начни с того момента, как купила тест на беременность. Ну знаешь, смешанные чувства и все такое. Кому ты сказала в первую очередь. И как выбирала отца для будущего ребенка. У этой статьи большое будущее, Ева… Нужно просто добавить позитивных сторон.
Ева отпила чаю, надеясь, что он поможет ей проглотить комок, застрявший в горле и возвещающий о приближении слез. Снова. Кто бы мог подумать, что в человеке столько слез?
— Нет ничего такого, что мог бы сделать твой мужчина, что недоступно лучшей подруге или врачам.
Ева закрыла глаза. А как насчет искреннего «Ты такая красавица!» по утрам? А что сказать по поводу нежных объятий ночью, если не можешь уснуть?
Мужчина за соседним столиком закусочной, в голубой рубашке и в компании темноволосой девушки, напомнил Еве Рафаэля.
Почему-то последние полгода все напоминало ей о нем.
Малыш выбрал именно этот момент, чтобы толкнуть маму, и Ева приложила ладонь к животу. Рафаэль, скорее всего, даже не думал о ней с тех пор, как она уехала из дворца. А для нее… Забыть его невозможно. Никогда она его не забудет.
— Так ты напишешь статью, да? Крайний срок сдачи — через неделю, начиная со среды.
— Я не могу.
— Ева, ты должна! — Лу чуть не подавилась своим латте. — Это отличная возможность подзаработать денег на рождение малыша и помочь женщинам, которые оказались в подобной ситуации. Хорошо, забудь о позитивных сторонах. Говори о трудностях. Как ты переживала, что твое несчастье отразится на ребенке. Как размышляла, что сказать малышу о его отце, когда он подрастет.
— Прости, Лу. Я, правда, не могу. Я получила уведомление в суд над Люкой ди Лазаро. Я улетаю в понедельник.
— О господи! Ты должна была сказать мне.
— Там еще не уверены, потребуются ли мои показания. Но прокурор хочет, чтобы я была во Флоренции. На всякий случай.
— Ты будешь давать показания из-за Элли?
Ева пожала плечами, рисуя кончиком ложки звездочки из пролитого чая.
— Не знаю. Я послала во Флоренцию фото Элли, которые она присылала вместе с письмами, чтобы судья мог сравнить их с ужасными снимками, найденными в квартире Люки. Но от меня могут потребоваться показания о том, что случилось по возвращении из Венеции. Хотя я уже все рассказала в полиции.
— О, нет, Ева… ты не можешь снова пройти через все это. Только не в твоем положении! Там знают, что ты беременна?
— Нет, но какая разница? Я должна сделать это ради Элли. Люка не причинил мне никакого вреда. Когда он попытался, я просто позвала стюарда.
— Да, но ты вернулась домой совершенно разбитой.
— Знаю, знаю, но это не из-за Люки. Он всего лишь предложил мне дорожку кокаина.
— Господи, Ева, ты говоришь о наркотике, как о чашке чая!
— Нет. То есть я была в шоке и все такое, и агрессия Люки после моего отказа напугала меня, но там был Нико, стюард, и я чувствовала себя в безопасности. Я была в ужасе, когда Люка сказал, что знал Элли. Я сразу поняла, что это он был ее поставщиком, но… Я была разбита не поэтому.
— А он тоже будет в суде?
— Кто?
— А ты как думаешь? Рафаэль, конечно, кто же еще!
— Не знаю. — Ева не осмелилась спросить об этом у Марко. — Надеюсь, что нет.
— А я надеюсь, что он придет, и эта его подружка поймет, какой Рафаэль ди Лазаро мерзавец! Соблазняет молоденьких девочек, оставляет их беременными и исчезает, не сказав ни слова.
— Он же звонил в журнал…
— Да. Здорово! — с сарказмом отозвалась Лу. — Что он там сказал? Передайте ей мои извинения. Она поймет. И запишите для нее мой номер. Ромео, тоже мне. Как будто ты собиралась звонить ему после такого.
— Не надо… — прошептала Ева.
— Ну честно! Она поймет. Что поймет-то? Что половина итальянок поддались бы его обаянию? И что?
Крупная одинокая слезинка скатилась по щеке Евы и упала в чашку чая. Заметив это, Лу смягчилась.
— Господи, Ева, прости меня. Я не хотела тебя расстраивать. Просто я переживаю, что тебе снова придется увидеть этого мерзавца.
— Я справлюсь. — Ева промокнула глаза салфеткой.
— Я поеду с тобой.
Ева с благодарностью улыбнулась подруге.
— Не стоит. Я и так доставляю тебе массу проблем. И Марисса будет рвать и метать. Да и не известно, как долго придется пробыть там.
— Тогда я буду звонить каждый день. По три раза. Кто-то же должен помочь тебе сохранить железную выдержку.
Рафаэль вышел из здания суда и с минуту постоял, вдыхая зимний вечерний воздух. Шел дождь. Он подставил лицо под крупные капли и закрыл глаза. Сегодня был долгий тяжелый день.