Келли затошнило.
— Замечательно, — сказала она деревянным голосом. — Я покину вас ненадолго, чтобы вы могли спокойно поделиться воспоминаниями.
Добравшись до туалетной комнаты, она подставила лицо под струю холодной воды. В ушах ее звучали слова Паолы: «У него это отлично получается».
Келли больше ничего не хотела знать.
Некоторое время она простояла перед зеркалом, стараясь взять себя в руки и изобразить на лице невозмутимый вид. Но у нее ничего не получилось.
Блейк ждал ее в холле. Лицо его было непроницаемым. И никакого дружеского участия.
— Я сказал, что у тебя разболелась голова.
Так оно и было.
Келли кивнула.
— Мы уезжаем прямо сейчас.
Замечательно!
Она снова кивнула.
Келли бросила свою сумочку на кухонный стол и задала мучивший ее вопрос:
— Почему ты не сказал мне, что работал моделью?
— Я думал, это неважно. Я много чем занимался, Келли. Но этой частью своей биографии не очень горжусь. Может быть, тебе дать почитать мое резюме? — раздраженно спросил он.
Она молчала. И это, похоже, разозлило его еще больше.
Он достал рюмку и налил себе виски.
— А кто такой Люк?
Значит, он слышал, что сказала Алисия.
— Мой бывший бойфренд.
— И что случилось? Почему ты разозлилась на мать из-за него?
Келли не отвечала.
— Мать увела его у тебя?
— Она посчитала, что я уже слишком старая для того, чтобы начать встречаться с парнем, поэтому заплатила ему, чтобы он поухаживал за мной.
Снова возникло молчание. Ей было очень неловко: он понял, что произошло. Как она, наивная, влюбилась в Люка, а для него это была просто работа, за которую ему заплатили. Легко представить, какое это было унижение, когда она узнала правду.
Но это было ничто по сравнению с тем, что произошло сейчас. Ведь она любила Блейка, а он не испытывал к ней никаких чувств. Его страсть — Паола. Стоило взглянуть на них — и сразу все становилось ясным.
— И сколько тебе было лет? — Он держал в руках рюмку, но не сводил с нее глаз.
— Восемнадцать. — Она захотела сменить тему разговора. — Понятно, почему она так развеселилась, когда услышала, что я купила тебя.
— Не говори глупостей, Келли! Никто меня не покупал. — Он поставил нетронутую рюмку на стол и подошел к жене. Она не хотела смотреть в его пылавшие гневом глаза. — Мне жаль, что они так поступили с тобой.
Ей ни к чему его жалость. Ей нужна его любовь!
Он протянул к ней руку, но тепло, исходившее от него, не могло растопить ее оледеневшее сердце. Она отодвинулась от него, прикусив губу.
— Паола сказала, что ты предлагал ей выйти замуж.
Он так побледнел, что она даже испугалась.
— Паола? Ей удалось сообщить тебе и об этом? Стоило оставить вас наедине всего на несколько минут, как она коршуном набросилась на тебя!
— Она сказала правду? — Келли понимала, что ей не надо было спрашивать об этом.
Блейк уронил руки, отвернулся от нее и едва слышно проговорил:
— Я был молод и глуп, Келли. Да. Я просил ее выйти за меня замуж. Она отказалась.
Так вот почему он никогда не говорил о браке и детях! Потому что он любил, его отвергли и ему было очень больно.
— Прости, Блейк.
Он до сих пор влюблен в Паолу! Недаром весь вечер не сводил с нее глаз. И был сам не свой, как только увидел ее. Ну что ж, вполне понятно — такая красавица!
Блейк спокойно посмотрел на нее.
— Не жалей меня. Все это в прошлом. — Он потянулся за рюмкой, сделал глоток, затем глубоко вздохнул. — Хочешь знать, почему я просил ее выйти за меня замуж?
— Нет. — Келли внутренне сжалась.
— Лжешь. — Он сделал к ней шаг. — Ты трусиха, Келли.
— Ладно, уговорил. — Она сглотнула комок в горле. — Так почему же?
— Ты знаешь, у меня никогда не было нормальной семьи. А я всегда втайне мечтал о ней. Мечтал о большой счастливой семье, которая, как мне тогда казалось, есть у любого ребенка. Я же был одинок. Мать трудилась дни напролет, мы были очень бедными. Ты понимаешь?
Она кивнула, не желая его останавливать.
— Я устроился работать моделью, мне платили хорошие деньги, и мне они были очень нужны. Я влюбился в Паолу, с которой познакомился на съемках. Влюбился, как мальчик. Сама видела, внешне она очень красивая, вот я и посчитал, что она обладает и внутренней красотой. Паола выросла в большой бразильской семье, именно о такой семье я и мечтал.
— Ты до сих пор любишь ее.
— Люблю ее? — На лице его появилось отвращение.
— Я видела, как ты смотрел на нее.
Он нахмурился.
— Я не знаю, что ты там увидела, Келли, но я никак не мог смотреть на нее с любовью. Думаю даже, что я вообще не любил ее по-настоящему. Я любил ее образ. Красивой, успешной, влюбленной в меня женщины. — Он вздохнул. — И она забеременела. Я хотел на ней жениться. Я хотел, чтобы у меня была большая семья.
— И что же случилось? — тихо спросила Келли.
Он закрыл глаза.
— Она сказала, что не уверена, чей это ребенок. Но даже если бы ребенок был мой, она была слишком занята карьерой и совсем не собиралась создавать семью.
— А что с ребенком?
Он открыл глаза, и взгляд его сказал больше, чем слова.
— Он так и не появился на свет.
Боль и жалость пронзили Келли. Наконец она поняла его поведение, настоятельное стремление контролировать ее беременность. Он не хотел снова потерять ребенка.
— Я очень сожалею, Блейк.
Долгое время он молчал, затем протянул к ней руку:
— Пойдем спать, Келли. Давай забудем о сегодняшнем вечере. И завтра начнем все сначала.
Сердце ее разрывалось, и она была не в силах ему возражать.
— Хорошо.
На следующее утро Келли проснулась оттого, что услышала тихие всплески воды в бассейне. Выйдя на балкон, она увидела Блейка, мощно и методично, метр за метром, рассекавшего воду.
Ноги понесли Келли как бы сами собой — к ее любви. Какой дурой она была, что отрицала это, подавляла в себе. Босая, она остановилась на краю бассейна. Утреннее солнце окутывало ее теплом.
Должно быть, Блейк увидел ее, потому что резко остановился и встал посредине бассейна. Вода была ему по грудь, и капли стекали по его бронзовому мускулистому телу. Глаза их встретились. Он подплыл к бортику, подтянулся на руках и одним сильным рывком оказался на кромке бассейна.
Келли молчала. Он тоже молчал. Но глаза их говорили о многом, и теперь она знала, у них больше нет тайн друг от друга.
Она протянула руку и дотронулась до его подбородка.
— Келли, — охрипшим голосом произнес он.
Она не чувствовала никакой тошноты, никакого утомления, только внутренний огонь и желание отдать ему всю себя. Понял ли он это или нет, но лицо его просветлело.
Она сделала шаг вперед, поднялась на цыпочки и поцеловала его в основание мощной шеи, услышав в ответ его глубокий вздох. Может быть, ее любви будет достаточно для них двоих?
Она обняла его, и они поцеловались. Ее рубашка стала мокрой, и Блейк снял ее с Келли и откинул в сторону.
А потом они легли на траву, обнаженные и разогретые солнцем. Что за удивительный мужчина! Кажется, он всегда готов к любви! Она немного изогнулась, чтобы ему было легче войти в нее.
— Все хорошо? — выдохнул он.
— Более чем... — отозвалась она.
В конце дня Блейк позвонил с работы.
— Мне очень жаль, Келли, но мне надо отправиться в Штаты.
— Сейчас?
— Прямо сейчас. Я вернусь через неделю.
— Хорошо, — дрогнувшим голосом произнесла она.
— Я позвоню тебе.
— Пока. — Она держала трубку некоторое время, будто не желая прерывать с ним связь, хотя из нее уже доносились короткие гудки.
Ей сразу сделалось тоскливо. Сегодня утром она занималась с ним любовью, и это было так прекрасно, так правильно. И внезапно ему понадобилось ухать по делам. Может быть, он все-таки ее обманывает?
На пятый день после отъезда Блейка Келли почувствовала после пробуждения слабость и решила не вставать с постели. Она старательно делала вид, что виновата лишь ее временная слабость, а настроение у нее нормальное. И неважно, что Блейк звонил лишь изредка и каждый разговор был очень коротким, всего несколько минут. Да, они провели вместе чудные дни и ночи. Но вполне возможно, он занимался с ней любовью лишь потому, что ему надо было удовлетворять свои физические потребности, а она оказалась у него под рукой.
Келли свернулась калачиком на кровати, страдая из-за того, что он даже не предложил ей поехать вместе с ним.
И вдруг она поняла, что боль, которую она ощущала уже некоторое время, была абсолютно реальной. Она появилась в животе и с каждой минутой становилась все сильнее. Келли попыталась выпрямиться, но ей это не удалось. Ее охватила паника, когда она вдруг почувствовала как что-то потекло между ног. Кровь! Нет, только не это! Боль становилась невыносимой.
* * *
Блейк не мог справиться с волнением, возникшим где-то глубоко внутри. Он звонил из такси по дороге из аэропорта, но Келли не отвечала. Его это встревожило не на шутку, ведь уже было позднее утро.
Блейку не терпелось увидеть Келли, он постарался побыстрее закончить все дела и теперь возвращался домой раньше обещанного срока. Жаль, что он не взял Келли с собой! Но ему надо было успеть на дневной рейс, иначе бы сделка не состоялась.
Но все эти дни он скучал по ней. Черт возьми, как он скучал!
Заплатив таксисту, Блейк взглянул на дом и пошел быстрее. Занавески все еще были задернуты. Тревога его усилилась. Похоже, что-то случилось. Он отпер дверь и позвал жену. Тишина. Кухня была прибрана и пуста. В висках у него застучало, и он бросился по лестнице наверх.
— Келли!
Ему никогда не забыть, как она лежала под скомканным одеялом, содрогаясь от боли, с мукой в глазах. Слышала ли она его? Он не знал, потому что сам не воспринимал собственного голоса. Он схватил ее и прижал к себе — и тогда увидел пятна крови на простыне, на своих руках...
— Все хорошо, все хорошо, милая. Все будет хорошо.
— Нет, Блейк, не будет.
Он прижал ее крепче к себе, прислушиваясь к ее прерывистому шепоту.
— Слишком поздно. Слишком поздно.
Не слушая жену, он понес ее в машину и, нарушая все правила движения, в рекордное время довез до частной больницы. Через двадцать минут он стоял в стерильной больничной ванной и мыл руки. Когда пришел доктор, его попросили покинуть комнату. Голова у него кружилась, и он повторял снова и снова: нет, нет, нет...
Но в душе он знал: Келли права. Слишком поздно. У них не будет ребенка.
Ощущение вины охватило его. Он оставил Келли одну. И не смог ей помочь. Как долго она лежала так? Мучаясь от боли и страха. И перед глазами его, как в кошмарном сне, вновь и вновь представала увиденная им картина: она лежит в его постели, скорчившись на помятых окровавленных простынях.
Он медленно вытер дрожавшие руки. Что он теперь скажет ей? Как посмотрит ей в глаза?
Келли казалось, что они с Блейком не виделись целую вечность. Когда же взглянула на него, то ей почудилось, что он стоит где-то очень далеко и она смотрит на него сквозь какую-то пелену.
В конце концов, стоя в ногах ее кровати, он тихо спросил:
— Боль утихла?
Физическая боль? Да. А другая боль? Утихнет ли она когда-нибудь?
Он провел ночь в больнице, а на следующий день привез ее домой. Два дня пролетели как два часа.
Келли не вполне осознавала, куда они приехали. Она лежала на кровати, глядя в пустоту. В голове не было ни боли, ни горьких мыслей... пустота. Блейк входил и выходил, и она, словно сквозь туман, смотрела на него.
Блейк не знал, что ему делать.
Но когда на следующий день Келли проснулась, то увидела рядом с собой Блейка, прижимавшего ее к себе. Впервые за все эти дни она ясно увидела его лицо, синие глаза, более синие, чем обычно, и темные круги под глазами. Как же он похудел! Сразу видно, что он страдал не меньше, чем она.
Часом позже Келли сидела за столиком на веранде, молчаливая, не способная любоваться морем. Ей надо отпустить Блейка на все четыре стороны. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы он оставался рядом с ней из жалости и чувства ответственности. Она не сможет этого вынести.
— Нам не надо было жениться. Я сожалею о том, что доставила тебе столько неприятностей.
Он посмотрел на нее. Бледный. Бессловесный.
Ей надо расстаться с ним, повторила про себя Келли. Блейк Маккей создан для того, чтобы иметь семью и детей.
— Давай разведемся, — предложила она. Я завтра поговорю с юристом. Для этого потребуется всего лишь несколько недель.
— Ты этого действительно хочешь? — Голос его звучал низко и глухо.
Конечно. Потому что он сам этого хочет, потому что для него это будет лучшим решением.
— Ведь мы заключили брак только из-за ребенка, Блейк. — Келли взглянула на воду бассейна. — Не надо было так рано покупать все эти детские вещи. Плохая примета. — Она покачала головой. — Но ведь мы их можем кому-нибудь подарить, да?
Келли почувствовала, что теряет последнюю надежду. Блейк не возражал, не спорил. Значит, он тоже думал о разводе.
Еще несколько дней назад Келли была абсолютно уверена, что у нее будет все, о чем она могла только мечтать: любимый муж, ребенок, новая карьера. А потом все это в одночасье улетучилось. Ужасно, что в один момент жизнь может так необратимо измениться. Какая все-таки хрупкая штука — счастье. И какой же глупой она была раньше, портила себе нервы из-за всяких пустяков!
А теперь Келли потеряла ребенка, и второго такого чуда ждать уже не приходится, и без врачей ясно, что ей никогда больше не суждено забеременеть! Она бросила свой бизнес, и Блейк быстро нашел покупателя. Но кто мог знать, что все так печально завершится! Разумеется, можно начать заново, но где взять силы и жизненную энергию? И вдобавок ко всему она замужем за любимым человеком, который ее не любит. Нет, нельзя сказать, чтобы он был к ней полностью равнодушен. Она ему определенно нравилась, он ее уважал, и в постели они подходили друг другу по темпераменту... И тем не менее он не любил ее так же страстно и глубоко, как она его.
Келли попыталась обуздать свои эмоции. Не следует падать духом! Миллионам людей в мире гораздо хуже, чем ей. У нее по крайней мере есть деньги, и ей никогда не нужно будет беспокоиться о хлебе насущном. Ну что ж, придется довольствоваться малым.
Келли собрала остатки душевных сил. У нее есть обязательства. И надо их выполнять. Она давно не была в приюте, а ведь никогда прежде не случалось таких долгих перерывов. Пойти туда, где хоть кому-то нужна. Забыть о своем одиночестве, постараться понять, как ей жить дальше.
В приюте ее встретили с теплой улыбкой и сочувственными взглядами. Она понимала, что выглядит плохо, но постаралась всех успокоить, мол, с ней все в порядке.
Келли была до слез тронута тем, что эти люди, жизнь которых была наполнена борьбой за существование, находили в себе силы беспокоиться о ней. Она прошла на кухню, свое любимое место, и сказала, что приготовит ужин. Волонтеры, работавшие вместе с ней в приюте, догадавшись о ее желании остаться одной, дали ей все необходимое и ушли.
Она не знала, сколько времени провела на кухне, но, когда подняла глаза, замерла на месте, увидев перед собой бледное лицо Блейка, впавшие глаза и покрытую испариной кожу.
— С тобой все в порядке? Ты не болен? — Сердце ее забилось от страха. Она никогда не видела его таким бледным, таким нездоровым на вид.