Вернувшись в гостиную, она нашла Филиппа разговаривающим по телефону. Он бросил на нее недовольный взгляд.
— Извини за беспокойство, ты не знаешь, где мои ключи?
— Понятия не имею! — ответил он.
Его поведение с момента их приезда в квартиру изменилось. Филипп по-прежнему злился на Келли, но теперь она явно еще и надоела ему.
Несмотря на расстроенные чувства, девушка никак не ответила на его грубость, а только направилась в комнаты, чтобы отыскать ключи.
Бродя по квартире, она вспомнила тот ужасный вечер, когда Филипп попал в аварию. Найдя ключи на комоде, Келли с такой силой сжала их, что порезала палец. Быстро пройдя в ванную комнату, она наклеила на палец пластырь.
Как же ей удастся достучаться до Филиппа? Ведь этот мужчина в гостиной кажется ей совершенно чужим!
Полная решимости, Келли отыскала адрес Анэлизы Буато, матери Иветти, и направилась к ней.
Проходя мимо гостиной, она заметила, что Филипп пьет приготовленный ею чай и разговаривает по телефону.
Келли спустилась в подземный гараж и подошла к своему автомобилю, который стоял на том же месте, где она оставила его месяц назад. Девушка отправилась в центр города, который любила больше всего.
В воздухе витал аромат свежей выпечки, поджаренного кофе и какао. Здесь не было ни одного супермаркета, только небольшие магазинчики.
Сделав покупки, Келли отправилась к мадам Буато. Остановившись у двухэтажного здания, она подошла к домофону и нажала нужную кнопку.
Спустя минуту ей ответила по-французски женщина.
— Мадам Буато?
— Да, а кто вы? — настороженно спросила женщина.
— Меня зовут Келли Дидье, я жена Филиппа.
Наступила зловещая тишина. Келли боялась, что пожилая женщина не захочет с ней разговаривать.
— Мы должны поговорить, — быстро произнесла девушка по-французски. — Вы потеряли дочь, а я осталась без мужа.
— Что вы имеете в виду?
На глаза Келли навернулись слезы.
— Прошу вас, позвольте мне войти, я все вам объясню. Я знаю, что вы страдаете, но и мне не легче. Если мы поговорим, то сможем помочь друг другу. Я не создам вам проблем.
Казалось, что прошла вечность перед тем, как женщина ответила:
— Можете зайти ненадолго. Моя квартира находится в конце коридора.
— Благослови вас Бог, мадам.
Положив трубку домофона, Келли вошла в подъезд.
Мать Иветти ждала ее на пороге своей квартиры. Это была худощавая седовласая женщина около шестидесяти лет.
Ребенок явно спал, потому что женщина поднесла к своим губам палец, давая Келли понять, чтобы та не шумела. Они прошли в маленькую, скромно обставленную гостиную. О ребенке ничего не напоминало, кроме детской люльки-сумки в вестибюле.
Келли увидела несколько фотографий с Иветти, стоящих в конце стола. Это была привлекательная женщина с короткими каштановыми волосами, ухоженная, но несколько старше, чем ее представляла Келли.
— Спасибо, что позволили мне войти, мадам, — заговорила девушка. — Во-первых, примите мои соболезнования по поводу смерти вашей дочери. Я уверена, что нет на свете ничего хуже, чем смерть собственного ребенка. Прошу, примите эти цветы в знак моего сочувствия.
Пожилая женщина немного помедлила, потом взяла принесенный Келли букет и тихо поблагодарила ее.
— Мой муж ничего не знает о моем визите. Боюсь даже представить, как он рассердится, если узнает, что я пришла к вам. Давайте я расскажу вам, зачем пришла.
Женщина молчала, словно побуждая Келли продолжать. И девушка рассказала матери Иветти о том ужасном вечере.
— Я понимала, что до женитьбы у Филиппа было много женщин, но я не знала их имен. В больнице он рассказал мне об Иветти. Муж мог бы солгать мне тогда, однако он поступил как честный человек. Уверена, что и ваша дочь была порядочной женщиной, — поспешила прибавить Келли. — У них был роман, который привел к рождению ребенка. Я не виню ее за то, что она пришла в тот вечер к Филиппу. Иветти действительно любила его.
Пожилая женщина с горечью махнула рукой:
— Моя дочь встретила его, когда каталась на лыжах в Шамони. По возвращении она только и делала, что говорила о Филиппе.
— Я сама слышала, с какой любовью в голосе она умоляла Доктора позвать к ней Филиппа в тот вечер в больнице. Я чуть не сошла с ума, ибо мне было жаль ее и ребенка.
Мадам Буато опустила глаза.
— Я тогда встала перед дилеммой, — продолжала девушка. — Понимаете, я выросла без отца, поэтому не хотела, чтобы и ребенок Иветти повторил мою судьбу. Пока Филипп был на рентгене, я вернулась домой, написала ему прощальное письмо, заявив, что подаю на развод, и уехала в Вашингтон. Я хотела, чтобы после развода Филипп женился на Иветти.
— Вы сделали это ради моей дочери? — спросила мадам Буато.
— Я сделала это ради нее, Филиппа и их ребенка. Если бы подруга не рассказала мне о смерти Иветти, я никогда не вернулась бы в Ношатель. Но теперь мой муж отказывается от меня. Он не верит, что я люблю его, — ее голос дрожал. — Однако он хочет видеть СВОЕГО сына, если конечно это ЕГО сын.
— В этом нет сомнения!
— Я верю вам, — кивнула Келли, — но вы должны понимать, отчего у Филиппа могут быть сомнения. Иветти следовало прийти к нему сразу же, как только она узнала о своей беременности. Он намерен провести тест на ДНК.
Женщина поморщилась.
— Знай вы Филиппа, поняли бы, насколько ему тяжело сейчас. Мой муж понятия не имел о том, что Иветти беременна от него. Поверите вы или нет, он очень переживал по поводу ее смерти. Если тест на ДНК подтвердит его отцовство, он сделает ради ребенка все от него зависящее. А я пришла к вам, потому что решила сделать все, дабы вернуть любовь моего мужа. Если вы позволите нам какое-то время провести вместе с ребенком, это поможет Филиппу излечиться и возможно даже смягчить свой гнев в отношении меня.
Мать Иветти казалась безутешной. Она молча поднялась с дивана.
— Я хочу, чтобы мы с Филиппом снова были вместе, — вновь заговорила Келли. — Я больше всего на свете желаю помочь ему растить ребенка. Этот мальчик невинен и заслуживает любви обоих родителей и бабушки. Филипп богат и будет лучшим из отцов. Однажды он позаботился о Иветти. Ваша дочь хотела, чтобы он воспитывал их ребенка. Именно поэтому она, в конце концов, пришла к нему. Он готов сделать это, но не сможет растить ребенка в одиночку. Филиппу нужны я и вы. Объединив усилия, мы окружим ребенка Иветти любовью. Могли бы вы хотя бы принести мальчика к нам домой, чтобы мы познакомились с ним? Филипп сам пришел бы к вам, но два дня назад он травмировал прооперированное колено. Доктор прописал ему полный покой, пока нога не заживет.
Пожилая женщина покачала головой.
— Я не могу простить его.
— За то, что он не настолько сильно любил Иветти, чтобы жениться на ней?
— Да! — в отчаянии крикнула Анэлиза.
Келли поднялась на ноги.
— Мадам, невозможно заставить кого-либо любить против воли. Я многие годы ненавидела своего отца за то, что он не женился на моей матери. В конце концов, моя слепая ненависть привела меня к тому, что я потеряла мужа.
— Мне жаль вас, — искренне сказала женщина.
— Мне тоже жаль вас. Когда вырастет ваш внук, он спросит, кто его отец. Узнав, что Филипп искал с ним встреч, а вы не позволили ему этого, он проклянет вас. Месть и злость не вернут Иветти. Любовь и прощение помогут мальчику вести нормальную жизнь. Сердце подсказывает мне. Иветти хотела бы, чтобы у ее ребенка была семья. Если бы вы познакомились с Филиппом, вы поняли бы, каким прекрасным отцом он может быть.
Боясь, что пожилая женщина начнет возражать, Келли поспешила поблагодарить ее, попрощаться и уйти.
Девушка вышла из дома и быстро пошла к своему автомобилю. Едва усевшись за руль, она расплакалась. Анэлиза Буато была так же озлоблена, как в свое время и Келли на Филиппа.
Послушай она тогда Клаудин, не послала бы Филиппу документы о разводе. Ей следовало вернуться в Швейцарию и быть рядом с мужем. Они должны были противостоять проблеме вместе. Келли была обязана сообщить мужу о своей беременности. Теперь ничего не вернешь...
Подъехав к дому, Келли приказала себе успокоиться. Войдя в дом, она поспешила в кухню.
Шел уже четвертый час. Филипп, должно быть, голоден.
Келли принялась готовить ему сэндвичи. Она положила их на поднос рядом с большим куском дыни, политым соком лайма.
Не найдя мужа в гостиной, Келли направилась в спальню. Дверь оказалась закрытой. Келли постучалась.
— Филипп! — позвала она.
— Что тебе?
Патрик явно не развеселил брата.
— Я приготовила тебе поесть. Можно войти?
— Мы с братом пообедали.
Странно. Келли не заметила в доме остатков еды и грязной посуды.
— Я принесла тебе новый ледяной компресс.
— Положи его обратно в морозилку.
Не спрашивая позволения, Келли открыла дверь и увидела Филиппа лежащим на кровати с бокалом в руке. Рядом стояла открытая бутылка ликера.
Филипп пил только пиво, да и то изредка. Кроме того, он никогда не выпивал в одиночку. Келли заволновалась.
Подойдя к кровати, она молча взяла бутылку, поставила ее на поднос, а поднос оставила на столе. Поменяв Филиппу ледяной компресс, девушка вышла из комнаты. Ей очень хотелось хлопнуть дверью, но она решила не доставлять Филиппу такой радости: еще бы, довел ее до бешенства!
Вернувшись в кухню, Келли наскоро перекусила, потом принялась готовить ужин.
Заканчивая приготовление пирога, она услышала, как Филипп окликнул ее. Резко обернувшись, Келли увидела мужа стоящим на пороге. Он опирался на трость.
— Что случилось? — спросила она.
Он смотрел на нее так, будто увидел привидение.
— Звонила Анэлиза Буато.
Сердце Келли бешено забилось.
— Я не понимаю почему, но она решила позволить мне увидеть ребенка. Она сказала, что этого захотела бы Иветти.
Итак, разговор с Анэлизой не прошел зря.
— Филипп... — начала она.
— Она, видимо, слышала о том, что мне оперировали колено, поэтому решила привезти ребенка сюда, — произнес Филипп.
Он выглядел потрясенным.
Келли хотела было предложить съездить за Анэлизой, но вовремя передумала. Пусть все идет своим чередом.
— Ты хочешь остаться с ребенком один? — запинаясь спросила она. — Я могу прогуляться или поехать куда-нибудь, если ты...
Филипп помрачнел.
— Значит, ты снова бежишь от проблем! Все сказанное тобой снова оказалось ложью! — выпалил он.
— Это неправда! — крикнула Келли, но Филипп с подозрительной легкостью повернулся и вышел прочь.
Келли побежала за ним, на ходу выкрикивая оправдания. Он и слушать ее не захотел, а просто захлопнул у нее перед носом дверь.
Кое-как успокоившись, Келли начала заниматься хозяйством. Она накрыла стол на троих, в центр стола водрузила вазу с купленным в городе букетом.
Когда все было готово, Келли переоделась в платье кофейного цвета и немного накрасилась.
Подойдя к комоду в конце коридора, она достала из него белое стеганое одеяло, доставшееся ей от бабушки в качестве свадебного подарка.
Келли ни разу не применяла это одеяло по назначению. Сегодня, когда принесут ребенка, появится особый повод использовать его.
Внезапно послышался стук входной двери, потом раздались голоса и вот Филипп позвал ее.
Дрожа всем телом Келли направилась в гостиную. И замерла на пороге.
Женщина была знакома ей, а вот мужчина — гладковыбритый, одетый в темно-синий костюм, белую рубашку и полосатый галстук, опирающийся на трость — был ей неизвестен.
Келли показалось, что время повернулось вспять.
От неожиданности она тихо ахнула.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Филипп, должно быть, уловил ее удивление, ибо поднял голову.
— Келли, познакомься с Анэлизой Буато, — сказал он по-французски.
Доброе выражение лица пожилой женщины побуждало Келли обнять ее, но она сдержалась и только лишь вежливо поздоровалась с ней.
В глазах Филиппа горел огонек, которого она не видела с момента своего возвращения в Ношатель.
— Поздоровайся с Жаном-Люком, — сказал он.
Затаив дыхание, Келли опустила глаза и посмотрела на ребенка, которого Филипп бережно держал в руках. Темноволосый малыш крепко спал.
— Филипп, я никогда не видела более красивого ребенка, — произнесла Келли, потом обратилась к Анэлизе: — Вы, наверное, безумно любите его.
На глаза пожилой женщины навернулись слезы.
— Мне кажется, что я снова воспитываю Иветти, только на этот раз рядом со мной нет моего мужа Луи. Он был бы рад внуку.
— Как давно он умер? — спросила девушка.
— Три года назад, — ответила Анэлиза.
Поддавшись импульсу, Келли коснулась ладонью плеча Анэлизы.
— Вы столько страдали, но при одном взгляде на Жана-Люка вас явно переполняет радость. Он такой красивый!
— Ты слышишь, как много приятного о тебе говорят, сынок? — прошептал Филипп, смотря на ребенка.
Значит, Филипп уже считает его СВОИМ сыном.
Он даже забыл о своем больном колене. Зная, что муж не должен перетруждать колено, Келли решила, что лучше всего предложить всем присесть.
Как только Анэлиза присела на стул, Филипп расположился в кресле.
— Можно мне получше рассмотреть его? — спросил он Анэлизу.
— Я удивлена, почему вы до сих пор этого не сделали. Давайте я принесу одеяло из люльки-сумки...
— Не нужно, мадам, — возразила Келли. — Здесь есть одеяло, доставшееся мне от бабушки. — И она расстелила одеяло на диване рядом с мужем.
Филипп начал разворачивать ребенка, будто ценный подарок, потом стал очень осторожно раздевать его. Сняв с Жана-Люка подгузник, он улыбнулся. Это была первая улыбка, коснувшаяся его губ с тех пор, как Келли вернулась в Швейцарию.
Опустившись на колени напротив ребенка, Келли тоже принялась рассматривать его. Ведь совсем скоро она так же восхищенно станет смотреть на собственное дитя.
Мальчик оказался таким же смуглым, как Филипп, но в остальном он, скорее всего, походил на представителей семьи Иветти. Жан-Люк вряд ли вырастет таким же высоким и худощавым, как Филипп.
Ребенок проснулся. Сначала мальчик сморщил маленький подбородок, потом открыл серо-коричневые глазки, но плакать не стал.
Филипп тихо рассмеялся, отчего Келли затрепетала. Он наклонился и поцеловал ребенка в животик.
— Все хорошо. Твой папа рядом, — тихо сказал он.
Филипп ловко сменил ребенку подгузник, потом одел его и завернул в одеяло.
— Вот, — Анэлиза протянула ему бутылочку и матерчатую салфетку. — Можете покормить его.
Ребенок принялся кушать настолько жадно, что все рассмеялись.
Келли очень хотела подержать Жана-Люка на руках, но решила не вмешиваться. Еще неизвестно, насколько долго Анэлиза задержится в их доме. Пусть сейчас Филипп наслаждается обществом ребенка.
Келли повернулась к матери Иветти.
— Мадам Буато...
— Зовите меня по имени, — предложила та.
— Анэлиза, — тихо сказала Келли, — ужин готов. Прошу вас к столу. Филипп присоединится к нам, когда закончит кормление ребенка.
— Я не слишком обременяю вас? — спросила Анэлиза.
— Совсем нет.
Женщины вышли из гостиной. Филипп был настолько поглощен ребенком, что даже не заметил, как они ушли.
Усадив Анэлизу за стол, Келли принесла из кухни горячие блюда и умело расставила их на столе.
Ей очень хотелось обнять пожилую женщину и поблагодарить за чуткость, однако Келли не знала, каковы намерения Анэлизы и как она отреагирует на подобный прилив чувств. Так что оставалось только заняться трапезой. К своему испугу, Келли снова почувствовала, что невероятно голодна.
— Вы прекрасно готовите. Никогда не ела ничего вкуснее, — сказала Анэлиза.
— Моя жена — французский повар, — раздался голос Филиппа.
Келли повернула голову и увидела, что ее муж вошел в столовую и стоит, одной рукой опираясь на трость, а другой держа — ребенка.
— Правда? — удивленно спросила Анэлиза.
— Да, — Келли кивнула и поставила для мужа тарелку. — Меня помогали воспитывать бабушка и дедушка. У них был ресторан, который я должна была в свое время унаследовать. Это ресторан с французской кухней. Я действительно считаю ее самой вкусной.