Оливер уже собирался сползти с насыпи, но вдруг с удивлением заметил, как расширились глаза зимнего человека. Со смесью тревоги и восхищения Фрост смотрел вниз. Оливер опять пополз наверх, чтобы взглянуть туда еще раз.
Сначала он не заметил ничего необычного.
Но потом увидел лису.
Кицунэ бежала вдоль боковой дорожки, у подножия снежной насыпи, стараясь не попасться на глаза Вирджилу, Гэву и братцам «До» и «После». Когда она оказалась под прикрытием «чероки», ее мех заструился, потек, и вот она уже поднялась во весь рост. Превращение из лисы в женщину произошло так легко, что Оливер даже заморгал, пытаясь сообразить, что же случилось и как это может происходить так естественно. Мгновение назад он видел звериный мех, а в следующее мгновение — плащ на плечах красавицы.
Оглянувшись на Вирджила, который, застегнув молнию, направлялся к своим товарищам, Кицунэ нагнулась и просунула руку в заднюю дверцу джипа. Неуловимым движением перебросила через плечо зачехленное ружье и побежала к насыпи, прямо к тому месту, над которым лежали, притаившись и тайно наблюдая, Оливер с Фростом.
Гэв держал в руке булку с сосиской, с которой капала горчица. Он как раз подносил ее ко рту, собираясь откусить, когда вдруг поднял глаза и увидел, как Кицунэ поднимается на снежную насыпь — так изящно и проворно, словно катится на коньках.
— О боже!.. Вирджил, она просто… Твое ружье! У нее твое ружье!
Не договорив, он вскочил, указывая на насыпь. Остальные тоже заметили Кицунэ. Мистер «До» увидел Оливера. Их глаза встретились. И Оливер вдруг широко улыбнулся. Совершенно непроизвольно.
А потом он вместе с Фростом покатился с насыпи. Кицунэ мгновенно оказалась наверху и стремительно побежала вниз, быстро обогнав их. Она бросила на Оливера лукавый взгляд, светившийся от удовольствия. Охотники сыпали вслед угрозами и бранью. Он слышал, как они, пыхтя, лезут вверх. Справа от Оливера сквозь ветви просвистела бутылка пива и вдребезги разбилась о дерево.
— Как ты… думаешь… может, уже… — начал он, задыхаясь на бегу.
Он маневрировал между деревьями, держась впереди Фроста, но не в силах догнать женщину-лису.
— Да, — на бегу ответил зимний человек. Сосульки его волос весело звякали. — Пора уходить.
Вокруг поднялся сильный ветер, снова взметнув снежные вихри. Через несколько секунд небо стало серым, солнце скрылось, а крики охотников стихли. Бежавшая впереди Кицунэ остановилась, поняв, что происходит. Они догнали ее, и она улыбнулась, сверкнув своими невероятно острыми зубками. Тут же повалил такой снег, что все стало белым-бело. Лес исчез.
И Оливер почувствовал, как мир изменился.
Глава 8
Семья Уитни жила в особняке колониального стиля, выстроенном в последнем десятилетии XVIII века капитаном по имени Джордж Йенсен. Моряку исполнился сорок один год, когда он женился на Рут-Анне Лэндри, двадцатилетней дочке единственного в городе булочника. Отец не смог дать за ней приличного приданого, но, заполучив такую прекрасную жену, как Рут-Анна, капитан Йенсен чувствовал себя так, будто получил все, о чем только мог мечтать.
Для нее и строился дом — в течение целого года. Такая скрупулезность постройки была связана с уровнем требований, предъявленных капитаном, который хотел, чтобы его дом выстроили с не меньшей тщательностью, чем его корабль. Местная легенда утверждала, что капитан не провел в новом доме ни одной ночи, а его последнее плавание окончилось штормом в открытом море. Случилось это якобы в тот самый день, когда строители объявили, что дом готов, и предложили миссис Йенсен, которая к тому времени уже ждала ребенка, приступать к отделке, перевозить пожитки и начинать жить в этих просторных комнатах в свое удовольствие.
На деле, однако, все происходило не совсем так. Во-первых, капитан предусмотрительно сам позаботился о меблировке дома, а во-вторых, успел провести несколько недель в супружеской постели со своей беременной женушкой, прежде чем отправился в роковое плавание. Правда была менее красочной, но не менее трагичной, чем легенда.
В понедельник после полудня, преодолевая ноющую головную боль, прожигавшую путь в его мозгу, как бикфордов шнур, Тед Холливэлл сидел в гостиной Дома Капитана Йенсена (именно так гласила табличка над входной дверью) и слушал Марджори Уитни. Хозяйка поила гостя чаем, нелепо улыбалась и рассказывала историю своего дома, делая все возможное, чтобы оттянуть момент, ради которого Тед и пришел сюда, — встречу с дочерью Марджори, Джулианной. Молодой женщиной, которую Оливер Баскомб оставил у самого алтаря.
— Чудесный рассказ, миссис Уитни. Вам, должно быть, приятно жить в стенах, насквозь пропитанных историей. — Холливэлл отхлебнул глоток чая с легким привкусом миндаля и осторожно поставил чашку. — Но мне действительно необходимо поговорить с Джулианной. Как вы думаете, она скоро придет?
Все время, с тех пор как появился Холливэлл, Марджори Уитни проявляла к нему нечто вроде очень хрупкой любезности. И вот теперь в этой любезности — точно в китайской фарфоровой чашке, подумал про себя Холливэлл, — появилась малюсенькая трещинка.
— Как я уже говорила, она недавно ушла в спортклуб, господин помощник шерифа…
— Точнее, детектив.
При этих словах женщина словно окаменела.
— Уверена, Джулианна сейчас спустится. — Ее ноздри раздувались, она тяжело дышала, пытаясь взять себя в руки. — О, простите мою невнимательность. Кажется, в буфете осталось сдобное печенье. Позвольте принести вам немного к чаю…
— Отлично. Просто чудесно, — сказал ей Холливэлл.
— Мне совсем не тяжело, — ответила миссис Уитни, тут же встала и поспешно вышла из комнаты с таким видом, будто вовсе не собиралась возвращаться. Возможно, так оно и было.
Чай оказался несладким, и второй глоток Холливэлл сделал главным образом из вежливости. Отставив чашку, он сложил руки на коленях и постарался не слишком расслабляться в уютном цветастом кресле, куда усадила его по приходе миссис Уитни. Ему хотелось встать и пройтись по комнате, но он побаивался. Вдруг женщина все-таки вернется со своим сдобным печеньем и решит, будто полицейский что-то вынюхивает. Несмотря на серьезность ситуации, при мысли о печенье в животе заурчало, и он стал вспоминать, когда же в последний раз хоть что-нибудь ел.
Прошло несколько минут. Холливэллу начало казаться, что он в ловушке. Он разглядывал чайную чашку и поднос, на который миссис Уитни поставила чайник, чашки с блюдцами, молочник, лимон и керамическую клубничину, оказавшуюся сахарницей. Поймав себя на том, что снова тянется к чашке, он понял: пора.
Тед уже поднимался на ноги, когда в комнату вошла Джулианна.
— Детектив Холливэлл? Простите, что заставила вас ждать.
— Понимаю. Я пришел чуть раньше, чем мы договаривались. Благодарю, что нашли время встретиться со мной.
Холливэлл много лет был полицейским и знал, что такие фразы подойдут для начала лучше, чем упоминание о несостоявшемся бракосочетании или даже соболезнования по этому поводу. Это успеется.
Джулианна оказалась привлекательной женщиной с тонкими, изысканными чертами лица, которые показались ему несколько неуместными. Холливэлл не сразу понял, откуда возникало такое впечатление. Ее рост. На взгляд инспектора, в ней было не меньше пяти футов девяти дюймов, а может, и больше. Элегантные черты и стильно уложенные золотисто-каштановые волосы только усиливали физическую притягательность. Он смутно помнил, что девушка работает в фирме «Баскомб и Кокс», и подумал: если она — адвокат, в любом суде все взгляды должны быть просто прикованы к ней.
— Мне совсем не тяжело, — сказала она.
Те же слова произнесла ее мать несколько минут назад. Но, как и в случае с матерью, это была ложь. В глазах Джулианны он видел боль, сожаление и скорбь.
— Я знала мистера Баскомба всю свою сознательную жизнь. Не могу себе представить…
Она покачала головой и махнула рукой, словно отметая слова — любые слова, которые могли последовать.
— Ведь Колетт Баскомб вы тоже знали довольно хорошо.
Джулианна кивнула.
— Оливер с сестрой очень близки. Сейчас Колетт живет в Нью-Йорке. Когда она вышла замуж, они стали видеться не так часто, как им хотелось бы. Но вы правы, через него я знаю Колетт довольно хорошо. Она моя подруга. У меня нет ни брата, ни сестры, а Колетт всегда относилась ко мне как к младшей… — она вымученно улыбнулась уголком рта, — как к младшей сестренке. Не больше и не меньше.
Холливэлл постарался придать лицу нейтральное выражение:
— Как вы считаете, смогли бы вы сохранить дружбу с Колетт, вне зависимости от отношений между вами и ее братом?
— Мне хочется думать, что смогла бы. Просто хочется так думать. Я люблю ее. Но все же она сестра Оливера, а мне… — Она нахмурилась и секунду помедлила, глядя прямо на Холливэлла. Потом сжала губы так сильно, что они превратились в белую полоску, и буквально выдохнула: — Мне понадобится время, чтобы осмыслить все, что я сейчас испытываю по отношению к Оливеру. Я не могу себе представить, чтобы это не повлияло на мое общение с Колетт.
Холливэлл сунул руки в карманы и отошел к окну. Он чувствовал, что она наблюдает за ним, но намеренно дал ей возможность немножко побыть вне поля его зрения.
За окном открывался вид на заснеженный луг.
— Выяснилось что-нибудь? — наконец произнесла Джулианна довольно неестественным голосом. — Насчет Колетт, я имею в виду.
Детектив повернулся и покачал головой.
— Боюсь, нет. Но в доме не было найдено ничего, позволяющего предположить, что мисс Баскомб каким-то образом пострадала.
Глаза Джулианны гневно вспыхнули.
— Вы хотите сказать — не считая трупа ее отца?
Тут у нее задрожал подбородок, и, побледнев, она прикрыла рот рукой, словно сама удивилась словам, сорвавшимся с ее губ.
— Извините. Я знаю, что вы имели в виду. Просто я на грани нервного срыва.
— Понимаю. И очень хочу сообщить вам хоть что-нибудь успокаивающее. Но в данной ситуации нет ничего приятного. Убийство мистера Баскомба — кошмарное событие, а в отсутствие сына и дочери мы даже не можем приступить к воссозданию картины, предшествовавшей преступлению. Единственное, что нам остается, — искать Оливера и Колетт. Не сумеете ли вы хоть как-то помочь нам? Куда они могли бы поехать вдвоем? Знаете ли вы кого-нибудь, с кем они связались бы, желая укрыться на время?
Она смущенно сощурилась.
— Я думала, что Колетт… ну, что тот, кто убил мистера Баскомба…
— Это лишь одно из предположений. Мы вынуждены рассматривать это дело под разными углами, мисс Уитни.
Джулианна пожала плечами:
— Хорошо. В любом случае, мой ответ: нет. Не могу назвать ни одного такого места. Я хочу сказать, их жизнь проходила в этом доме. Думаю, нью-йоркская полиция уже проверила квартиру Колетт?
— Разумеется. А Оливер? Как вы думаете, есть ли такое место, куда он мог бы сбежать, если бы ему захотелось поразмыслить? Любимый с детства курорт, двоюродная бабушка в Монреале… Ну хоть что-нибудь?
Джулианна убрала с лица волосы, и он увидел, что ее рука дрожит. Она посмотрела на Холливэлла так, словно тот был омерзительнейшей новой формой жизни, только что выползшей из моря на сушу.
— Сбежать? Вы сказали — сбежать?! Но разве у Оливера была причина бежать? Не думаете же вы… О боже, неужели вы способны поверить, будто он мог…
Она не смогла закончить фразу.
Холливэлл и глазом не моргнул под ее обвиняющим взглядом.
— Ни для кого не секрет, что Оливер не ладил с отцом, мисс Уитни. В последнее время он был сам не свой, разве нет? Вы никогда не думали, что он способен оставить вас прямо у алтаря, верно?
Он пожалел о сказанном в тот самый миг, когда вопросы сорвались с его губ, но уже не мог ни вернуть этих слов, ни смягчить резкость, с которой произнес их. Боль в ее глазах и без того была глубокой, а он усилил страдания.
— Нет, — тихо сказала она, и в ее голосе, в выражении лица появились ужас и сомнение, словно она подумала об этом впервые.
Холливэлл раскаивался в своей жестокости.
— Простите, но, как я уже сказал, мы должны рассматривать проблему под разными углами.
Мобильный телефон в его кармане завибрировал. Звонок был отключен, а вибрация, как обычно, заставила Теда вздрогнуть. Он поморщился, извлек мобильник, раскрыл и посмотрел на входящий номер. Офис шерифа.
— Подождите секундочку, — попросил он.
Джулианна никак не отреагировала. Ее неподвижный взгляд был устремлен куда-то в затемненный угол комнаты.
Он нажал кнопку «TALK»:
— Холливэлл.
— Детектив, это Нора Кастелло. Шериф просил меня кое-что вам сообщить, но не по рации.
Холливэлл нахмурился. Частный характер этого дела раздражал его все больше и больше. Макс Баскомб стал жертвой жестокого убийцы. Случай обязательно будет расследован. Управление шерифа не впервые принимает участие в расследовании убийства, происшедшего в одном из маленьких городков. Но сейчас шериф старается проделать все как можно тише, из кожи вон лезет, только бы дело Баскомба не просочилось на страницы газет и не стало предметом досужих сплетен. Холливэлл считал данные усилия совершенно бесполезными. Такую страшную смерть не утаишь, и шериф это прекрасно знал. Но детектив зависел от других людей, тех, кто пытался управлять потоком информации, вот ему и приходилось играть по их правилам.
А Холливэлл такие игры ненавидел.
— Ладно, Нора. Что у тебя там?
— Вы бывали в Коттингсли?
— Как-то раз. Очень давно. Миленькая деревушка в округе Арустук.
— Вчера там убили маленькую девочку. На глазах у толпы людей, посреди открытого катка. Ее… В общем, ей вырвали глаза, как Баскомбу.
У Холливэлла перехватило дыхание. Что за дьявольщина! Коттингсли находится милях в ста от Киттериджа, если не дальше. Не могли же два жутких убийства, схожих по почерку, произойти в один и тот же день и при этом не иметь отношения друг к другу? Но ведь случились они не на соседних улицах. Если убийца побывал в Коттингсли днем, а затем поехал на юг, в Киттеридж, не похоже, чтобы он оказался в доме Баскомбов случайно. Ко всем прочим загадкам, среди которых не последнее место занимал вопрос, как Оливеру и Колетт удалось покинуть дом, прибавилась еще одна.
— Шериф хочет, чтобы вы ехали прямо туда, — продолжала Нора.
— Зачем? Какой смысл? Разве недостаточно попросить их прислать описание сцены преступления и результаты вскрытия?
Нора молчала. Он понял, что она колеблется. Потом заговорила снова, гораздо тише:
— Мы узнали об этом убийстве только потому, что Оливер Баскомб был объявлен в розыск. Вчера вечером, спустя несколько часов после убийства, офицеры полиции идентифицировали неизвестного, болтавшегося на месте преступления, как попадающего под описание. Когда к нему направились, чтобы задать пару вопросов, он сбежал. Это случилось вчера вечером. Его все еще ищут. Очевидно, он… Ну, в общем…
— Бесследно исчез, — сказал Холливэлл, и вверх по позвоночнику пополз холодок. — Опять.
Чем больше он узнавал об этом деле, тем менее ясным оно ему представлялось. Единственное, в чем он был сейчас абсолютно уверен, — что Оливер Баскомб знал об убийстве своего отца больше, нежели следователи из полиции… И быть может, знание это досталось ему из первых рук.
Поблагодарив Нору, он закрыл телефон и сунул обратно в карман. Когда он снова обратил внимание на Джулианну, то обнаружил, что та смотрит на него с явным подозрением.
— Что случилось? — спросила она.
— Извините, мисс Уитни, но расследование еще не закончено. Когда я узнаю что-нибудь достоверное относительно местопребывания Оливера или Колетт Баскомб, я лично позвоню вам и сообщу. Кроме этого, мне особо нечего сказать. Простите, что отнял у вас время.
Он пошел к двери, но остановился:
— Да, и поблагодарите, пожалуйста, вашу матушку за чай…
Джулианна улыбнулась:
— …совершенно ужасный.
Холливэлл легонько кивнул, соглашаясь:
— Ну, в любом случае поблагодарите ее за гостеприимство.