Удар — и склеенная из легких металлических пластин стенка гаража сорвалась с креплений. «Ауди» за дом выехала в сад, высадила створ невысоких деревянных ворот и стрелой вылетела на улицу.
Здесь, совершив крутой «полицейский» разворот, Кремнев направил автомобиль прямиком к выезду на набережную, виднеющуюся вдалеке. Вдогонку прогрохотало несколько выстрелов. Пули разнесли заднее стекло «ауди», но не причинили Егору и Шерингу никакого вреда.
«Ауди» вылетела на автостраду. С визгом развернувшись через две сплошные линии, прямо перед носом у встречных автомобилей, машина влилась в поток машин и устремилась в сияющую утренним золотом Валлетту.
* * *
Первые пять минут Шеринг молчал, глядя на проносящиеся мимо дома и магазины. Он был угрюм и бледен. По всему было видно, что недавнее приключение далось ему нелегко.
Егор, напротив, выглядел абсолютно невозмутимым. Разве что морщинки по краям сурово сжатого рта обозначились чуть острее. Да глаза, спокойно глядящие на дорогу, поблескивали каким-то странным, лихорадочным блеском. Но все это можно было увидеть, лишь тщательно приглядевшись.
Понемногу Шеринг пришел в себя.
— Бронежилет тесный, — сказал он глухим недовольным голосом.
— Это твоя страховка, — парировал Егор. — Не вздумай его снимать, пока я не разрешу.
— «Пока я не разрешу», — тихо-повторил Шеринг. — Уж не думаете ли вы, что вы — мой хозяин?
— В ближайшие дни я буду для тебя не только хозяином, но и Господом Богом, — 7 отчеканил Кремнев.
Шеринг хмыкнул и пробормотал:
— Какое самомнение.
— Ты жив только потому, что я пришел тебе на помощь, — сказал Егор слегка раздраженно. — Поэтому сиди смирно и поменьше тявкай.
Еще три минуты ехали в тишине. Первым молчание нарушил Шеринг:
— Я должен вас предупредить, что у меня очень влиятельные друзья. Они не оставят меня в беде и устроят на вас настоящую охоту.
— Я это переживу. Спасибо за предупреждение.
— Когда они вас поймают, вам придется туго. Перед тем как вас убить, они основательно вас помучают. Знаете, что такое «сицилийские перчатки»? Это когда руки опускают в кастрюлю с кипящим маслом и держат там до тех пор, пока обварившаяся кожа не слезет с мяса.
Егор усмехнулся, но ничего не ответил.
— Так вы расскажете, кто вы такой? — угрюмо поинтересовался он, искоса разглядывая щеку Егора.
— Я тот, кто доставит тебя в Москву, — ответил Кремнев.
— Вот как? — Шеринг отрывисто хохотнул. — А почему не сразу на Луну? В Москве я был, а вот на Луне — не приходилось.
— Напьешься — будешь, — процитировал Кремнев реплику из известной комедии.
Шеринг презрительно фыркнул.
— Люмпен, — пробормотал он. — Люмпен и жлоб.
Несколько секунд Шеринг молчал, бросая на Егора угрюмые, полные ненависти и презрения взгляды.
— Вы не сможете доставить меня в Москву, — проговорил он глухо. — Вам не дадут.
— Вряд ли я стану кого-то спрашивать, — все тем небрежным, ленивым голосом отозвался Кремнев.
— Вы из ФСБ?.. Нет?.. Тогда, вероятно, из Службы внешней разведки? Из разведки, да?
— Все может быть.
Шеринг саркастически усмехнулся.
— Разведка называется! — воскликнул он полным скепсиса голосом. — Не вы ли должны уметь прикидываться булавочной головкой? Так почему же из всех ваших дел торчит танковая башня?!
Егор, сжимая в руках руль, смотрел вперед.
— Не-ет, — насмешливо протянул Шеринг. — Вы не разведчики. Вы жалкие неумехи и чебалки!
— Полегче, Моня, — осадил его Кремнев.
Шеринг скривился.
— Это вы мне говорите? Тогда скажите, с кем это вы там устроили зарницу под моими окнами? Кто были эти шустрые мальчишки на джипах?
Егор не ответил и на этот раз.
— Не знаете! — торжественно констатировал Шеринг. — Вот именно! Вы антисекретная служба! Я выражаю вам свое презрение и недоверие! Я никуда с вами не поеду! Я буду орать и сопротивляться, ясно вам?
Егор усмехнулся и небрежно проговорил:
— Начинай.
— Думаете, не заору?
Егор убрал с руля правую руку, сжал пальцы в кулак и поднес кулак к лицу Шеринга.
— Знаешь, как это работает? — осведомился он.
Шеринг отпрянул и наморщил нос.
— Типичный жлоб, — презрительно констатировал он. — Как там говорят у вас в России? «Сила есть, ума не надо»?
— Есть такая поговорка.
— Так вот — она про вас!
— Ты мне льстишь, — отозвался Егор и свернул в узкий переулок.
— Куда мы едем? — поинтересовался Шеринг. И поспешно добавил: — Только не говорите, что в Москву. Меня уже подташнивает от ваших фантазий.
— Нужно кое с кем встретиться.
— С кем?
— С одним человеком.
— С каким?
Егор покосился на Шеринга:
— Тебе нужно его имя?
— Хотелось бы.
— У него несколько имен. И если я назову тебе хоть одно, я буду вынужден тебя убить. — Егор выдержал паузу и насмешливо осведомился: — Ты все еще хочешь знать, как его зовут?
Шеринг обиженно насупился и снова повернулся к окну.
— Я так и знал, — кивнул Егор.
* * *
Черная «ауди» остановилась перед светофором. И почти тотчас же возле нее остановился красный «порше» кабриолет. Из его музыкальных колонок неслась оглушительная музыка. За рулем кабриолета сидел седеющий толстяк лет тридцати пяти — тридцати семи в пестрой гавайке и с дорогими часами на руке. На носу у мужчины красовались солнцезащитные очки с зеркальными стеклами, в руке он держал телефон.
— Да! — кричал он в трубку по-русски, перекрикивая музыку. — Да, само собой!
От трубки под приборную панель автомобиля тянулся шнур.
— А ты выжди еще денек, пока совсем не упадут, и скупай все! — продолжал орать толстяк. — Через неделю снова подскочат — и мы трахнем конкурентов во все дыры!
Он осекся, почувствовав на себе чей-то взгляд, и повернул голову вправо. Несколько секунд он разглядывал Кремнева, затем кисло проговорил:
— Хелло.
Кремнев скупо отсалютовал ему ладонью.
Толстяк отвернулся и, обнажив в широкой ухмылке ровный ряд фарфоровых зубов, проорал в трубку:
— Ты приколись, Леха! Вот мы все ругаем Россию-матушку, а тут на меня такая рожа сейчас вылупилась — Люберцы курят!
Шеринг, услышав эти слова, взглянул на Кремнева и мило улыбнулся. Егор был невозмутим.
На светофоре зажегся зеленый.
— Бай! — проорал Кремневу толстяк, и его «порше» с ревом унесся вдаль.
Как только музыка стихла, Шеринг приник к стеклу и закричал по-английски:
— На помощь! Люди! Кто-нибудь!
Кремнев тронул машину с места и досадливо покосился на Шеринга.
— Помогите! — продолжал орать тот, прижимая нос к стеклу и отчаянно подавая знаки удивленным водителям проезжающих мимо автомобилей.
— Помо…
— Надоел, — сухо проговорил Кремнев и коротко ударил Шеринга локтем в шею. Шеринг обмяк и уронил голову на грудь.
Егор надавал на газ и пустился в погоню за растворяющимся вдали «порше».
Спустя семь минут «порше», по-прежнему грохоча музыкой, свернул на безлюдную улочку и припарковался у высокой белокаменной стены, за которой виднелась черепичная крыша роскошного особняка.
В глубине переулка появилась черная «ауди». «Ауди» медленно покатила вдоль тротуара и остановилась метрах в двадцати от «порше», над которым медленно раскрывался тент раскладной крыши.
Кремнев спокойно и внимательно следил за тем, как толстяк выбирается из машины, как вытаскивает за собой спортивную сумку с теннисной ракеткой.
Шеринг пришел в себя и попытался что-то сказать, но Егор, не глядя, снова коротко ударил его локтем, и Шеринг замолчал.
Толстяк тем временем миновал железный заборчик, отпер калитку в белокаменной стене и скрылся за ней. Как только калитка закрылась, Кремнев тут же выбрался из «ауди».
Спустя полчаса красавец «порше» несся по каменистой равнине. Кремнев сидел за рулем, вальяжно закинув локоть на дверцу, а кресло рядом с ним пустовало.
* * *
Полковник Уколов вбежал, запыхавшись и обливаясь потом, в свой кабинет и сорвал трубку с трезвонящего служебного телефона.
— Слушаю! — рявкнул он, прижав трубку к уху.
— Это я, — услышал он хрипловатый голос.
— Кто «я»? — нахмурился Уколов и посмотрел в окно.
За окном раскачивались на ветру верхушки деревьев.
— Кремнев, — отозвался собеседник.
Тщательно выбритое лицо полковника слегка побагровело. Он уперся кулаком свободной руки в столешницу и глухо проговорил:
— Кремнев? Почему ты?
— А некому больше, — последовал ответ.
Уколов внутренне похолодел. На окно упали первые капли дождя.
— Как это — некому? — угрюмо спросил Уколов, уже зная ответ наперед. — Где старший группы?
— Убит, — ответил Кремнев. — Накрыли нас какие-то удальцы.
— Так. — Уколов достал платок и промокнул вспотевший лоб. — Кто еще выжил?
— Кроме меня, никто.
Полковник почувствовал, как сжалось его сердце. Из всей группы захвата уцелел лишь один боец. Неужели операция провалена?
Уколов на мгновение увидел перед собой грозное лицо генерала Зубова и поежился. Затем собрался с духом и глухо спросил:
— А сопровождаемый?
— Не знаю, — ответил Кремнев. — Но пять минут назад был живой.
У полковника отлегло от сердца. Но вслед за секундным облегчением пришла ярость. Это Кремнев морочит ему голову! Что он, черт побери, задумал?
— Что значит «пять минут назад»? — глухо пророкотал полковник. — Ты на вопрос отвечай!
— Я вам ответил четко и ясно.
Вот теперь Уколов по-настоящему вскипел.
— Если немедленно не доложишь по всей форме, я из тебя веревку совью и на ней же тебя вздерну!
Кремнев хмыкнул.
— Что пуганого-то пугать, Николай Георгиевич? — проговорил он нагловато-беззаботным голосом. — Шеринг сейчас не со мной, но я знаю, где он, и в любой момент могу накормить его стрихнином и заставить замолчать навсегда.
— Что за бред? — рявкнул полковник. — Ты должен…
— Я вам сейчас ничего уже не должен, — небрежно оборвал начальника Кремнев. — Я должен себе — доброе имя вернуть, репутацию. У меня два провала за год. Как сглазили. Зачем вам Шеринг? Кому он понадобился?
Уколов снова посмотрел в окно и облизнул губы.
— Этого тебе знать не положено, — отрывисто проговорил он. — Ты простой конвойный. Вот и конвоируй!
Теперь, похоже, вскипел и Кремнев. По крайней мере, от его непробиваемого спокойствия не осталось и следа.
— Вот, значит, как? — проговорил он яростно дрогнувшим голосом. — Ну, тогда не обижайтесь. Я вашего Шеринга-шмеринга сейчас распакую и отпущу. Два провала у меня уже было, как-нибудь и третий переживу.
Уколов громыхнул кулаком по столу.
— Ты кого тут шантажируешь?! — заорал он в трубку. — Совсем нюх потерял!
— Спокойнее, Николай Георгиевич. Нервные клетки не восстанавливаются.
Уколов сдержал ярость. Помолчал пару секунд и буркнул в трубку:
— Ладно. Я тебе назову одну фамилию, а ты сам все поймешь. Соркин.
— И что я должен понять? — осведомился Кремнев.
Уколов усмехнулся. Похоже, Кремнев не так крут, как гласит его досье. По крайней мере, быстротой мышления он не отличается. Сила есть — ума не надо.
— Тундра! — иронично проговорил полковник. — Почему Соркину дали политическе убежище? Ну-ка подумай сам: почему он до сих пор по Альпам разгуливает, а не скрипит нарами где-нибудь в Магадане?
Кремнев несколько секунд размышлял, затем предположил:
— Потому что нет против него ничего конкретного. Ни доказательств, ни улик.
Полковник криво ухмыльнулся.
— А вот хрен ты угадал, Кремнев! Доказательство у тебя под боком. Причем живое! А теперь слушай сюда: ты немедленно доставишь этого гада по назначению. Или я не дам за твою гребаную жизнь ломаного гроша!
— Я сделаю то, что должен, — сухо ответил Кремнев. — Дайте координаты человека, которому я должен передать Шеринга. Но только не подсовывайте мне «шестерку». Прямой контакт — из рук в руки.
Уколов немного поразмышлял. На руках у Кремнева — козырная карта, и крыть ее абсолютно нечем. Он пока еще не вышел из повиновения, но обижен и разозлен. Что ж, попробуем удержать взбесившегося коня в узде. Пока он не натворил бед.
— Хорошо, — сказал Уколов. — Я дам тебе телефон нужного человека. На контакт выйдешь сегодня же. Сегодня, понял?!
— Так точно, товарищ полковник, — невозмутимо ответил Егор.
— Его фамилия Солодов. Запоминай номер…
* * *
Красавец «порше» съехал на обочину и нырнул за скальные камни. Теперь его не было видно с дороги.
Егор заглушил мотор. И тут же откуда-то с подозрительно близкого расстояния послышались возмущенные стоны. Кремнев выбрался из салона, обошел машину и открыл багажник.
Шеринг лежал внутри, обклеенный скотчем, как египетская мумия папирусом. Рот его был заткнул кляпом. Увидев Егора, Шеринг задергался и возмущенно замычал.
— Ну-ну-ну, — усмехнулся Кремнев. — Не стоит так спешить. Разве тебе плохо? Лежи да отдыхай — никаких проблем.
Шеринг снова задергался, но Кремнев не спешил разрезать ножом путы и выдергивать у него изо рта кляп. Вместо этого он низко склонился над Шерингом и проговорил:
— Моня, давай договоримся по-хорошему: орать ты больше не будешь. Кивни, если понял.
Шеринг кивнул.
— Вот так-то лучше, — сказал Егор.
Он достал из кармана плаща складной нож и освободил Шеринга от пут и кляпа. Затем взял его за грудки и выдернул из багажника.
— Ты как? Нормально?
Шеринг облизнул губы и пробормотал:
— Палач.
Егор усмехнулся и издевательским жестом смахнул с плеча Шеринга невидимый волосок.
— Мне теперь велено пылинки с тебя вдувать, — заметил он саркастически.
— Была б моя воля, я б тебя самого… как ту пылинку, — угрюмо проворчал Шеринг, с ненавистью глядя Кремневу в глаза.
Из-за камней донесся гул приближающегося автомобиля. Через пару секунд в просвете между камнями показался грузовик, катящий по бездорожью в их направлении.
Шеринг повернулся и посмотрел на грузовик. Краска от его лица отлила, и теперь он был бледен и сосредоточен. Грузовик приближался. Кремнев внимательно взглянул на лицо «объекта» и легко считал его намерения.
— Не советую, — сказал он. — Я не догоню, так пуля догонит.
Шеринг взглянул на Егора острым недобрым взглядом.
— Вы же говорили, что будете сдувать с меня пылинки, — напомнил он.
— Говорил, — кивнул Кремнев. — Но мне ведь без разницы — с живого сдувать или с мертвого.
Грузовик проехал мимо камней. Шеринг проводил его грустным взглядом.
— Хотя после всего, что я о тебе узнал, правильней было бы — с мертвого, — угрюмо проговорил Егор. — Ладно. Хватит сачковать, пора работать.
— Я пойду с вами лишь при-одном условии, — заявил вдруг Шеринг.
Егор усмехнулся:
— И что это за условие?
— Вы больше не будете меня связывать и совать мне в рот эту дрянь! Про багажник я уже не говорю!
— Принимается, — кивнул Кремнев. — Но если будешь орать — изобью до полусмерти. Согласен с таким раскладом?
Шеринг подумал и кивнул:
— Пожалуй, это справедливо.
* * *
Генерал Зубов выслушал доклад своего заместителя с каменным лицом. После того как полковник Уколов замолчал, генерал встал с кресла и медленно подошел к окну. Внешне он был спокоен, но Уколов, хорошо знавший своего шефа, понимал, что в душе генерала все клокочет от ярости.
Он смотрел на затылок Зубова и хмурился, ожидая взрыва. Секунды тянулись томительно, а взрыва все не было. Уколов перевел взгляд на лакированные носки своих туфель и нахмурился еще больше.
Зубов долго молчал, глядя на залитое дождем стекло. Затем медленно повернулся и сухо спросил:
— Ну, и где они сейчас?
Полковник Уколов вытянулся в струнку и доложил официальным голосом:
— Этого Кремнев не сказал. Он заявил, что больше никому не верит и дальше будет действовать но своему усмотрению.