— Что же, это может сработать, — согласился Гарди.
За неделю Роджер и Бирвитц опросили еще 33 человека. Все, кроме пятерых, сослались на страшную переработку. 14 получали анонимные письма. У остальных имелись всякого рода семейные неполадки.
— Похоже на то, что кто-то задумал посеять смуту в рядах полиции, — сказал Гарди, — и этот человек выискивает наши слабые места.
— Вроде бы так, — мрачно согласился Роджер. Он часто задавал себе вопрос, что бы сказал его шеф, если бы узнал про анонимное письмо, написанное по его адресу? Других писем Роджер не получал, но отвратительное сомнение, что Гарди не такой уж бессребреник, не пропадало. Роджер сознательно умолчал об этом письме, не будучи уверенным, что это не нарушит объективность их действий. В свое время Гарди предоставлял ему полную свободу действий, теперь Роджер этим пользовался.
— Вы серьезно опасаетесь, что такую смуту можно посеять? — спросил Гарди.
— Конечно, потому что разброд и шатания фактически уже начались. Похоже, что в каждом дивизионе, пусть самом маленьком, имеются люди, дух и сопротивляемость которых сильно ослаблены какой-то тайной тревогой, о причине которой они не могли доложить своим старшим начальникам. Ну, а коль скоро они стали это таить про себя, это действовало как вечный гнойник… А мы ведь только начали проверку. Так что сплошной дебет. На стороне же кредита всего лишь одна, пока не найденная, портативная машинка «Оливетти» да кое-какие слухи. Машинка становится целью номер один. И я думаю начать поиски с Роки Марло. Только нужно найти предлог для налета на его убежище. Вы со мной согласны?
— Не забудьте предварительно запастись ордером на обыск.
— Ордер-то я раздобуду, — буркнул Роджер, — а после этого мы перероем все клубы и конторы Виддермана. Тем более, что он разрешил мне это сделать. Но если даже он и откажется от своих слов, я найду предлог произвести досмотр и у него.
— Предлог должен быть убедительным, — напомнил Гарди. — Пока газеты еще не подняли вопли по поводу возвращения Бирвитца на работу, но нам вовсе не хочется их снова будоражить.
Роджер ничего не говорил.
После некоторого колебания Гарди спросил:
— Вы не представляете, что может за этим скрываться?
— Нет.
— Все же попытайтесь догадаться.
— Не могу. Догадки не на чем основывать. Мы проиграли целый ряд бесспорных явных дел либо по милости чересчур напористых защитников, либо по нерасторопности наших работников. Ничто не указывает на то, что защитники сделали больше, чем просто воспользовались беспомощностью наших свидетелей, которые были явно не уверены в себе. Помимо этого имеется лишь предположение, что кто-то буквально вылезает вон из кожи, чтобы ослабить боевой дух столичной полиции. Брожение началось с нижних чинов, причем сразу в крупных, я бы сказал, масштабах, а теперь мы стоим перед серьезной опасностью распространения этой заразы вглубь и вширь. Возможно, все дело в том, что кто-то замыслил грандиозную уголовную операцию, на успех которой можно рассчитывать только в том случае, если полиция будет не слишком твердо стоять на ногах. Не исключено, что все это проделывается вообще из ненависти к полиций… или…
Он запнулся.
Гарди закончил вместо него:
— …или лично к помощнику комиссара департамента криминальных расследований.
— То есть как это?
Роджер вскинул голову.
— Я вам уже и раньше говорил, Красавчик, что я имел гораздо больше отношения к увольнению Кеннеди из полиции, чем кто-либо другой. На моем счету также и то, что несколько других офицеров тоже были отстранены от должности за коррупцию. Так что если теперь кто-то из них решил насолить мне…
— Вы имеете в виду Кеннеди?
— Нет, я просто прошу вас учитывать возможность такого мотива, — сказал Гарди с каким-то болезненным вздохом. Он поднялся с места и принялся расхаживать по кабинету. Очевидно, у него на душе было что-то еще, неизвестное Роджеру, но о чем Гарди было неприятно говорить. Неожиданно он остановился перед Роджером и сунул руку во внутренний карман.
Роджер, продолжавший сидеть, боялся пошевелиться.
Гарди медленно вытянул дешевый конверт противного грязного цвета. На секунду он задержал его в руке, потом решительно протянул Роджеру. На конверте стояло имя самого Гарди и ярдовский адрес, а сверху было приписано: «Лично и конфиденциально».
И снова тот же шрифт.
— Читайте, — распорядился Гарди.
Роджер сунул руку в конверт и извлек наружу листок бумаги как раз такого качества, какой он ожидал увидеть. На такой бумаге были напечатаны все анонимки.
В письме было сказано:
«Тебе есть чем гордиться, Ярд уже поражен взяточничеством и коррупцией, а дальше будет еще хуже. Так что самое правильное — тебе следует сматывать удочки, пока еще не поздно».
Роджер прочитал эти строчки сначала быстро, потом очень медленно. Он все время чувствовал на себе пристальный взгляд Гарди.
Сразу было трудно решить, что сказать, но он все же выдавил из себя:
— Это первое?
— Да.
— Когда оно пришло?
— Сегодня утром.
— Не было ли телефонных звонков, или угроз, или?..
— Нет, только вот это, как гром среди ясного неба.
— Н-да, атмосфера накаляется.
Слава богу, теперь ему нет необходимости рассказывать Гарди про полученную им анонимку.
Роджер отодвинул стул назад, поднялся, совершенно позабыв про колени, и они не подвели его.
— Я тут ломал себе голову, что он еще придумает. Признаться, такого хода я не предвидел. Одно несомненно…
— Да?
— В скором времени начнется газетная компания против Ярда. Так или иначе, но что-то взбаламутит грязь.
— Да, — согласился Гарди, — именно этого я и боюсь. Поэтому я и показал вам эту писульку до того, как показать ее кому-то другому. Конечно, сегодня же я отнесу ее комиссару, но не сомневаюсь, что его мнение совпадет с вашим. Красавчик, очень прошу вас, постарайтесь в этой истории разобраться до конца.
— Можете не сомневаться, что я сделаю это!
Когда через несколько минут его совещание с Гарди закончилось, Роджер почувствовал себя так, как если бы внезапно в пути его захватила буря. Все еще было трудно поверить, насколько данная диверсия была широко задумана и какую опасность могла представлять!
Роджер вернулся к себе в кабинет. Получить ордера на обыск было нетрудно, весь вопрос в том, как скоро все это нужно провернуть.
Подумав, он решил, что надо действовать незамедлительно.
Коуп сидел у телефона. При виде Роджера он сказал:
— Это Бирвитц. Дать трубку?
— Да, — сказал Роджер и чуть не бросился к телефону: — Вест слушает.
— Мистер Вест, это…
Роджер сразу понял, что он страшно возбужден. У него заколотилось сердце.
— Все началось примерно так, как вы и предполагали, — зачастил тот. — Мне предложили 50 фунтов за какую-то внутреннюю информацию. Так действовать?
Наконец-то наступил перелом, подумал Роджер, и ему передалось возбуждение Бирвитца. Ведь это может стать началом конца.
Он правильно рассудил, как будет действовать противная сторона, а когда догадки начинают сбываться, тогда наступает полоса везения.
— Конечно, действуйте.
Бирвитц повесил трубку. Роджер глянул на Коупа, что-то писавшего за столом, и подумал, что сказал бы Коуп, если бы он ознакомил его со своими планами.
Постепенно волнение улеглось, и вскоре он уже не сомневался, правильно ли он действует. Да, до завершения дела такая смена настроений неизбежна.
Снова зазвонил телефон, избавивший его от этих мучительных вопросов.
Оператор сказал:
— Мистер Вест, с вами хотел бы поговорить репортер, мистер Энвилл. Он уверяет, что у него срочное дело.
Обстановка накаляется.
— Хэлло, Энвилл! Чем могу быть полезен?
— Лучше скажите, чем я могу быть вам полезен, — ответил тот, — но этот разговор не для телефона. Не могли бы мы с вами встретиться через полчасика?
— Почему нет, — ответил Роджер, стараясь унять беспокойство. — Где вы будете?
— Вы знаете «Старую Лисицу» на Чейнкорте возле Флит-стрит?
— Знаю, но в это время дня я смогу туда добраться минут за 40–50, так что давайте назначим нашу встречу через час, то есть в 12.
— Я угощу вас знаменитым мясным пудингом, который умеют готовить только там.
После небольшой паузы Энвилл уже серьезно спросил:
— Ну, как дела?
— Превосходно.
— Это — официальный оптимизм или же вы и правда так считаете? — спросил Энвилл, но не стал дожидаться ответа, лишь хохотнул в трубку и повесил ее.
Роджер в задумчивости отошел от телефона.
Коуп что-то писал, боясь оторваться, он не поднимал головы от бумаг. Роджер позвонил в сержантскую и договорился, чтобы его отвезли на Флит-стрит. Сам он еще не садился за руль, опасаясь, как бы не подвели его колени.
Он не стал ломать себе голову из-за звонка Энвилла, поскольку в скором времени ему все должно было стать ясным, у него и без того было много причин для беспокойства.
Он позвонил Виддерману.
— Очень сожалею, но мистер Виддерман на совещании с управляющими клубами, — ответила мисс Кеннеди совершенно ледяным тоном.
— Попросите его позвонить мне, хорошо? Это очень важно.
Он предполагал, что она тут же примется возражать, но этого не случилось, и через минуту он услышал, как она разговаривает с Виддерманом, и почти сразу же в трубке зазвучал его голос:
— Да, мистер Вест?
— Вы помните, что разрешили мне осмотреть все ваши клубы и конторы?
— Помню.
— Я бы хотел это сделать сегодня днем.
После небольшой паузы Виддерман ответил:
— Хорошо, я отдам соответствующие распоряжения мисс Кеннеди, и она все устроит.
Он не стал справляться, по какому поводу проводится проверка, и сразу же прекратил разговор. Роджер тоже положил трубку. Коуп, покончивший со своими записями, поднял голову:
— Он не отказывается?
— Прошу вас заняться этим осмотром. Нас интересует все, что может иметь какое-то отдаленное отношение к данному делу, особенно же портативная машинка марки «Оливетти», на которой печатались все анонимки.
Роджер протянул Коупу одно из писем, на котором не было никаких имен, не сомневаясь, что Коуп сразу же увидит и запомнит все, что нужно было увидеть и запомнить.
Приблизительно в это самое время в квартире Бирвитца зазвонил телефон, и Мэг поспешила из кухни к аппарату. Мужчина, голос которого она не знала, спросил мужа.
— Его нет дома, — ответила она. — Боюсь, что я даже не смогу вам сказать, когда он вернется.
— Очень плохо, миссис Бирвитц, — насмешливо ответил человек. — Передайте мужу, чтобы он позвонил в Вайтчапел 98-51. Предупредите его, чтобы он не медлил, а то у него будут крупные неприятности. Запомнили, Вайтчапел 98-51?
— Запомнила, — ответила Мэг.
Положив на место трубку, она несколько минут молча стояла, глядя перед собой на пустую стену, ненавидя все, что произошло, испуганная больше всего тем, что имелись факторы, о которых она ничего не знала. Но все же заставила себя поднять трубку, набрала номер Ярда и спросила Бирвитца. Когда тот подошел к телефону, она спросила:
— Ты меня хорошо слышишь?
— Да.
— Только что у меня состоялся еще один разговор по телефону, Витци. Этот тип хочет, чтобы ты позвонил ему по телефону…
Помедлив, она продиктовала:
— Вайтчапел 98-51.
— О'кей, дорогая, — ответил Бирвитц, — тебе-то чего волноваться?
Можно было подумать, что он считает ее неразумным ребенком. Как же она может не волноваться, понимая, какая ему грозит опасность.
— Скажите ему все, что его интересует. Сверх того прибавьте, что мы планируем рейд на фирму «Зиппа», — распорядился Роджер. — Сразу же позвоните мне, как все пройдет. Звоните ему из уличного автомата.
— Понятно, сэр, — сказал Бирвитц.
Он вышел из Скотланд-Ярда, дошел до телефонной будки, находящейся в пяти минутах ходьбы, как раз на пересечении авеню на Вестминстерский мост с набережной. Мимо сновали бесчисленные прохожие, и Бирвитцу внезапно пришло в голову, что любой из них мог следить за ним.
В трубке раздавались длинные гудки, но никто не отвечал так долго, что он начал подумывать, не взяли ли его на пушку.
Но вот заговорил мужской голос на типичном лондонском «кокни»:
— Кто это?
— Бирвитц, — ответил он, и у него на секунду как бы остановилось сердце.
— О'кей, о'кей, малый, у тебя черепок-то варит.
В голосе незнакомца слышалось явное удовлетворение.
— Послушай, Бирвитц, мне нужны кое-какие сведения. И ты понимаешь, что случится, если ты мне их не раздобудешь!
— Знаю, — угрюмо проворчал он.
— И советую тебе и впредь этого не забывать.
Голос человека звучал удивительно вкрадчиво:
— Скажи-ка мне для начала вот что… прошел слушок, что лягавые собираются в Сохо сделать рейды на некоторые клубы… Это верно?
— Да.
— А другие рейды намечаются?
У человека внезапно перехватило горло.
— Возможно, еще проверят «Зипп», — ответил Бирвитц.
— Ага, так это возможно, — чуть слышно сказал тот. — Брякни по этому же номеру, если рейд состоится. Понял? По этому самому номеру.
Без десяти двенадцать Роджер вылез из полицейской машины на Флит-стрит и велел водителю вернуться за ним в половине второго: ему казалось, что полутора часов за глаза хватит на беседу с Энвиллом.
Флит-стрит, как всегда, поражала количеством автомобилей. Вдоль тротуаров стояли два непрерывных ряда машин.
Роджер посмотрел вдоль Флит-стрит, как всегда, поразился монументальностью и величием Собора Святого Поля, в который раз возмутился планами каких-то современных архитекторов, намеревающихся воздвигнуть впереди высотное здание, которое неизбежно загородит собой этот шедевр человеческого творения.
Завернув в маленький переулочек, Роджер дошел до Чейн-корта. «Старая Лисица» был маленький ресторанчик, одинаково славившийся своими старинными мясными пудингами и пирогами, осколочек Елизаветинского Лондона с потемневшими потолочными балками и винтовыми лестницами, огромными погребами и даже подземным лазом до реки Флит, теперь превратившейся в едва заметный ручеек.
Мощеная булыжником мостовая всегда отличалась коварством, и Роджер шел страшно осторожно, внимательно следя, куда поставить ногу, не забывая ни на минуту о своих забинтованных коленях и думая, когда же у него навсегда изгладится из памяти то короткое жуткое падение в лифте.
До сих пор так ничего и не было выяснено. Кто мог организовать эту аварию и для кого она предназначалась, для него самого или для Виддермана?
Он прошел узенькой аллеей, тоже мощеной, подводившей к боковому входу в «Старую Лисицу». Над дверью висела вывеска синего цвета со старинными буквами в завитушках, излагавшими по сути дела историю не только таверны, но и самого Чейн-корта:
«Самуэль Пепис,
Самуэль Джонсон,
Чарльз Диккенс
были постоянными посетителями этого гостеприимного места».
Роджер подошел к трем деревянным ступенькам, которые вели в ресторанчик, но тут раздался негромкий голос:
— Мистер Вест?
Роджер обернулся, почти уверенный, что увидит своего сержанта, но это оказался совершенно незнакомый ему молодой человек приятной наружности, хорошо одетый, стоявший в проходе у здания ресторана.
— Вы ожидаете мистера Энвилла?
— Да.
— Он здесь неподалеку нашел нечто такое, что, по его мнению, должно вас заинтересовать, — пояснил молодой человек. — Не можете ли вы мне уделить несколько минут?
Роджер осторожно повернулся.
— Да, конечно.
Он пошел навстречу молодому человеку, удивленный, но совершенно не подозревая ничего плохого. Ему и в голову не приходило, что он может оказаться в западне, что его подстерегает новая атака, такая же молниеносная, как в лифте.