====== Пролог ======
До рассвета еще больше четырех часов.
Шерлок поднимает воротник пальто, пытаясь хоть как-то укрыться от январской ледяной мороси. Но маневр не спасает, к тому же шарф забыт в спешке, и теперь шея и уши беззащитны перед промозглыми порывами ветра.
Он передергивается, глубже засовывая руки в карманы. Вокруг холодно, полутемно и тихо. Даже свет фонарей словно бы приглушен, потому что светить-то собственно не для кого: тот, кто поздно ложится, давно уже спит, тот, кто рано встает, еще не проснулся.
Детектив зябко переступает с ноги на ногу, посматривая на темные окна гостиной. Там, за сомнительной преградой из стекла и портьер, наверняка тепло. Возможно, еще тлеют угольки в камине, иногда вспыхивая, бросая неверные отсветы на узорчатые обои миссис Хадсон…
Приподняв плечи, Шерлок зарывается замерзшим носом в воротник и закрывает глаза.
Даже теперь, три с лишним года спустя, он помнит все до мельчайших подробностей: каждую деталь обстановки в квартире, каждую царапину на стенах, каждую трещину на потолке.
Часто по ночам, лежа без сна в очередном потаенном убежище, он мысленно переносился на Бейкер-стрит. Заходил в дом, не торопясь поднимался по лестнице, открывал дверь в гостиную.
Он всегда начинал с гостиной. Зажигал свет, скользил взглядом по потертой коже дивана, подмигивал смайлику на обоях. Чуть улыбался, обнаружив идеальный порядок на письменном столе, ласково касался книг на книжных полках и надолго замирал, глядя на пустующие кресла перед камином.
Затем через кухню вновь выходил в коридор.
Удивительно, но во время этих воображаемых ночных визитов домой он не заглядывал в свою спальню. Словно там не оставалось ничего, по чему стоило бы скучать, ничего, чего стоило бы снова увидеть. Однако его всегда со страшной силой тянуло наверх – туда, где он раньше бывал слишком редко и уж точно никогда по ночам.
В комнату к Джону…
Сердце сжималось, ноги медленно отсчитывали ступени, ладонь скользила по отполированным до блеска перилам. В его воображении дверь всегда была неизменно закрыта, но не заперта. Он останавливался перед ней, затаив дыхание и прислушиваясь. Чуть надавливал, приоткрывая, напряженно всматривался в темноту …и никогда не заходил внутрь, как будто потеряв на это право в тот день, когда шагнул с крыши Бартса…
…Брр!
Шерлок встряхивается, словно мокрый пес, от пальто и волос разлетается водяная пыль.
Все-таки глупо было приезжать сюда ночью, сорвавшись с места, как только стало известно о благополучном завершении операции. Несомненно, правильнее было дождаться утра.
И Майкрофта…
Мысль о брате заставляет крепче сжать зубы.
«Нам надо хорошенько продумать твое возвращение, ты не можешь просто прийти к нему как ни в чем не бывало…»
Конечно, он прав. Шерлока охватывают досада и горечь. Стоило бросаться сломя голову, вызывать такси, кусать губы от нетерпения, пока таксист лавировал по обесцвеченным ночным сумраком улицам, выпрыгивать чуть ли не на ходу из машины, и все для того, чтобы теперь вот так вот стоять столбом, не решаясь пересечь последние несколько футов.
Проезжую часть, шириною в три года.
О чем он только думал?.. Шерлок достает телефон, но палец безвольно замирает над дисплеем, а взгляд вновь устремляется к окнам гостиной.
Может… все же войти? Раз уж приехал…
====== Часть первая ======
Он переходит улицу, только когда движение на ней оживляется.
Небо окрашивается в серо-розовый цвет, обещая скорое пробуждение солнца. Хмурые люди в автомобилях косятся на одинокую фигуру на тротуаре, и Шерлок понимает, что медлить дальше бессмысленно и чревато.
Ключ подрагивает в замерзших пальцах, замок тихо щелкает, от страха перехватывает горло и скручивает живот. Шерлок аккуратно захлопывает за собой дверь, думая о том, что так страшно ему не было даже перед прыжком.
Его первое потрясение – запах, головокружительно знакомый, теплый, едва уловимый, наполненный оттенками дерева, старых обоев и выпечки. Шерлок жмурится, на минуту увлеченный вопросом, а осталось ли что-нибудь у миссис Хадсон от тех булочек с джемом, которые она явно пекла накануне.
Второе потрясение – куртка Джона на вешалке.
Шерлок мгновенно забывает о булочках, шагает ближе, протягивает руку. Но ладонь застывает в паре дюймов от ткани, пальцы сжимаются в кулак, еще через секунду кулак с силой прикушен, потому что не поддаться глупейшему порыву схватить, обнять, уткнуться лицом оказывается неожиданно трудным.
Да что с ним такое?!!
Недовольный собой, он отворачивается от вешалки, решая не раздеваться, потому что все еще не согрелся. Осторожный подъем по лестнице вызывает мучительное чувство дежавю, перекликаясь с привычной фантазией, вынуждая пусть на мгновение, но все же усомниться в реальности происходящего.
Шерлок чуть усмехается, подавляя желание ущипнуть себя за руку. Черт знает, в кого он превратился в изгнании. Но теперь все позади. На этот раз он по-настоящему дома. Осталось лишь объясниться с Джоном…
На пороге гостиной он глубоко вздыхает и медленно приоткрывает дверь…
*
Ощущение иллюзорности снова усиливается.
Шерлок останавливается посреди комнаты, озадаченно хмурясь, оглядываясь, как человек, который попал не туда, куда собирался.
Залитое белесым утренним светом окружающее пространство совершенно не соответствует ожиданиям, и нелепое предположение, что он все-таки спит, опять атакует его рассудок.
Слово «невозможно» точно не из его лексикона, но именно оно сейчас настойчиво бьется в мозгу, шальной, обезумевшей птицей мечется по чертогам его разума, сея хаос в идеально упорядоченной системе.
Он слишком удивлен, это выбивает из колеи, и Шерлоку требуется достаточно много времени, чтобы навести порядок в чертогах и вновь вернуть себе ясность восприятия.
И с какой стати он так разнервничался, Майкрофт же предупреждал…
Но тревога все равно укореняется где-то в середине груди, потому что одно дело – знать, что Джон ревностно сохраняет квартиру в том виде, в котором она была до гибели Шерлока, а другое – обнаружить, что и через три года гостиная выглядит так, словно он покинул ее всего пару часов назад.
Взгляд настороженно скользит по комнате, последовательно подмечая подробности.
Его синий халат небрежно брошен на спинку дивана. На журнальном столике неаккуратная стопка газет, ножницы, газетные вырезки. В кресле – скрипка, будто неубранная впопыхах. На кухне микроскоп, и Шерлок почти уверен, что, загляни он в холодильник, обнаружит там голову или еще какой-нибудь трофей из анатомического театра.
Но больше всего интригует письменный стол.
Шерлок несмело присаживается на приглашающе отодвинутый стул, смотрит на погасший экран своего ноутбука. Рядом с компьютером его кружка, в ней кофе.
Абсурд…
Он обхватывает ладонью покрывшийся испариной лоб, чувствуя настоятельную потребность избавиться от верхней одежды. Разливающийся по телу жар мешает думать. Шерлок встает, снимает пальто, складывает, пристраивает на спинку стула и снова садится.
Кофе. Этому должно быть объяснение.
Первая пришедшая на ум догадка оказывается настолько прекрасной, что сердце срывается в пляс, выстукивая немыслимые па-де-де.
Джон его ждет.
Он обо всем догадался, понял подсказки. Замечательный, сообразительный, восхитительный Джон. Какое счастье, какое облегчение…
Шерлок счастлив ровно тридцать две секунды. Затем в его поле зрения попадает скрипка на кресле, смычок лежит рядом, и первоначальная версия меркнет, теряя реалистичность под влиянием этой, неуместной в ее рамках детали.
Зачем Джон положил скрипку на кресло?.. Ведь не для того же, чтобы его друг, вернувшись, тут же бросился на ней играть. Детектив невесело усмехается. Скрипке на кресле не место. Это бессмысленно. В большинстве случаев…
Кроме, пожалуй, одного…
Череп скалится с каминной полки, насмехаясь над тем, что его бывший хозяин так долго не мог осознать очевидное: скрипка вполне может храниться на кресле, если она …экспонат.
Шерлок снова осматривается, глядя вокруг совсем другими глазами, ощущая себя гостем на чужой территории, посторонним элементом в идеально завершенной картине.
Он решил, что наконец-то находится дома? Он ошибся.
Он в музее Шерлока Холмса…
*
Джон появляется в дверном проеме внезапно.
Он полностью одет, в джинсы, рубашку и бежевый джемпер, и в руке у него пистолет. Ошеломленному Шерлоку остается только удивляться, что он не услышал шагов друга на лестнице, хотя что тут удивительного с учетом только что сделанного открытия и военного прошлого Джона.
Шерлок цепляется за стул под собой, потому что ему кажется, что он снова стремительно падает, летит вниз с все нарастающей скоростью, и то, разобьется ли он, зависит только от друга.
Джон делает резкий шаг назад, натыкаясь спиной на косяк, его глаза расширяются, рука с пистолетом дергается, словно в попытке отгородиться от увиденного.
В голове у Шерлока становится так пусто, как будто в чертогах его разума кто-то провел генеральную уборку, выкинув все, что хранилось в них прежде. Заготовленное объяснение, логичное и убедительное, бесследно испаряется из его памяти, и все, на что оказывается способен детектив, это сдавленно прошептать:
– Джон… я… я живой…
Доктор Уотсон сглатывает, раз, другой, открывает рот, глубоко вздыхает, набирая полную грудь воздуха. Шерлок ждет, отчаянно… молясь?.. чтобы друг нашел в себе силы воспринять все спокойно, чтобы не сорвался, не сделал какой-нибудь глупости.
И кому бы ни молился детектив, его мольбы оказываются услышанными. В глазах Джона вновь появляется осмысленность, руки перестают дрожать, еще через пару минут он отрывается от косяка и убирает пистолет за пояс.
– Вижу… – неожиданно хладнокровным тоном произносит Джон.
Пожалуй, слишком хладнокровным, но для того, чтобы как следует проанализировать этот факт, Шерлок слишком взбудоражен собственными эмоциями. Он так рад, что самое сложное позади, душу настолько переполняют облегчение и… гордость за друга, за его самообладание и великолепную выдержку, что Шерлок вскакивает с места, чуть ли не готовый к объятиям…
Но Джон не спешит обниматься. Он отворачивается, наклоняется, убирая с кресла скрипку и смычок, и невозмутимо предлагает:
– Присаживайся…
Все-таки что-то не так. Шерлок бросает на Джона растерянный взгляд и опускается в кресло. Оно привычно принимает в себя его тело, и этот узнаваемый комфорт слегка успокаивает.
Джон садится напротив и подпирает пальцем висок:
– Я слушаю…
Сердце будто прокалывают горячей иглой, но сейчас не время концентрироваться на болезненно знакомых жестах, и Шерлок наклоняет голову, собираясь с мыслями.
Следующие десять минут он говорит.
Повествует, как обратился за помощью к Майкрофту, как договорился с Молли. Доказывает, поясняет, аргументирует, оправдывается.
...Он не собирался прыгать, это был запасной вариант. Но Мориарти не оставил ему выбора. И пришлось принять единственно правильное решение. Иначе они все бы погибли. Джон бы погиб…
Так сложно не отвлекаться на Джона, на отливающую сталью синеву его глаз, на горькую складку у губ, но Шерлок старается.
...Он не ожидал, что ситуация окажется настолько сложной и его добровольная ссылка затянется. Он не мог дать о себе знать, чтобы не подвергать Джона опасности. Но теперь все в порядке, криминальная сеть Мориарти полностью ликвидирована, так что он… вернулся, чтобы они снова… жили… как прежде…
Шерлок замолкает, ловит взгляд друга, ожидая реакции. Тот молчит, и выражение его лица по-прежнему странно бесстрастное.
Что, черт возьми, происходит?..
– Джон?.. – не выдерживает Шерлок, злясь на себя за предательски дрогнувший голос.
– Я все понял… – спокойно сообщает тот.
Но не успевает Шерлок обрадоваться тому, что услышал, как Джон наклоняется вперед, опираясь локтями на колени и соединяя пальцы в замок, смотрит сурово и требовательно:
– А теперь правду. Кто ты и какого хрена здесь делаешь?..
====== Часть вторая ======
– Мне следовало сразу понять, что вы в этом замешаны! – Джон стоит у стола, оборонительно скрестив на груди руки.
Майкрофт выглядит слегка озадаченным, насколько он вообще может позволить себе эмоции подобного толка, и Шерлок порадовался бы данному обстоятельству, если бы сам не был столь огорошен.
Он по-прежнему сидит в кресле, напряженно выпрямив спину, закинув ногу на ногу и с силой сжимая ладонями мягкие подлокотники.
Неожиданный приход брата избавил его от необходимости отреагировать на заданный Джоном вопрос, и пока доктор Уотсон спускался вниз и отпирал дверь, Шерлоку, по крайней мере, удалось задушить на корню унизительное желание броситься к другу и, тряхнув его за плечи, отчаянно крикнуть: «Это же я, Джон! Почему ты не веришь?!!..»
Планируя свое возвращение, Шерлок допускал, что при негативном развитии событий Джон от потрясения может упасть в обморок, может принять его за привидение, может сильно разозлиться из-за обмана, может даже ударить его от переизбытка чувств (этот вариант представлялся детективу наиболее вероятным).
Но никогда, ни разу Шерлоку не приходила в голову мысль, что Джон может его не узнать.
Что он не захочет его узнавать…
– Кхм… – сдержанно откашливается Майкрофт. – Доктор Уотсон, я полагаю, Шерлок вам все уже рассказал, так что вы не можете… кхм… отрицать… очевидной целесообразности…
– Хватит! – рявкает Джон, отчего британское правительство вздрагивает и замолкает. – Хватит… – продолжает Уотсон более спокойным тоном. – Ради бога, прекратите этот фарс. Я, конечно, знал, что совести у вас ни на грош, но все же не думал, что вы опуститесь до такого цинизма…
Майкрофт переводит вопросительный взор на Шерлока, все еще не осознавая масштабов недоразумения, и злорадство приторной каплей все-таки разбавляет в душе детектива горький коктейль из растерянности, обиды и разочарования.
Джон морщится, горбится, будто под гнетом внезапно навалившейся тяжести, трет ладонью лицо:
– Ведь он же был вам родным братом, Майкрофт…
Старший Холмс слегка изгибает бровь, изумленно оглядывает застывшего, словно памятник самому себе, Шерлока, хмурится, задумчиво касаясь указательным пальцем поджатых губ.
«Дошло, наконец…» – мысленно язвит детектив, не желая признавать, что ему немного легче оттого, что можно разделить с братом ответственность за ситуацию.
– Вы не доверяете собственным глазам, доктор Уотсон?.. – после недолгого молчания интересуется Майкрофт, глядя в пол и небрежно обводя кончиком зонта полустертый узор на ковре.
Джон тяжело вздыхает, обессиленно опуская руки, и присаживается на край стола.
– Я же врач, Майкрофт… И в курсе, на каком уровне развития находится современная медицина, и в частности – пластическая хирургия. Так что, с учетом ваших неограниченных возможностей, за три года вы могли настругать с десяток таких двойников…
Шерлок приоткрывает рот, его нижняя губа слегка подрагивает, Майкрофт косится на него и крепче сжимает изогнутую рукоятку зонта.
– Послушайте, доктор Уотсон…
– Нет, это вы послушайте, мистер Холмс! – источаемые Джоном гнев и раздражение наполняют комнату, заставляя Шерлока ёжиться, как от озноба. – Я не знаю, зачем вам все это нужно, да и знать не хочу. Но одно скажу точно, пока я жив, никакие самозванцы не будут проживать в квартире моего погибшего друга и оскорблять его память!!!
Пожалуй, даже лежа на тротуаре в луже поддельной крови, Шерлок не чувствовал себя настолько… мертвым.
Горечь разъедает душу, подначивая немедленно встать и уйти, навсегда покинуть невыносимую комнату, любовно наполненную его вещами, которые теперь вовсе не его вещи – они принадлежат человеку, ушедшему из жизни три года назад…
Майкрофт переминается с ноги на ногу, явно выведенный из равновесия, недоуменно поглядывает на брата.
«Не понимает, почему я молчу…» – отстраненно констатирует Шерлок, чуть поворачивает голову, смотрит на Джона и… Конечно, он никуда не уйдет. Ведь это же Джон. Его Джон. Преданный, честный, решительный, смелый, наивный, забавный…