Потому что если он ошибся три года назад…
Детектив со стоном сползает на пол, приваливается к стене под окном, обхватывает себя за плечи, ощущая, что готов буквально взорваться от переполняющих его мыслей и чувств.
«Отчаяние доктора Уотсона оказалось несколько глубже, чем мы предполагали…»
Отчаяние человека, потерявшего не просто друга.
*
Не может быть.
Шерлок упрямо мотает головой, опираясь руками на раковину и глядя на свое отражение в зеркале. С кудрявых волос стекает вода – в попытке вернуть себе трезвость мышления он подставил голову под ледяную струю.
Не может быть, чтобы Джон был влюблен в него раньше, наверняка горе сыграло с ним злую шутку, трансформировав дружескую привязанность в новое чувство.
Иначе как же все эти женщины?..
Мысль о былых романтических увлечениях Уотсона острой спицей покалывает сердце, но Шерлок заставляет себя думать о прошлом, ища подтверждение своим выводам. Естественно, он не может вспомнить имен, но это неважно, а важно лишь то, что, за исключением первого разговора у Анджело, Джон ни разу не дал Шерлоку повода усомниться в невинности своей дружбы.
Детектив морщится – неуверенность, словно электрический импульс, болезненно раздражает нервные окончания.
Нет, конечно, ничего раньше не было. Если бы что-то было, он бы обязательно это заметил.
Неужели?.. – внутренний голос почему-то оказывается возмутительно похожим на голос старшего брата. – То-то ты сейчас заметил, только когда он тебя поцеловал…
Поцеловал…
Шерлок торопливо откручивает кран, вновь испытывая настоятельную потребность остыть.
…Спустя десять минут он, понурившись, сидит на постели, накинув на мокрую голову полотенце. Теперь ему холодно, а ситуация высвечивается перед ним во всей своей безжалостной двойственности.
Джон Уотсон влюблен в Шерлока Холмса.
Но Шерлока Холмса нет. Вместо него есть Ян Сигерсон.
Ян Сигерсон, влюбленный в Джона Уотсона.
*
Джон появляется в гостиной только к обеду.
С раннего утра Шерлок нервничает, раздираемый противоречиями, в смятении прислушивается к звукам на лестнице, отчаянно желая услышать шаги и так же отчаянно страшась их услышать.
Поначалу он решает, что для них обоих будет лучше, если Джон весь день проведет в своей комнате, но даже если тот поступит иначе, то Холмс уж точно сегодня не покинет своей.
Но время идет, раннее утро мало-помалу превращается в позднее, наверху по-прежнему тихо, и чаши весов в душе детектива начинают менять свое положение. К полудню жажда увидеть Джона усиливается настолько, что Шерлок предпринимает отчаянную вылазку в кухню.
Он кружит вокруг стола, кипятит чайник, громко хлопает дверцами шкафчиков, как будто привычные звуки могут заставить друга спуститься, и тут же испуганно замирает, склонный в любой момент сбежать к себе в спальню – потому что все так же растерян и не готов к диалогу.
Чайник успевает вскипеть десять раз, Шерлок дважды наливает в него воду, а Джон упорно не подает признаков жизни. И тогда детектива охватывает беспокойство.
С Джоном могло что-то случиться. Что угодно. Например, сердечный приступ.
Чушь. Ерунда.
Но тревога вмиг пускает длинные корни, разрастаясь чуть ли в панику, ни на йоту не уступая вполне логичному доводу рассудка – Джон не спускается потому, что не хочет.
Шерлок смелеет до такой степени, что выходит на лестницу, ждет, глядя вверх, а потом все-таки поднимается к заветной двери и сразу же сбегает по ступеням обратно, устрашенный мыслью, что Джон может неожиданно застать его там.
Еще через час он сидит за столом в гостиной, сложив ладони и прижав их к губам, готовый ко всему, к любому варианту развития событий, пусть только Джон, наконец, выйдет из спальни…
*
– Нам надо поговорить…
Шерлок не находит в себе сил ответить, лишь кивает, из-под спадающих на лоб кудрей глядя на друга. Тот стоит у стола, обеими руками вцепившись в спинку стула, голос звучит глухо, а голова опущена так низко, что сидящему напротив детективу почти не видно лица.
– Вчера произошло то, чего не должно было произойти ни при каких обстоятельствах.
Ощущение безнадежности тем более тягостно, что Шерлок теперь на собственном опыте знает, чего именно будет лишен. Он чувствует себя узником, которого по ошибке выпустили на свободу и тут же снова упрятали в камеру, с лязгом и грохотом захлопнув массивную дверь.
– Я повел себя недостойно, и причина моего поведения касается только меня, – Джон приподнимает голову – измученный, но, тем не менее, твердый взгляд на мгновение упирается в лицо детективу и тут же снова соскальзывает вниз. – В свое время я сделал все, чтобы это никак не коснулось Шерлока, и сейчас это тем более не касается… тебя.
Он не спал всю ночь… – думает Холмс, стараясь не сосредотачиваться на том, что от признаний доктора Уотсона его бросает то в жар, то в холод. – У него покраснели глаза, болезненно припухли веки, а морщин стало в два раза больше. Он не спал всю ночь.
– Еще раз прошу меня простить и буду тебе очень признателен, если мы больше никогда не станем возвращаться к этому… инциденту.
Я бы никогда ничего не узнал… – сознание детектива, словно крючком, зацепляется за горькую, но при этом странно обнадеживающую мысль, – я бы никогда ничего не узнал, если бы не…
– Ян?..
Шерлок вздрагивает и понимает, что Джон ждет ответа.
– Да, конечно… – торопливо соглашается он, все еще во власти собственных раздумий.
Уотсон резко вскидывает глаза, смотрит пристально, словно ожидая чего-то еще, потом тяжело вздыхает:
– Ок. Спасибо.
*
– Что между вами произошло?.. – миссис Хадсон суетится, вытирая в гостиной пыль. – Он снова тебя избегает…
Ей неловко проявлять любопытство, но атмосфера отчужденности, вновь водворившаяся на Бейкер-стрит, приводит бедную женщину в отчаяние. Шерлок сидит молча, с ногами забравшись в кресло. Ему нечем помочь миссис Хадсон, кроме как вместо нее заняться уборкой, что он, поразмыслив, и делает.
Детектив безмолвно и старательно протирает полку за полкой до тех пор, пока расстроенная домохозяйка, наконец, не оставляет его в одиночестве. Тогда он роняет тряпку на пол и вновь забирается в кресло.
Джон не разговаривает с ним уже почти неделю.
*
«Уроков» больше нет.
Вернувшись с работы, Уотсон сразу поднимается в свою спальню, не появляясь внизу даже на ужин. Шерлок не представляет, сколько это еще может продолжаться – жизнь напоминает колесо забуксовавшей машины: вроде и крутится, да только без толку.
Предоставленный самому себе, он целыми днями неприкаянно бродит по квартире: раздумывая и вспоминая, оценивая и переживая, иногда впадая в безудержное ликование, иногда мучаясь совестью, а иногда застывая от обиды.
Джон любит его.
Он любил его прежде.
Шерлок чувствует себя одураченным. Он обижен, но никак не может понять почему: то ли потому, что друг оказался слишком искусным обманщиком, скрывая свою любовь, то ли потому, что тот вообще счел нужным ее скрывать.
Дилемма «признаться или не признаться» теперь стоит перед Холмсом острее, чем «быть или не быть» перед Гамлетом, и Шерлок мается, разговаривая сам с собой, с досадой размахивает руками, поминая Датское королевство, бормочет под нос, то ли уверяя себя в чем-то, то ли наоборот – разубеждая.
И окончательно приводит в замешательство миссис Хадсон.
*
Вечером в пятницу ему звонит Майкрофт.
– Завтра ты нужен мне для опознания и дачи показаний.
Шерлок уже настолько привык жить тем, что происходит у него внутри, что напоминание о существовании внешних событий воспринимается почти откровением.
– Ты должен приехать в участок. Я договорился с Лестрейдом.
– Завтра суббота. Джон не работает. Как я ему объясню?..
– Шерлок… – в голосе Майкрофта как будто рассыпаны металлические стружки и слегка колются, несмотря на общую мягкость тона. – Давно пора прекратить этот фарс и заняться делом.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю, – детектив нажимает отбой, не давая себе возможности огрызнуться.
В общем-то, нет никакой нужды чего-либо придумывать, Джон наверняка проведет весь день у себя в комнате, …если вообще останется дома, но Шерлок решает, что, безусловно, обязан его предупредить.
Прямо сейчас.
Предательская дрожь рождается в животе, грозя распространиться по всему телу, пока детектив выбирает рубашку. Одевшись, он долго причесывается, прорываясь расческой сквозь спутанные кудри, придирчиво рассматривает себя в зеркале, а потом одним движением вновь разлохмачивает приглаженные вихры.
Поднимаясь по лестнице, он слегка задыхается, перед дверью в комнату Джона одышка усиливается, явно создавая угрозу для жизни, но Шерлок все же поднимает судорожно сжатый кулак и стучит.
– Что случилось?.. – если Джон и удивлен внезапному появлению Яна Сигерсона при полном параде, то никак этого не показывает – голос доктора звучит бесстрастно, в синих глазах плещется Северный Ледовитый океан.
На Уотсоне футболка и полосатые пижамные брюки, за спиной в проеме двери виднеется разобранная постель, и всего этого оказывается достаточно, чтобы у Шерлока совсем ослабли колени.
– Звонил мистер Холмс.
Черт, как же трудно дышать.
– И?..
– Он хочет устроить проверку. Завтра я должен поехать в участок…
Джон слегка приподнимает левую бровь.
– Майкрофт хочет проверить, насколько ты готов обмануть окружающих?.. – он холодно усмехается, оглядывая Шерлока с головы до пят. – Что ж, на мой взгляд, ты вполне готов. Я уверен, у тебя все получится…
Доктор Уотсон захлопывает дверь, Холмс на подгибающихся ногах спускается к себе и валится ничком на кровать.
*
Пожалуй, он даже рад увидеть Андерсона и Салли, не говоря уже о Лестрейде, – все-таки возможность побыть собой.
Детектив грустно улыбается, надевая пальто, затем накидывает на шею и затягивает петлей новый шарф – подарок миссис Хадсон – и достает из карманов перчатки. Он почти уже покидает квартиру, когда по лестнице неожиданно сбегает Джон.
– Поедем вместе.
Глупое счастье сдавливает горло.
Шерлок забывает, что только что радовался возможности не притворяться, и абсолютно не желает думать о том, какие сложности ему сулит совместная поездка с другом. Уотсон берет с вешалки куртку, подходит ближе, спокойно смотрит снизу вверх.
– Эта проверка касается и меня, ведь я несу ответственность за твою готовность, – он ни на секунду не отводит взгляда. – Хочу быть рядом.
====== Часть седьмая ======
В такси Джон, отвернувшись, прилежно смотрит в окно, а Шерлок доблестно сражается с собственным взглядом, который так и норовит приклеиться к другу.
Они сидят по разные стороны сиденья – так, как сидели вместе в кэбе далеко не одну сотню раз, но никогда ранее детектив так остро не чувствовал разделяющее их расстояние. Желание придвинуться ближе зашкаливает, и он крепко хватается за ручку у двери, словно в попытке удержаться на месте.
Уотсон упорно не поворачивает головы и молчит, руки сцеплены в замок на коленях, но в какой-то момент на очередном повороте он опирается ладонью на сиденье, стремясь сохранить равновесие, и… оставляет руку в таком положении.
Совсем близко от Шерлока.
Сердце детектива на миг замирает, а потом пускается вскачь неровным галопом.
Прикоснуться. Так хочется прикоснуться.
Холмс зажмуривается, с тоской думая о тех временах, когда он не видел никакой проблемы в том, чтобы дотронуться до соседа по квартире, когда все было легко и просто и в прикосновениях не было никакого подтекста.
Для него не было.
Он не выдерживает, вздыхает, возится, поправляя пальто, и скользящим, будто бы случайным жестом задевает руку Уотсона тыльной стороной ладони. Ощущение теплой кожи действует, как удар тока, отдаваясь прямиком в пах, вынуждая сдвинуть колени, а потом и вовсе закинуть ногу на ногу. Шерлок тоже отворачивается к окну, скрывая слегка порозовевшие щеки, но все же успевает заметить, как Джон, по-прежнему не глядя на него, кладет руку обратно к себе на бедро и накрывает место прикосновения ладонью…
*
– Джон, – перед полицейским участком Холмс останавливается, стремительно развернувшись к следующему за ним по пятам доктору Уотсону.
В глазах друга на миг ярко вспыхивает боль, и Шерлок понимает, что опять оказался слишком похожим на себя самого. Он запускает пятерню в кудри, с силой дергает, словно наказывая за потерю контроля.
– В чем дело?.. – Джон тянет его за рукав, заставляя опустить руку. – Ты нервничаешь?..
– Да, – это безусловная истина, детектив нервничает, потому что плохо представляет, как вести себя с Джоном там, где все знают, что он это он. – Послушай, ты же понимаешь, что тебе придется называть меня… Шерлоком?
– Считаешь меня идиотом?.. – губы Уотсона изгибаются в слабой, но все же улыбке. – Я смотрю, ты окончательно вошел в роль…
В обращенном на Шерлока синем взгляде вновь появляется странное ожидание, как и тогда, когда Джон просил его забыть о поцелуе в гостиной, и тут же меркнет, сменяясь обреченностью и… лаской.
– Не волнуйся, у тебя все получится, – тихо и успокаивающе произносит Джон и легонько подталкивает детектива по направлению к входной двери. – Иди уже… Шерлок.
*
– Ты должен был меня предупредить, – шипит Майкрофт, умудряясь при этом любезно улыбаться.
– У меня не было возможности, – рассеянно отвечает Холмс, с тревогой наблюдая за другом сквозь стеклянную перегородку.
Джон в кабинете Лестрейда разговаривает с инспектором, и детектив бы дорого дал, чтобы узнать, о чем именно идет речь. Он внимательно разглядывает лицо Уотсона, убеждаясь, что разговор, по крайней мере, не вызывает у того особенно неприятных эмоций.
– О чем ты только думал? Зачем ты его вообще сюда притащил, если до сих пор не признался? В какое положение ты меня ставишь?.. – Майкрофт отчитывает его, будто мальчишку.
Шерлок уже готов вспылить, но тут Джон оборачивается, и под его пристальным взглядом детектив не позволяет себе выпасть из роли – Ян Сигерсон не вправе дерзить работодателю.
– Он сам так решил…
– Все в порядке?.. – Джон выходит из кабинета, протягивает руку Майкрофту. – Мистер Холмс?..
– Здравствуйте, Джон, – Майкрофт отвечает на рукопожатие. – Я очень рад, что вы с… кхм…
– Яном?.. – невозмутимо подсказывает Уотсон.
– Да, с Яном, – Холмс-старший красноречиво поглядывает на брата, – все-таки нашли общий язык. Должен сказать, результат вашей совместной работы меня вполне устраивает, и я обязан продемонстрировать его еще кое-кому. Но вам придется дождаться нас здесь. Уровень секретности, знаете ли.
– Один вопрос, Майкрофт… – голос Джона звучит ровно, но между бровей залегает глубокая складка. – Насколько я понял, здесь все уверены, что он…
– Настоящий?.. – на гладко выбритой физиономии старшего брата проступает вежливое сочувствие, и у младшего Холмса начинают зудеть кулаки. – Да, Джон, здесь все уверены именно в этом… Вынужденная мера. Государственная необходимость.
– Конечно, – Джон кивает, опуская глаза.
*
– Ты ведешь себя безответственно! – Майкрофт рассержен настолько, что позволяет себе ухватить Шерлока за запястье, не давая сорваться с места. – Ты даже не смотрел, что подписывал!
– Уверен, ты сам все хорошенько проверил, – детектив выдергивает руку из цепких, холодных пальцев.
Он действительно не отнесся к своим обязанностям свидетеля с надлежащим вниманием, будучи полностью сосредоточен на мыслях о Джоне и страстно желая быстрее разобраться с официальной частью визита в полицию. Друг, оставшийся без присмотра в отделе Лестрейда, вызывал беспокойство, и не только из-за опасности неожиданного «прозрения», – Холмс понимал, насколько нелегко должны даваться Уотсону разговоры о его «воскрешении».