– Да, Аристарх Георгиевич.
– …
– Данные по клиентам уже готовы. Принести Морозову?
– …
– Да. Сейчас буду.
Веллер в кабинете шефа вместе с самим Морозовым и его заместителями доводили до ума будущие контракты, а я был на подхвате. Собрал всё нужное, сложил в голубую папку и вылетел из своего кабинета, словно «Скорая помощь» на срочный вызов. Уже в коридоре заметил, что пиджак забыл надеть. Возвращаться времени нет, надеюсь, меня простят. Когда я влетел на крейсерской скорости в приёмную, Аллочка стояла ко мне спиной, а на столе лежал большой букет цветов. «Новый поклонник?» – только и успел подумать, прежде чем она резко обернулась и… Твою мать! Счастье, что бумаги в пластиковой папке.
– Ой! – и это всё? Выплеснула на меня полную вазу воды и «ой»? А вот и нет. Схватила салфетки, и вытерла, громко при этом извиняясь, моё лицо. А ничего, что у меня рубашка спереди насквозь мокрая? « Спокойствие, Вадим, только спокойствие. Тебя бабушка учила, что женщин обижать нельзя» – успокаивал я сам себя, костеря в мыслях секретаршу. Шагов моих она, видите ли, не услышала. Хорошая секретарша должна факс на слух принимать, не говоря уже о том, чтобы услышать топот спешащего к начальству юриста.
– Алла, остановись. Всё нормально. Бывает.
– Я испугалась. Прости…
– Прощаю, только мне бежать надо. Если сейчас не принесу папку, меня Морозов убьёт, – отстранил смущённую девушку и прошёл в кабинет. Вежливо поздоровался с замами и протянул Старому Лису папку. Он удивлённо посмотрел на меня. Пожал плечами в ответ на невысказанный вопрос, мол, всякое бывает. К примеру, локальные дожди в приёмной. Почувствовал чей-то напряжённый взгляд… Поднял голову и встретился с жаркими зелёными глазами. Морозов стоял за стулом Веллера, и смотрел прямо мне в лицо. Точнее, немного ниже. Проследил траекторию его взгляда и понял, что стараниями одной милой девушки у меня сквозь мокрую ткань рубашки, видно напрягшиеся от прохлады соски. И не только. Алла не пожалела воды. Ткань прилипла, и теперь отчётливо видны кубики на моём животе. Бесплатный стриптиз заказывали, твою мать? От взгляда Морозова у меня по спине мурашки пробежали и эмигрировали куда-то вниз. А оттуда начала подниматься горячая волна, заливая мои щёки проклятым румянцем. Да что же такое-то со мной происходит? Отобрать у Веллера папку и прикрыться? Инстинктивно сложил руки на груди. Смущённая барышня, блин. Ну, Аллочка-снайперша!
– Моя помощь больше не требуется? – спросил у Морозова. Он, наконец-то, оторвался от созерцания моего тела и удивлённо хлопнул густыми чёрными ресницами.
– А почему у Вас рубашка мокрая, Вадим Петрович? – вопрос Морозова заставил обратить на меня внимание теперь уже и его замов.
– Попал под дождь, – Тимофей Ильич скептически поднял чёрную бровь. – Случайно испугал вашу секретаршу, она выплеснула на меня полную вазу воды.
– То радикулит, то испуг. Скоро к бабке красавицу везти за счёт фирмы придётся, – вздохнул Веллер, при этом весело щурясь. Замы засмеялись.
– Если я сейчас нужен, то позвольте хоть сбегаю в кабинет и сменю рубашку. А то в мокрой как-то неудобно, – посмотрел в глаза Морозову. С намёком, что неприлично так глазеть на сотрудника. Он смутился? Тимофей Ильич, наконец, кивнул благосклонно, отпуская меня восвояси.
– Идите, Вадим Петрович. Пока вы свободны.
Перед самым перерывом позвонил Самсонов и пригласил в кафе пообедать вместе. Согласился. Мишка, как всегда, бурлил энергией. Оказалось, в субботу, сразу после моего ухода позвонила его родная тётка. Попросила приехать и забрать гостинцы на зиму. Родители у Самсонова погибли лет десять назад, и с тех пор сестра матери не забывает о племяннике. Прошлым летом он и меня на выходные затащил к ним в деревню. Его родственники мне понравились. Колоритные и гостеприимные. Тётя Катя настоящая русская красавица: статная, румяная, русоволосая и с косой в кулак толщиной. А дядя Славик худой, очень высокий, у нас с Мишкой рост выше среднего, так он почти на целую голову нас выше, смешной и добродушный. Мишка их обоих очень любит, так что недолго думая помчался к ним в гости. Приехал только в воскресенье вечером. Впечатлений привёз море, теперь жуёт и делится.
– Представляешь, сижу на крылечке, никого не трогаю. Большая чашка чая с травками в руках. Благодать. А тут от калитки сирена орёт: «Кать Васильна! Бабка просила, чё б Славик два яйца дал!» Я чуть со ступенек не сверзился, а тётка спокойно банки с вареньем на крыльце мне в сумку укладывает. Потом голову подняла на это чудо у калитки, и ответила: « Скажи бабке, что у него полтора и те самой надо.» И дальше банки перебирает. Я в ауте. Сижу ржу.
– А что за чудо приходило?
– Чудо зовётся Люся. Эта внучка соседки. Ко мне одно время подкатывала, не знал, как отвязаться.
– Такая страшная?
– Да нет, она симпатичная, только крупная очень. Я люблю шикарных девушек, но полтора метра окружность груди это для меня много.
– Сколько? Кстати, откуда такие подробности знаешь?
– Тётя Катя у меня на все руки мастерица. Она шьёт. Люсе тоже что-то шила, и мне рассказала, что мерки еле хватило обмерить такое богатство. А мерка стандартная, ровно 1 м 50 см.
– И что же ты, Самсонов, от такого добра отказался?
– Ага. Что бы она меня на одну грудь положила, а второй прихлопнула. Снегирёв, я тебе так надоел уже? Смерти моей хочешь?
– Не хочу. Это чисто гипотетически, дружище. Какая смерть была бы, мужики обзавидовались бы, – слегка поиздевался я над этим ценителем женских прелестей.
– Помню я одного такого, в интернете читал. Хотел, чтобы у жены была большая грудь. Она сделала операцию, так счастливчик под ней ночью и помер. Задохнулся, – грустно покивал Мишка. И вспомнил про меня, блин. – А как твои проблемы?
– Да никак. Всё по-прежнему и говорить я всё ещё о них не хочу. Представляешь, меня сегодня Аллочка водой из вазы окатила.
– Во даёт! Ты зачем девушку довёл?
– Я не доводил, я мимо пробегал. Испугалась она, видите ли. А мне в кабинет к Морозову надо было. Да ещё и пиджак в кабинете забыл.
– Шеф видок оценил? – никакого сочувствия во взгляде.
– Оценил. А заодно Веллер и оба зама, – мой лучший друг вместо сочувствия ржал, как конь. Я посмотрел на часы, и вздохнул. – Подъём, труба зовёт. Работа не волк, пристрелить не получится.
– Работа не волк, а кролик. – Мишка нехотя вылез из-за столика. – В лес не убежит, а затрахает!
После сытного обеда работа не клеилась. Вечная проблема: голоден – хочется есть, сыт – не хочется работать. А ещё всё время перед глазами стоял взгляд Морозова, не помогая сосредоточиться на работе. Эти глаза его жаркие. А может, мне просто показалось? Может, и не было никакого интереса с его стороны. А почему же я тогда пусть лёгкое, но возбуждение почувствовал под этим взглядом? Буду и дальше голову в песок прятать, как страус, или всё же признаюсь себе, что этот мужчина мне интересен?
Телефонный звонок прервал мои отнюдь не рабочие размышления. Веллер.
– Да, Аристарх Георгиевич.
– …
– Беру. Бегу.
Взял всё необходимое, и опять к Морозову. Разбираться в себе рядом с объектом своих размышлений самое удобное место. А, главное, самое комфортное. Подошёл к приёмной, заглянул. Аллочка за своим столом что-то быстро печатала. Ваза стояла далеко. Какое счастье, а то запасных рубашек у меня не осталось. Подняла голову, и смущённо улыбнулась.
– Загрузили и тебя работой?
– Всем хватило. Ты к ним? – кивнула на дверь кабинета. – Или ко мне?
– К ним. Заступаю на вахту вместо Аристарха Георгиевича. Ему что-то плохо стало, домой собирается.
– Они почти с самого утра там. Даже на обед не уходили. Я им обед заказала в ресторане, и накрыла стол прямо в кабинете.
– Ни на кого ничего не уронила? Или такая участь только у меня сегодня? – не удержался я.
– Совести у тебя нет, Снегирёв. Я же извинилась!
– Аллочка, все говорят, что у юристов нет совести. За те деньги, что платит мне шеф, я не могу купить такую дорогую вещь, как совесть. Добавит зарплату, обязательно куплю, – улыбнулся ей, и пошёл отдавать свой долг родной компании.
========== Глава 5. ==========
Юридический отдел большой коммерческой компании – это отдел по борьбе с законодательством и страж интересов своего работодателя. И сейчас я, как единственный представитель руководства отдела, отдувался за Веллера. Едва не погиб в бумажных завалах: акты, формуляры, спецификации, протоколы разногласий и прочие документы. Юридическое сопровождение этих сделок с самого начала вёл лично Аристарх Георгиевич, а я был лишь на подхвате: проверял клиентов, переделывал документы, учитывая все поправки. А теперь приходилось по ходу дела въезжать в подробности. Не вовремя Старый Лис заболел. Видимо, возраст даёт о себе знать, нервотрёпки с контрактами переносит уже не так легко, как раньше. У Веллера просто потрясающий нюх на подводные камни, которые при определённых обстоятельствах, если их вовремя не заметить, могут принести ощутимый вред родной компании. Несмотря на, казалось бы, нескончаемый ворох бумаг, работать было интересно. Морозов подсказывал, объяснял. Как только последний лист был вложен в последнюю же папку, я почувствовал, что вместе с ним исчезли и мои силы. Бросив взгляд в окно, заметил, наконец-то, что уже стемнело. Заработались! Слегка потянулся, разминая плечи, и бросил украдкой взгляд на шефа. Тимофей Ильич давно снял свой стильный пиджак и закатал рукава белоснежной рубашки, оголив загорелые руки. Он из солярия не вылезает что ли? На левом запястье красовались дорогие швейцарские часы. Морозов поймал мой взгляд и улыбнулся устало.
– Хотите кофе, Вадим Петрович?
– Не уверен.
– А если со сливками? – соблазнительно предложил Морозов. – Меня чёрный кофе, да если ещё и без сахара, как Вы обычно пьёте, не берёт совсем. А сладкий и со сливками очень даже бодрит. Не хотите попробовать?
– Вообще-то, я тоже люблю сладкий кофе со сливками, но меня он расслабляет, и потому пью его дома, уже после трудового дня. И на работе такой не пью, потому что нужна работающая голова.
– Значит, раз мы ударно поработали и почти закончили титанический труд последних двух месяцев, будем расслабляться.
Тимофей Ильич попросил Аллу сделать два кофе и скрылся в своей комнате отдыха, оттуда послышался звук льющейся воды. Я встал из-за стола, собрал все папки. Ужасно хотелось развязать галстук и стащить пиджак, но нельзя. Я только вздохнул и ограничился тем, что расстегнул его. Хорошо быть начальником. Он вернулся в кабинет, подтверждая мои мысли: галстук снят, влажные растрёпанные волосы и довольный взгляд. Забрал у меня папки и запер их в сейф. Вернулся и встал рядом.
– Вадим Петрович, если Веллеру не станет лучше, вам придётся его заменить. Справитесь? – Морозов с вызовом посмотрел мне в лицо. На слабо берёте, Тимофей Ильич?
– Справлюсь. Подводить вас, а, главное, Аристарха Георгиевича, не в моих правилах, – ответил с уверенностью, смело глядя в зелёные глаза.
Дверь открылась, отвлекая нас от дуэли взглядов, и в кабинет осторожно вошла секретарша. Аллочка, как всегда обаятельно улыбаясь, внесла поднос с двумя дымящимися чашками кофе и маленьким кувшинчиком сливок. Как я успел заметить, их Алла всегда ставила отдельно, наверное, Морозов предпочитал наливать сливки в чашку самостоятельно. Почти в шаге от нас она вдруг споткнулась и… Да что же за день такой сегодня? Я почти успел отскочить, но до реакции Морозова мне было далеко. Ему на рубашку попала только пара капель кофе. А я понял, что ничто так не снимает сонливость, как чашечка крепкого, сладкого, горячего кофе, выплеснутого на ноги. В моём случае чашек было две! И в придачу, чтобы совсем довершить картину, я поймал кувшинчик, а мой пиджак и рубашка поймали сливки. Алла вскрикнула и тут же прикрыла свой очаровательный ротик рукой, застыв в неподвижности. А я заскрипел зубами. Ноги жгло!
– Алла, солнце ты наше, ты решила меня добить? Откуда у тебя сегодня руки растут? Мне почему-то кажется, что явно не из того места, откуда надо, – спросил я её как можно вежливее, хотя очень хотелось обматерить, вручая в руки пустой кувшинчик и отдирая горячую ткань брюк от собственных ног. Ткань плотная, так что надеюсь, я отделался лёгким испугом. Попечёт пару дней и перестанет.
– Я… Я не хотела, честное слово, Тимофей Ильич, – голос Аллы дрожал.
– Нужно внимательнее смотреть под ноги, Алла, – холодно ответил Морозов и добавил. – Сейчас я дам Вадиму Петровичу кое-что из своих запасов, а вы, Алла, потрудитесь отнести его вещи в химчистку. Сегодня и за счёт фирмы.
– Тимофей Ильич, не стоит, – очнулся я от созерцания своего бедственного положения. – В офисе, скорее всего, только мы остались, так что меня никто не увидит.
– На улице ноябрь, Вадим Петрович, а мне совершенно нежелательно потерять последнего стоящего юриста перед заключением важных контрактов, – Морозов, больше не обращая внимания на засуетившуюся Аллу, прошёл к двери личной комнаты и жестом предложил мне пройти туда же. Я поколебался немного, но всё-таки пошёл.
– Если вы стесняетесь моего секретаря, я так и быть прикрою дверь, – сказал Морозов, когда я проходил мимо него. Я не подумав, буркнул:
– Что могла, она уже видела. Нового не выросло, – понял, что ляпнул, когда сзади хмыкнули. Я опять покраснел и стащил грязный пиджак с плеч.
– Когда же вы успели, Снегирёв?
– Ну, дело…
– Дурное дело не хитрое, – я просто спиной почувствовал, что он ухмыльнулся. Чувствую, что снова покраснел. Бесит. – А что же вы так плохо девушку обслужили, что она то холодной водой обольёт, то кипятком ошпарит?
– Да нормально всё было, – возмутился я, резко обернувшись. Прямо перед моим носом стоял Морозов в расстёгнутой рубашке… Чёрт!
– Всего-то, – хмыкнул он, и, снимая с широких плеч рубашку, прошёл мимо меня. А я глаз от него оторвать не могу, как будто никогда раньше полуголых мужиков не видел. Очнись, Снегирёв! Ау! – Поторопитесь, Вадим Петрович, там Алла изнывает от нетерпения.
– Ну, вот что вы за человек, Тимофей Ильич? – дёрнул и, наконец-то, снял удавку с шеи. Сосредоточился на расстёгивании пуговиц своей рубашки, пытаясь отвлечься от разглядывания гладкой спины Морозова. – Вы единственный человек, заставляющий меня постоянно краснеть, как офицер юную гимназистку.
– Мне просто это нравится, Вадим… Петрович, – выдал потрясающий ответ Морозов, подходя ко мне и вручая голубые джинсы и светло-серый мягкий пуловер. В его глазах плясали весёлые искры. Ему таки нравится меня подкалывать. – Надеюсь, что эти вещи подойдут.
– Э… Спасибо, – я положил полученные вещи на рядом стоящий диван и, немного смущаясь, расстегнул и потащил ремень, собираясь снять брюки. Морозов опять хмыкнул, достал из шкафа чистую рубашку, и ушёл в ванную комнату. Деликатность, видимо, решил проявить. Спасибо огромное. Я облегчённо вздохнул и снял брюки. На ногах выше колен были красные пятна, но ожогов не было. Не смертельно, но неприятно. Только протянул руку за джинсами, как рядом раздался голос Морозова.
– Держите крем, – в голосе появилась лёгкая хрипотца. – В его составе есть пантенол, поможет снять покраснение и жжение.
– Спасибо, – пробормотал я, забирая крем.
– И не стоит смущаться. У Вас красивое тело, Вадим, – просто сказал, просто взял мои испачканные вещи и сложил в невесть откуда взявшийся большой пакет, и просто вышел в кабинет, оставив меня в странном состоянии… Я не понимал в тот момент, чего же мне хотелось больше: то ли услышать ещё что-нибудь, то ли провалиться сквозь землю от смущения. Ведь далеко не мальчик, и адекватно понимаю, чего хочу или, если уж честно признаваться, кого хочу. Ранее я никогда не страдал нерешительностью, принимал решения чётко и быстро, а сейчас чувствую себя инфантильным кретином: сомневаюсь в себе, в своих желаниях, чувствах, в словах и полунамёках мужчины, который потихоньку сводит меня с ума. Глупая ситуация. Мазь почти мгновенно сняла жжение и впиталась в кожу, распространяя прохладу. Благодать. Я быстро оделся, вещи были чуть-чуть свободными, но сели нормально. Когда я вошёл в кабинет, Аллы там уже не было, как и следов нашего столкновения. Морозов стоял у окна.