Но все равно, она не собирается влюбляться в этого милого Брэма Бишопа!
* * *
Глори не могла вспомнить, когда она чувствовала себя такой беззаботной, юной и счастливой. Она решила плыть по течению.
Брэм перебирал джинсы различных цветов и фасонов:
– Вот, – сказал он в конце концов. – Примерь эти три пары! Если ни одни не подойдут, продолжим поиски.
– Да, сэр, – у Глори опять вырвался смешок.
– У тебя есть ковбойская рубашка? – поинтересовался Брэм.
– Нет.
– Моя работа никогда не закончится, – он покачал головой. – Сейчас что-нибудь найдем.
– Брэм, – зашептала Глори, – этот магазин слишком дорогой для меня! Я могу позволить себе только пару джинсов!
Брэм схватил ее за плечи.
– Я покупаю жене одежду! Кроме джинсов надо непременно купить и рубашку!
Глори открыла было рот, чтобы запротестовать, но Брэм быстро поцеловал ее в губы.
– Пожалуйста, Глори, позволь сделать тебе подарок! Это доставит мне большое удовольствие… Да ведь и идея была моя! Как жена, ты должна с благодарностью принимать все мои подарки.
– Что ж, если на то пошло…
– Ну, вот и хорошо. – Он снова прикоснулся к ней губами. – Благодарю тебя!
Они обменялисьь взглядами и нежными улыбками. Брэм развернул Глори к примерочной.
– Иди, – сказал он. – А я буду сидеть в этом кресле и ждать демонстрации мод!
Оказавшись в маленькой кабинке, Глори с трудом влезла в джинсы и провела руками по бедрам. Ничего более облегающего ей еще не доводилось носить. Она должна была признать, что выглядит в них не так уж плохо!
– Простите, – послышался из-за занавески голос продавщицы.
Глори откинула штору.
– Да?
– Ваш муж хочет, чтобы вы примерили эту рубашку. Он говорит, и, по-моему, совершенно прав, что она того же оттенка, что и ваши зеленые глаза. – Женщина улыбнулась. – А вот мой муж после тридцати лет совместной жизни вряд ли помнит, какого цвета у меня глаза. Вы недавно поженились?
– Да, недавно, – медленно произнесла Глори.
– По тому, как вы смотрите друг на друга, сразу видно, что вы очень влюблены. Это прекрасно! Примерьте эту рубашку, дорогая. Джинсы на вас прямо как влитые!
Глори взяла рубашку и задернула штору. Она стояла как вкопанная, глядя на свое отражение в большом зеркале, а слова продавщицы эхом отдавались в ее голове. Ерунда, думала она. Эта женщина видит то, что хочет видеть. Они с Брэмом не обменивались влюбленными взглядами.
Отказавшись думать о словах продавщицы, вероятно, чтобы не испортить удовольствие от прогулки с Брэмом, Глори застегнула рубаху. Довольная своим отражением в зеркале, она распустила волосы. Решив, что туфли на высоком каблуке не подходят к джинсам, она босиком вышла из примерочной.
– Внимание, – произнесла она, подойдя к Брэму на расстояние десяти футов. – Засим представлюсь… Глори из Техаса. – Она грациозно взмахнула руками, затем медленно повернулась, чтобы Брэм мог рассмотреть ее со всех сторон. – Ну как?
Брэм неотрывно смотрел на Глори и слышал бешеное биение своего сердца. Он понял, что Глори – самая красивая женщина из всех, которых он когда-либо видел. Ему живо представилось, как она в этих джинсах играет с детьми. Их детьми. Он думал – нет, знал, – что постепенно влюбляется в Глори Карсон!
Брэм подошел к улыбающейся Глори, обеими ладонями нежно взял ее лицо и страстно поцеловал.
– О, Боже мой! – произнесла продавщица со вздохом. – В нашем магазине еще никогда не было такой романтической сцены!
Брэм поднял голову, вспомнив вдруг, где находится. Глори покраснела.
– Мы возьмем рубашку и джинсы, – обратился Брэм к продавщице. – А еще ей нужны носки и теннисные туфли.
– Разумеется, – ответила продавщица. – Полагаю, ваша жена останется в обновках?
Брэм посмотрел прямо в глаза Глори.
– Да, моя жена останется в этом. Остальное, пожалуйста, запакуйте.
– Конечно, конечно, – заторопилась продавщица.
– Спасибо, Брэм, – сказала Глори. – Это великолепный подарок!
– Пожалуйста, миссис Бишоп. – Он помолчал. – Кстати, выглядишь ты прекрасно! Наша одежда просто создана для тебя.
Глори засмеялась.
– Я и чувствую себя прекрасно! Знаешь, в этих джинсах я кажусь себе просто неотразимой!
– Да, я бы сказал, – ответил Брэм, – что в тебе открылось нечто, раньше мне неведомое. Интересно, какие тайны я еще в тебе открою?
Тут вернулась продавщица с целым ворохом теннисных туфель и расставила их перед Глори для примерки.
Когда они подъезжали к апартаментам Брэма, Глори пребывала все в том же легкомысленном настроении. Оказавшись в его огромной гостиной, она внимательно оглядела массивную мебель, явно принадлежащую мужчине.
– Тебе подходит, – кивнула она.
– Тсс, – улыбнулся он. – Ты же здесь живешь, забыла? Твои замечания по поводу мебели неуместны!
Глори засмеялась.
– В этой комнате слишком мужская обстановка, а мой коттедж выглядит так, будто создан специально для женщины. Я представляю себе, что тут стоит одно из моих любимых цветастых кресел.
Брэм обнял Глори и посадил себе на колени.
– Сейчас люди вступают в брак в более позднем возрасте, чем раньше, – заметила Глори. – Значит, у каждого имеется какая-то собственность. Было бы несправедливо требовать, чтобы они расстались с ней. Мы придем к компромиссу, и этот дом будет нашим общим домом.
– Ты, как всегда, права. – Брэм крепко поцеловал ее и принялся покрывать поцелуями ее тонкую шею. – Кое-что от тебя, кое-что от меня сольется в одно целое, и это будет потрясающе!
Он все еще имеет в виду мебель? – как во сне размышляла Глори, поглощаемая огнем желания.
– Как удобны эти рубашки, – заметил Брэм, раздевая Глори.
– Да, сделаны с умом, – ответила она, расстегивая рубашку Брэма. – Особенно мне нравятся застежки! – Она скользила пальцами по груди Брэма, с удовольствием ощущая упругие, вьющиеся волоски и крепкие мускулы.
Со стоном наслаждения Брэм высвободил рубашку Глори из джинсов, расстегнул манжеты, стянул ее и бросил на пол.
– Ты сомнешь мою новую рубашку, – засмеялась она.
– Куплю другую.
– Эти джинсы слишком тесны, я не уверена, что их легко удастся снять!
– Полагаясь на опыт многочисленного населения штата Техас, – произнес он, широкими шагами направляясь в спальню, – могу заключить беспроигрышное пари: самые узкие джинсы можно снять.
– Как? Скажи.
– Не только скажу, но и покажу, Глори. Это гораздо эффективнее.
Они занимались любовью на просторной постели Брэма. Любовью изысканной, новой и в то же время удивительно знакомой. Они ласкали друг друга, целовались, их руки не останавливались ни на миг.
Когда Брэм горячо и нежно целовал ее грудь, Глори наслаждалась охватившим ее томительным чувством.
– О, Брэм, – шептала она.
Он не мог оторваться от ее груди, упиваясь неповторимым ощущением.
Судорожное, неистовое напряжение, которое они испытали, постепенно становилось почти болезненным.
– Глори!
– Да! Пожалуйста, Брэм! Скорей!
Он навис над ней и глубоко вошел в нее, отчетливо ощущая все ее тело.
И опять начался танец любви. Только их, неповторимый танец, со все убыстрявшимся ритмом. Этот танец уносил их все дальше от реальности. Они парили в экстазе, медленно спускались на землю, крепко обнимали друг друга, наслаждаясь переполнявшим их блаженством.
– Глори!
– Гмм, – промурлыкала она, крепко прижавшись к нему.
– Ты до сих пор не назвала мне все причины разводов.
– Ах, это, – сонно протянула она. – Ну, две из них, думаю, к тебе, Брэм, никак не относятся. Если, конечно, твоя жена будет верить в вечную любовь, о которой ты говорил.
– Что же это за причины?
– Пятая причина заключается в том, что любовь проходит и чувства больше нет. Причина же девятая заключается в том, что один из партнеров влюбляется в кого-то еще. На первый взгляд кажется, что это одно и то же, но это не так.
– Я понимаю.
– Но, найдя свою вечную любовь, ты будешь очень счастлив… всегда. Я искренне надеюсь, что ты найдешь ее, Брэм.
Я уже нашел, подумал он. Да, в этот самый момент он держит в объятиях свою вечную любовь!
Но неужели Глори даже мысли не допускает, что она и есть вечная любовь? Неужели ему так и не удастся пробить эту проклятую стену между ними?!
Глава восьмая
Ночью Брэм больше бодрствовал, чем спал. Он вел бесконечный диалог с самим собой, обдумывая, как скажет Глори, что у них много общего, и попросит ее перестать играть роль исследователя.
О себе же он скажет, что, с тех пор как стал ее мужем, все, что он делает и говорит, совершенно серьезно и Брэм Бишоп никогда не переставал быть Брэмом Бишопом. Он сражался с призраками и воспоминаниями ее юности, оказавшимися сильными противниками. Ее сердце было скрыто за угнетающей, непроницаемой стеной.
Нет, лучше не раскачивать лодку, решил он ближе к рассвету. Если давить на Глори, она, скорее всего, откажется от эксперимента, и он потеряет ее навсегда. Лучше он использует каждую минуту оставшихся дней… и ночей… из обговоренных ранее двух недель, чтобы показать Глори, что между ними происходит нечто особенное и важное.
Вздохнув, Брэм наконец задремал.
* * *
Глори открыла глаза и встревоженно посмотрела на часы, стоящие на ночном столике.
– О Боже! Посмотри, который час! – Она скинула одеяло, вскочила с постели и принялась подбирать с пола свои вещи. – Брэм, проснись! Мы опаздываем! Ты видишь, сколько сейчас времени? Мне надо принять душ, заскочить домой, переодеться и успеть в офис. Я опаздываю. Я еще никогда не опаздывала на прием клиентов!
– Успокойся, Глори, – сказал Брэм.
– Некогда мне успокаиваться!
Она бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь.
– День начинается просто замечательно, – пробормотал Брэм, свесив ноги с постели.
Дальше – больше. Глори подгоняла его. Он, сдерживая себя, спокойно возражал, что двигаться быстрее уже не может. Он даже поставил кофе, но Глори от него отказалась, заявив, что на кофе у нее нет времени.
Брэм возразил, что, если они все равно опаздывают, какое значение имеют лишние десять минут?
Глори посмотрела на него так, что он поднял обе руки и дал себе молчаливую клятву не произносить больше ни слова.
Когда они подъехали к ее дому, Глори открыла дверцу еще до того, как Брэм нажал на тормоза.
– Пока, – коротко бросила она.
– Эй, подожди секундочку, – возразил Брэм. – Разве так прощаются?
– Мне некогда играть в игрушки, Брэм.
Он придвинулся к ней, схватил за плечи, повернул к себе и крепко поцеловал.
– А я и не играю, – сказал он. – На то, чтобы попрощаться как следует, всегда найдется время. Счастливого тебе дня. Я заеду за тобой сюда после работы. Сегодня мы обедаем у моих родителей!
– Это еще зачем?
– Затем, что я увидел это в своем календаре, пока ты носилась по квартире, как угорелая кошка.
– Ты бы мог меня предупредить!
– Вот я и предупреждаю! Дело-то, в общем, пустяковое. Так, рядовой обед. Мы время от времени собираемся вместе.
– Я не могу вторгаться в чужую семью. Ты иди, а я останусь дома.
– Черт возьми, Глори, ты же моя жена! Я не могу пойти обедать к родителям без тебя.
– У меня нет времени обсуждать это!
– Хорошо. Договорились. Я забираю тебя, и мы едем.
– Как скажешь, – произнесла она, явно начиная сердиться. – До свидания, Брэм, до вечера.
Она захлопнула дверцу и побежала через лужайку к дому.
– Могу только повторить, – пробурчал Брэм, разворачивая машину, – что день начинается просто замечательно! – Он помолчал. – Черт бы все это побрал!
* * *
День начался со стресса, и к вечеру у Глори буквально разламывалась голова. Она решила сообщить Брэму, что не расположена идти на этот обед, и пожелать ему приятного вечера.
Хотя, как жена Брэма, она должна сделать над собой усилие и пойти на обед к его родителям. Она больше не одиночка, вольная поступать так, как ей заблагорассудится. Она замужняя женщина, которой требуется масса энергии и терпения, чтобы ужиться с мужем.
Надо согласиться пойти на этот обед, несмотря на усталость. А Брэм должен согласиться уйти оттуда пораньше. Вот как следует поступить.
Ставлю доллар, подумала Глори, прищурившись, с Брэмом случится припадок!
В этом далеко не радужном настроении Глори припарковалась на дорожке рядом с машиной Брэма. Войдя в гостиную, она сказала:
– Брэм…
– Глори…
Они одновременно заговорили и так же одновременно замолчали.
– Говори сначала ты, – сказал Брэм.
– Я только хотела сказать, что очень устала и у меня смертельно болит голова. Я хочу пойти на обед к твоим родителям, но настаиваю… нет, погоди… я была бы тебе очень признательна, если бы мы вернулись домой пораньше!
– Вот как?
Не сдавайся, Глори, говорила она себе. Брэм сейчас взорвется, можно не сомневаться. Но все-таки надо выдержать.
– Ты права, – произнес он. – Я как раз собирался сказать тебе, что с моей стороны было нечестно устраивать тебе этот «выход в свет», не предупредив заранее. Я хотел позвонить и все отменить. Мои поймут, да и я, конечно, тоже. У тебя был тяжелый день. Так что мы не идем!
Глори посмотрела на Брэма так, будто никогда раньше его не видела.
– Ты бы сделал это для меня? – спросила она наконец. – Ты очень стараешься быть хорошим мужем, да?
– Да, разумеется. Поверь, эти две недели даются мне нелегко. – Брэм пристально посмотрел на нее. – Ты ведь тоже стараешься быть хорошей женой, не так ли?
– Да, если подумать, пожалуй, ты прав, – слегка нахмурилась Глори. – Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы из-за меня ты не смог повидаться с родителями.
– Что ж, это прекрасно. Так, значит, мы идем?
* * *
Об усталости и головной боли Глори забыла через несколько минут после того, как переступила порог дома старших Бишопов. Ее встретили теплыми, приветливыми улыбками. Джана и Эйб Бишоп очаровали Глори своей искренностью и еще чем-то, не поддающимся определению.
Джана, несмотря на возраст, оказалась прелестной женщиной, ее окружала почти неземная аура, и она, казалось, парила в облаке природной грациозности.
Эйб был высокий, стройный, слегка взъерошенный, и его пронзительный взгляд с неподдельным интересом переходил от одного гостя к другому.
Все три их сына весело подтрунивали друг над другом, а жены старших, Эми и Нэнси, были из той породы женщин, при встрече с которыми кажется, что знаешь их не один год.
Джана сказала, что давно мечтала устроить картофельный день. Поэтому обед состоял из обильного картофельного салата с хрустящими булочками. Она даже говорила о картофеле, как о человеке, и это было особенно забавно.
Когда Брэм начал рассказывать о программе «обучения идеальных мужей», Глори покраснела от смущения.
– Интересно, – заметил Такс, не подавая вида, что ему было известно о плане раньше. – Ну и как успехи? Нет еще желания расстаться с Брэмом, а, Глори?
Она улыбнулась.
– Нет. У нас бывают напряженные моменты, касающиеся бюджета и туфель, брошенных на полу в гостиной, но в основном мы понимаем друг друга.
– Углубляясь в историю, – начал Эйб фразой, которую его сыновья слышали всю свою жизнь, – можно сказать, что во многих странах девочек начинали готовить к семейной жизни с самого младенчества.
– Неужели, папа? – спросил Такс.
– Так было, есть и будет, – заключила Нэнси. – Время жены-прислуги никогда не кончится.
– Слушай и учись, мой бедный малыш! – сказала Эми, обращаясь к Блю.
– Малыш! – спохватилась Джана. – Вот чего не хватает в вашей учебной программе. Вам нужен малыш!
Глори посмотрела на Джану большими глазами.
– Не объяснишь ли попонятнее, мама? – попросил Брэм.
– Охотно. – Джана оперлась локтями о стол и сложила руки под подбородком. – Я полагаю, что обучение семейной жизни должно включать в себя подготовку к появлению младенца.