В типографии было тихо. Пока Поль поднимался на второй этаж, ему встретились три человека: один с кипой бумаги на плечах, двое других несли литографский камень. Они шли угрюмые, опустив глаза,
и еле ответили на приветствие мальчика. В его душу начало закрадываться беспокойство. Оно усилилось, когда Поль увидел господина Делоне.
Небритое лицо, взъерошенные волосы, бегающие глаза и хриплый голос не предвещали ничего хорошего.
— Накладчик мне нужен, — отрывисто и резко заговорил Делоне. — Работа в две смены, днём и ночью. Перерыв на обед — полчаса и четыре часа — на сон. Получать будешь, как взрослый рабочий. Согласен?
Поль недолго раздумывал. Придётся работать на пять часов в сутки больше, чем у Пере, зато заработает он вдвое больше. И наверное, ему обеспечат ночлег.
— Согласен!
— Подпиши договор и приступай к работе!
Делоне протянул лист. В нём по пунктам излагались обязательства, которые принимал на себя рабочий.
Поль с трудом читал по-печатному и совсем не умел разбирать написанное от руки. Однако он не собирался признаваться в этом. Сейчас у него была другая забота: как бы половчее расписаться, чтобы хозяин не догадался о его неграмотности. С безразличным видом Поль обмакнул перо в чернила, небрежно вывел первую букву и закончил размашистым росчерком. По столь лихой подписи никто не мог бы догадаться, что Поль не умеет писать.
Работа не пугала Поля, и он уверенно вошёл в печатное отделение, куда его привёл хозяин. В помещении стояли две машины. Около них возился рабочий — один из тех мрачных людей, которых Поль встретил в коридоре. Он приправлял в машине набор.
— Жюльен, вот вам накладчик. Приступайте к печатанию! — распорядился Делоне.
Мальчик взглянул на Жюльена. Как не похож он был на приветливого и разговорчивого Анри, с которым Поль работал в типографии Пере! Да и одет был Жюльен не так, как одеваются рабочие. Правда, на нём бы кожаный передник, как и у Анри, но в остальном платье и башмаки Жюльена напоминали скорее костюм самого господина Делоне.
Жюльен сухо объяснил Полю, что он должен делать, и показал на кипу бумаги у противоположной стены. Мальчик перетаскал бумагу поближе к машине и уложил её так, чтобы удобнее было подавать листы.
Жюльен повернул рычаг, и Поль взялся за привычную работу накладчика.
Мальчик легко поспевал за быстрым движением маховика, который послушно подчинялся уверенной руке хмурого Жюльена.
Когда стенные часы пробили двенадцать, Жюльен остановил машину.
— Обедать! — отрывисто бросил он и вышел из помещения.
Потягиваясь и разминая онемевшее от однообразного движения тело, проголодавшийся Поль заранее предвкушал удовольствие проглотить ещё одну румяную булочку.
Он вышел вслед за Жюльеном и стал спускаться вниз. Навстречу медленно и устало поднимался старый рабочий.
— Куда ты? — остановил он Поля.
— В булочную.
— Ты в своём уме?
— Не понимаю, о чём вы говорите…
— Управляющий тебе ничего не объяснил?
— Какой управляющий?
— Эх ты, простота! Да ты с кем работал?
— С Жюльеном.
— «С Жюльеном»! — передразнил мальчика рабочий. — Для тебя он не Жюльен, а господин Ришпен. Понял?
— Нет, ничего не понял.
— С неба ты свалился, что ли? Пойдём-ка наверх, я тебе кое-что объясню.
Сердце мальчика дрогнуло. Тревога снова охватила его. Понуро поднимался он по лестнице вслед за стариком.
От старого рабочего, которого звали Симон, Поль узнал о причине таинственной тишины, царившей в типографии Делоне. Он понял, почему у ворот дежурили полицейские, почему Жюльен так не похож на рабочего. Это был управляющий типографии и компаньон господина Делоне. Он заменил у машины бастовавшего рабочего.
Мальчик ужаснулся: он невольно сделался предателем рабочих, объявивших забастовку!
— Ты, стало быть, ничего не знал о здешних делах?
— Не знал.
— И тебя на улице никто не остановил?
— Я встретил одних полицейских.
— Как же это тебя пропустили пикетчики? Их дело — предупреждать всех, кто бы ни пришёл наниматься. Только они боятся подходить близко: полицейские не дремлют, могут схватить.
— Я погнался за колесом и не заметил их. Вот беда!
— Попался ты, парень, в ловушку!
— А вы-то сами не бастуете?
— Я здешний сторож, от меня толку мало… Да
не обо мне сейчас речь. Надо подумать, как тебе поскорее отсюда выбраться.
— Чего думать! — вспылил Поль. — Я сейчас же уйду. Не хочу я денег, которые здесь заработал! — Поль резко отвернулся от собеседника и зашагал по лестнице.
— Погоди ты, дурной! — рассердился Симон. — Наделал глупостей, а теперь хочешь прибавить ещё одну? Выслушай всё до конца, потом действуй. Ты подписал договор?
— Подписал, — ответил Поль, снова приблизившись к старому рабочему.
— Забыл, что там написано?
— Что?
—- Я у тебя спрашиваю: ты читал его?
— Нет, не читал.
— Вот за такие дела, будь я твой отец, я бы тебя за уши отодрал.
— За какие дела?
— «За какие, за какие»! Зачем подписал, не зная что!
— А что там?
— Ты обязался не отлучаться из типографии без особого разрешения хозяина и покупать продукты тут же. Он потом вычтет за них из жалованья, да ещё оценит их втридорога.
— Я пойду и скажу ему, что работать больше не буду. Ни денег его, ни продуктов мне не надо! Уйду!
— Так он тебя и выпустит! Ему нужно сорвать забастовку, напугать рабочих: типография, мол, и без вас обойдётся.
— Всё равно не останусь! Уйду — и дело с концом.
— Как ты уйдёшь, когда у входов и выходов — полицейские?
— Что же мне делать? — в отчаянии воскликнул мальчик.
— Не шумы только. Не надо спешить, может, что и придумаем… Попробуй выпросить у хозяина немного денег в счёт жалованья, франков бы пять.
— У меня есть пять франков! Чуть меньше… — Поль с грустью вспомнил булочку, ради которой разменял одну монету.
— Тогда выход есть. Полицейский, что стоит внизу, под самой лестницей, согласится тебя выпустить, если ты ему заплатишь. Я в этом уверен. Поговори с ним. Только не сейчас, а когда стемнеет… Теперь иди поешь горячего супа. Там, внизу, увидишь. — Старик махнул рукой в сторону лестницы.
— Не хочу я никакого супа и не буду больше работать!
— Не кипятись! Главное, не подавай виду, что собрался уходить. Эти господа шутить не любят. Так обработают, что родная мать не узнает.
— Это мы ещё посмотрим! — возмущённо сказал Поль и побежал вниз.
«Так-то правильнее. Закусит, успокоится и не наделает глупостей», — подумал Симон, провожая внимательными, ласковыми глазами сбегавшего по лестнице Поля.
Но мальчик направился не в столовую. Вопреки наставлению старика, он прямо приступил к переговорам с полицейским, охранявшим вход.
— Позвольте мне сбегать за жареными каштанами, — обратился он к нему.
— Разрешение господина Делоне есть?
— Да мне только до угла…
— Проваливай, никуда не пойдёшь!
Поль встряхнул монеты, которые были зажаты у него в руке.
Симон оказался прав. Звон серебра сразу сделал полицейского более сговорчивым:
— Сколько у тебя?
— Почти пять франков.
— Во двор выпущу, а там — как знаешь!
— Возьмите!
Поль отдал всё, что у него было, и вышел.
Когда мальчик очутился в тамбуре, он ещё не знал, как действовать. Он боялся, что обеденный перерыв скоро кончится и управляющий поднимет тревогу, если его новый помощник не явится вовремя. Надо было торопиться, но и не забывать об осторожности. Поэтому мальчик задержался, прежде чем выйти во двор. Дверь была приоткрыта, и, оставаясь незамеченным, Поль мог наблюдать за тем, что происходит на дворе. Конная повозка, нагруженная связками книг и стопками афиш, стояла близко от выхода. Это было первое, что бросилось в глаза Полю и что подсказало путь к спасению. Возчик уже усаживался на козлы, готовясь к отъезду.
Поль взглянул на двух полицейских, охранявших двор. Они стояли у ворот. Один снимал засов, другой что-то ему рассказывал.
Поль не терял дорогих секунд. Он снял деревянные башмаки, зажал их под мышкой и, босой, бесшумно перебежал к повозке как раз в ту минуту, когда возчик хлестнул лошадь вожжой и крикнул: «Э-э… Трогай!»
Заскрипели ворота, готовые пропустить воз, на который успел забраться и укрыться между афишами и книгами красный от возбуждения Поль.
…Прохожих не интересовал босой мальчик, на ходу спрыгнувший с повозки и в нерешительности остановившийся посреди мостовой. Но бойко
торговавший газетой «Заря» подросток Жорж запнулся на полуслове, выкликая последние новости. С полуоткрытым ртом он смотрел на Поля, заинтересованный его странным поведением.
Поль был озабочен. Когда он слезал, один башмак выскользнул у него из-под руки и остался на повозке. Он растерянно озирался по сторонам, не решаясь нагнать повозку. Тут-то и встретились глаза двух подростков.
Лицо газетчика сперва выразило удивление, но потом он расхохотался так звонко, так заразительно, что и Поль заулыбался.
— Стащил, да не впрок пошло? — насмешливо спросил он Поля.
— Как — стащил? Это мои башмаки, я их заработал своими руками, — обиделся Поль.
— Для чего же на повозку лазил? — недоверчиво допытывался Жорж.
— Проехался на попутном экипаже, вот и всё.
— Куда ехал-то?
— Я ищу работы.
— Какой?
— Да всё равно какой. Я типографщик.
— Печатник?
— Да, накладчик.
— Давно без работы?
— Нет, первый день.
— Где работал?
— В типографии Пере.
— У Пере? Ты не Поль Роже?
— А ты откуда знаешь?
Жорж даже присвистнул от восторга:
— Читай-ка!
Он раскрыл «Зарю» и показал на заметку, озаглавленную: «Возмутительный случай».
Возчик уже усаживался на козлы, готовясь к отъезду.
Видя, что Поль не склонен читать, газетчик сделал это за него, произнося громко и отчётливо каждое слово:
— «Вчера, второго июля, в типографии Жака Пере произошёл возмутительный случай. Вследствие нестерпимой духоты в помещении и недопустимой продолжительности рабочего дня двенадцатилетний подросток Поль Роже упал, потеряв сознание. Господин Пере в тот же день уволил больного мальчика. Рабочие типографии возмущены таким жестоким отношением хозяина и собираются потребовать возвращения Поля на работу…» Так оно и было? — спросил Жорж, окончив чтение.
— Да, — сконфуженно ответил Поль. — Только я вовсе не больной. Стояла такая жарища — дышать было нечем. А теперь я здоров, за любую работу могу взяться.
— Хочешь со мной газету продавать?
Это предложение застало Поля врасплох. Он печатник, искал работы в типографии, ничего другого делать не умеет. Однако предложение нового товарища было заманчиво.
— А справлюсь я? — спросил Поль, смущённо взглянув на одинокий башмак, который держал в руке.
— Справишься! Со мной не пропадёшь, если у тебя есть голова на плечах. И второй башмак добудем. Не беспокойся! Согласен?
— Согласен!
— Возьми себе двадцать штук. Скоро рабочие пойдут домой с работы, будут покупать газету. Стой здесь и покрикивай: «Заря»! Несчастный случай около машины!»
— Про что это? — осведомился Поль.
— Чудак! Да про тебя же. Ты забыл, как лежал
полумёртвый около машины? Или, по-твоему, это был счастливый случай? Ну, мне некогда болтать. Я побегу.
…Так Поль стал газетчиком. Скуден заработок продавца газет. Только глядя со стороны, можно подумать, что нет более лёгкой работы. А на самом деле труд газетчиков редко кого спасал от голода и нищеты.
Пользуясь тем, что в Париже всегда много безработных, готовых работать на любых условиях, издатели отказывались принимать обратно непроданные газеты. И газетчик, у которого они оставались, должен был платить за них из своего кармана: это было верным разорением.
Юный газетчик Жорж успешно справлялся со своим делом. Крепкий здоровьем, никогда не падающий духом, он 3d день успевал продать столько газет, что ни один продавец не мог за ним угнаться. Вот почему в редакции газеты его прозвали «королём газетчиков», но так как Жоржу это прозвище пришлось не по вкусу, переименовали в «чемпиона газетчиков».
— «Король»! — протестовал мальчик. — У французов уже есть один император — и хватит. И при нём-то люди обедают раз в три дня. А тут ещё король! Эдак можно и вовсе захиреть!
Жорж имел в виду императора Франции Наполеона III, который довёл французский народ до страшного обнищания.
В толпе Жорж с первого взгляда умел угадывать читателя «Зари». Ещё лучше умел он уговорить человека приобрести газету:
— Купите «Зарю», пока можно! Потом не достанете ни за какие деньги. — И уже шёпотом Жорж добавлял: — Говорят, императору что-то не понрави-
лось в сегодняшнем номере и он приказал своим тайным агентам скупить весь выпуск газеты и сжечь.
Жорж взял Поля под своё покровительство. Он был только одним годом старше, но много опытнее своего товарища. Безрадостное детство газетчика мало чем отличалось от детства других ребят столичной бедноты.
Перед Винцентом Дюбле, отцом Жоржа, стояла такая же задача, как и перед сотнями других парижских рабочих: сначала найти работу, а потом, получив её, так всё рассчитать и распределить, чтобы грошовой оплаты тяжёлого труда хватило на хлеб семье.
Винцент Дюбле работал на кожевенной фабрике. Вспыхнула забастовка, и Винцент не остался в стороне от событий. Вместе с другими он был арестован. Его судили и приговорили к восьми месяцам тюрьмы. Тогда на долю Жоржа легла забота о большой семье. Его мать едва управлялась с хозяйством: у неё на руках были две дочери — трёх и семи лет. К тому врём’ени, когда мальчики случайно встретились на одной из парижских улиц и неожиданно сдружились, Винцент уже отсидел половину срока. До ареста отца Жорж посещал школу и научился бегло читать и писать.
Новый товарищ сразу пришёлся по сердцу Полю, и теперь он чувствовал себя вольной пташкой. Правда, зарабатывал он так мало, что едва хватало на кусок хлеба да на несколько картофелин. Жорж частенько приводил приятеля к себе домой, где мать гостеприимно уделяла гостю порцию луковой похлёбки или супа из свежей зелени. А если иной раз мальчику не хотелось стеснять семью товарища, он незаметно исчезал по окончании работы и ночевал на мягкой и душистой траве тенистого пар-
ка или заброшенного сада, какие нередко встречались тогда в Париже.
Первые несколько дней торговля у Поля шла вяло. Не много экземпляров «Зари» удавалось ему продать за день. Но вот произошло событие, которое сразу повысило спрос на газеты. Над Францией нависла угроза войны с Пруссией.
Вдобавок всё чаще и чаще раздавался голос трудового люда, которому жить становилось день ото дня хуже.
Богачи рассчитывали, что во время кровопролитной войны, которую они затевали, легче будет расправиться с рабочими и крестьянами.
Со своей стороны, прусский император Вильгельм I и прусские капиталисты тоже мечтали о войне, надеясь ценой народной крови отобрать у Франции часть её земель.
Тревога охватила весь Париж.
Газеты раскупались нарасхват. Типографии ни днём, ни ночью не прекращали работу. Каждая стремилась выпустить свою газету раньше других и продать как можно больше экземпляров. Газетчиков окружала толпа, где бы они ни появлялись. Жорж поспевал всюду. Не дремал и Поль, который теперь спозаранку вместе с Жоржем являлся в типографию «Зари»; оттуда, нагруженные газетами, они устремлялись на улицы.
— Надежда на мирное соглашение! Вильгельм бьёт отбой! Угроза войны ослабла!
— Мир висит на волоске! Катастрофа надвигается! Переговоры зашли в тупик!
Так выкрикивали газетчики, в зависимости от того, как развивались события.
Газету «Заря» особенно охотно покупали рабочие, ремесленники, служащие и мелкие торговцы.
«Заря» была единственной в то время газетой, которая осмеливалась критиковать правительство и не боялась писать правду.
Вечером 15 июля Поль и Жорж выбежали из ворот типографии «Заря» и звонкими голосами оповещали: