Вернувшись, я рассказал своим спутникам о слышанном и мы разработали утренний план охоты.
Я должен несколько отвлечься от темы и сказать, что тот, кто не переживал охотничьей горячки в тайге, тот не может понять всех переживании таежного охотника. Даже те, которые, как я, живут в таежном районе и то не испытывают того, что переживаешь в тот момент когда находишься на бивуаке и слушаешь рассказы своих компаньонов о том, что они встретили того или иного зверя, или напали на его след.
Вообще же, вечера на охоте проходят всегда очень оживленно. Особенно, если в ней принимает участие несколько человек. По возвращении с охоты проходит подобие скаутской «беседы у костра»: каждый по очереди обязан рассказать подробно всем остальным участникам охоты свои похождения за день, часто делясь при этом своими собственными впечатлениями и переживаниями. В итоге — рождаются интересные рассказы и при том поучительные не только для молодых, но и для бывалых охотников. Практически же выясняются охотничьи возможности и составляются планы на следующий день.
Серьезная охота является подлинной наукой. В ней все должно быть учтено, принято во внимание и к сведению на будущее. Кроме того, каждый новый день охоты дает новые познания, а каждый новый, хотя бы и варьированный эпизод — прибавляет опыт и увеличивает охотничьи навыки. Обыкновенно, порядок рассказов бывает таков: начинает рассказывать или младший участник охоты или охотник, пришедший на бивуак последним, а затем в таком же порядке, по старшинству или возвращению, остальные. На этот же раз нам выдался исключительно удачный вечер.
Как я уже упоминал, хозяин фанзы Макар давал нам приют в течение десяти лет. Это был настоящий тип корейского горного хуторянина, прасола, бродяги и контрабандиста в прошлом, а отчасти и в настоящем. Когда мы пришли в описываемое время на охоту, Макара дома не оказалось, а из расспросов его жены и старика-тестя, в прошлом охотника еще времен фитильных ружей, а ныне имеющего за плечами 75 лет, мы толком ничего не могли добиться, почему не выполнены кое-какие наши поручения по перестройке фанзы, как бывало из года в год, и на что были оставлены деньги. Да и вообще все незатейливое хозяйство было запущено.
Макар и прежде часто уходил через границу, до которой от его фанзы было всего 10 верст, да и охранялась она в те времена довольно слабо. Границей являлась река Тюмень-ула, довольно порожистая и бурная, но замерзающая зимой. Иногда, при преследовании раненого зверя, ее приходилось переходить, почти не встречая стражи. Это было очень удобно, в особенности для корейцев, из которых состояло и приграничное население Маньчжурии. К тому же, они не имели и паспортов.
Но вот неожиданно, когда мы сидели и разговаривали, открылась дверь и появился Макар. Вид у него был довольно растерянный. Поздоровавшись, он долго не отвечал на наши расспросы, почему не выполнил данных ему поручений, потом что-то начал мямлить. Только посидев некоторое время в фанзе, он поведал нам свою трагедию.
Весною он и трое его горных соседей решили подработать, для чего вырубили в вершине глухой пади площадь леса и посеяли мак, мечтая о сборе опиума, который давал большой доход при продаже маньчжурам. Корейские же власти строго следят как за посадкой мака, так и за торговлей опиума и строго наказывают провинившихся. Полиция проследила «плантаторов», трех участников арестовали, а Макару удалось бежать через границу, где он и скитался четыре месяца, изредка приходя домой по ночам, а иногда и днем, с целью помочь семье собрать урожай.
Оказывается, накануне старик-тесть уговорил соседа сходить и передать Макару о нашем приезде, чтобы он вернулся и выпросил у нас сумму, необходимую для уплаты штрафа и, таким образом, освободиться от положения находящегося, в бегах.
Макар долго рассказывал нам о своих мытарствах в прошлом и рисовал картины безотрадного будущего, если только мы не пойдем ему навстречу. Он давал обещание работать по доставке нам из тайги убитого зверя, что он организовывал всегда очень быстро и талантливо и что нас очень устраивало, но я очень боялся, чтобы он не удрал с деньгами за границу, так как заем ему пришлось бы отрабатывать несколько лет. Уговоры продолжались два-три дня, причем, чтобы не попасть в руки полиции, Макар просиживал дни у костра в лесу, а ночи проводил в неотопляемой кладовой. В итоге его просьбам пришлось уступить и деньги дать. Макар сдержал свое слово и выплатил долг частями в течение пяти лет.
Наши разговоры в вечер появления Макара затянулись почти до полуночи, что редко бывает в тайге после утомительного дня лазания по горам. Дважды кипятила нам жена Макара чай, который вечерами, после таежного трудового охотничьего дня, кажется блаженством. Наконец, наметив план охоты по кабанам на следующий день, мы улеглись спать.
Утро оказалось ясное и не особенно морозное. Вообще в Северной Корее декабрь почти весь стоит не очень холодным, но дни становятся такими короткими, что приходится дорожить каждой минутой. Ввиду больших переходов, на зверовой охоте уходить с бивуака приходится на рассвете, а возвращаться неизбежно поздно. Порой приходится брести в кромешной тьме два-три, а то и пять часов.
Не успели мы подняться с пол версты, как напали на след вчерашнего стада. Весь лист был перекопан в поисках желудей. Кроме того, сильно были вытоптаны и полянки, на которых особенно яростно дрались секачи за свое первенство в стаде.
Снега не было совершенно, так как склон был южный. По нашим предположениям стадо насчитывало голов 15. Побродив около часа по следам, мы выяснили их направление и, пройдя до кромки глубокой и сильно заросшей пади, убедились, что следы спускаются в лежащие внизу заросли. Так как место было теплым и уютным, можно было предположить, что кабаны предаются дневному отдыху. Идти по густым зарослям не было смысла, так как: во-первых, была плохая видимость, во-вторых — это создало бы шум и вспугнуло стадо. Мы решили разделиться: Валерий должен был остаться на следу и ждать пока мы обойдем падь с противоположной стороны и тогда уже начинать слежку.
Я и Арсений поднимались очень медленно, все время прислушиваясь и присматриваясь, чтобы не спугнуть зверей. Мы потратили около двух часов, чтобы пройти расстояние в две версты, причем, огибая падь, не встретили выходных следов. Все говорило за то, что кабаны где-то между нами и Валерием.
Продолжая свой путь и высматривая место, которое могло привлечь к себе вспугнутых Валерием кабанов, мы неожиданно услышали два его выстрела. Раздумывать не приходилось и мы бросились в разные стороны, что давало больше шансов на встречу с кабанами.
Лес был густой и только кое-где виднелись полянки. Я пробежал вправо и, остановившись на небольшой горке, стал ждать кабанов. Видимость была по редколесью шагов на сто. Прошло минут пять томительного ожидания, полных самых острых переживаний для охотника, когда думаешь только об одном: «Выскочит или нет? Увижу ли зверя?» и т. д.
Наконец, я услышал впереди треск сучьев и шум листьев. Кто-то приближался ко мне. Затем я услышал сильное сопение: видно, звери, поднимаясь на гору, сильно запыхались. Однако, из-за зарослей ничего не было видно.
Еще несколько мгновений и я увидел медленно приближавшуюся крупную чушку с годовалым поросенком. Создавалось впечатление, что после выстрела они потеряли в тайге остальное стадо и теперь его разыскивали.
Подпустив чушку шагов на 50, я тихонько свистнул. Она остановилась, прислушиваясь, и в тот же момент свалилась замертво, пораженная пулей в шею. Годовик бросился в сторону, но со второй пули тоже упал.
Очень интересен был рассказ Валерия о том, как ему удалось взять выдающегося по величине красавца-секача.
Выждав после нашего ухода, как было условлено, около часа, Валерий стал осторожно пробираться по следу. Спустившись наполовину склона крутого оврага, он услышал впереди страшный рев и лязганье клыков и, подкравшись немного дальше, увидел следующую картину:
Два огромных секача бились за первенство и в смертельной схватке бросались друг на друга с ревом и страшной стремительностью. Они наносили друг другу сильные удары клыками, иногда становились на дыбы и старались сбить один другого на спину, чтобы всадить свой клык в живот соперника, так как кожа на животе не такая толстая, как на боках и спине. Секач задолго до гона подготовляет себе эту специальную броню, натирая бока и спину о смоляные стволы хвойных деревьев.
Мне не раз в жизни приходилось видеть поединки оленей, но кабаньи захватывают зрителя во много раз сильнее. По словам Валерия, это зрелище захватило его так сильно, что он любовался им около получаса. Затем он подкрался ближе и метким выстрелом уложил одного из вепрей. Остальное стадо ринулось в чащу и пущенная вдогонку вторая пуля никого не задела.
При осмотре кабана мы нашли на нем более десятка глубоких шрамов, некоторые из которых были шириной до шести и глубиной до двух дюймов. Однако, ни одна из ран, нанесенных соперником, не была смертельной.
Эта наша охота продолжалась девять дней и принесла нам добычу: 21 кабана, 16 коз и одного горала.
Необходимо добавить, что в наши дни это редкая удача, принимая во внимание еще и плохой снег. Наш санный обоз на быках, при возвращения на станцию, состоял из восьми саней.
В тайге
Вы не можете себе представить всей прелести охоты по свежей пороше. Для старого охотника каждый день — новая страница охотничьей книги!
Вы тихо-тихо бредете из ключа в ключ, с холма на холм. Вам попадаются следы диких коз и их лежки. В тайге их масса. Бывают дни, когда видишь 30–40 голов. Стреляем их редко, чтобы не наделать шума.
Далее идут следы стада кабанов. Видно, что они кормились в орешнике, вспахали носами землю. Даже в листьях борозды от носов поросят. В ближайшем болотце вырыта яма. В ней купался секач, т. е. папаша-кабан. Обливал себя грязью, чтобы казаться страшнее своему сопернику.
Виден след лапы с пальцами… Это шел барс. На снегу у него мерзнут лапы и он взобрался полежать на пологую лесину.
Вот лежит, перевернутая еще летом колода, с которой содрана старая кора — это «мишка» вначале лета собирал жуков и червей, пока не поспели ягоды и желуди. Теперь он спит в берлоге, а хорошо было бы отыскать его и извлечь из нее.
Но глаз ищет самое заманчивое — следы «царя тайги» — тигра. Встретить их нелегко, так как тигры стали теперь очень редки.
Вы идете дальше, поднимаетесь на высокую гору. Перед вами широкий горизонт, склоны холмов покрыты дремучим лесом с редкими полянами. Вы садитесь на камень и, вынув цейсовский бинокль, осматриваете горизонт, силясь заметить где-нибудь владельцев замеченных нами «визитных карточек». Одновременно вы прислушиваетесь ко всяким шорохам, ибо за вами тоже следят и поэтому ваша заряженная винтовка всегда лежит у вас на коленях.
На этот раз мы счастливы. Несмотря на неблагоприятные условия, охота очень удачна и добычлива и изобилует многими интересными трофеями. Мы уже взяли 19 кабанов, по одному барсу и гималайскому медведю, которые являются очень интересными экземплярами, двух енотов, 40 коз и пр.
Особенно интересно прошла охота на гималайского медведя.
Утром в тайге мы ранили крупного медведя и пустили по горячему следу собак. Медведь повел их в свои любимые непроходимые дебри. Бурелом, камни, кустарник — все это перепутано ужасно.
В течение нескольких часов, напрягая все усилия и преодолевая все препятствия, мы никак не могли его догнать.
Только к трем часам дня, наконец, собаки догнали зверя и подняли его с лежки. Мы услыхали страшный оглушительный лай, прерываемый ворчанием-ревом медведя.
Шесть-семь раз, когда мы уже были близко, зверь уходил от собак, которые шли по медведю впервые, но в завале бурелома мы никак не могли его увидеть.
Медведь был ранен тяжело, поэтому вскоре собаки его вновь «брали», поднимая снова страшный гомон, а мы, то перескакивая через вывороченные деревья, то проползая под ними, пробираясь сквозь сплошной колючий кустарник, проваливаясь между камней, неслись вдогонку и, когда казалось, что вот-вот настигнем его, он вновь уходил от собак, а мы травили их и гонка продолжалась…
Шел снег, с веток сыпался за воротник и на дула ружей. Тут еще приближалась ночь… Но снова лай и мы, напрягая последние силы, гнали вновь, чтобы не упустить зверя.
Кроме того, так как медведь все время делал круги, нужно было быть начеку, чтобы не попасть ему в лапы. Об этом, конечно, вспоминали в тех случаях, когда лай приближался на несколько десятков шагов, но идти вперед все равно было нужно.
Медведь завел нас, видимо, в свою любимую трущобу. Наконец, последние усилия, рев, лай и неожиданно голова зверя показалась над сваленным деревом в нескольких шагах от нас.
Меткий выстрел. Рев затих и собаки с наслаждением впились зубами в шкуру медведя и вымещали на ней свою злобу…
Оказался крупный, с длинной серебристой шерстью, редкий экземпляр гималайского медведя.
Был уже вечер. Мы развели костер и стали закусывать.
С большим трудом мы сумели сориентироваться, чтобы попасть домой, в нашу охотничью палатку, до которой напрямик через горы было верст двенадцать.
Поздно вечером, измотанные, но счастливые, добрались до палатки.
А корейцы три дня прорубали потом дорогу, чтобы вывезти на быке тушу убитого нами медведя…
Первая охота в Маньчжурии
Как я уже не рая упоминал в своих рассказах, больше всего меня влекла охота за тигром, которую я так блестяще начал в юности. Однако время шло, проходили десятилетия, а тигры увертывались от меня под разными предлогами и являлись для меня своего рода «Синей птицей».
Приходилось иногда гоняться по свежим следам, заводящим, в конечном итоге, в непроходимую чащу, где охота, в сущности, становилась игрой в кошки-мышки. Я с остервенением гнался по следам, чтобы хотя бы заставить тигра броситься на меня, создавая при этом риск на 50 процентов, снять шкуру с тигра или отдать ему свою. Но, будучи фаталистом, и при том метким и быстрым стрелком, я почему-то верил, что выигрыш будет на моей стороне.
Последние годы тигры в Корее стали большой редкостью и я очень обрадовался, когда представилась возможность начать охоту в Маньчжурии.
К сожалению, и здесь начало охоты было не совсем удачным. Первый раз я попал в Маньчжурию на десять дней во второй половине декабря 1939 гола, когда лежал отличный снег. Поехал с сыновьями и В. Н. Вальковым. На пятый день нам удалось напасть на свежие следы двух тигров, но к вечеру след завел нас на такую чащу, что гоняться стало не под силу. К тому же и собаки стали настолько трусливыми, что прятались за нас и буквально оттаптывали нам пятки. Через день мы вновь попали на исключительно крупный и свежий след тигра и к двум часам дня подняли его с лежки, но собаки вновь проявили свою несостоятельность, а тигр крутил в густом кедровнике по своим следам. Мы безрезультатно делали все, чтобы вызвать нападение зверя на нас, но он старательно уклонялся. Снег был недостаточно глубок, чтобы утомить тигра и догнать нам его не удалось.
Срок нашего разрешения на охоту в Маньчжурии истек и мы, правда, с солидными трофеями (взяли 6 кабанов и 101 козу), но без тигра возвратились домой в Корею.
Украденный кабан
Настала зима 1939–1940 годов. Мы получили разрешение охотиться в Маньчжурии в течение всей зимы. Урожай желудей был исключительно богатым и, казалось, что тигр, наконец, будет нами взят. Увы, зима оказалась бесснежной и я с сыновьями, пробродив по тайге и дебрям около четырех месяцев, так и не взял царя тайги. Несколько раз мы устанавливали пребывание в окрестностях тигра, но снег так и не выпал в течение всей зимы, и это лишало нас возможности хотя бы увидеть тигра.
Вы не можете себе представить, сколько было пережито разочарований. Хотя тигры и бродили около нас, но из-за отсутствия снега были в какой-то шапке-невидимке.