жутким. Егор ему даже и заикаться на этот счет не стал.
Поэтому он вступил в сговор со своим главбухом и в одном же лице
кадровиком Ниязовым Ринатом. И тогда кадровик Ниязов Ринат оформил
гражданина Петрова Сидора Кузьмича на должность технического работника,
иными словами – дворника, а тот же Ринат Ниязов, но уже главбух, положил ему
оклад и регулярно, согласно зарплатной ведомости, тот оклад начислял,
выплачивал и черным налом переправлял на провиант, шампуни и чистые
простыни постояльцу вольера под номером 031-52 московского зоопарка.
Теперь эта схема смысл утратила, деньги перечисляются на прокорм
питомцу легально, а суммы списываются по статье «благотворительный взнос», но
для Егора с Ринатом медведь так и остался Сидором Кузьмичом, техническим
работником.
– Вырос, паршивец, огромный стал. Ну да вы увидите, Алина. Шерсть
блестит, сияет просто, а под ней жирок перекатывается. Красавец. Меня узнает, –
добавил он, улыбаясь.
И Алина улыбалась. История про медведя ей понравилась. Если не врет. И
вдруг совершенно неожиданно для себя самой, она призналась:
– Я деньги коплю на остров. Нет, нет, не подумайте, не настоящий, конечно.
Не на океанический. Меня, видите ли, наши утки злят, просто до бешенства иногда
доводят. Знаете, я о чем? Утки, они же перелетные, они же на зиму должны в
теплые страны улетать, а наши московские так разленились, что здесь зимуют.
Смотришь на них зимой, так просто зла не хватает! Возле моего дома большой
пруд, он не весь замерзает, какую-то мерзость сливают в него, наверно. Так вот,
эти дуры аж в двадцатиградусный мороз по полынье болтаются, а выйти нельзя,
собаки сожрут. Есть сволочи, которые своих собак на них натаскивают, а есть и
просто бездомные псы, они вообще в своры сбиваются. А какие утки голодные, а
как им холодно, это же ужас! Лапами красными по снегу в мороз шлепают, еду от
людей ждут. Ну приду я к ним в субботу покормить, а среди недели ведь не могу,
некогда. Приду и досчитаться не могу. Поэтому есть у меня мечта, хочу выстроить
им на сваях островок, может им полегче будет. К родителям обращаться не хочу,
сама построю, но как-то все по деньгам не получается. Дело ведь, видите ли, не
только в самом сооружении, деревянный помост с конурками недорого обойдется.
А нужно часть акватории выкупать, понимаете? Потому что я, допустим, получу
разрешение от префекта, а через год его сменит другой, и сломают мой остров. Не
обязательно, конечно, но ведь могут. Обоснуют, что вид портит или еще как-то. И
полицию я привлечь не смогу в случае, если местная шантрапа на нем свои
дискотеки устраивать начнет. Но я обязательно придумаю что-нибудь, может,
кредит возьму, не знаю пока.
Алина говорила так взволнованно и с таким вдохновением, что Егор слушал,
затаив дыхание, не отрывая взгляд от ее лица. Он не думал, что его можно вот так
удивить.
Но все внезапно кончилось. Алина умолкла, вновь одев обычную холодную
маску. Или это у нее забрало?
А потом встала. Она встала, повесила на плечо сумочку и произнесла:
– Вы потратили на меня свое время, спасибо. Думаю, что больше вам не
нужно обо мне беспокоиться. Недоразумение с вашим другом я постараюсь
уладить сама.
– А зоопарк?!– встрепенулся Егор, не сумев скрыть, что расстроен.
Алина пожала плечами, как бы сожалея, что в зоопарк не получится.
– Я позвоню на неделе? Сходим куда-нибудь? – с нажимом настойчиво
допрашивал ее Егор.
Алина посмотрела на него, как ему показалось, насмешливо, и ответила с
легким смешком:
– Конечно, нет.
– Погодите, Алина… Вы что, все еще сердитесь? Мы же все выяснили, я
принес извинения, что вел себя не очень красиво… И вы извинили. Да?
– Да.
– Но почему не хотите встречаться?
И Алина спросила с той же насмешливой вежливостью:
– А какое отношение одно имеет к другому?
– Ну как же… Прямое. Или вам требуются в качестве извинений какие-то
акции? Жертвоприношение какое-то нужно? Скажите, что, и я устрою!
Алина передумала уходить и села на место. Положила локти на столик и
произнесла:
– С одной моей знакомой случилась некогда презабавная история. Хотите,
расскажу? Вам может понравиться.
И, не дожидаясь ответа, продолжила:
– Моя знакомая застала своего жениха в постели с другой. А до свадьбы две
недели оставалось. Он так сокрушался, прощения просил. Она, естественно,
простила. Он так обрадовался, просто крылья заново отросли. А она ему: «Дай-ка
мне ключики обратно, милый». Надо заметить, что все в ее квартире произошло,
вернее, даже не в ее, а родители для нее снимали. Он так всполошился. Как же
так, говорит, любимая, ты же меня простила! Она отвечает: «И что? Да, простила.
Зла не держу. Но спать с тобой больше не буду».
– Вы страшный человек, Алина, – глухо произнес Егор.
– Знаете, а так часто по жизни случается. Если умная, то скорее всего
страшная, – с холодной иронией обронила она и, держа прямо спину, встала со
стула, чтобы уйти совсем.
Ревякин Николай Викторович любил сидеть за баранкой сам. Правда,
иногда, когда было нужно создать образ мощного магната, он усаживал на
водительское место референта Марека или кого-нибудь из братьёв Коробковых.
Но такое бывало редко, так как понты Колька любил меньше, чем баранку.
Жаль только, что джинсы нельзя. Под строжайшим они запретом, джинсы.
Нелька не велит. А ему что, ему приятно, что Нельке не все равно в чем он
шлындрает. К тому же замечать начал, что по-другому к нему люди относятся,
когда он в костюме и галстуке. Раньше шугались, словно Колька уголовник какой, а
теперь просто уважительно побаиваются.
Сегодня он тоже сам вел свой тяжелый «лексус» по наружному кольцу
МКАД, а незаметный Марек сидел тихонько сзади и, как обычно, общался со своим
ноутбуком, но Николай знал, что общается тот с ним в пол-уха. Марек всегда
начеку, если на службе. Хорошее качество, Ревякин его сразу оценил.
Николай бросил взгляд вперед и вверх на надвигающийся синий с белыми
стрелками щит, висящий на консоли высоко над дорогой. Щит оповещал
участников движения, что скоро их всех ждет развязка на Ленинградку, и тут в
Колькиной голове родилась мысль. Мысль такая. А не заехать ли прямо сейчас к
другу Жорке? Не все же одному Кольке дорогих гостей принимать?..
Сразу же после завершения Жоркиного высочайшего визита, Марек
надыбал в сети данные на всех Росомахиных-москвичей подходящего возраста.
Потом они вдвоем с шефом информацию прошерстили и пришли к выводу, что
бывший Колькин одноклассник теперь не кто иной, как учредитель и гендиректор
какой-то мутной конторы под названием «Промиль-XXI», квартирующейся в
деревне Андреевка, что по Ленинградскому направлению.
«Вот и поквитаемся, – гыгыкнул про себя Колян. Не одному же Жорке
прикалываться. Кстати, и отчитается пусть заодно. Тема не снята, свое имущество
Нина Михайловна назад до сих пор не получила».
Правда, не совсем деревней оказалась Андреевка, вполне себе городской
пейзаж. Зря Колька надеялся поржать. Он уже успел представить франта
Росомахина в раздолбанных кирзовых сапогах и с кнутом наперевес. А тут
обычная промзона. Длинный бетонный забор, за ним видны то ли цеха, то ли
ангары. Привычная картина.
На въезде их, конечно, тормознули. Не получился сюрприз, жаль. Охранник
с КПП звонил в этот самый «Промиль», согласовывал внезапный визит.
Попетляв, как водится, по закоулкам между бывшими цехами, «лексус»
остановился возле чистенького одноэтажного строения. «Ремонт недавно делали,
– наметанным глазом определил Колян. Интересно, что там раньше было, в дни
развитого социализма? Может, сортир? На ВВЦ, к примеру, очень конкретные
сортиры, просто дворцы, а их еще при Сталине строили».
– Ты посиди тут пока, – буркнул Ревякин Мареку и выкарабкался из машины.
Войдя внутрь, он оказался в прямоугольном, но не особо длинном коридоре,
в который выходило несколько дверей. Все двери, кроме одной, были плотно
закрыты, а одна, вторая по счету слева, была, наоборот, открыта настежь. И из
этой самой открытой двери раздался глуховатый баритон Росомахина, который
произнес, повысив голос: «Ну заходи, раз пришел». Колька зашел.
Вообще ничего особенного. И ни одной живописной картины. Один
сплошной серый цвет офисной оргтехники и тошнотворный порядок на всех
горизонтальных поверхностях. Впрочем, на вертикальных тоже порядок. На стене
возле Жоркиного письменного стола бумажки-напоминалки прилеплены
аккуратными рядками. Как был занудой Жорка, так им и остался. Чистюля хренов.
Педант недоделанный.
Педант Росомахин приподнялся из-за стола и протянул Николаю руку. Тот
ответил на рукопожатие и плюхнулся на стул напротив, с ухмылкой глядя на
хозяина. Готовился сказать нечто колкое. Колкое и остроумное. Что бы такое…
– А по городу ты без пажа передвигаешься? – заинтересованно спросил его
Егор.
Ревякин моментально вознегодовал:
– Что я тебе, королевна, что ли, чтобы с пажами передвигаться?
– Извини, извини. Я неправильно выразился. Хотел сказать «с адъютантом».
– С референтом! – рявкнул Колян. – Какая же ты скотина ехидная, Росомаха!
Вот как был скотиной ехидной, так и остался! Ты хоть кого-нибудь уважаешь, так,
для разнообразия? Или как и раньше – только себя?
Егор ответил, виртуозно скопировав Фрунзика Мкртчяна из культового
кинофильма «Мимино»:
– Слюшай, друг, я тэбе сейчас одын вещь скажю, только ты не обьжайся,
да?
А потом продолжил назидательным тоном, хотя все равно было непонятно,
говорит он это серьезно или прикалывается:
– Главное, Коля, себя уважать, точно говорю. А ежели только себя любить,
так этого мало. Потому как ради себя, любимого, пайку хлеба у старика отнимешь,
сожрешь и сделаешься сытый, счастливый и весь в дерьме. А если будешь себя
уважать, то не испачкаешься. Сечешь, Ревяка?
– Словоблуд. Опять за свое принялся. Помню, как ты историка до нервных
припадков доводил своими демагогиями. И трудовика. Особенно трудовика. Я все
думал, только Нину Михайловну задень, только тронь! На первой же перемене
клюв начищу! Но ты, видно, что-то такое чувствовал. А, Жорик? Чувствовал, что не
сойдет тебе это с лап?
– Ну, Дорошину не ты один уважал, тетка она такая… авторитетная.
– Вот и я о том. А на старости лет так прокололась. Я к ней заезжал вчера,
фотки показывал. Конечно, повод другой предъявил. Все ты! А вдруг, думаю, все-
таки Поляна к ней тогда подваливал, просто не узнала она его. Как-никак, а твоя
девочка часть украденного в его доме обнаружила, если не врет. Короче, заронил
ты сомнение, вот и решил проверить, чтобы убедиться. Велел Мареку, чтобы он по
сайтам пошарил – «Одноклассники», то, се. Не надеялся я на успех, но поручение
дал. И он нашел, прикинь! Ни в каких социальных сетях Поляна, конечно, не
тусовался, а вот удалось моему малышу – ну, это между нами – отдел кадров чей-
то взломать, какой-то дохлой фирмы. А там личные дела с фотографиями. А ты
говоришь – паж. Ну, еще человек десять наших он из «Одноклассников» вытащил,
это для массовки и чистоты эксперимента. Привез я фотки Дорошиной и устроил
типа вечера воспоминаний. Прикинь, у нее альбом – вот такой толстенный с
фотками разных выпусков, там и наша коллективная за восьмой класс есть.
Достала она его, открыла, а я эти на стол высыпал, и принялась она мне называть,
кто есть кто, с комментариями. Причем, она же любопытная жуть, первым делом
бросилась всех во взрослом виде рассматривать. И ни одного промаха, всех
признала. Так-то. Потом стала сравнивать с нашей школьной фотографией.
Растрогалась… Какие, говорит, все взрослые, да как же время летит. Спрашиваю
ее: «Нина Михайловна, а кого-нибудь вы видели из наших за последнее время?»
«Нет, говорит, Николашенька, давно никого не видела».
Не хотелось Егору возвращения к этой истории. Не его это дело, ему прямо
дали понять. Он тоскливо посмотрел в окно и, чтобы отвлечь Ревякина хоть на
время, хоть ненадолго оттянуть этот ненужный дурацкий разговор, спросил:
– А где ты такого толкового парня себе нарыл? Я еще в прошлый раз
внимание обратил. У него что, талант или целиком твое воспитание?
Николай неожиданно оживился:
– Ты знаешь, Егор, талант. Ну и воспитание тоже, как без воспитания. А
началось все… Я тебе сейчас расскажу. Курить у тебя можно?
И получив положительный ответ, достал из заднего кармана брюк
сплющенную пачку «Кэмел». Со вкусом затянувшись, приступил повествовать.
– До него у меня девки работали, но ни одна не задержалась. А вернее
сказать, я не выдерживал. Раньше-то мне Нелька помогала, жена. А потом
близнецы родились. Ну, начал подбирать на ее место. И столкнулся с
неожиданными трудностями. Веришь, кого не возьму, барышень я имею ввиду, у
каждой в голове один главный вопрос: как ей себя вести, когда я начну ее на диван
укладывать. Ответы, видно, были разные, но вопрос один на всех, так сказать,
общий. А зачем мне эти макаки малолетние? Да хоть бы и в возрасте?.. У меня
Нелька есть, я ее люблю, другие мне и на фиг не нужны. Вот скажи, что я там у них
могу невиданного обнаружить? Пипиську какую-нибудь не такую? Или еще что не
такое? И потом, Егор, с Нелькой все по-человечески, она меня знает, с пониманием
относится, любит, наверно. А с этими я что, должен, напрягаться, изображать
супермена и спортсмена? И следить, чтобы все было путем и на должном уровне?
Ну на хрена?!
Егора жутко раздражали все эти излияния, и он едко подумал: «Естественно,
старый ленивый кабан, естественно. А ты как считал? Настоящий мужик всегда
должен быть на уровне».
Но холодной змейкой прошелестела по сердцу паника: «А сколько еще ты,
милый, будешь на этом самом должном уровне? Год? Десять лет? Или только
месяц?»
Толстокожий Ревякин невозмутимо продолжал:
– А у макак этих знаешь, как мозги устроены? Их даже мимолетно такая
мысль не посещает, что они здесь исключительно ради делопроизводства и
ответов на входящие звонки. Их тут же паника прессовать принимается, оттого что
босс не посягает! Значит, не понравилась, разочарован и скоро турнет совсем. Что
дальше они предпринимали, догадываешься? Правильно, попытки расшевелить.
Веришь, прихожу вечерами домой, ни в чем не виноватый, а на жену глаз поднять
не могу, как будто целый день не фирмой управлял, а макак за все места лапал.
Главное, Нелька моя что-то себе придумывать стала. Нервная сделалась, злая. До
меня не сразу дошло что к чему, но потом она сама не выдержала и такую мне
Варфоломеевскую ночь закатила, просто мама не горюй. Сообразил, ревнует.
Объяснять бесполезно, вбила себе в голову, что я на этих макак западаю, а все
оттого, что она меня старше, а теперь, после вторых родов, и вовсе подурнела.
Жор, ну какая там старше? Всего на четыре года. Это при повальных пятнадцати-
двадцати. Короче, обиделся я на нее, что хрень всякую несет, но и понял – что-то
надо менять кардинально. Турнул очередную дуру, снова дал объявление. И тут
приходит ко мне на собеседование этот бледный овощ. Конечно, я его сразу взял,
ухватился, как за помощь свыше. И ни разу не пожалел впоследствии, веришь?
Особенно после одного случая. Да он меня просто спас тогда. Сейчас расскажу.