— Мало ли еще карьеристов и дураков, — отмахнулся я. — Если на всех обращать внимание!.. Да и время вроде другое.
— Не скажи, — протянул Голованов, пристально глядя на меня. — Объяснение-то тебе придется писать.
— Что ж, напишу.
Секретарь зачем-то помедлил, открыл новую бутылку боржоми.
— Хочется тебя выручить, — проговорил Голованов со вздохом. — Очень. Ведь могут такую бодягу развести — не отмоешься. Что ли, взять на себя грех, замять? — многозначительно проговорил он. — Но уж больно ты негибкий. Напролом всегда прешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Не пойму, что тебе Киреев? Карьеру на его несчастье хочешь сделать?
Я наконец понял, к чему он клонит.
— Ко всяким доносам мы уже привыкшие, — поднялся я, давая понять, что говорить на эту тему больше не собираюсь. — А насчет объяснения — завтра пришлю.
Простились мы сухо.
Вода из душа текла еле-еле. Хороший напор был только глубокой ночью, но Чикуров не решался мыться в столь поздний час, дабы не беспокоить людей в соседних номерах — слышимость чудовищная.
В самый разгар купания раздался телефонный звонок. Обернувшись банной простыней, Игорь Андреевич выскочил в комнату.
— Здравствуйте, — послышался в трубке женский голос. — Не узнаете?
— Да что-то никак не припомню, — извинительным тоном произнес Игорь Андреевич.
— Как же так, Игорь Андреевич, — грустно продолжали на том конце провода, — берег моря, вы непрошеным гостем появились на моем пляже…
— Эвника! — вспыхнул в голове Чикурова образ девушки. — Ради бога, простите. Коловорот людей, встреч…
— Понимаю. И в свою очередь прошу прощения, что звоню так поздно. Вы, наверное, уже легли?
— Нет-нет, что вы! Как говорится, детское время…
— Вы сейчас очень заняты?
— В общем-то дел нет, — неуверенно ответил следователь, глядя на лужицу воды, образовавшуюся у ног. — А что?
В трубке тяжело вздохнули, помолчали.
— Я вас слушаю, Эвника, — напомнил о себе Игорь Андреевич, чувствуя, что собеседница чем-то расстроена.
— Понимаете, мне нужно вам кое-что сказать. Очень серьезное, — наконец ответила Эвника.
— Говорите.
— По телефону неудобно… Короче, это все тот рисунок…
— Какой? — не сразу понял Чикуров.
— Который вы сделали с меня на пляже, — сказала девушка дрожащим голосом.
— А что в нем особенного? — удивился Игорь Андреевич.
— Для вас и меня нет, а вот для него… — всхлипнула Эвника.
— Для кого?
— Моего жениха… Как увидел, набросился с кулаками! Вы бы слышали, какими словами он обзывался! И проституткой и шлюхой…
— Господи! — вырвалось у Чикурова. — Как же так можно?
— Он… он… жутко ревнив. — Девушка уже плакала вовсю. — Я… Я даже не знала, что он… Следит повсюду… С фотоаппаратом… Угрожает.
— Вам? — всполошился не на шутку следователь.
— И вам тоже…
Неожиданно раздался стук в дверь.
— Эвника, ради бога, не бросайте трубку, я сейчас. Кто-то стучится.
— Хорошо, — тихо ответила девушка.
Положив трубку рядом с аппаратом, Игорь Андреевич подошел к двери, слегка приоткрыл ее.
— Извините за беспокойство, — проговорила стоящая в коридоре дежурная по этажу, — вам звонят откуда-то, никак не могут пробиться. Говорят, срочно нужны. — И она протянула ему бумажку с номером телефона.
Он поблагодарил и вернулся в комнату.
— И что дальше, Эвника? — продолжил Чикуров прерванный разговор.
— Игорь Андреевич, очень прошу встретиться. Хоть на минуточку.
— А где вы сейчас? — спросил он, размышляя о сложившейся ситуации.
— В телефонной будке рядом с гостиницей.
— Хорошо. Зайдите в вестибюль, я скоро спущусь.
— Спасибо, — еле слышно поблагодарила Эвника и повесила трубку.
Игорь Андреевич тут же позвонил по переданному дежурной номеру, назвался.
— Здравствуйте, — отозвался мужской голос. — Это я вам звонил, дежурный прокурор Иваненко. По поручению товарища Измайлова. Понимаете, из облуправления внутренних дел сообщили, что в автокатастрофу попал Агеев.
— Агеев? — переспросил Игорь Андреевич. — Директор магазина «Дары юга»?
— Да. Авария тяжелая. Машина упала в ущелье. Шофер погиб, сам Агеев без сознания. Его увезли на попутке в больницу.
— Где это произошло? Когда?
— Да минут двадцать назад, на седьмом километре горного шоссе. На место происшествия вызжает дежурная следственно-оперативная группа. Если желаете, вас могут прихватить.
— Конечно, желаю!
— Хорошо, товарищ Чикуров, за вами заедут. «Как неудачно получилось с Эвникой!» — досадовал
Игорь Андреевич, лихорадочно надевая форменный костюм.
Когда он спускался в лифте, раздумывал о том, почему так трагически складывается судьба свидетелей по Киреевскому делу. Скворцов умер от инфаркта, и вот теперь — Агеев…
С директором «Даров юга» Игорь Андреевич должен был встретиться завтра. Следователь допросил бы его и раньше, но Агеева не было в Южноморске, только сегодня вернулся..
Вестибюль гостиницы был по-ночному пуст. Но как только Чикуров вышел из лифта, от колонны отделилась девичья фигура и метнулась к нему.
— Игорь Андреевич, умоляю вас, — схватила его за руки заплаканная Эвника, — уезжайте! Ради всего святого!..
И тут откуда-то сбоку словно вспыхнула молния. Чикуров обернулся и увидел незнакомого бородатого молодого человека с фотоаппаратом.
Это был Вадим Снежков.
Фотовспышка осветила вестибюль еще раз, после чего Снежков угрожающе пошел на Игоря Андреевича. Эвника в страхе отскочила в сторону.
— Думаешь, если следователь, если из Москвы, то тебе все можно? — задыхаясь от гнева, прошипел молодой человек. — Чужую невесту голой рисовать, соблазнять?
От неожиданности Чикуров не знал, что и сказать.
— Молчишь, гад? — надвигался на него бородатый.
— Вы что?.. — только и успел вымолвить следователь.
В следующее мгновение Снежков схватился за лацканы чикуровского пиджака. Глаза у него были бешеные.
— А ну, руки! — Игорь Андреевич ребрами обеих ладоней резко ударил по запястьям Снежкова, освободившись от захвата.
Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы в вестибюль гостиницы не вбежал старший лейтенант милиции, ища кого-то глазами. Молодой человек отпрянул от Чикурова, зло бросив:
— Еще встретимся!
— Ой, не советовал бы, — спокойно проговорил Игорь Андреевич и отправился навстречу старшему лейтенанту.
— Иди, иди, — огрызнулся Снежков.
— Товарищ Чикуров, — работник милиции узнал следователя по форме, — машина ждет.
Когда Чикуров садился в милицейскую «Волгу», сквозь стеклянную стену он увидел, как Эвника что-то доказывала своему жениху.
«Ну и в дурацкое же положение я попал», — подумал он.
От неприятных мыслей отвлек рассказ начальника следственно-оперативной группы по пути на место происшествия. Оказывается, он знал Агеева. Директор фирменного магазина был в городе заметной фигурой. Имел шикарную дачу в горах и, по всей видимости, направлялся как раз туда…
Катастрофа произошла на крутом повороте шоссе.
Когда прибывшие вышли из «Волги», то увидели «скорую», спецмашины ГАИ и мотоцикл. Среди гаишников Чикуров узнал лейтенанта Роговина, того самого, который расследовал аварию прокурорской «Волги». Игорь Андреевич поздоровался с ним, как со старым знакомым.
На что прежде всего обратил внимание Чикуров — асфальт был мокрый. А в центре Южноморска — ни капли не упало.
— Так у нас нередко бывает, — пояснил Роговин. — Возможно, из-за мокрого покрытия и произошло дорожно-транспортное происшествие.
— Или же шофер задремал, — высказал предположение кто-то другой.
— Или не вписался в поворот, — добавил третий.
— А где тело водителя? — поинтересовался Игорь Андреевич.
— Внизу, возле машины, — ответил Роговин. — Охраняют.
Чтобы добраться туда, нужно было спуститься по извилистой тропинке метров тридцать. Ее осветили переносками. Имелось и несколько электрофонариков. Роговин, уже побывавший внизу, взялся показывать Чикурову дорогу, предупреждая о всяких неожиданностях.
— Игорь Андреевич, а что вы не интересуетесь самосвалом, который вас чуть-чуть не того?.. — спросил лейтенант.
— Нашли бы — сообщили, — сказал следователь, цепляясь за влажные ветки кустов.
— Почему «бы»? — произнес Роговин, в голосе которого послышались обидчивые нотки. — Недооцениваете вы ГАИ.
— Действительно нашли?
— Еще вчера, — с гордостью сказал лейтенант. — Осторожно, левее возьмите…
— Кто же тот лихач?
— Увы, — вздохнул Роговин, — обнаружил пока только самосвал. По номеру. Молодец Асадуллин, ошибся только на одну цифру.
— Странно, где машина, там и шофер, по идее. Да еще у вас есть портрет.
— Вот за портрет он вас должен благодарить.
— Кто?
— Лучший водитель второй автоколонны. Если бы не ваш рисунок, трудно было бы ему отвертеться. Понимаете, по вашему портрету нарушитель похож на Олега Попова, а этот — передовик — Заза Кахиани. Как небо и земля: черные, как смоль, кудри, породистый нос…
— Выходит, самосвал угнали?
— Совершенно верно. Кахиани приехал домой в обеденный перерыв, оставил машину на улице. У него приличный особняк… Вышел через полчаса — нет самосвала… А нашли мы машину за городом, в чащобе, целехонькой и невредимой.
— В котором часу произошел угон?
— По словам Кахиани — около двенадцати. Именно в это время он обычно приезжал обедать.
Они добрались до дна ущелья. Резко пахло горелой резиной. Чикуров и Роговин подошли к группе людей. Среди тех, с кем он познакомился, был мужчина в белом халате.
— Судмедэксперт Хинчук, — представился он.
— Что скажете? — спросил Игорь Андреевич. Судмедэксперт подвел следователя к трупу водителя,
залитому кровью.
— Как видите, множественные ранения. Это оттого, что он выпал из машины, когда та летела по откосу. Я предполагаю, что причиной смерти явилась черепно-мозговая травма. Но окончательно покажет вскрытие.
Чикуров и Роговин решили осмотреть автомобиль. Он находился метрах в двенадцати. Это была «тойота». Вернее — все, что от нее осталось: голый обгоревший остов.
— Здорово рвануло, — сказал лейтенант. — Пламя озарило все ущелье. Поэтому и заметили с дороги…
Они помолчали. Сверху на них глядели огромные южные звезды. Великолепная природа дышала прохладой. Трудно было это сопоставить с тем, что меньше часа назад здесь произошла трагедия.
Вдруг неподалеку почти над самой землей бесшумно промелькнул силуэт крупной птицы и через мгновение раздался истошный, отчаянный писк.
— Это что? — тихо спросил Чикуров.
— Сова. Грызуна придушила.
— Мышкует, значит, в потемках, — задумчиво произнес Игорь Андреевич.
— Ой, не любит света, — подтвердил лейтенант. — Ночная хищница.
Николай Павлович Шмелев зашел ко мне со свертком в руках какой-то торжественный и грустный.
— По личному делу разрешите?
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Шмелев развернул газету и, словно драгоценность, положил передо мной книжку в самодельном переплете.
— Никогда не делал подарки начальству, — произнес он смущенно, — но вам теперь можно…
Я не знал, как себя вести. Уж больно Николай Павлович вел себя необычно. Книга была старинная, с «ятями». Герцен, лондонское издание.
— Это же редкость, — сказал я. — Нет-нет, не могу принять.
— У меня еще один экземпляр. Не обижайте старика. Я знаю, что вы любите умные книги.
— А вы?
— Я истинный книголюб. В том смысле, что для меня важнее сам раритет, чем то, что в нем написано. И давно уже убедился: мудрость великих ничему не учит и не имеет к жизни никакого отношения.
— Разочаровались?
— Пожалуй, и не очаровывался… Разрешите перейти к делу?
— Слушаю, Николай Павлович.
— Две просьбы. Одна — дайте три дня отпуска без содержания. В Москву нужно, на свадьбу…
— Уж не надоела ли холостяцкая жизнь? — подтрунил я над ним.
— Господь с вами! — отмахнулся Шмелев. — Внучка замуж собралась. Только закончила медицинский и вот вчера ошарашила. Спрашиваю, что так скоропалительно? Оказывается, ее избранник — дипломат, а не женатиков для заграничной работы не оформляют… Отпустите?
— Раз такое дело…
Он протянул мне заявление, и я поставил разрешительную резолюцию.
— Ну а вторая просьба? Небось тоже отпуск, внеочередной?
— Бессрочный. Решил на пенсию. — Он протянул мне еще одно заявление.
— По-моему, спешите, Николай Павлович. Вот закончите дело Киреева…
— Нет-нет, — поспешно сказал Шмелев. — Так мне дадут прокурорскую пенсию, а это, сами знаете, сто шестьдесят рэ. Ну а если выгонят — всего сто двадцать плюс позор на всю оставшуюся жизнь.
— Что так мрачно? — удивился я. — Не верите в свои силы?
— При чем здесь силы? Ни одно мое дело не посылали на доследование. Никогда! И оправдательных приговоров по ним не было. Киреевское тоже шло нормально. А как приехал московский важняк — дело на глазах разваливается. Свидетели гибнут один за другим… Вот и Агеев…
— Как? — вырвалось у меня. — Скончался?
— Да. В больнице, не приходя в сознание. Если считать и его шофера, Суслова, выходит, еще двух потеряли. А вчера, представляете, допрашивал шашлычника. По оперативным данным, он буквально озолотил Киреева… Да, говорит," давал, но попробуйте доказать! Прямо в лицо смеется. Впервые почувствовал, что у меня нервы не выдерживают. Отработался, значит. Можете со спокойной совестью отпускать старого конягу. Проку от меня уже не будет.
— Конечно, вы имеете право, — сказал я невесело. — И так переходили семь лет. И все же я воздержусь от решения до вашего возвращения из Москвы.
— Бесполезно, — твердо сказал Шмелев. Я знал, что свое решение он не переменит.
— Чикуров где?
— У себя. Мрачнее тучи. Зачем-то еще раз ездил на место аварии машины Агеева.
— Скажите Игорю Андреевичу, что ко мне заглядывал спецкорр московской газеты. — Я глянул в свои записи. — Мелковский Рэм Николаевич. Хочет встретиться с Чикуровым и с вами завтра в три часа дня.
— Слава богу, я буду уже в воздухе, — поднялся Шмелев. — Можно идти?
— Да-да, идите, и счастливого вам пути.
— Спасибо, Захар Петрович. А Чикурову я скажу насчет корреспондента.
Николай Павлович вышел. Подарок так и остался у меня на столе. Я решил вернуть его при удобном случае.
Рэм Николаевич Мелковский появился в кабинете Чикурова ровно в назначенный час. Судьба уже сводила их. Лет пять назад Мелковский проходил свидетелем по громкому делу, которое расследовал Игорь Андреевич. Дело касалось убийства и хищения в особо крупных размерах. Можно было привлечь Рэма Николаевича к ответственности, но ему помогли могущественные заступники. Мелковский не только остался на плаву, но даже еще больше укрепил свое положение, особенно в последнее время. Его статьи широковещательного, программного характера все чаще появлялись на страницах крупнейшей центральной газеты. Тема — мораль и право…
Состоялась их встреча и после, уже как интервьюера и интервьюируемого. И вот — новая. Мелковский мало изменился с тех пор, разве что посолиднел, чуть располнел, но оставался таким же небрежно-элегантным, вальяжным.
— Вы здесь специально по мою душу? — спросил Чикуров после взаимного, довольно-таки официального приветствия.
— Зачем же только по вашу, — одарил собеседника обаятельной улыбкой журналист. — Редакция послала меня проверить письма и жалобы в отношении дела Киреева.
— И каковы ваши впечатления?
— Не скрою — не очень благоприятные для следствия. Однако я не спешу с выводами. Пока — одни эмоции. Я же всегда стою на позициях права: факты и ничего, кроме фактов. Надеюсь, что вы мне поможете…
— В чем?
— Объективно осветить в газете создавшуюся ситуацию. Но для этого мне надо ознакомиться с материалами предварительного следствия. Думаю, что мои полномочия не вызывают сомнений.
— Опять вы свое, Рэм Николаевич, — покачал головой Чикуров. — Уж в который раз говорим на эту тему…