– Линн, мы знаем, что ты живешь у Лукаса и Дорис…
– Я знаю, что вы знаете. Вы все обо мне знаете, а лучше бы знали о преступниках.
– Ты зря обижаешься…
– Фрида, я знаю, что ты скажешь, мол, у меня маленький ребенок, я должна быть осторожна… Но это не повод для недоверия, понимаешь? Вы могли не брать меня с собой в квартиру к Лили, но не сказать, что Оскар давно приехал?.. Мы ведь работаем вместе с тобой? Вернее, уже нет. Приехали, мне ближе не припарковаться. Будь осторожна.
– Пожалуйста, не предпринимай ничего сама. Я тебя очень прошу быть осторожной, Линн.
– Да, конечно. Я буду осторожной, очень осторожной. Я даже из твоего агентства уйду. Уже ушла. Спокойной ночи, Фрида. Да, еще одно: не стоит устанавливать за мной слежку, я просто уеду так далеко, что вы меня не найдете.
– Линн!
Но красная машина уже набирала скорость. «Феррари Берлинетта» разгоняется до ста километров за три секунды…
Дорис и Лукас не спали, они ожидали возвращения Линн.
– Ну, что?
Услышав рассказ обо всех происшествиях и о том, что Оскар давно в Стокгольме, а Ларс и вовсе никуда не уезжал, Дорис возмутилась:
– Как они могли с тобой вот так, как с маленьким ребенком?!
– Меня сейчас беспокоит другое: Жаклин все знает, она даже знает мой номер телефона… Откуда?
– Ну, это просто. Его ведь знала Лили?
– Линн, а где может быть Торстейн? После таких операций отлеживаются подолгу. Когда перекраивают лицо, подолгу же бывают отеки, потом рубцы… Он должен быть в клинике!
– Нет, Дорис, там лежат только женщины, Винтер проверял.
– Но где ему быть? С отеком никуда не вывезешь, перевязывать каждый день надо. Или в этой клинике, или в других… Но везти такого опасного больного в чужую клинику Адлер не решился бы. Да и оставлять в своей тоже. Где же этот Торстейн?!
– Там, где была и Жаклин. Ей наверняка сделали операцию подпольно, нужно только понять, где она могла отлеживаться…
Они переводили беседу на другое, пытались даже говорить об университете, о том, как Линн догнать курс, что стоило бы заняться и журналистикой, раз так хорошо получился репортаж с показа моделей… Но мысли все равно возвращались к вопросу: где?
– Линн…
– Да, Дорис?
– Где была эта Лили в день убийства Аники?
– В СПА-салоне, где-то в пригороде… Дорис, ты гениальна!
Она уже снова щелкала кнопками на мобильном.
– Кому ты звонишь, своей Фриде?
– Нет, Оскару. Мы сами не успеем, они быстрей.
– Я думала, ты на него обиделась.
– Не то слово, знать его не хочу, но сейчас лучше они… Оскар, это снова Линн. Дорис тут сообразила, где может отлеживаться Торстейн. В СПА-салоне, куда то и дело ездила Лили.
– Где этот салон?
– Не знаю, где-то в пригороде. У нее спросите. Я теперь не в деле.
Линн просто отключила телефон, не желая продолжать разговор.
Оскар набрал номер Винтера:
– Ты еще не спишь? Оке, в каком салоне бывала Лили?
– Не знаю. А что тебя вдруг на рассвете в салон потянуло?
– Линн с подругой догадались. Торстейн может быть там. Надо немедленно к самой Лили, пусть скажет.
– Едем.
– Ты не дома, что ли?
– Нет, в Управлении.
Лили адрес салона назвала, но была явно растеряна:
– Там никого нет…
– А кто там мог быть?
– Какая-то подруга Аники, она там лежала, когда шрамы лечила.
В СПА-салоне и впрямь оказалось пусто, хотя Дагу и Оскару показали комнату, где лежала и должна была еще пребывать, но не приехала женщина, которой шлифовали рубцы на лице.
Адлер не выжил, он умер, не приходя в сознание, открылось внутреннее кровотечение, справиться с которым не смогли.
Зато пришла в себя Петра. Оскар и Оке метнулись к ней:
– Ты помнишь, что случилось в квартире Адлера?
– Не все…
Петра твердила, что к жившей у Адлера женщине неожиданно пришел какой-то мужчина и сказал, что за ней охотятся, нужно бежать. Она отказалась выходить из дома до ночи.
– Странная женщина, днем сидела с зашторенными окнами и вечно намазанная какой-то маской. Оживала только ночью. Карл сказал, что это проблемы Аники и он не вмешивается. Мужчина попытался увести гостью Адлера с собой, но та сопротивлялась. Карл попытался защитить ее. Пока они ссорились, женщина сбежала, а потом… потом этот ненормальный ударил Карла ножом и тоже убежал. А потом пришли вы.
– Где в это время была ты?
– На распятии, – явно удивилась Петра.
– Кто тебя распял?
– Карл… но это БДСМ, это с моего согласия.
– И спина у тебя располосована тоже добровольно?
– Да, это… это наше с ним дело. Я уже говорила врачам, что все мои повреждения – это добровольно. Карл ничего мне не делал против моей воли. Я не хочу, чтобы его в чем-то обвиняли!
– Карла никто ни в чем не обвинит, он не выжил…
У Петры началась истерика. Она не скоро пришла в себя, чтобы быть в состоянии нарисовать портрет мужчины. Рисунок вполне соответствовал фотороботу Торстейна, а найденные на рукоятке ножа отпечатки пальцев совпали с неопознанными отпечатками из квартиры Лоры Трувассон, где была убита Аника.
Итак, они знали имя убийцы двух человек – Аники Флинт и Карла Адлера. Им был хозяин дома на острове, того самого, который Линн когда-то назвала сказочным и в подвале которого снималось снафф-видео, реальные пытки девушек.
– Петра, а почему Торстейн не тронул тебя?
– Он меня не видел.
– А как увидела его ты?
– В зеркале.
Вспомнив квартиру Адлера, Оскар согласился, что только это и спасло жизнь Петры.
Торстейна искали недолго, его обложили красными флажками, как волка во время охоты, через несколько дней машину преступника уже преследовали, но остановить не удалось. Он успел перебраться на Ринде и двигался по Риндеваген. Преследователи решили, что Торстейн спешит на паром к Ваксхольму, но он устроил ДТП по пути. Сообразив, что на пароме перехватят, преступник свернул на Скарпе, его машина пробила ограждение на мосту Скарпеваген и рухнула в воду. Хотя там не слишком глубоко, это случилось поздно вечером, водолазы прибыли только утром. Машину подняли, но в ней было пусто, обе дверцы открыты…
Оставалось только гадать, выпрыгнул ли Торстейн или его вынесло течением. Труп искали два дня, но ничего не нашли. Течение там не слишком сильное, но море есть море, даже если между островами. Никто из местных чужих не видел, оставалось надеяться, что морское дно и впрямь стало последним прибежищем этого страшного человека.
Ни Фрида, ни ее подруги задействованы в расследовании не были, им запретили во что-либо вмешиваться. Это уже не дело частных сыщиков, группа Оке действовала сама.
Удивительно, но ни Бритт, ни Линн ничего не требовали. Фрида решила, что им попросту надоело играть в сыщиков. У Фриды было достаточно своих переживаний. Уже через три дня после возвращения кольца Х она осознала, что не просто тоскует, а сходит с ума по встречам с ним, что готова терпеть любую боль, любые страдания, только бы он снова позвал к себе.
За день до собственного дня рождения она не выдержала и набрала номер…
– Я хочу вернуться.
Он ответил просто и спокойно:
– Нет.
Вот и все…
– Извини…
Отключила телефон совсем, не стоит больше пытаться связаться, он же говорил, что отказ будет означать разрыв в отношениях. Мысль о том, что Х порет кого-то другого, была невыносима. Фрида едва не заболела от тоски, а потому отсутствие работы и возможность спрятаться хоть на время от всех оказались только на руку. Оставалась проблема с днем рождения.
Она решила, что скажет о срочной работе где-нибудь в Гетеборге и уедет, даже сообщила об этом матери, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Но Линн обмануть трудно, та все знала об Х и разрыве с ним…
К счастью, Линн позвонила сама, попросила поздравить с днем рождения чуть позже. А потом об этом же попросила и Бритт, они с Магнусом были где-то вне Стокгольма. Фрида согласилась:
– Да, да, послезавтра.
И все-таки она бы уехала подальше, но утром раздался звонок в дверь и крик из подъезда:
– Посыльный…
Пришлось расписаться за большущую коробку, причем молодой человек, доставивший сей объемный, хотя и не тяжелый груз, настаивал:
– Вам, вам! Вы же Фрида Волер?
– От кого?
– Не знаю, там карточка.
Имя на карточке незнакомо: Густав Сьеберг. А текст…
«Сегодня в пять у твоего дома».
Фрида рухнула на диван, не в силах справиться с сумасшедшим сердцебиением. Он не просто позвал, но и назвал свое имя…
Дрожащими руками открыла коробку. В ней лежало роскошное платье из темно-красного шелка. И тут ее захлестнуло отчаяние – на спинке у лифа платья шнуровка, которую никоим образом не затянуть самой! Позвонила подруге:
– Линн, как справиться со шнуровкой на спине без чужой помощи? У тебя не бывало таких случаев?
– Не бывало. Тебе помочь?
– Нет. Да. Если сможешь. Но не сейчас, а в половине пятого…
– Хорошо, приеду.
В половине пятого Линн действительно шнуровала Фриду потуже, изумляясь:
– Слушай, у тебя талия тоньше моей! Это непорядок, нужно и мне подтянуться.
Она не задавала вопросов, куда это Фрида собирается в свой день рождения без подруг.
– Линн, я…
– Пригласил? Я рада. Счастливо быть выпоротой.
Выглядела Фрида на все сто. Из того, что не прилагалась маска, ничего не следовало, маска могла ждать в машине, но это ее уже не пугало. Пусть.
– Сюда нужно какое-то украшение….
Декольте платья и впрямь требовало чего-то особенного. Линн покачала головой:
– Читай: «Только это».
Фрида и не заметила, что к платью приложена вторая карточка.
– Но я…
– Иди уж, вон машина приехала.
Водитель незнаком, никакой маски, куда везет, не говорит, но не в квартиру на Седре. Машина направилась на северо-запад; стараясь незаметно оглядываться, Фрида пыталась понять, куда они едут. Вежливый молодой человек за рулем пояснил, кивнув за окно:
– Нокебю… сейчас Юдарн будет. Там красиво…
Действительно, район частных домов, которые стоят вольно, вокруг лес, видна вода… место замечательное.
Густав (Фрида с трудом заставила себя именовать его так, ведь теперь знала имя, если оно не было выдумкой) их не встречал. Водитель посоветовал:
– Входите, там открыто…
Она осторожно толкнула дверь красивого, довольно большого дома. Та поддалась.
Что, если это вообще чужой дом, как она объяснит, что здесь делает в парадном платье? Оглянулась на машину, водитель кивнул, мол, входи, что же ты?
– Хозяева? Эй, есть кто?
В холле большое зеркало, убедившись, что отражение в нем выглядит весьма недурно, Фрида оглянулась. Что-то показалось ей смутно знакомым, несколько раз глубоко вдохнув, она поняла: запах! Теперь Фрида не сомневалась, что бывала в этом доме, только приезжала сюда в маске без прорезей для глаз и стояла где-то наверху распятой, пока Х, вернее, Густав показывал приятелям, как действовать флоггером.
Она смотрела на лестницу, пытаясь вспомнить, как ее вели, когда услышала сзади до дрожи в коленках знакомый голос:
– Фрида, с днем рождения!
Оглянуться не успела, его руки остановили, потом повернули к зеркалу, сам Густав остался сзади, но уже прикладывал и застегивал на ее шее ожерелье из рубинов, идеально подходившее к платью и нежной коже Фриды. Залюбовавшись украшением, она не сразу сообразила, что Густав без маски. Их взгляды встретились в зеркале.
Красив, очень красив, даже лучше, чем она ожидала. У Фриды дрогнули губы, теперь она просто испугалась, что этот красавец ее бросит. Но его голубые глаза смеялись, Густав повернул Фриду к себе:
– Я рад, что ты решила вернуться ко мне. – Поскольку она все еще не могла отвести глаз, усмехнулся. – Без маски лучше или хуже?
Фрида с трудом выдохнула:
– Лучше…
Он не стал дольше вести беседу, просто обнял ее и приник губами к губам. Поцелуй получился долгим и страстным.
– Сегодня никакого флоггера, хотя штрафных очков у тебя набралось много. А вот секс будет. И в джакузи тоже…
– Я согласна…
– Друзья приедут завтра, а сегодня наш день.
Фрида хотела сказать, что завтра обещала встретиться с Линн и Бритт, но подумала, что Густав важней.
– Кто помог тебе зашнуровать платье?
– Подруга.
– Которая?
– Линн, а что?
– Как у них с Ларсом дела? Ты не хочешь помочь этим двоим понять, что они не могут врозь?
– Откуда ты знаешь о Линн и Ларсе?
– Фрида, я о тебе знаю все. Завтра и ты обо мне узнаешь многое. Ладно, не буду мучить. Завтра приедут Бритт и Магнус, Даг и Агнесс, – сказав это, Густав внимательно посмотрел на Фриду, но та была настолько шокирована, что не отреагировала на имя Вангера, – ну и Линн с Ларсом, только врозь.
– Что?!
– Дорогая, надеюсь, ты никому не рассказывала о том, чем мы занимались наедине? Я же стараюсь выглядеть тихоней перед твоими друзьями… – Глаза «тихони» откровенно смеялись. – Хороший я тебе подготовил день рождения? А ты чуть все не сорвала.
– Густав, я…
– Все, хватит, остальные разговоры завтра. Сейчас я тебя напою и воспользуюсь опьянением.
– Не удастся, я не пью.
– Аллергии на алкоголь нет? Тогда справимся.
– Я правда терпеть не могу глотать алкоголь.
– Неужели ты думаешь, что я не расспросил твою подругу о твоих пристрастиях?
– Какую?
– Линн. Она сказала, что ты не пьешь, потому что быстро пьянеешь. Не хочешь потерять контроль? Но я очень хочу, чтобы ты потеряла над собой контроль и была сегодня совершенно развратной женщиной.
– А я какая?! Ты же творишь со мной все, что хочешь.
– Вот именно: я. А нужно, чтобы творила ты. Наклонись. О господи, белье-то зачем надела? Снимай, быстрей. Вот так…
– Что это? – ахнула Фрида, чувствуя, что вместо привычного лубриканта в отверстие ныряет что-то непонятное. Потом она почувствовала горячую жидкость внутри.
– Алкоголь, который ты не желаешь пить, проникнет в организм другим путем. Я все предусмотрел. А вот это, чтобы не вытекло.
Плаг все же проследовал на свое место. Она действительно быстро опьянела, но пыталась сопротивляться:
– Я не буду снимать платье!
– И не надо, – со смехом согласился Густав. – Иди ко мне. Сегодня тебе позволительны самые разнузданные желания. Чего ты хочешь?
У Фриды кружилась голова и уже заплетался язык, но она сконцентрировалась и потребовала:
– Чтобы ты разделся!
Он разделся. Обнаружив прямо перед собой фигуру Аполлона, Фрида тихо ахнула, хотя уже видела Густава в таком виде, правда в маске. Он сел рядом, притянул ее к себе, потом задрал юбку и посадил на колени лицом к себе, наконец помог принять в себя член и двигаться в нужном темпе. Между делом расшнуровал платье и помог стянуть его. На Фриде осталось одно ожерелье. Даже будучи уже пьяной, она потянулась снять драгоценное украшение, но Густав остановил:
– Не нужно, так красивей. И сегодня ты будешь сверху все время.
Конечно, не получилось, они попробовали все мыслимые и немыслимые позы, в том числе и то, что уже проходили в джакузи. Фрида давно протрезвела, но оставалась пьяной от самой его близости.
Она заснула в объятиях Густава уже на рассвете совершенно обессиленной. Проснувшись, услышала шум воды в душе. Решив пошутить, Фрида на цыпочках подобралась к душу, за матовой перегородкой которого атлет с широкими плечами, тонкой талией и сильными ногами стоял к ней спиной под упругими струями воды. Борясь с желанием открыть дверь и присоединиться, она сняла с вешалки его полотенце и халат и тихонько вернулась в комнату.
Едва успела улечься, как шум воды стих. Некоторое время было тихо… Фрида лежала с закрытыми глазами, пытаясь сдержать улыбку.
– Угу… значит, желаете видеть меня голым? Пожалуйста. Открывай глаза, нечего притворяться спящей. – Он попросту уселся сверху, не разворачивая простыню, в которую Фрида завернулась.
Открыв глаза, она обнаружила перед собой его вставший член. Густав подхватил Фриду под мышки и перевел в полусидячее положение. Теперь его жезл был прямо перед ее губами. Она прекрасно понимала, что это значит, ужаснулась и… приняла. На сей раз ему не пришлось приказывать положить руки на бедра, Фрида сама вцепилась в ягодицы Густава так, словно тот мог сбежать, не доделав дело. Глотая, подумала, что недолго и привыкнуть…