- Ты хоть понимаешь, уёбок, что за тебя со мной сделают? – орал Кобра, замахнулся и врезал кулаком по сиденью - Ты хоть понимаешь, как ты меня этим сука подставляешь? Свободы тебе бля захотелось. В гробу я тебя видал сука, в гробу я бля такое видал….Он сник так же внезапно как и взбесился и опустил руки бессильно скользнувшие по моим плечам – Блядь, угораздило в это дерьмо влипнуть – с мутной тоской произнёс он и отвернулся пытаясь успокоиться. Успокоиться ему было сложно, то и дело он срывался на мат, скидывая негатив на меня, и пока мы добрались до места, я успел узнать о себе много нового и интересного.
Джабар молча вёл машину. Не считая сыпавшегося в мой адрес мата, они не разговаривали со мной всю дорогу до дома. Джабар высадил нас у ворот, потом попрощавшись уехал. Кажется, в городе у него были дела, от которых Кобра отвлёк его своим звонком. Не знаю, что подумал водитель, который возил нас вместе с Коброй. И что поведал ему Кобра сообщив, что назад мы вернёмся воспользовавшись другими колёсами. Но эта история не получила огласки. Терминатор не стал распространяться о нашей встрече, лишь в последствии встречаясь со мной ухмылялся. Что касается Кобры, вечером он заговорил со мной сам, когда я сидел в саду и сиротливо палил костёр. Разжигать костёр каждый вечер стало своеобразным ритуалом. Я находил в этом действии успокоение, и постоянно устраивал маленькие пожарики, набросав дров и часами глядя на пламя.
- Тебе не сбежать, Ник – Кобра пришёл и сел рядом с бутылкой пива.
Кажется готовясь к разговору он слегка поднабрался – Не знаю, как тебя угораздило влезть во всё это. Это не моё дело. Просто соображать надо. Все здесь одной верёвочкой повязаны, ментура купленная, рубоповцы, фесебешники – у Дока всё схвачено, с властями на мази, это официально губернатор области – он назвал фамилию - А Хозяин реальный, Док. По его слову здесь всё решается и меченного, дружка твоего не просто так крышует. Ты хоть знаешь, кто такой Вольх? –поинтересовался он безнадёжно. Я вскинул голову надеясь услышать ответ.
- Вот оставь называется одних. Я ж ревновать начну, – раздавшийся весёлый голос Вольха заставил нас вздрогнуть одновременно.
- Привет. Занимательный разговор?– поинтересовался мой любовник подходя к костру. Обошёл по кругу и вытащив меня с кресла подтянул к себе, естественно целуя в краешек губы, обнял, обращая на Кобру внимания чуть больше, чем на предмет мебели.
Находился он в приподнятом настроении, лёгкий запах коньяка ударил в нос, сообщая о том, что Вольх под шафе. Ослабленный узел галстука, распахнутый пиджак. Вернувшись домой, Вольх не переоделся, сразу же отправившись на мои поиски и собственно мгновенно увенчав их успехом.
Кобра оцепенел. Кажется, он реально испугался, моментально трезвея, и понимая, что едва не сболтнул лишнего. Если честно я тоже струхнул, судорожно прикидывая, слышал он наш разговор или нет. Кобра не сказал ничего криминального, но сам факт что ему пришло в голову побазарить со мной на подобные темки, говорил не в его пользу, а пацанов не умеющих держать язык за зубами, здесь не очень уважали. Применительно отношения ко мне, любой подобный разговор мог иметь последствия.
Не знаю, запрещал ли Вольх подобные темы, но до сегодняшнего дня они не возникали в моём присутствии, не обсуждались, являясь негласным табу.
– Признавайся, скучал? - легонько стиснув меня за задницу осведомился Вольх, потёрся носом, о висок.
– А ну этот костёр, Ник, – шепнул он, заставляя разом расслабиться в понимании, что пронесло. - Пошли, покажу, что привёз. – И подхватив за торс, Вольх непреклонно увлёк за собой, обещая горы золотые и леса ебические.
Скорее всего, он не слышал нашей беседы, но так или иначе, Кобра больше не возвращался к ней, упорно избегая или игнорируя мой вопрошающий взгляд.
А, ночь продолжилась по привычному сценарию: признаний - ебли - признаний…
Разве что перед этим Вольх вручил очередную игрушку.
Пунктик по поводу игрушек у меня образовался знатный. Последствием ли это было травмы, а может ещё чем либо, но после выписки из больницы, болты у меня в голове здорово под расшатались, и хотя со стороны казалось, что я весь такой офигенный сцуко бесстрастный и спокойный, это было абсолютно не так.
Меня постоянно мучили кошмары, я начал бояться темноты и запертых помещений. Стоило мне остаться одному, на меня накатывала волна паники. Насколько это было серьёзно? Я поссать боялся сходить ночью один и в темноте.
Нужно отдать Вольху должное. Он меня ни разу не подъебнул.
Заматерился лишь в самый первый раз, когда мне понадобилось отлить и я врубил свет в спальне, но взглянув на моё лицо, очевидно что- то сообразил и тихо спросил:
– Проводить?
Я отмахнулся. Будь санузел не в комнате, а в коридоре допустим, я может быть и попросил бы, но два шага до ванной, я был в состоянии осилить сам.
Я рассказываю это, к тому, что люди часто входили в заблуждение относительно меня, даже тот же самый Док. Почему то многие считали, что я неебатцо сильный духом пацан. Это было абсолютно не так. Я был здорово разбит физически и психически, и возможно моя неспособность говорить, стала тем, что позволяло мне поддерживать вокруг себя некий ореол неуязвимости и непрошибаемости. Но повторяю. Это было не так.
И следовало благодарить Вольха, но всё последующее после с его стороны, было безупречным, если не считать того, что ебал он меня по прежнему прежними ударными темпами. Это было не то, от чего он собирался отказываться, на такие категории его прекраснодушие не распространялось. А вот полностью переделать кухню ума хватило. И в первый день, осознав, что я избегаю заходить туда, Вольх стиснул меня за предплечье и затащил практически силой, поставив посреди совершенно незнакомого помещения, с полностью изменённой планировкой. Ничто не напоминало о произошедшем. К моему возвращению здесь поменяли всё. Даже посуду с холодильником.
Это был первый раз, когда я подошёл и обнял Вольха сам, как в прежние времена, когда мне постоянно хотелось это сделать. Обнять его прижать к себе и стоять, тихо млея от пизданутого счастья.
Всего лишь несколько часов, которые мы успели с ним украсть из нашего мирка, а потом появился Сан, и оказалось, что я понятия не имею, где тот мирок, в котором живёт сердце.
Сейчас пизданутым счастьем и не пахло, но вот благодарность была. Благодарность за понимание. Мой ответ ему, дающий понять, что я его слышу, вижу, что я это оценил.
Помимо темноты возник ещё пунктик, я стал собирать игрушки. Это было дурью конечно, но что – то серьёзно так переклинило в моих извилинах. Я трепетно хранил Сашкиного медведя. Это было моей единственной памятью о нём. Иногда, когда тоска становилась особо острой и невыносимой, я обнимал его и сидел так некоторое время, пытаясь уловить знакомый запах. Но запах давно уже стёрся. Даже эта игрушка пахла Вольхом и моей тюрьмой. Но психологически я знал, что Сашка держал его в руках, и я клал ладони на то же самое место и сидел так, думая о нём. Звучит полным бредом, но в том состоянии, Что для меня было нормальным? Может быть это безумие, в которое я впал, на самом деле было единственным способом, не сойти с ума, и вот в какой – то момент застав меня спящим в обнимку с медведем, Вольх притащил здоровенного пушистого зайца, и проснувшись утром в руках любовника посреди игрушек, я внезапно ощутил что пустота исчезла.
Не знаю, что я пытался компенсировать. Вольх пожалел о своём порыве тысячу раз, потому что не прошло и месяца, как вся спальня была завалена разномастными медведями, зайцами, лисичками и прочими меховыми изделиями. Я так и не определился, что собственно собирать, в коллекцию.
- Ник, котёнок, мой, солнышко, – Вольх стоял за моей спиной, зажав меня в охапку и очень ласково уговаривал отправить зверюшек пожить в другое место.
- Давай мы их в гостиной поселим, там есть удобный диван и кресла.
Ник, ёш твою медь, ходить же, уже негде – взвыл он безжалостно выдирая из моих рук ухо зайца и скидывая с кровати десятки плюшевых пришельцев.
Игрушками было заставлено всё. Они сидели на подоконнике, они спали в тумбочках, они грозными рядами восседали на кровати и у стены, они теснились на подходах к ванной, они стояли на комоде, висели на крючках, и важно выглядывали с полок шкафов. Они спали под одеялом на равных со мной правах, грозя вытеснить Вольха с собственной кровати. Вольх тихо матерился, ржал, матерился снова
- Всё – непреклонно заявил он, заваливая меня на покрывало, чертыхнулся вытаскивая из под задницы дебильно запищавшего зайца и выбросил его прочь.
– Никаких игрушек больше. Я твоя игрушка, со мной играй.
Целоваться Вольх умел не хуже Саньки, и сейчас втянув мои искривлённые недовольством губы, выцеловывал бесконечные уговоры, наивно веря, что таким образом последний аргумент останется за ним.
Последний аргумент остался. Осознав, что я не намерен уступать, и ни одна плюшевая скотина не покинет пределов этой территории, Вольх рассвирепел, а затем посмотрел на меня сузившимся и каким – то хмельным взглядом и сообщил, что отлично, я победил, и пусть они живут здесь. Но...
Не знаю, кто из нас был большем извращенцем, но когда тебя имеют, уложив животом на мехового зайчика, с подсознательным одушевлением последнего происходят серьёзные проблемы. Твою мать, осознав, что Вольх планирует методично выебать меня на каждой обитающей в нашей спальне твари, вдохновенно сообщив, что раз они живут в нашей постели, то значит имеют полное право принимать участие в процессе, я сильно переосмыслил количество иждивенцев, и счёл возможным убрать большую половину. Что собственно не избавило меня от маниакальной тяги к покупке оных, только теперь все эти пылесборники достались Анжеле.
- Никита, дитё ты наше, – со скорбным стоном вещала рыжая домохозяйка возвышаясь надо мной скорбной тенью отца Гамлета.
– Солнышко ненаглядное, хм на всю голову .
Кобра честно делал вид, что его нет, тихо воя от смеха в углу, от чего Анжела свирепела ещё больше – Убери ты нахрен эту срань, пока я её не повыкидывала – надрывалась она, и в такие моменты, когда Анжела начинала орать, она разом теряла своё модельное очарование превращаясь в обычную базарную бабу.
– Мало мне за целой оравой мужиков дом грести, так ещё тут ты со своими тьфу – Она решительно принялась складывать игрушки в мешок. - Закидонами.
- Так – Кобра моментально материализовался из угла. – Положь на место. Анжела тебе неприятности нужны? Нет. Вот и мне нет.
Они одновременно покосились на меня как на источник круатонского вируса. Морда круатонского вируса оказалось на удивление пофигистичной, и понимание, что я просто издеваюсь и самодурствую исключительно ради мелкой мести Вольху, выводило Анжелу из себя.
- Никиииита – жалобно залебезила Анжела. – Ну давай ты какими нибудь другими вещами увлечёшься, диски там собирать начни, нэцке всякие, Док вон клюшки для гольфа коллекционирует. Нет? Господи, за что мне это? - Она всплеснула руками, заголосив, что не ценят, не уважают трудов тяжких, утопала на кухню, по дороге сунув в карман фартука спизженого мышонка, очевидно собираясь отыграться и выбросить.
- И что бы на ужин вовремя пришёл! - высунувшись из кухни, проорала она прокуренным голосом. – Я тебя персонально ждать не собираюсь.
- Герасим, ты тираньё мелкое, – с восхищением протянул Кобра, и начал ржать –
Пиздец бля, это ж уметь надо такие номера отмачивать. Колись, над Вольхом стебёшься?
Я посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и кивнул.
- Здравствуй дорогой. А у меня сегодня день хороший, – радостно возвестил Джабар появляясь в дверях, как всегда обвешанный пакетами и подарками. Анжела моментально вылетела из кухни, расцветая, разом молодея лет на десять, и превращаясь в хихикающую рыжую девчонку, прыгающую вокруг кавказца.
- Джабарчик.
– Гулять сегодня будем, пить будем, кушать будем! – возвестил Джабар.
Иногда, он казался фокусником. И ладно бы только мне, но даже Кобра смотрел на товарища такими глазами, словно тот сейчас вытащит кролика из пакета.
- Алочка – Не знаю, почему но Джабар называл Анжелу, Алочкой, подозреваю не мог запомнить – Моя хорошая, с каждый днём хорошеешь. Совсем меня с ума свети хочешь. Ай ай, голову потеряю – Джабар вручил женщине букет лилий ( он всегда приходил с цветами ) и протянул сумку, пылко целуя подставленные губы. Анжела спала с Джабаром, это ни для кого не было секретом, скорее меня удивляло другое, женщина развлекала не только Джабара, а горячий кавказец, относился к этому совершенно спокойно.
- Никита ты тоже сюда иди. Коня тебе купил, дорогой. Не удержался. Смотри красавец какой, да? – Когда Джабар вытащил из пакета игрушечную лошадь, Кобр убился рыдая в диван, а лицо Анжелы приняло неописуемое выражение.
В общем месяца два у меня был сильный такой заёб по фазе на игрушках, и именно этот бзик и столкнул меня с Доком в детском мире, куда я затянул Кобру и Ромку соблазнившись видом очередного пушистого монстра сидящего на витрине.
Я упомянул, что сопровождение моё усилилось. Частенько к нашим прогулкам присоединялся Ромка. Они вообще довольно часто тусили вместе, Кобра, Ромка и Джабар. Стас почему – то не вписывался, не знаю почему, скорее он просто приходил. Что касается остальных, возможно это было следствием их дружбы между собой.
Мне казалось, что никто из них особо не рвался меня сопровождать, просто относились ко мне неплохо, я бы сказал с симпатией, и причину подобного расположения мне было трудно понять и рационализировать.
В тот вечер после побега Кобра пришёл ко мне с попытками донести до долбаёба безнадёжность положения. Но могу точно и определённо сказать, тот монолог в машине и последующей моменты, исходя из которых можно было бы заподозрить этого парня в сочувствии к моей скромной персоне, вряд ли имели место быть.
Я не обманывался по поводу этих ребят, несмотря на то, что мне хотелось бы обмануться. Эти люди, совершали чудовищные вещи. И может быть глаза мои были закрыты и о многом я не знал, но догадаться было не сложно. Тот же Кобра лично принимал участие в групповом изнасиловании жены бизнесмена поставленного на счётчик, я не говорю о разборках и налётах которые были частью их неведомой работы. О роде деятельности Джабара мне даже не хочется распространяться, этот парень выполнял работу киллера и занимался зачистками. Сколько смертей было на его личном счету представить сложно. Спустя несколько месяцев в одной из разборок за территорию, погиб Стас и опознать его смогли только по коронкам на зубах. Ромыча выбросили из окна СИЗО куда он угодил в связи с участием в одном нашумевшем деле. Выбросили свои, потому что Ромыч начал колоться.
Да, меня очень тщательно уберегали от этой стороны жизни, работы и всего остального. Я жил в золотой клетке, хотя сравнимо это было с палатой дурдома обитой мягкими белыми стенами. Но я же не был слепым и глухим.
Рано или поздно, многие вещи становились мне известны, просачивались, заставляя цепенеть от содрогания и ужаса.
Но это разумеется произошло не сразу, гораздо позже.
Время шло, я никогда не думал, что оно может быть настолько неумолимо. Но сейчас вспоминая и анализируя события, я могу сказать именно эту фразу. Время тикало, неумолимо и безжалостно и с каждым днём, с каждым часом, я всё больше и больше погружался в пучину болота, выбраться из которого не представлялось возможным.
О моём существовании, стало известно в определённых кругах. Это не скрывалось особо, точно так же как и не афишировалось.
Кобра сказавший о том, что все здесь повязаны разными верёвочками не соврал. Действительно, с негласного благословения властей, коррупция, взяточничество, преступные махинации и различные денежные афёры, цвели и плодились буйным цветом, принося процент дохода, но так было всегда и во всём. Мафии создавались и исчезали, бандитские группировки делили город и область на части и подчинялись одному хозяину, хотя разумеется каждый из них местных авторитетов имел свой огромный вес и счета за границей. В России деньги не работают, так как на Западе. В раскладке того же Вольха, Россия выглядела с большой кормушкой, где дорвавшись до власти каждый руководствовался до нелепого простым принципом «Награбить побольше - убраться подальше».