— Неплохо бы взглянуть…
— Значит, договорились?
— Сначала скажите, чем это может обернуться.
Этот вопрос погружает меня в раздумья на несколько минут. Наконец я готов ответить.
— Ну как чем? Если вы еще приторговываете, то УБН обязательно вам отомстит, мы это обсуждали.
— Я же вам говорил, что завязал!
— Тогда для вас нет никакой угрозы. Вы делаете это ради Джина и остальных жертв убийц из УБН. Во имя торжества правосудия!
— А в Саут-Бич вам понравится, — вставляет Гвен.
Я подвожу итог:
— Можно вылететь завтра днем из Роанока прямо в Майами, в субботу снять, в воскресенье показать, утром в понедельник просмотреть документы УБН — и вечером в понедельник вы опять дома.
— Я думала, что самолет Ники в Ванкувере, — говорит Гвен.
— Ну и что, что в Ванкувере? Завтра днем он будет здесь, — отвечаю я.
— У вас есть самолет? — Натан ошеломленно смотрит на меня.
Нам с Гвен смешно. Я улыбаюсь:
— Не лично у меня, его арендует компания. Мы так много мотаемся, что без самолета не обойтись.
— Я завтра не могу, — говорит Гвен, изучая свой график в айфоне. — Мне надо в Вашингтон. В субботу прилечу сама. Как можно такое пропустить: три семьи вместе в одной комнате. Невероятно!
— А как же ваш бар? — обращаюсь я к Натану.
— Он моя собственность, — отвечает он гордо. — И менеджер у меня парень не промах. Да и вообще, пора удрать из города на пару-тройку дней. Бар отбирает у меня десять-двенадцать часов в день шесть дней в неделю. Я заслужил отпуск.
— А ваш куратор по УДО?
— Мне не запрещено путешествовать, надо только его уведомлять.
— Вот здорово! — восклицает Гвен. Еще немного, и она завизжит, как девчонка. Натан улыбается, словно мальчишка в предвкушении Рождества. Я, по обыкновению, радею только о деле.
— В общем, так, Натан. Давайте сразу обо всем договоримся. Я должен позвонить Ники, чтобы он перегнал самолет; Тэд позаботится о доставке остальных участников. Да или нет?
Натан отбрасывает последние колебания.
— Заметано, летим.
— Отлично.
— Какой отель понравится Натану, Рид? — спрашивает Гвен.
— Не знаю, они там все один лучше другого. Звони. — И я тычу в клавиши своего телефона, чтобы завести еще один односторонний разговор.
— Вам какой, Натан? Прямо на пляже или на второй линии?
— Там, где девчонки, — хохочет он над своей изысканной шуткой.
— Это на пляже.
Ко времени нашего возвращения в Редфорд Натан Кули уже уверен, что ему забронирован номер в одном из лучших на свете отелей на одном из самых модных пляжей и он полетит туда на частном реактивном самолете — как и полагается такому серьезному актеру.
Ванесса в бешеной спешке отбывает в вашингтонский пригород Рестон — дорога туда занимает четыре часа. Первым делом она торопится в безымянную организацию, снимающую офис в придорожном торговом центре. Там орудует шайка талантливых контрафакторов, способных подделать любой документ. Их специализация — фальшивые паспорта, но за хорошие деньги они могут изготовить диплом колледжа, свидетельство о рождении и о браке, судебное постановление, документы на автомобиль, уведомление о выселении, водительское удостоверение, кредитную историю — словом, настоящие мастера на все руки. Часть их деятельности незаконна, часть в ладу с законом. Они бесстрашно рекламируют себя в Интернете, соревнуясь с поразительным количеством конкурентов, но оговариваются, что разборчивы с клиентами.
Я набрел на них несколько недель назад после утомительных поисков. Чтобы проверить их надежность, я отправил им выписанный фирмой «Скелтер филмз» чек на пятьсот долларов, заказав фальшивый паспорт. Паспорт прибыл во Флориду спустя неделю, и его кажущаяся подлинность даже привела меня в замешательство. Человек, отвечавший у них на звонки, большой специалист, заверил меня в восьмидесятипроцентной гарантии благополучного пересечения границы при отъезде из страны. Шанс благополучного въезда в любую страну Карибского бассейна достигал, по его словам, девяноста процентов. Проблематичной будет, правда, попытка снова въехать в Соединенные Штаты. Я ответил, что последнего делать не стану. Он объяснил, что в наши дни в связи с разгулом терроризма Управление таможни и охраны границ больше озабочено списком лиц, которым запрещено летать, чем поддельными документами.
Наше дело не терпит отлагательства, поэтому Ванесса платит тысячу наличными, и они принимаются за работу. Она контактирует с нервным типом, откликающимся на странное имя, которое он называет с заметным смущением. Как и его коллеги, он трудится в тесном бронированном отсеке, совсем один. Здесь царит атмосфера чрезвычайной подозрительности, противозаконности и ожидания рейда спецназа. Непрошеных гостей не жалуют. Предпочтение отдается заслону в виде Интернета, за которым они прячут свои нечистые делишки.
Ванесса передает нервному типу карту памяти из своего фотоаппарата и вместе с ним разглядывает на двадцатидюймовом экране фотографии улыбающегося Натана Кули. Выбрав одну для паспорта и водительских прав, они записывают его адрес, дату рождения и прочее. Ванесса объясняет, что ей нужны новые документы на имя Натаниэла Коули, особо указав, что написать нужно именно Коули, тогда как настоящая фамилия Натана пишется Кули. Нервный говорит, что ему все равно, и начинает манипулировать кадрами. Проходит час, и он предъявляет заказчице американский паспорт и виргинские водительские права, способные обмануть кого угодно. Голубая виниловая обложка паспорта потрепана, как и просили. Наш Натан, никогда далеко не уезжавший, объездил, оказывается, всю Европу и почти всю Азию.
Ванесса мчится в Вашингтон и покупает там два набора первой помощи, пистолет и кое-какие медикаменты. В восемь тридцать она уже отправляется обратно в Роанок.
Глава 33
Самолет «Челленджер-604» — одна из лучших частных реактивных машин, предлагаемых напрокат. В его салоне с комфортом помещаются восемь пассажиров, которые, если их рост не достигает шести футов двух дюймов, могут ходить взад-вперед, не стукаясь макушкой о потолок. Новый борт такого типа стоит, если судить по ценнику в Интернете, около тридцати миллионов, но я не собираюсь его покупать. Он нужен мне на короткое время, поэтому меня интересует почасовой тариф — пять тысяч. Чартерная компания находится в Рейли, и плачу я за ее услуги чеками банка в Майами, выписанного «Скелтер филмз». В пять часов вечера из Роанока вылетают двое — Натан и я. Все утро пятницы у меня уходит на уговоры: я уверяю фирму, что пришлю по электронной почте копии наших паспортов, вот только найду свой. Я будто бы задевал его неведомо куда и сейчас усиленно ищу, перевернув квартиру вверх дном.
Для полетов за границу частная чартерная компания обязана предоставлять имена пассажиров и копии паспортов за несколько часов до отправления. Управление таможни и охраны границ проверяет, не числятся ли эти персонажи в списке лиц, которых нельзя перевозить по воздуху. Я знаю, что в этом списке нет ни Малкольма Баннистера, ни Макса Рида Болдуина, но как они отреагируют на фальшивый паспорт Натаниэла Коули? Вот я и тяну в надежде, что чем меньше времени у пограничников останется на наши паспорта, тем лучше. Наконец я радую чартерную компанию сообщением, что мой паспорт нашелся, после чего медлю еще час, прежде чем отправить копии обоих паспортов по электронной почте в Рейли. Понятия не имею, как поступят пограничники, получив копию моего паспорта. Возможно, мое имя вызовет тревогу и повлечет уведомление ФБР. В таком случае это станет первым моим следом после того, как я покинул Флориду шестнадцать дней назад. Я убеждаю себя, что это нестрашно, ведь я не подозреваемый и не беглый заключенный. Я — свободный человек, на перемещения которого не наложено никаких ограничений, ведь так?
Почему тогда этот сценарий меня тревожит? Потому что я не доверяю ФБР.
Я отвожу Ванессу в региональный аэропорт Роанока, откуда она полетит через Атланту в Майами. Высадив ее, я долго колешу, пока не нахожу маленький терминал для личных воздушных судов. Мне надо убить несколько часов, поэтому, отыскав стоянку, я прячу свой маленький «ауди» между двумя здоровенными пикапами. После этого звоню Натану в бар и сообщаю плохую новость: наш вылет задерживается. «Наши пилоты», дескать, обнаружили неисправность какого-то индикатора. Беда невелика, «наши техники» трудятся не покладая рук. Новое время вылета — семь часов вечера.
Чартерная фирма переслала мне наш маршрут. «Челленджер» ожидается в Роаноке в три часа дня. Он приземляется точно в назначенное время и подъезжает к терминалу. Предстоящее приключение нервирует меня и одновременно вдохновляет. Я жду полчаса, затем звоню в чартерную фирму в Рейли и сообщаю, что вылечу позже, в семь часов.
Время идет, мне отчаянно скучно. В шесть я вхожу в терминал, навожу справки и знакомлюсь с одним из летчиков по имени Девин. Я включаю все свое умение очаровывать и болтаю с Девином, как со старым другом. Объясняю, что наш второй пассажир, Натан, — герой одного из моих фильмов и мы направляемся с ним на пляж, чтобы несколько дней порезвиться. Вообще-то я с ним не очень хорошо знаком. Девин просит у меня паспорт, я подчиняюсь. Он незаметно сличает меня с фотографией и остается доволен. Я прошу показать мне самолет.
Уилл, второй пилот, читает в кабине газету. Впервые в жизни я вхожу в личный реактивный самолет. Я трясу ему руку, как заправский политик, восхищаюсь количеством дисплеев, переключателей, датчиков, шкал и всего такого прочего. Девин ведет меня на экскурсию. За кабиной кухонька, или кубрик с микроволновкой, раковиной с теплой и холодной водой, укомплектованным баром, полками с фарфором и столовыми приборами, большим ведром со льдом и пивом. Я специально заказал две марки — алкогольное и безалкогольное. За одной из дверей ждут легкие закуски — вдруг мы проголодаемся? Ужина на борту не будет — я отказался от стюарда. В чартерной фирме настаивали, что владелец самолета требует брать в полет стюарда, так что мне пришлось пригрозить отказом от контракта. Тогда они присмирели, и теперь на юг полетим только мы с Натаном.
В салоне шесть больших кожаных кресел и диванчик. Все выдержано в теплых тонах и дышит тонким вкусом. На плюшевом ковре ни пятнышка. Кино можно смотреть сразу на трех экранах, причем, как сообщает с гордостью Девин, со звуком «долби сурраунд». После салона я инспектирую туалет, потом багажное отделение. Я лечу налегке, Девин принимает у меня сумку. Я вдруг морщу лоб — что-то забыл…
— У меня в сумке пара дисков, можно будет при необходимости взять их во время полета?
— Никаких проблем. Багажное отделение тоже загерметизировано, так что заходите смело.
— Отлично.
Полчаса я обследую самолет, потом начинаю поглядывать на часы, как будто злюсь на задерживающегося Натана.
— Он у нас горец, — объясняю я Девину, сидя с ним в салоне. — Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь летал на самолете. Совсем неотесанный!
— Что за фильм вы снимаете? — интересуется Девин.
— Документальный. Про метамфетаминовый бизнес в Аппалачах.
Мы с Девином возвращаемся в терминал и ждем там. Я забыл кое-что в машине и выхожу из здания. Через несколько минут на стоянку заруливает заметный новенький пикап Натана. Он быстро находит себе место и выскакивает, полный рвения. На нем короткие джинсовые шорты, белые кроссовки «Найк» без носков, бейсболка дальнобойщика с плоским козырьком и, главное, цветастая ало-оранжевая гавайская рубашка, распахнутая на груди. Он забирает с заднего сиденья туго набитую спортивную сумку «Адидас» и торопится к терминалу. Я перехватываю его и жму руку. При мне бумаги.
— Прошу прощения за опоздание. Самолет ждет.
— Вот и хорошо! — У него слезятся глаза, изо рта разит пивом. Тем лучше!
Я завожу его внутрь. У стойки Девин любезничает с администраторшей. Я подвожу Натана к окну от пола до потолка и показываю ему «челленджер».
— Наш! — говорю я с гордостью. — По крайней мере на эти выходные.
Пока Натан таращится на самолет, я быстро сую проходящему мимо Девину его поддельный паспорт. Он сличает фото с оригиналом, который как раз отворачивается от окна. Я знакомлю их, Девин отдает мне паспорт Коули и говорит:
— Добро пожаловать на борт.
— Летим? — спрашиваю я.
— Следуйте за мной.
Покидая терминал, я бормочу:
— Скорее бы на пляж!
На борту Девин убирает сумку «Адидас» в багажное отделение. Натан плюхается в кожаное кресло и восторженно озирается. Я наливаю в кубрике пиво — настоящее Натану, безалкогольное себе. Когда в стаканах лед, на вид не различишь, где какое. Потом отвлекаю шутками Девина, знакомящего нас с правилами безопасности, — из опасения, как бы он не назвал место назначения. Обходится без этого, и когда он отправляется в кабину экипажа и там пристегивается, я облегченно перевожу дух. Они с Уиллом показывают нам большой палец и запускают двигатели.
— За нас! — говорю я Натану. Мы чокаемся пивом. Я раскладываю между нами столик из красного дерева. Когда самолет начинает разбег, я спрашиваю: — Как ты насчет текилы?
— Отлично! — радуется он.
Я спешу в кубрик и приношу оттуда бутылку «Куэрво голд» с двумя рюмочками. Мы запиваем текилу пивом. К моменту взлета меня уже немного повело. Когда гаснет табло «Пристегните ремни», я вновь наливаю пива, которое мы опять предваряем текилой. Так оно и идет. Промежутки я заполняю чушью про фильм и воодушевление наших финансовых партнеров. Натана это скоро утомляет, и я ободряю его обещанием приготовленного для нас ужина и предстоящей встречей с некоей юной особой, знакомой знакомого, самой горячей цыпочкой во всем Саут-Бич. Она видела отрывки нашего материала и горит желанием пообщаться с Натаном.
— Ты захватил длинные брюки? — Я опасаюсь, что его сумка набита барахлом в том же вкусе, как и сейчас на нем.
— Чего только не взял! — заверяет он меня заплетающимся языком.
Когда в нас перекочевывает половина «Куэрво голд», я смотрю на схему полета на дисплее и сообщаю:
— До Майами остался всего час, а мы ни в одном глазу!
Мы опрокидываем еще по рюмочке, я запиваю текилу безалкогольным пивом. Я вешу фунтов на тридцать больше Натана и стараюсь, чтобы внутрь попало меньше алкоголя, но и у меня плывет перед глазами, когда мы пролетаем над Саванной на высоте более тридцати восьми тысяч футов. Натана развозит все сильнее.
Я знай себе подливаю, и он не останавливается. Мы минуем мой брошенный Нептун-Бич, и я наливаю по последней. В пиво Натана я незаметно бросаю две таблетки хлоралгидрата, пятьсот миллиграммов каждая.
— Чего уж оставлять на донышке? — Я разливаю остатки, и мы залпом опрокидываем рюмки. С меня как с гуся вода, но про Натана этого не скажешь. Через полчаса он в полной отключке.
Я отслеживаю наш полет на дисплее рядом с кубриком. Мы забрались еще выше. Внизу Майами, но о снижении нет речи. Я перетаскиваю Натана на диванчик, кладу его поудобнее, проверяю пульс. Наливаю себе кофе и прощаюсь в иллюминаторе с Майами.
Вскоре мы минуем Кубу, теперь на дисплее Ямайка. Тембр двигателей меняется, мы приступаем к длительному снижению. Я надуваюсь кофе в отчаянном старании прочистить мозги. Предстоят решающие двадцать минут, полные хаоса. У меня есть план, но я почти не властен над событиями.
Натан дышит тяжело и медленно. Я трясу его — безрезультатно. Из правого кармана его тесных шортов я выковыриваю брелок с ключами. Один ключ от замка зажигания, другие шесть разных форм и размеров. Парочка из них от замков в его доме, еще пара — от дверей бара. В левом кармане я нахожу пачку купюр — пятьсот долларов — и упаковку жевательной резинки. Из его левого заднего кармана я достаю толстый бумажник из дешевого кожзаменителя. Объяснение толщины нехитрое: здесь, в самом удобном месте, на левой ягодице, Натан припас восемь презервативов «Троян». Тут же десять новеньких стодолларовых купюр, действительное водительское удостоверение Виргинии, две клубные карты его бара, две визитные карточки — куратора по условно-досрочному и поставщика пива. Кредиток у Натана нет — наверное, из-за недавней пятилетней отсидки и отсутствия настоящего рабочего места. Я не покушаюсь ни на деньги, ни на презервативы. Заменив его права поддельными, я возвращаю Натаниэлу Коулу бумажник. В правый задний карман кладу фальшивый паспорт. Он не шевелится, потому что ничего не чувствует.
Я иду в туалет, запираюсь. Открываю люк в багажное отделение, расстегиваю свою сумку и достаю два нейлоновых мешочка с крупной надписью «ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ». Запихиваю оба на дно сумки Натана и все закрываю. Потом подхожу к кабине пилотов, отодвигаю черную занавеску и наклоняюсь, привлекая внимание Девина. Он снимает наушники.