— Этот тип напился и вырубился, — сообщаю я ему. — Теперь не могу его добудиться, не пойму, есть ли у него пульс. Сразу после приземления ему потребуется врачебная помощь.
Уилл слышит меня даже в наушниках и переглядывается с напарником. Если бы не снижение, один из них пошел бы проверить, жив ли пассажир.
— Все понятно, — произносит Девин, и я возвращаюсь в салон, к Натану, лежащему почти в трупном оцепенении, но с пульсом. Еще через пять минут я докладываю пилотам, что бедолага дышит, только его никак не разбудить.
— Вот идиот, уговорил менее чем за два часа целую бутылку текилы! — сокрушаюсь я. Они сочувственно качают головами.
Мы приземляемся в Монтего-Бей и катимся мимо коммерческих авиалайнеров, пристыкованных к выходам главного терминала. Южнее я вижу еще три самолета, за ними частный терминал. Там уже крутятся красные мигалки карет «скорой помощи», прибывших спасать Натана. Хаос — это как раз то, что должно помочь моему исчезновению. Я далеко не трезв, но благодаря приливу адреналина мыслю четко.
Двигатели стихают, Девин открывает дверь. Я уже приготовил портфель и сумку, но изображаю тревогу за Натана.
— Дождитесь иммиграционную службу, — говорит Девин.
— Конечно.
В салон поднимается сотрудник ямайской иммиграционной службы с мрачной физиономией.
— Паспорт, пожалуйста, — обращается он ко мне. Я протягиваю ему паспорт, он смотрит в него и говорит: — Прошу покинуть самолет.
Я бегом спускаюсь по ступенькам. Другой сотрудник иммиграционной службы приказывает мне подождать. На борт поднимаются два медика, чтобы заняться Натаном. К трапу подъезжает задом «скорая», тут же машина полиции с включенной мигалкой, но без сирены. Я пячусь. Возникает спор, как извлечь пациента из самолета: у всех — медиков, сотрудников иммиграционной службы, полицейских — есть на сей счет собственное мнение. Носилки отвергаются, поэтому Натана просто выволакивают и сносят вниз на руках. Он почти не выказывает признаков жизни, и, весь он больше ста сорока фунтов, спасательная операция застопорилась бы. При его загрузке в «скорую» из самолета выносят спортивную сумку Натана, и сотрудник справляется у Девина, что это. Девин заверяет, что сумка принадлежит напившемуся пассажиру, и ее помещают в «скорую» вместе с ним.
— Мне надо идти, — говорю я одному из сотрудников, и он указывает мне на дверь ближайшего терминала. Я вхожу внутрь в тот момент, когда трогается с места «скорая» с Натаном внутри. В мой паспорт шлепают печать, сумку и портфель просвечивают. Пограничник велит мне подождать в вестибюле, и я наблюдаю оттуда спор между Девином и Уиллом с одной стороны и ямайскими чиновниками — с другой. Они могли бы задать неприятные вопросы и мне, и я предпочитаю этого избежать. Снаружи, под козырьком, останавливается такси, стекло передней дверцы опускается, и я вижу мою дорогую Ванессу, манящую меня рукой. Убедившись, что рядом со мной никого нет, я выхожу, сажусь в такси, и мы мчимся прочь.
Она сняла номер на третьем этаже в дешевом отеле в пяти минутах от аэропорта. Мы видим с балкона, как садятся и взлетают самолеты. Лежа в постели, мы их слышим. Мы совершенно обессилены, но о сне не может быть и речи.
Глава 34
Утром в субботу Виктор Уэстлейк намеревался поспать подольше, но после второго звонка встал и сварил себе кофе. Он подумывал, не прикорнуть ли еще немного на диване, но третий звонок прогнал остатки сна. Звонил помощник по фамилии Фокс, контролировавший в данный момент историю с Баннистером/Болдуином и карауливший любой чих. Вот уже больше двух недель, как ключевой свидетель словно сквозь землю провалился.
— Сообщение от таможни, — начал докладывать Фокс. — Вчера днем Болдуин улетел на частном самолете из Роанока на Ямайку.
— Частный самолет? — удивился Уэстлейк. Помня о ста пятидесяти тысячах вознаграждения, он прикидывал, долго ли протянет на них Болдуин при таких замашках.
— Да, сэр, «Челленджер шестьсот четыре», предоставлен чартерной компанией из Рейли.
Уэстлейк поразмыслил.
— Что ему понадобилось в Роаноке? Странно…
— Да, сэр.
— Разве он уже не летал на Ямайку несколько недель назад? Когда первый раз покинул страну?
— Летал, сэр, из Майами в Монтего-Бей. Провел там несколько дней, потом перелетел на Антигуа.
— Наверное, ему нравятся острова, — проговорил Уэстлейк, беря чашку с горячим кофе. — Он один?
— Нет, сэр, с ним некий Натаниэл Коули, так по крайней мере значится в паспорте. Но как оказалось, Коули путешествует с поддельным паспортом.
Уэстлейк поставил нетронутую чашку и заходил по кухне.
— Его пропустили через границу с фальшивым паспортом?
— Так точно, сэр. Но учтите, это был частный самолет, там паспорт не проверяли. Чартерная компания прислала его копию, и фамилию проверили на предмет присутствия в списке лиц, которым запрещено летать. Так обстоят дела.
— Напомните, чтобы я это поломал.
— Обязательно, сэр.
— Вопрос в том, Фокс, что затевает Болдуин. Зачем ему понадобился личный самолет и спутник с фальшивым паспортом? Найдите ответы на эти вопросы, и поскорее.
— Сделаю все возможное, сэр. Но вам излишне напоминать об обидчивости ямайцев.
— Излишне. — В войне с наркотиками не все сражения велись между копами и наркодилерами. Ямайцы, как и полицейские на многих других Карибских островах, сопротивлялись нажиму американских властей.
— Я постараюсь. Только сегодня суббота — что здесь, что там.
— Жду вас в своем кабинете рано утром в понедельник с первыми результатами, вы слышите?
— Так точно, сэр.
Натан Кули очнулся в комнатушке без окон. Единственным источником света был цифровой монитор на столике, горевший красным. Он лежал на узкой госпитальной койке с решетками по бокам. Подняв глаза, он увидел пакет с жидкостью, трубку, спускавшуюся к его левой руке и заканчивавшуюся иглой, прикрытой белой марлей. Значит, больница.
Во рту была такая сушь, будто он наелся соли, голова начинала раскалываться при любой попытке думать. На ногах у него были белые кроссовки. Они — кто бы это ни был — не удосужились его разуть, укрыть, переодеть в больничный халат. Он зажмурился, и туман стал потихоньку рассеиваться. Он вспомнил текилу, пиво без конца, пьяного Рида Болдуина. Он начал накачиваться пивом у себя в баре еще в пятницу днем, прежде чем ехать в аэропорт. В самолете он выпил не меньше десяти стаканов и столько же стопок текилы. Вот идиот! Допился до того, что угодил под капельницу! Ему очень хотелось встать, начать действовать, но боль в затылке и в глазах отбросила его на койку, и он приказал себе не двигаться.
За дверью завозились, в палате зажегся свет. Высокая, совершенно черная медсестра в белоснежном халате произнесла укоризненным тоном:
— Что ж, мистер Коули, вам пора. За вами пришли. — Это был английский, но со странным акцентом.
Натан хотел спросить, где он находится, но за медсестрой в палату вошли трое в форме, с такими физиономиями, будто собирались наброситься на него с кулаками. Старший по возрасту выступил вперед и показал ему свой жетон.
— Капитан Фремонт, полиция Ямайки, — представился он, как в телевизоре.
— Где я? — выдавил Натан.
Фремонт осклабился, двое за его спиной тоже.
— Вы не знаете, где находитесь?
— Где?..
— На Ямайке, в Монтего-Бей. Пока в больнице, но скоро будете в городской тюрьме.
— Как я попал на Ямайку?
— На личном самолете. Настоящая конфетка!
— Но я летел в Майами, в Саут-Бич! Это какая-то ошибка, понимаете? Это что, шутка?
— Разве мы похожи на шутников, мистер Коули?
Натану показалось, что они как-то странно произносят его фамилию.
— С какими целями вы пытались проникнуть на территорию Ямайки с поддельным паспортом, мистер Коули?
Натан пощупал свой задний карман и хватился бумажника.
— Где мой бумажник?
— Конфискован, вместе со всем прочим.
Натан потер виски, борясь с тошнотой.
— Ямайка? Что мне понадобилось на Ямайке?
— Вот и мы спрашиваем о том же, мистер Коули.
— Паспорт? Какой еще паспорт? У меня никогда не было паспорта.
— Позже я вам его покажу. Попытка попасть в нашу страну с поддельным паспортом, мистер Коули, — это нарушение ямайских законов. Но обстоятельства таковы, что у вас есть проблемы похуже.
— Где Рид?
— Извините?
— Рид Болдуин. Тот, кто меня привез. Найдите Рида, он все объяснит.
— С Ридом Болдуином я не знаком.
— А вы его найдите. Он черный, как и вы. Рид может все объяснить. Мы улетели из Роанока вчера часов в семь. Похоже, в самолете мы перебрали. Мы летели в Майами, в Саут-Бич, чтобы работать там над его документальным фильмом. Он про моего брата Джина, понимаете? В общем, здесь какая-то ужасная ошибка. Нам надо быть в Майами…
Фремонт медленно повернулся к своим коллегам. Взгляды, которыми они обменялись, не оставляли сомнения, что они имеют дело с совершенно спятившим болваном.
— Тюрьма? Вы сказали «в тюрьму»?
— Там твоя следующая остановка, дружок.
Натан стиснул зубы, но не сладил с собой: его вырвало. Фремонт ловко подставил ему мусорную корзину и отступил, чтобы не запачкаться. Натана выворачивало несколько минут. Пока он рычал и бранился, трое полицейских то рассматривали потолок, то проверяли, не забрызгал ли он им обувь. Когда этот плачевный эпизод остался позади, Натан встал, поставил на пол корзину, вытер салфеткой рот и отхлебнул воды.
— Прошу вас, объясните, что происходит, — просипел он.
— Вы арестованы, мистер Коули, — сказал Фремонт. — Нарушение правил въезда в страну, ввоз запрещенных препаратов, обладание огнестрельным оружием. С чего вы взяли, что на Ямайку можно заявиться с четырьмя килограммами чистого кокаина и с пистолетом?
У Натана отвисла челюсть. Он широко разинул рот, но не произнес ни слова. Как он ни старался, звуки не складывались в слова. Наконец он сумел еле слышно произнести:
— Что?!
— Не ломайте комедию, мистер Коули. Куда вы направлялись? На один из наших прославленных курортов, чтобы неделю заниматься сексом и употреблять наркотики? Вы привезли их для личного потребления или с намерением продать другим богатым американцам?
— Это все шутка, да? Где Рид? Хватит, повеселились! Ха-ха! А теперь выпустите меня отсюда.
Фремонт снял со своего широкого ремня наручники.
— Повернитесь, сэр. Руки за спину!
— Рид! — заорал вдруг Натан. — Я знаю, это все ты! Хватит издеваться, осел, вели этим клоунам прекратить!
— Повернитесь, сэр, — повторил Фремонт, но Натан не подчинился. Вместо этого он крикнул еще громче:
— Рид! Ты за это ответишь! Ничего себе шуточки! Я слышу, как ты ржешь!
Два других полицейских шагнули к нему и схватили за руки. Натан смекнул, что сопротивляться опасно и бессмысленно. Надев на арестованного наручники, они вывели его из палаты в коридор. Натан крутился, высматривая Рида или кого-нибудь еще, кто мог бы вмешаться и положить конец этому кошмару. Они прошли мимо открытых дверей других маленьких палат, где помещалось по две-три плотно стоящие койки, мимо носилок на колесах с пациентами в коме, мимо сестер, строчивших в историях болезни, и санитаров у телевизора. Все до одного были черными, и Натан окончательно убедился, что он на Ямайке. Спустившись по лестнице вниз и оказавшись в духоте, под палящим солнцем, Натан понял, что он на чужой земле, на недружественной территории.
Такси отвозит Ванессу обратно в аэропорт, откуда она вылетит в девять сорок в Атланту. В шесть пятьдесят вечера она должна приземлиться в Роаноке. После этого она поедет в Редфорд и поселится в мотеле. Несколько дней она проведет без меня.
Я беру такси и еду в центр Монтего-Бей. В отличие от Кингстона, трехсотлетней столицы, Монтего-Бей — молодой курортный город отелей, кондоминиумов и торговых центров, протянувшихся от океанского берега в глубь острова и сомкнувшихся с предместьями. Здесь нет ни главной улицы, ни центральной площади, ни внушительного дворца правосудия. Административные здания рассыпаны по городу, деловая жизнь тоже рассредоточена. Мой водитель находит адвокатскую контору Решфорда Уотли. Расплатившись, я карабкаюсь на второй этаж, где трудятся в маленьких кабинетиках юристы. Мистер Уотли объяснил мне по телефону, что редко работает по субботам, но для меня сделает исключение. В «Желтых страницах» он в порядке рекламы ссылается на свой тридцатилетний опыт во всех уголовных судах. Мы обмениваемся рукопожатиями, и я вижу: он рад, что я тоже черный. Он думает, что я такой же, как остальные, американский турист.
Мы усаживаемся в его скромном кабинете. После короткого обмена шутками я перехожу к делу — если можно так это назвать. Он предлагает отойти от формальностей и обращаться друг к другу по имени. Теперь мы Рид и Решфорд. Я начинаю объяснять, что я — кинодокументалист и в моем нынешнем проекте задействован некий Натан Коули, но довольно быстро я меняю тон. Я говорю Решфорду, что мы с Натаном прибыли на Ямайку развеяться. В самолете он напился и отключился, так что по прилете не обошлось без «скорой помощи». Не уверен, но, кажется, он попытался провезти наркотики и пистолет. Я сумел улизнуть в возникшей суматохе. Решфорд понадобился мне для двух целей: самое главное, он будет представлять меня и оберегать от неприятностей; а во-вторых, позвонит куда надо, подергает за известные ему ниточки, чтобы выяснить, что с Натаном и в чем его обвиняют. Я хочу, чтобы Решфорд посетил его в тюрьме и заверил, что я делаю все ради его освобождения.
Решфорд обещает сделать все необходимое. Мы договариваемся о гонораре, и я расплачиваюсь наличными. Он тут же садится за телефон и звонит знакомым в пограничную службу и в полицию. Может, он просто разыгрывает для меня комедию, но знакомых у него полно. Через час я прошу меня извинить и выхожу на улицу утолить жажду. Вернувшись, я застаю Решфорда за прежним занятием: с трубкой в руках, черкающим в блокноте.
Я читаю в холле журнал под шумным потолочным вентилятором, когда появляется Решфорд. Он садится за секретарский стол, хмурится, качает головой.
— Ваш друг угодил в переплет, — говорит он. — Во-первых, он попытался въехать по поддельному паспорту.
— Да что вы, Реш?! — Я внимательно слушаю.
— Вы знали об этом?
— Конечно, нет, — отвечаю я. Полагаю, Решфорду не доводилось арендовать личный самолет и он не разбирается в правилах.
— Но гораздо хуже другое, — продолжает он. — Он попытался незаконно провезти пистолет и четыре килограмма кокаина.
— Четыре килограмма кокаина! — недоверчиво повторяю я, разыгрывая потрясение.
— Порошок нашли в двух нейлоновых мешочках в его спортивной сумке, там же был маленький пистолет. Что за болван!
Я трясу головой — как можно в такое поверить!
— Он говорил, что хотел купить себе «дурь», когда прилетит сюда, но чтобы притащить с собой такую партию…
— Вы хорошо с ним знакомы? — спрашивает Решфорд.
— Познакомился неделю назад. Не сказать, что мы близкие друзья. Знаю, в США он нарушал законы о наркотиках, но не догадывался, что он такой идиот!
— Как видите, именно такой. Скорее всего следующие двадцать лет он проведет в одной из наших расчудесных тюрем.
— Двадцать?!
— Пять за кокаин, пятнадцать за пистолет.
— С ума сойти! Сделайте что-нибудь, Решфорд!
— Вариантов немного. Я буду пробовать, а вы не мешайте.
— А я? Мне ничего не угрожает? Таможня проверила мои вещи и ни к чему не придралась. Я ведь не сообщник, меня не обвинят заодно с ним?
— Пока вы чисты. Но я бы вам посоветовал как можно быстрее унести отсюда ноги.
— Не могу, пока не увижу Натана. Понимаете, я обязан ему помочь!
— Вы мало что можете сделать, Рид. Кокаин и оружие нашли в его багаже.
Я расхаживаю по тесному помещению, погруженный в раздумья, в ужасной тревоге. Решфорд наблюдает за мной, потом говорит: