— Спасибо, — улыбнулась я.
Я легла удобнее, решив притвориться спящей. А Агафья, помахав мне на прощанье, вышла из палаты. Сургута долго ждать не пришлось. Услышала, как дверь тихо отворилась, осторожно захлопнулась. Тихая поступь шагов. Огромным усилием воли заставила себя лежать, не шевелясь, с закрытыми глазами. Пусть он и не договаривал мне многое в прошлом, пусть хранил тайны от меня, использовал мое родство с Борзым, но после долгих и мучительных размышлений я поняла, что скучаю по нему. И люблю. И сейчас самое время все начать с нуля. Если Емельян не возражает, конечно.
Почувствовала, как лежавшей поверх одеяла руки, коснулась теплая и уверенная ладонь Сургута. Он осторожно погладил мои пальцы. Почувствовала его губы на ладони. Выдохнула. Открыла глаза. Столкнулась со взглядом голубых глаз.
— Я…, - начал говорить Сургут, запнулся, потом прокашлялся, — Я медсестру позову.
И уже собрался выходить из палаты.
— Стоять! — скомандовала я. Емельян замер, встревожено посмотрел на меня, — Если уйдешь сейчас, то не советую возвращаться вообще!
Сургут стоял, так и не сделав шаг. Но и садиться не спешил.
— Нам пора поговорить, — выдохнула я.
— Тебе нельзя волноваться, — спокойно проговорил Сургут.
Скептично посмотрела на парня. Нет, то есть, когда он бегает от меня, я не волнуюсь, а вот во время разговора со мной что, истерика должна случиться, по его мнению?
После затянувшейся паузы, Сургут вздохнул. Сел в кресло, сцепил руки в замок.
Увидела, что его взгляд задержался на моей груди, там, где билось сердце.
— Я во всем виноват, — спокойно начал говорить Сургут, вот только в его взгляде не было и намека на спокойствие, скорее наоборот, — Я не должен был стрелять. И должен был сразу все тебе рассказать, еще тогда, когда вышел из больницы, а может быть и раньше.
— Мы оба виноваты, — прервала я его слова. Сургут отрицательно качнул головой, но промолчал, не стал спорить.
— Я много думала, с тех пор как очнулась, — начала говорить я, — Обо всем. И пришла к выводу. Ты чужой для меня.
Увидела, как на виске Сургута забилась жилка. Парень сцепил руки в замок еще сильнее. А я поспешила прояснить ситуацию, пока он не пришел к неверным и преждевременным выводам.
— То есть, я совсем не знаю тебя, — начала пояснять я, — Ничего о тебе не знаю. Только то, что ты следователь, у тебя язва, день рождения пятого декабря, отчим — генерал, и прикольные соседи. И все. А вот ты знаешь обо мне все, вплоть до проказ в детском саде и размера нижнего белья.
— Про белье не знаю, — поправил меня Емельян, — Плохо разбираюсь в размерах.
Пожала плечами.
— Думаю, ты понял, о чем я, — спокойно проговорила я. Сургут кивнул. Заметила только, что Емельян немного расслабился.
— Ты простишь меня? — вдруг спросил он, глядя прямо в глаза, — Не сейчас. А когда-нибудь?
Несколько мгновений я смотрела в его лицо, отмечая появившееся морщины вокруг глаз и губ. Они делали его старше.
— Мне не за что тебя прощать, — ответила я и улыбнулась, — Все в прошлом.
Сургут кивнул, и улыбнулся мне в ответ.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он.
— А вот это тебе придется еще доказать, — заявила я. А Сургут только кивнул в ответ.
Больше поговорить нам не удалось. Емельяну позвонили. После короткого разговора, он сбросил вызов.
— Бежать нужно? — спросила я. Сургут отмахнулся.
— Подождут, — сказал он и присел в кресло.
— Нет, Емеля, — возразила я, — Давай так: свои дела ты не забрасываешь. Я отсюда никуда не денусь. А ты иди. И выспись уже, наконец, а то на зомби похож.
Сургут грустно улыбнулся.
— Высплюсь ночью, — сказал он, — Ты сразу звони мне, если что, ладно?
Кивнула.
— Я к вечеру приеду, — пообещал Сургут, и, встав с кресла, присел на корточки около меня, так, что наши лица оказались на одном уровне, — А ты отдыхай.
— Так точно, — сказала я.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Емеля. По глазам видела, что уходить он не хотел.
— Иди уже, — начала выгонять его я, понимая, что такими темпами он никогда не уйдет.
— Гонишь меня? — задорно проговорил Сургут. Было приятно видеть его улыбку, не грустную и виноватую, а такую, как раньше.
— Но ты же вернешься, — заявила я, улыбаясь.
— Даже и не надейся отвязаться от меня, — рассмеялся Сургут. Потом увидела, как его взгляд вновь остановился на моей груди. Глаза потемнели. И я точно знала, что не от желания. От воспоминаний.
Емельян обхватил мою ладонь и прижался к ней губами.
— Я скоро вернусь, — хрипло сказал он, и, заправив мои выбившиеся из пучка волосы за уши, встал и вышел из палаты. Спустя мгновение дверь вновь отворилась. Сургут, не сказав ни слова, смотрел на меня всего секунду. Размашистым широким шагом преодолел расстояние от двери до меня и, все также молча, наклонился к моему лицу. Ласковое нежное прикосновение к губам. Короткий и легкий поцелуй.
— Я люблю тебя, — выдохнул он, чуть-чуть отстраняясь. И, не дожидаясь ответа, вышел из палаты.
Я осталась одна. Хотелось смеяться и плакать, а еще хотелось позвонить Сургуту и попросить вернуться. Но решила не торопить события. Вместо Емельяна я позвонила генералу и попросила об одном одолжении.
Спустя два с половиной часа в дверь моей палаты постучались.
— Войдите! — проговорила я. На пороге появился Никита, водитель генерала.
— Добрый день, — поздоровался парень, — Вот, Тимофей Потапович велел Вам передать.
Благодарно улыбнулась и протянула руку парню. Тот передал мне бумажный конверт, попрощавшись и пожелав выздоровления, ушел.
Открыв конверт, вынула пухлую папку. Рассмеялась, глядя на надпись, сделанную рукой генерала на первой странице. Позвонила старику.
— Товарищ генерал, — серьезно начала говорить я, — Благодарю за оперативность.
— Златушка, — поняла, что генерал улыбается, — Всегда, пожалуйста!
Начала перелистывать страницы досье, присланного генералом для моего подробного изучения.
— Я, видите ли, очень ревнивая, — вздохнула я, — Надеюсь, некоторые моменты его биографии Вы догадались исключить?
— Я вас женить собираюсь, а не разводить! — генерал притворно обиделся на мои слова, — Все, не буду отрывать тебя от изучения материалов. До связи!
Генерал сбросил вызов, а я принялась читать все, что собрал для меня генерал. В папке была подробная информация о жизни Сургута, начиная с самого рождения. Фото мамы, отца, детские фотографии, садик, школа, двор, в котором Емельян вырос. В общем, подробнее, наверное, даже спецслужбы бы не раздобыли.
Только ближе к вечеру я изучила всю информацию, собранную на Емельяна. Отложив папку на тумбочку, улыбнулась. Все-таки, интересная личность, мой брутальный Сургут. Теперь, когда все о нем знала, он, тем не менее, оставался для меня загадкой.
Дверь в плату тихо открылась. Увидела, как Емельян осторожно вошел. И, как только понял, что я не сплю, улыбнулся. В одной руке он держал огромный пакет с логотипом ресторана Марго, в другой шикарный букет цветов.
— На парад собрался? — полюбопытствовала я, отмечая его внешний вид. Даже рубашка выглажена под белым халатом, накинутым на плечи, и брюки со стрелочками. Красавец, да и только! Гладко выбритая физиономия улыбалась, а взгляд искрился теплом.
— Нет, на свидание, — невозмутимо ответил Сургут, — О твоих любимых цветах в моем досье ни слова, — вздохнул Емельян. Протянула руки к букету. Нет, не баловали меня так раньше. А цветы я действительно люблю, и не важно какие. Просто нравится цветочный аромат.
Спрятала лицо в ярко-алые розы. Вдохнула приятный нежный запах.
— Спасибо, — поблагодарила я, пряча улыбку в цветах.
— Это тебе спасибо, — улыбнулся Сургут, — Голодная? Вас уже кормили ужином?
— Нет, — ответила я, глядя с интересом на пакет из ресторана.
— Вот и хорошо, — ответил Емельян. И пододвинув столик к моей постели, начал выкладывать приготовленные Маргаритой блюда.
— Я вот думаю, может быть мне на кулинарные курсы к Марго записаться? — серьезно поинтересовался Сургут.
— Нет! — почти прокричала я, Сургут рассмеялся, а я решила пошутить, не подумав, — Думаешь, если промахнулся, так уж отравить точно выйдет?
И начала смеяться своей же шутке. Вот только Сургут не смеялся. Наоборот, увидела, как его руки, разворачивающие свертки с едой из пакета, мелко задрожали. Емельян замер, сел в кресло, сцепил руки в замок, пытаясь унять дрожь.
— Извини, не смешная шутка, — проговорила я. Услышала протяжный выдох парня. Посмотрела в его лицо.
— Все хорошо, — тихо проговорил он, провел руками по лицу. Вот только голос его был хриплым, а руки все еще немного подрагивали.
— Иди сюда, — шепнула я. Просто до смерти захотела его обнять, погладить по голове, утешить, сказать, что все хорошо. Даже моргнуть не успела, как Сургут уже опускался радом с моей кроватью на пол. Подняла руку, провела по его лицу. Емельян вновь выдохнул, и осторожно придвинулся ближе. Обняла его, а любимый прижался щекой к моей щеке. Почувствовала, как он уткнулся носом в мое плечо, шею. И замер, даже не дышал, казалось.
— Прости меня, прости, — шептал Емельян хрипло, а у меня на глаза навернулись слезы. Провела ладонью по затылку любимого, погладила шею.
— Все хорошо, — повторила я его слова, — Я тебя простила, еще тогда, в ресторане. Теперь нам нужно, чтобы и ты себя простил.
Услышала, как Емельян хрипло рассмеялся, продолжая все также обнимать меня, осторожно бережно. Слышала хриплое дыхание, и быстрый стук сердца Сургута.
— Давай ужинать? — услышала я приглушенный голос Емельяна.
— Давай, — вздохнула я. Сургут отстранился, пригладил мои волосы, заправил их за уши. Отметила, что он довольно часто так делает. Будто не может не касаться меня.
Сургут закончил вынимать все свертки и пакетики. И устроился в кресле, придвинув его ближе ко мне. Мы начали ужинать. Мне достались пакетики с надписью 'Злата', с едой приготовленной специально для меня.
— До смерти надоела мне эта кровать и эта палата, — начала жаловаться я Сургуту, когда он убрал все, что мы не доели обратно в пакет. Кое-что он сложил в холодильник. Придвинул кресло еще ближе к моей кровати, поставив его вместо тумбочки. Теперь Емельян сидел рядом со мной, можно было протянуть руку и прикоснуться к любимому. Вот только сил уже почти не хватало. Усталость навалилась. И жутко хотелось спать.
— Потерпи немного, — услышала шепот Сургута, — Тебя скоро в обычную палату переведут. Без всех этих пищалок и трубочек.
— Скорее бы, — вздохнула я, проваливаясь в сон. Услышала, как Сургут, что-то прошептал. Потом вошла медсестра, тихо о чем-то поговорила с Емельяном. Дальше я провалилась в глубокий сон. Ночью пару раз просыпалась. Но, увидев любимого рядом, вновь засыпала, чувствуя, как теплая и надежная ладонь, осторожно держит мою руку.
Глава 15. Злата
Каждый день Емельян проводил у меня. И как бы я ни пыталась настаивать на том, что помимо меня у него еще есть и другие заботы, он не уходил. Вернее, уезжал на несколько часов, а потом возвращался, привозил нужные мне вещи, одежду, продукты. А еще дарил мне цветы, какую-нибудь мелочь, или игрушки. В общем, мой брутальный Сургут, некогда совсем не романтичный, исправлялся. А каждую ночь спал в кресле рядом. Мне было его ужасно жаль, ведь неудобно, а все равно Сургут не сдавал позиций. Спорить устала, просто попросила генерала походатайствовать об отдельной кровати или кушетке для Емельяна. Правда, до сих пор не понимала, как ему вообще разрешили постоянно находиться рядом со мной. Но не спрашивала, потому, как самой было очень приятно видеть любимого рядом.
В наш день рождения Емельян приволок очередной букет цветов и пакет, который он поставил на кресло.
— А у меня для тебя подарка нет, — грустно вздохнула я, глядя на Емельяна. Парень был занят тем, что ставил букет в вазу на окне. Их, букетов и ваз, скопилось уже приличное количество за время моего пребывания в госпитале. Так, наверное, нужно бы уже намекнуть Сургуту, что хватит бросать деньги на ветер, тратя их на цветы, которые рано или поздно завянут.
— Отчего же? — сказал Сургут, поставил букет цветов в воду и обернулся ко мне. Спрятав руки в карманы джинсов, стоял в метре от меня. И смотрел. Вроде бы улыбка на губах, но взгляд немного грустный.
— Буду должна? — предположила я, все еще ломая голову над тем, что же ему подарить, как только меня выпишут из больницы.
— Нет, — улыбнулся Сургут, и подошел ко мне, присел на край кровати, — У меня есть ты.
Вот вроде бы и сказал мало, и слова все понятны, а все равно, ничего не ясно.
— Каждый день с тобой — самый лучший подарок, — добавил он, и обхватил мою ладонь руками. Несколько секунд Сургут молчал, хотела уже пошутить над ним, сказать что-нибудь по поводу его возраста, но поняла, что не тот момент. Просто взгляд Емельяна вновь потемнел, поняла, его чувство вины все еще с нами, не забылись события, хоть и притупились воспоминания. Мои, по крайней мере, но как я поняла, не его.
— Понимаешь, — хриплый голос Емельяна нарушил повисшее молчание в комнате, — Был момент, когда…. Когда я….
Емельян замолчал, закрыл глаза. Подняла руку, провела по щеке Сургута. Поняла, что вот-вот элементарно расплачусь, потому что предполагала, о чем он сейчас вспоминает.
— Когда я думал, что тебя нет, — еще тише проговорил Емельян, — Мне нужно было подождать всего секунду. И все было бы иначе. Просто, не торопиться…. А я….
— Емеля, солнышко ты мое упрямое! — настойчиво оборвала я его слова. Просто было невыносимо больно видеть его страдания. Он открыл глаза. Улыбнулся.
— Солнышко? — переспросил он. Нахмурилась.
— Не перебивай девушек, особенно в их день рождения! — шутливо отчитала я любимого, и уже серьезнее добавила, — Ты не виноват. Ясно?
— Нет, — качнул он головой упрямо, — Виноват.
— И что мне с тобой делать?! — простонала я, понимая, что спорить бесполезно. Ему просто нужно время, чтобы привыкнуть и осознать, что все в прошлом.
— У меня есть два варианта, — предложил Сургут, — Но озвучу один.
— И какой? — поинтересовалась я.
— Ты можешь меня любить, — с мальчишеской улыбкой на губах высказал свое предложение Сургут.
— Я подумаю, — рассмеялась я, помня, что с тех пор, как пришла в себя после операции, так и не сказала ни разу ему о своей любви.
— И вот еще, — уже серьезнее сказал Емельян. Передо мной появилась бархатная коробочка. Теоретически, там могли бы быть серьги. Ну, или брошь, к примеру…. Вот только оставался и третий вариант.
Емельян открыл коробочку.
— В прошлый раз предложение было несколько смазанным, — начал говорить Емельян, — И колец не было. А еще, мы, кажется, собирались устроить тройной праздник. Так что вот.
Все-таки в коробочке оказалось кольцо. Простое, с небольшими камнями, элегантное и очень красивое.
— Мне можно подумать? — с сомнение предположила я. Сургут только пожал плечами, и захлопнул коробку.
— Как надумаешь, дай знать, — улыбнулся он. Вздохнула. Нет, ну вот как мне теперь отказаться? Во-первых, любопытно примерить колечко. Во-вторых, он меня ведь уже звал замуж, так что, стоит ли повторяться, если я в любом случае согласна. А в-третьих, люблю ведь его, так что, смысла для отказа нет.
— Надумала, — спустя мгновение, сказала я. Сургут, вновь открыл коробочку и осторожно надел кольцо на мой палец.
— При одном условии, — сказала я, рассматривая сверкающее колечко, чуть отодвинув ладошку. Сургут хмыкнул, но промолчал. Только ладошку мою поцеловал, и сцепил руки в замок, продолжая сидеть на краю моей кровати, — Свадьбу летом будем делать, в августе, наверное, тогда и тепло будет, и….
— В феврале, — перебил меня Емельян, и на всякий случай уточнил, — через месяц.
Пока я размышляла над его предложением, не отрывая взгляда от кольца, Емельян встал, вынул из пакета бутылку и два фужера.